Спокойной ночи, Ундина

Эль Беннет

Спокойной ночи, Ундина

Пролог

Много веков назад

Жёсткие ветки хлестали её по щекам, рукам и всему телу. В этой части леса деревья и кусты становились всё гуще с каждым шагом. Её волосы развевались на ветру, пока она бежала. Мысли в её голове, словно волки, бежали за ней по пятам. Всплывающие в памяти слова – его слова – доставляли ей боль, как от укусов диких животных.

Это была агония. Она бежала по лесу на рассвете, в надежде убежать от этой боли, от своей жизни. Но глубоко в душе она понимала, что эта надежда, словно змей-искуситель, играет с ней – делает ей больно своим шёпотом о нормальной жизни, которая невозможна.

Боль от царапин и порезов, которые возникли, пока она бежала по лесу, заставляла её почувствовать своё тело, а это возвращало её в реальность. Ей так не хотелось этого. Ведь здесь, в реальности, у неё не было ничего хорошего. Не было никакого просвета – точно как и в этом тёмном лесу.

Она яростно пыталась пробраться через чащу, словно хотела найти дорогу к утреннему солнцу. Но лес был очень густой, и, погружаясь всё глубже, она начинала чувствовать, как пустота заполняет её душу.

Сильная усталость уже одолевала её, всё тяжелее становилось дышать, но она продолжала бежать – хоть и не так быстро, но всё же она не останавливалась. Замедляясь, она почувствовала, как ей хочется спать…

«Нет, только не спать», – судорожно подумала она, и слёзы хлынули из её глаз. Дыхание жгло её лёгкие, и она почувствовала спазм в горле. Она стала задыхаться и, в панике, не заметив торчавший из земли корень дерева, споткнулась и упала.

Приземление было жёстким. Было очень больно. От обиды и жалости к себе она ещё больше заплакала; из-за слёз она перестала что-либо видеть. Тяжело дыша и рыдая, она сидела на земле и не поднималась. Всё тело болело, мышцы горели.

Звали её Руби. Она была лирианкой, и её плач был похож на вой раненного зверя.

Для лирианки Руби была довольно-таки миниатюрной молодой девушкой. Она не обладала никакими магическими способностями: не была ни магом, ни чародейкой, ни эльфийкой. Она была обычной лирианкой. Лирианкой, которая влачила жалкое существование, живя в дырявой хижине с жестоким отцом и старшим братом, который перенял свою жестокость у своего родителя.

Её будни состояли из ранних подъёмов и тяжёлого труда. Отец, который постоянно упрекал её в том, что она «лишний рот» в семье и не приносит никакой пользы, часто любил наказывать Руби за любую провинность. Она знала, что он только ищет повод для этого. Руби была уверена, что отец упивается своей властью над ней.

Сначала это были незначительные наказания, вроде заставить её стоять в углу или лишить ужина. Но с её взрослением наказания становились всё изощрённее. Отец стал более смел в своей физической расправе над дочерью. Он мог избить Руби кнутом или плетью, мог выставить её на улицу в холод или дождь. Как лирианка она не могла заболеть обычной простудой или воспалением лёгких. Но холод она могла чувствовать. И она ненавидела его. Холод. И отца.

Иногда, когда она лежала в кровати после побоев, отец садился рядом и гладил её по голове, шепча: «Вот видишь, моя малышка, ты усвоила урок. Я твой отец и должен тебя воспитывать. Ну тише, перестань плакать, не то я снова рассержусь…»

Чем старше она становилась, тем более смелыми становились его поглаживания. Теперь частенько его руки спускались по её спине к пояснице. Но он пока не решался зайти дальше. Руби знала, что долго его нерешительность не продлится.

Её брат всё это видел и ненавидел Руби за это. Он презирал её и считал виноватой в том, что отец смотрит на неё так. Он винил Руби в том, что она будит в отце какое-то чудовище, которое раньше было скрыто от всех.

В детстве Руби с братом были очень дружны. Они часто засыпали вместе, прижавшись друг к другу. Руби нравилась эта близость и безопасность, которую она чувствовала от родного ей человека. Он был на два года старше и в детстве часто выступал её защитником.

Отец видел это и раздражался. Он с самого детства пытался натравить их друг на друга, сделать врагами. Он мог нахваливать кого-то одного, при том унижать второго. Руби довольно рано поняла его мотивы и цели, так как была очень чувствительным ребёнком и остро чувствовала эмоции живых существ. И каждый раз, когда отец хвалил её перед братом, которому только что отвесил оплеуху, она считывала отцовское злорадство. День за днём это уничтожило образ отца-защитника в её сознании, и она просто перестала быть чуткой к его «добрым словам». Она знала, что его похвала ничего не стоит.

Отец, видя равнодушие своей дочери к его манипуляциям, со временем ещё больше ожесточился и переключился на своего сына. Он стал хвалить и поощрять его, тогда как Руби стала предметом для насмешек и издёвок.

И теперь её брат, этот милый мальчик, который мог кинуться в драку, если только кто-то в деревне обидит его младшую сестрёнку, стал угрюмым и неприветливым. Он сторонился Руби, а иногда и вовсе мог быть грубым и жестоким по отношению к ней. Нет, он не бил её. Пока ещё не бил.

Со временем отец также стал запрещать Руби общаться с другими детьми в деревне. И в восприятии Руби насилия и агрессии стало больше, чем когда-либо. Дружба и общение с другими детьми больше не могли разбавить весь тот поток злобы и ненависти, который источал её отец, а потом ещё и брат. В её жизни стало больше темноты и так мало света.

Из-за этого она стала очень тихой и молчаливой, словно пытаясь сохранить тот единственный свет в себе, который у неё остался. Она стала изгоем в деревне. И вскоре её уже сторонились и её прежние друзья.

Руби могла забыться только в своих снах. С самого детства она крепко спала и видела красочные сны. В этих снах она часто видела себя в кругу своей большой и любящей семьи. В этих снах единственно реальным существом была её мать, такой, какой она её помнила, по крайней мере. Руби потеряла мать, когда ей было пять лет. Но она помнила свою маму и сохранила в памяти воспоминания о её тёплых руках, о запахе её тела, о её красивом и мелодичном голосе, который так успокаивал Руби и её брата.

Все остальные в её снах были вымышленными персонажами, но они все были добры. Они любили Руби и делали всё для неё. И эти сны были её убежищем. Ведь там она жила в прекрасной фантазии, которая была так красива. И каждую ночь она могла выбирать, кем быть в своём сне.

А теперь она даже не могла укрыться от своей жизни и во снах.

Руби начала чувствовать холод земли, на которой сидела посреди лесной чащи. Она упиралась руками в чёрную землю и вся дрожала. Её бил озноб, сил уже почти не оставалось от усталости.