скачать книгу бесплатно
*
Оставив своих вечных соратников по странствиям акклиматизироваться в новой, доселе незнакомой местности, я, прихватив пепельницу со стола, отправился к окну. Зажав сигарету между зубов, я раздвинул ламели, впервые оценив вид, открывающийся с высоты моей комнаты. Отель оказался достаточно удален от города – пыльная дорога, по которой переваливалось мое такси по пути в «Пьяный корабль», тянулась на несколько сот метров вдаль, окаймленная редкими дубами. Вдали побитое шоссе впадало в россыпь двух-трехэтажных зданий, чьи окна в закатном солнце слепили частыми бликами, будто общаясь друг с другом посредством морзянки. Округлое же здание, что шло от основания отеля кругом, оказалось в куда более плачевном состоянии, чем мне показалось по прибытию. Крыша, накрытая просвечивающей сеткой, прохудилась настолько, что в некоторых местах зияли дыры. Дом был явно заброшен и одному богу известно, чем это решето являлось в свои лучшие годы. Закурив, я оставил меланхоличный пейзаж. День подходил к концу, а сон, несмотря на долгий муторный путь, так и не захотел навестить меня. Не зная, чем себя занять, я не нашел лучшей идеи, чем поработать. Найдя перевязанную кипу бумаг, я вновь уселся за письменный стол. Сорвал ленту, взял за кончики несколько листов, вставил их в пишущую машинку. Прокрутил ручку валика, затянув под него бумагу и закрепив ее прижимной планкой, после чего сдвинул каретку вправо. Все эти действия я выполнял механически, не обращая внимания на прибор передо мной, вместо этого остекленевши глядя на матовые жалюзи в лучах заходящего солнца, пытаясь поймать хотя бы какую-нибудь мысль за хвост. Закончив с приготовлениями, я взглянул на лист цвета подснежника. Пальцы коснулись стертых литер.
«Отель Пьяный корабль.
Номер комнаты – VII.
20XX год.»
III
Из пушистых лап полудрема меня вырвала приглушенно доносящаяся музыка, смешанная с гулом голосов. Я все также сидел у печатной машинки, жалюзи перестали пропускать солнечные закатные лучи, сменив их непроглядной синевой тьмы. От единственного источника света – люстры, свисающей с потолка, что оставалась включенной с моего первого похода в уборную, исходило легкое переливчатое дребезжание. Подвески из хрусталя, будто также слыша аккордовые прогрессии, плавно ходили из стороны в сторону, временами сталкиваясь, создавая звон, добавляющий музыкальной зарисовке новых красок.
Сколько я проспал? Не имея привычки носить с собой авторские изделия Хроноса, который успел сделать себе имя на их производстве, я давно потерял счет времени. Какая разница, шесть часов дня или утра сейчас, если природой ты создан как антоним систематике и порядку. Вставая со своего писарского трона, я вдоволь прочувствовал наказание, ниспосланное на мое голову Икелом. Бойся своих желаний, как говорится. С трудом переставляя онемевшие ноги, я добрался до рукомойника, окатив свое лицо прохладной водой. Опершись на керамогранитную плитку, я немного размял ноги, и, удостоверившись, что пешая прогулка не разломает кости моих ступней, вышел из ванной комнаты. Ромбовидные подвески продолжали двигаться в такт музыке, что для смотрящего имело завороженно-гипнотическое свойство, от чего я словно в трансе уставился на них. Мое оцепенение прервал стук в дверь. Продолжая смотреть на танец хрустальных плясуний, я на ощупь попытался найти дверную ручку, позабыв о ее отсутствии. Растерявшись, мне не пришло в голову лучшей идеи, чем обратиться к незнакомцу, что снова трижды постучал.
– Кто там?
– Это Арес, мой юный друг – из-за двери послышался знакомый голос портье. – Хотел проведать вас, узнать, все ли в порядке и как прошло заселение?
Баритон был действительно узнаваемым, но мои уши явно улавливали небольшие перемены в глубине издаваемых швейцаром звуков. Поубавилось старческой хрипотцы, да и в целом голос стал будто на полтона выше.
– Все было отлично как раз до вашего прихода. – за дверью послышался раскатистый смех. – я не понимаю, как мне справиться с дверью, здесь отсутствует ручка.
