Эллиниум: Пробуждение

скачать книгу бесплатно


Длиннодум глубоко вздохнул, кивнул и попробовал улыбнуться.

17

– Что-то я совсем запутался, – Длиннодум тяжело рухнул на старинную скамеечку, прислонённую к стене дома. – Два дня всего прошло, а уже полный кавардак.

– Что, Сана с Мариной? – Стойкий чинил деревянную лопату. Старый штифт, скреплявший плоскую часть с длинной ручкой, совсем сгнил. Работник уже вытащил его и теперь подгонял по размеру новый, из крепкого дерева.

– Весь город уже знает, да? – вопросом на вопрос ответил Длиннодум.

– Я не удивлюсь, если и дикие козопасы знают, – с необычной для него глубокомысленностью заметил Стойкий. – Что крику-то было!

– Я боюсь, она её убьет, – сокрушенно сказал Длиннодум. – И на меня смотрит волком, так что и не подходи. Марина, наоборот, всё время прячется.

– Хотела бы убить – уже бы убила, – пожал плечом Стойкий. – Хотя, может, ещё и убьет. Кто знает, что придёт этим женщинам в голову. Особенно такой как Сана. Женись на ней поскорее, так и успокоится. Наверное.

– Женись… – пробормотал Длиннодум. – С одной стороны, конечно, да. И все этого ждут. А с другой…

– А что с другой? – не понял Стойкий.

– Увалень ты все-таки, – беззлобно ругнулся царский сын; в очередной раз он почувствовал, как не хватает ему проницательности Щитолома. – С другой – Сариза…

– Я думал, её зовут Марина, – удивился Стойкий.

Длиннодум только помотал головой от разочарования. Но – чего уж тут расстраиваться! – хвала богам, хотя бы один друг у него всё ещё остался, так что нечего привередничать.

– Сариза – дочь царя Василия. Они же мне намекали, что непрочь с Твердом породниться.

– О как! – присвистнул Стойкий. – Я-то и не знал.

– Да-а, – тихо протянул Длиннодум. – Ну ладно, пойду я. Ты, я смотрю, занят всё равно.

– Ничего. Заходи, если что.

Длиннодум тяжело вздохнул, поднялся и побрел прочь по узеньким городским улочкам. В пыли купался поросенок. На приземистой крыше, в тени оливы, спала старая кошка. Какой-то карапуз гонялся за курами.

Молодой воин припомнил один из немногих своих разговоров с Мариной.

– Ваш Город-в-Долине – просто какая-то деревня козопасов. Сколько здесь, двадцать домов?

Длиннодум оскорбился:

– Семьдесят два домохозяйства вообще-то. Да ещё Самшит сейчас строится. Хороший дом возводит, из камня и дерева, не из сырца. С очагом.

– Ни городской стены…

– Крепкое копьё в надежной руке – вот наши стены! – не скрывая хвастовства, перебил юноша.

– …Ни одного двухэтажного здания нет. Ни единой лавчонки. Даже храм у вас – какие-то развалины на холме.

– Это древнее святилище богов! – возмутился Длиннодум. – Хотя с вашим, конечно, не сравнить…

Никогда в голову ему бы раньше не пришло, что их Город-в-Долине может быть другим. С царским замком-дворцом. Может быть, с высокими башнями…

Навстречу юноше шёл жрец Солодан.

– Я хотел поговорить с тобой, Длиннодум! – позвал он. Жрец был мрачен, и костяшки с ракушками в его ожерелье стучались друг о друга с особенным возмущением.

– Как скажешь, жрец, – ответил молодой воин.

– Пойдём ко мне домой, незачем смущать иных нашим разговором.

Солодан жил в одном из домов, выходивших на центральную площадь, в самане с земляным полом – служителю богов, по его словам, роскошь ни к чему. Двое его сыновей давно выросли, стали воинами, один из них уже погиб в военном походе, второй жил отдельно, в собственном доме. С жрецом осталась только старуха-жена, кое-как ходившая по хозяйству.

Солодан усадил гостя на деревянную лавку, сам же опустился на надежный трёхногий табурет.