– Просто захотите открытия.
Лучшего варианта для выхода из сложившейся ситуации у меня не было. Закрыв глаза, я визуализировал в своей голове открытие злополучной двери. К моему удивлению, это сработало – послышался звук открытия засова, после чего дверное полотно медленно отворилось. На пороге стоял Арес, чей вид претерпел поразительные изменения. Одеяние сменилось с красного замусоленного пиджака и широких брюк на синие облегающие кюлоты и такого же цвета мундир с глубоким вырезом, окаймленным на мощной волосатой груди белой бахромой. Портье будто сбросил несколько десятков лет. Глубокие морщины пропали, сделав лицо более считываемым, теперь передо мной стоял мужчина со взглядом уверенного в себе хищника. Волосы, остатки которых раннее покрывали собой лишь виски, сейчас же являли собой густую шевелюру, уложенную назад бриолином. Проводя пальцами по усикам под носом, он переступил порог.
– У меня к вам вопрос личного характера. – немного растерявшись и осмотревшись по сторонам, словно стены были вдоволь усеяны прослушкой, он настороженно прошептал. – заметно ли, что усы накладные? Я бы никогда не стал заниматься подобной ересью, но я слышал, что госпожа Афродита тает при виде мужчин с растительностью на лице, а она сегодня приехала с визитом на ночной прием…
Я невольно прыснул, но постарался с напускной уверенностью подбодрить портье, ответив, что усы выглядят так, будто присутствовали на Аресе с его первых дней полового созревания. Арес просиял.
– Спасибо, мсье. А чего же вы все в номере? Прием ведь организован, в том числе, и в вашу честь. Все гости уже в сборе, вы не поверите, приехал даже Фантас, оставив весь близлежащий город без сновидений. Вы его немного задели, мсье, он прочитал ваши предположения – портье указал пальцем на ритмично крутящиеся подвески на люстре. – это его рук дело, но никак не Икела. Хотя, задев тщеславие его брата «запрещенным для простых смертных именем», думаю, вы уже искупили вину. Ну чего же вы, мой юный друг, всем не терпится познакомиться с вами. Давайте-давайте.
Арес взял меня под руку и улыбнулся, оголив свои золотые зубы. Я попросил минуту на подготовительные сборы, на что портье ответил, что я и в заношенном пиджаке выгляжу как внебрачный сын Аполлона, но если мне хочется – то конечно он подождет, пока я наведу необходимый марафет. Пока я рылся в завалах, которые оставил после себя чемодан, портье раскачивался на пятках, внимательно осматривая арендованные мною владения.
– Да, комната давно уже потеряла свой былой лоск. А главное дух предыдущего владельца – Арес громко вдохнул огромными ноздрями воздух. – ни единой нотки, даже маломальского душка.
– А кто жил здесь до моего заселения, если не секрет, Арес? – я, выбрав хлопковый голубой пиджак, стоял у зеркала, поправляя лацканы.
– Ох, седьмая комната пустовала… – портье начал загибать пальцы, увешанные кольцами. – три, шесть, восемнадцать… тридцать лет. Последним существом, нашедшим здесь свое убежище, был Айхи. Приехав из далеких краев, он боролся с потерей интереса к жизни и творческим кризисом. Очень красив. Выглядел совсем юно, хотя голос и выдавал давно созревшего мужчину. Помню, на него часто жаловались обитатели с этого же этажа, так как весь день из номера доносились мелодии, сыгранные на никому неизвестных инструментах.
– И что же, ему удалось справиться с кризисом?
– А на это у меня нет ответа, друг мой. Как-то в знойный день я решил проведать его с дружеским приветом. Дверь отворилась перед моим носом, а все, что предстало моим глазам – отрезанный локон юности, лежащий на заправленной постели. Ни инструментов, ни единого намека на то, что кто-то здесь обитал. Хотя нет, старый дурак снова вам врет – Портье указал пальцем на свечу, стоящую на столе. – это египетская свечка, которую он держал в ладонях, впервые подойдя к административной стойке с просьбой предоставить ему пристанище. Видимо, оставил сувениром. Буду честен, в тот раз я вероломно забрал ее к себе, но так и не смог разжечь – при поднесении горящей спички к фитилю, каждый раз она тухла. Решив, что этот подарок оставлен явно не мне, я вернул его на место. Быть может этот презент не для хозяина заведения, преподнесённый за любезность и качество обслуживания, а для продолжателя неизвестного мне дела, занявшего пост растворившегося юнца Айхи. Вы весьма похожи. Оба моложавые, но что сразу бросилось мне в глаза – взгляд. Глубокий, ищущий чего-то. Кто знает, может тогда он просто реинкарнировал, обретя новую форму, в которой ему удастся найти то, чего он искал. Если так, то я могу только пожелать ему удачи, глядя в ваши зеницы.
Закончив приготовления на последних словах Ареса, я подошел ко столу, решив, что не помешает взять с собой фотоаппарат – вдруг кто-то из постояльцев «Пьяного корабля» заинтересует меня настолько, что я решу сделать себе его портрет в коллекцию. Задержавшись взглядом на оставленном имуществе Айхи, я не заметил ничего сверхъестественного – обычная не раз использованная свеча из воска.
– Позвольте поинтересоваться, что вы держите в руках, мсье?
– Ничего особенного, фотокамера. Подумал, вдруг что-то или кого-то на сегодняшней вечеринке захочется оставить в памяти на пленке.
– Ох, это отличное решение, мой юный друг. Весьма по-Уорхоловски.
Повесив полароид на шею, я покрутился перед Аресом, демонстрируя свой сегодняшний образ. Портье похлопал, указав, что мне необходим паше. Достав из кармана мундира белый платок, он свернул его и положил в мой нагрудной карман, произнеся: «посмотрим, что он расскажет сегодня о вас». Вновь взяв меня под локоть, Арес переступил порог. Дверь за нами, озаренная свечением цифры «VII» на дубовом полотне, беззвучно захлопнулась.
* * *
Пока мы спускались по лестничному маршу, музыка, до этого невнятно бубнящая, нарастала, становясь все более отчетливой. Арес вновь увлек меня историей, в этот раз посвященной своей сестре Эриде.
– …Представьте себе, испортить свадьбу молодоженам и всем гостям, просто из-за того, что вас не пригласили. И ладно бы близкие друзья, но нет – практически незнакомые люди, с которыми она виделась-то от силы пару раз. Да, если бурлящая кровь нашего рода дает мужчинам воинскую выдержку, то из женщин делает полоумных истеричек… – портье печально покачал головой.
Остановившись на лестничной площадке второго этажа, мы подошли к сквозной арке, через которую открывался вид на банкетный зал.
– Ну что же, мой юный друг, пожелайте мне удачи в делах сердечных. – поправив накладные усы, Арес горячо пожал мою руку, после чего тяжело выдохнул, выпрямил спину, выставил волосатую грудь вперед и отправился в рокот, сотканный из десятков голосов и пианинных джазовых зарисовок.
Зал был усеян столиками, выполненными в стиле французского прованса, за которыми сидели люди, чья наряды кардинально различались по духу времени. На соседствующих стульях могли спокойно дискуссировать выходец из ревущих двадцатых – франт, одетый в строгий пиджак в узкую полоску, и представительница прекрасного пола, обернутая в паллу, напоминая собой не живого человека, а оживший мрамор, дошедший до нас сквозь века. По правую руку от меня находилась длинная барная стойка, за которой роль бартендера выполнял уже знакомый мне Алектрион. Жонглируя бутылками, он разливал подошедшим напитки всевозможных цветов, временами прыгая на стойку и под аккомпанемент аплодисментов рядом стоящей толпы начинал заходиться в лихорадочном танце. Напротив меня располагалась танцевальная площадка, где несколько женщин с бокалами мартини в одной руке и длинными мундштуками в другой плавно двигали бедрами в такт музыке, исходящей из пианолы, что и являлась зачинщиком моего нынешнего бодрствования. Стены были испещрены потрескавшимися фресками, освещенными торшерами, стоящими подобно караульным, охраняющим покой состарившихся произведений живописи. Сюжеты фресок обращались к древним мифам – проходя вдоль левой стены, я с удивлением узнал на одной из них молодого Ареса, стоящего в военном обмундировании на фоне горящего города.