– Я слышал, сын царя, что ты побывал в храме Текущего, Милосердного к морякам, в Досе, – начал жрец, разливая ракию по маленьким стеклянным стопкам – такие, сколько знал Длиннодум, выдували в Белых Камнях.

– Да, я был там, – ответил юноша. «Так вот о чём пойдет речь», – подумал он.

– Ты беседовал с тамошним жрецом?

– Да. Его зовут Пеликан. Странный малый.

– Не смутился ли твой разум от бесед с этим глупцом? – напористо спросил Солодан. – Я знаю, что жрецы Текущего часто высказывают безумные мысли. Например, о том, что Текущий будто бы старше Пробудившегося. И чуть ли не могущественнее первого из богов?

– Он говорил это, – подтвердил Длиннодум.

– Я рад, что ты не стал относиться всерьёз к его дурнодиким россказням. Разве может быть что-либо более нелепое?!

Длиннодум был неожиданно рад, что ему не пришлось сердить старого жреца; или говорить неправду. «Он слишком боится услышать ответ, поэтому не задает вопроса, – догадался сын царя. – Ну что же, тем лучше, тогда это сделаю я».

– Я тоже хотел спросить тебя кое о чём, жрец.

– Спрашивай, сын царя.

– Этот Пеликан… Он высказал одно предположение, которое могло бы объяснить кое-что.

– Вряд ли это так, не стоит доверять речам безумца, – вновь взволновался Солодан. – Но что же он наплёл тебе?

– Он сказал, что срок в триста девяносто девять вёсен – это не точный счет. Будто бы волхвы на Востоке называют так очень долгое время. Словно им лень сказать «вечность».

– Так ты усомнился в цикличности божественного возмездия? Быть может, ты считаешь, что и вины пред богами нет на людях? И искупление им не нужно?

– В чем же вина?

– Да хоть бы в кощунственных помыслах! Почто ты сомневаешься? Почто не берёшь мои слова на веру? Ведь моими устами говорит Пробудившийся!

– Кстати, а как он разговаривает с тобой? – спокойно спросил Длиннодум.

– Мне не позволено рассказывать об этом, – взъярился жрец. – Во всяком случае, не каждому вотще вопрошающему я должен отвечать. Но тебе отвечу, сын царя. Я говорю с Пробудившимся так же, как с тобой. Он приходит ко мне в облике могучесильного мужа, нагой, с блеском в очах. Он произносит слова, которые я не понимаю, но у меня в голове, словно сны наяву, проступает его воля. И яснее этих образов не может быть ничего в целой Вселенной – её невозможно трактовать двояко. Божество знает, как именно общаться со своими слаборазумными творениями.

– Значит, никогда у тебя не возникает никаких сомнений?

– Ни разу не было такого, сын царя.

– А где Он является тебе?

– Чаще всего – на Холме, возле храма древних богов. Но иногда спускается и сюда, в мою скромную хижину, буде явится ему такое желание.

Жрец говорил уверенно. Слова его были как никогда прямолинейны, и сила их была велика. Но впервые в жизни молодой воин почувствовал настоящее недоверие к Солодану. Так же, как до этого в разговоре с царём Василием. «Да ведь он просто врёт!» – догадался Длиннодум. И понял, что ни в коем случае нельзя показать, что догадался. Это было бы неразумно и даже – опасно.

Никогда ещё он не чувствовал настоящей опасности для себя здесь, в самом центре Города-в-Долине, в двух шагах от главной площади, на которой под навесом был установлен трон его отца. Словно заноза впилась в самое сердце его уютного, родного маленького мира.

– Спасибо, что рассказал мне об этом, жрец, – сказал Длиннодум. – Я ценю это, и не забуду твоей доброты.

– Прекрасно, сын царя! – улыбнулся Солодан. – Приходи ко мне снова, если возникнут вопросы.

Длиннодум очень сомневался, чтобы, когда в следующий раз у него возникнут вопросы о богах, он решил задать их жрецу. Теперь вряд ли на этот счёт он поверит кому-нибудь, кроме самого бога.