Подойдя к бару, я остановился поодаль от гулкой толпы, облокотившись на гостевую столешницу. Алектрион, заметивший меня еще по приближению, уже ожидал меня, свисая на марионеточных нитях, уходящих и теряющихся в окутанном тьмой потолке, до которого не доставали огни торшеров.
– Алектрион, будь добр, один лондонский мятный свизл.
Коридорный кивнул, после чего развернулся к пристенной витрине, начав шерудить деревянными пальцами меж дразнящих звоном бутылей. Закончив создание моего коктейля (весьма виртуозно, стоит заметить, ведь помня, насколько неповоротлив был Алектрион в прошлый раз, сейчас он превзошел самого себя – с гейзером и шейкером он обращался в разы искуснее, нежели с моим несчастным чемоданом). Замешкавшись с костером, коридорный с упорством водил рукой над ним. Приглядевшись, я заметил, что он вырезает, по всей видимости, сообщение, адресованное мне. Закончив с горем пополам свои труды, Алектрион вновь подлетел ко мне, поставив напиток на костере передо мной. Кивнув и взяв его, дабы отпить, я заметил вырезанную корявую надпись на картоне: «Спасибо за чаевые, Алектрион помнит добро». Не знаю, хватило ли одного охлаждающего глотка, дабы я опьянел, или же я уже старел, но детская непосредственность вкупе с неказистым почерком растрогали меня. Коридорный сделал уже свой фирменный жест, поднеся пальцы к уголкам губ. Кто-то из подошедших посетителей с другого края стойки попросил к себе бармена, на что нити, удерживающие деревянное тельце, ответили тягой в противоположную от меня сторону, а Алектрион с бутафорской улыбкой на лице покинул меня спиной вперед. Кивнув на прощание коридорному, я выудил сигарету из пачки, поднесся к ней зажигалку.
– Не будет сигареты?
Голос, донесшийся из-за спины, принадлежал невысокой женщине в изумрудном платье до колен. Вытянув ко мне руку с мундштуком, она явно не предполагала моего отказа. Что же, для чего мне портить вечер женщине? Вставив сигарету в ее мундштук, я помог ей с зажигалкой, после чего она затянулась так, что позавидовал бы любой шахтер.
– А чего вы здесь один? Идите к нам за стол, у нас как раз свободно одно место.
Единственное, что я успел – это схватить свой бокал, ибо, подхватив меня за руку, девушка, не дожидаясь моего ответа, вприпрыжку побежала к столику, люди за которым что-то яростно обсуждали. По приближению я увидел знакомое лицо Ареса. На соседнем месте от него сидела женщина топлес, чьи соски были прикрыты бутонами роз, а на груди красовались бриллианты, свисающие с золотых цепей, окруживших змеей бледную шею. Заметив мое приближение, портье вскочил с места, чуть не снеся столик – падение на пол наполненных напитками бокалов остановил мужчина восточной внешности, крепко схвативший одной рукой подстолье. Лицо его было неразличимо за клубами дыма, а одеяние состояло из халата, накинутого на голое тело, а также шлепок надетых поверх носков. У ног находилась бурлящая колба кальяна, а рука, свободная от удержания шаткого стола, была занята шлангом.
– Мой юный друг, а я уже думал пойти вас разыскивать по всему залу! Зельда, умеете вы находить интересных мужчин. – Арес вытер руки об свой мундир, после чего указал ими на меня, словно экскурсовод, показывающий группе туристов доисторический скелет давно вымершего существа. – Наш новый постоялец, занял седьмую комнату. – послышался вздох изумления, исходящий от полуобнажённой женщины, сидящей возле портье. – Да-да, моя богиня, бывший номер Айхи. Ох, юный друг, позвольте представить, Афродита. – Арес подмигнул мне, а женщина поднесла свою кисть, которую я поцеловал. – с Зельдой вы уже знакомы… – девушка в изумрудном платье поприветствовала меня реверансом. – Этот восточный джентльмен – Джабир ибн Хайян аль-Азди. – мужчина в халате отпустил шланг, что, не поддавшись законам тяготения, остался висеть в воздухе, и протянул мне руку для обмена рукопожатием. – И Фантас… куда он делся?