Выйдя из дома Солодана, Длиннодум медленно направился к Холму. Он вспомнил, как всего несколько дней назад ребёнок, которым он был тогда, радостно взбирался на Холм, чтобы заглянуть во всеведающий зрак благоволившего ему божества. Теперь же он шел наверх с трудом, словно глубокий старик, для трудного и неприятного разговора.

Когда Длиннодум добрался до вершины, око бога уже склонилось к закату. Взгляд Пробудившегося был таким же, как всегда. Но теперь воин не чувствовал в нем ни теплоты, ни взаимопонимания. Он смотрел просто на солнце, равнодушно светившее всему, что есть под ним.

«Почему ты оставил меня?.. Нет. Что ты такое?.. Нет, не то. Можешь ли ты говорить со мной?..» – перебирал он в уме вопросы, которые хотел бы задать своему прежнему наперснику.

– Ты всё ещё здесь?! – закричал Длиннодум изо всех своих сил.

Ничто в природе не ответило на его вопрос. Око Пробудившегося коснулось горного хребта.

Когда Длиннодум спустился в город, навстречу быстро наползающей ночи, у двери своей пристройки он встретил Сану. И сразу почувствовал неладное – в её глазах не было прежней сердитой неприступности. Что-то случилось.

– Её нигде нет, – тихо сказала девушка.

– Кого? – не сразу понял Длиннодум.

– Твоя рабыня сбежала, – быстро заговорила Сана. – Я достала нож и хотела зарезать эту разлучницу, но не смогла нигде найти! – она даже продемонстрировала короткий изогнутый бронзовый кинжал, который, видимо, стащила у отца.

– Что значит – не смогла найти? – опешил Длиннодум. – Она, наверное, здесь, – он подошел к бывшему дровяному сараю, где поселили Марину. Внутри никого не было. Никакими вещами рабыня ещё не успела разжиться, поэтому нельзя было понять, сбежала ли она насовсем или просто где-то бродит.

– Никто в городе её не видел с самого вчерашнего дня, – продолжала Сана. – Я, наверное, всех спросила, кроме Кропаря, который где-то коз пасет. Сбежала, это точно!

Длиннодум промолчал.

Поиски ничего не дали – пленницы действительно не было в Городе-в-Долине. И тогда Длиннодум неожиданно для себя вздохнул с облегчением – решение, что делать дальше, пришло само. Теперь ему нужно было лишь следовать за судьбой, которую избрали для него боги.

18

– С чего ты взял, что она пошла в Кадм? – спросил Стойкий. Он ни на волос не сомневался, когда Длиннодум сказал, что ему нужна будет помощь, – и сразу начал собираться в дорогу.

– Я уверен, что Марина попытается помочь своему отцу, – ответил сын царя. – Ну, или сначала найти брата, а потом освободить отца…

– Ну и пускай пытаются! Их поймают и убьют, – заключил Стойкий, не переставая, однако, складывать в заплечный мешок вещи для похода.

– Я… почему-то не хочу этого, – неуверенно сказал Длиннодум. – К тому же в Кадме у меня все равно остались неоконченные дела.

– Опять эта твоя Сариза?

– Да. И не только. Я, наверное, просто не хочу просидеть всю жизнь в Городе-в-Долине, как мой отец.

– Как скажешь, Длиннодум, – просто сказал Стойкий. – Я всегда с тобой. Можешь не сомневаться.

– А Силач что скажет?

– Я теперь сам воин, и не должен отца спрашивать. А ты – сын царя. Ты говоришь – я делаю. Всё просто.

«Эх, если бы и для меня всё было так же просто», – на какой-то миг Длиннодум почувствовал неуверенность. Но тут же постарался взять себя в руки и отринуть сомнения.

– Мне вот интересно, что Сана скажет… – продолжал Стойкий.

– Мне тоже, – искренне ответил Длиннодум.

Они вышли из Города-в-Долине тайно, как только спустилась ночь, – это было на следующий день после побега Марины. Длиннодум долго сомневался, но потом всё же решил не сообщать о своём уходе отцу. Будь что будет, решил он. А спорить с Твердом ему сейчас вовсе не хотелось.

Правда, исчезать без всякой весточки не годилось тоже. Поэтому незадолго до заката он нашёл Жало и рассказал ему, что уходит.