Из табачного облака, застилающего область вокруг Гебера, послышался кашель. Маленькие руки прорвали дымовую завесу и по правую руку от арабского алхимика показался ребенок, на вид которому было около семи-восьми лет. С золотистыми кудрями на голове, он был одет в ночную белоснежную сорочку. Налив себе из стоящего на столе графина водки в рюмку, дитя опрокинул ее, не поведя и глазом. Расплывшись в ребяческой улыбке, Фантас прищурился.
– Как вам моя шалость с подвесками?
Его голос соответствовал виду – это был чистейший дискант, не тронутый липкой пятерней гормонов.
– Весьма недурно, думаю, если бы не Арес, я бы мог смотреть на их танец до потери сознания.
Фантас залился смехом, произнеся, что лучшим комплиментом его таланту будет составление компании в роли собутыльника. Я кивнул, показав ему свой стакан, но мальчишка уже налил две рюмки. Заметив мой сосуд, он просто вылил водку внутрь коктейля.
– Хуже не будет.
– Эх, дети сновидений. Если бы не корни твоего отца, Фантас, сейчас бы выглядел как забулдыга. Вы не поверите, – Арес обратился ко мне. – но мы с этим завсегдатаем питейных ровесники. Не зря ты являешься людям во снах лишь в образе хряков да ослов последнее время.
– Арес, не начинай. У тебя грешков не меньше, а грязного белья еще поболее. Да и что мне остается, если в дальнейшем меня постигнет участь прародителя – пускать слюни, лежа в коме. Не омрачай мой кутеж своим бесполезным нравоучительным бубнежом.
Фантас вновь влил в себя шот. Повисла давящая тишина, которую попытался развеять портье.
– На чем же мы остановились до появления моего юного друга, госпожа…
– Ох, уже госпожа, даже так. – Афродита положила руку на колено Ареса, от чего его лицо приобрело цвет, отлично подходящий его римскому имени. – мы говорили о ваших давних промахах, Арес. Ваше падение от рук женщины.
– Знаете, куда сладостнее пасть от нежных пальцев мудрой femme fatale, чем быть заточенной в темницу немытым полоумным кузнецом.
Афродита фыркнула, убрав ладонь с синих кюлотов портье, демонстрационно развернувшись от него к Зельде.
– а где же Фрэнсис, дорогая, почему не с вами?
– Не знаю, спросите у Фантаса, с какими шлюхами он якшается сейчас…
– К сожалению, максимум, что я могу, подруга – это снобдить его так называемыми шлюхами лишь в те часы, когда он будет в сонном беспамятстве, слежку за вашим кавалером я не устраивал – Фантас вновь опрокинул в себя рюмку водки.
– Но вы же были вместе с ним в кабаре, когда он обжимался с этой мужиковатой Айседорой.
– Я там был не для того, чтобы смотреть, кого обжимает ваш избранный.
– Ох, вы снова надумываете, дорогая, я слышала, что у нее счастливый брак с одним русским поэтом… – Афродита по-матерински поправила локон волос, упавший на лицо Зельде.
– Брак-то может и счастливый, но все эти писаки лишь на словах несут знамя однолюбов, а выпьют бокал – так сразу начинают искать очередную потаскуху…
– Ну так давайте и мы выпьем! – Фантас, щелкнув по рюмке пальцами, отправил ее прямиком к помрачневшей Зельде. – За крепкий брак и смерть всех потаскух в радиусе тысячи километров от Зельды!
Выпив, они оба рассмеялись.
– А что у вас висит на шее? – Зельда обратилась ко мне, указывая на металлический брусок.
– Ничего особенного просто фотоаппарат, ношу его с собой по привычке, оставшейся с давно оставленных в прошлом работ.
– О, так вы фотограф!
Не захотя слушать мои пояснения, девушка обязала меня сделать снимок. Встав из-за стола, я отошел, раскрыл полароид и сделал снимок. Достав его из камеры, я вернулся к своей компании, протянув фотографию Зельде.
– Ох, какая я тут чудесная. А Афродита, поглядите, ваша грудь смотрится восхитительно! Эти блики камней… – закончив изучать фото, Зельда вернула его мне. – Пускай остается у вас на память, кто знает, быть может мы и никогда так больше не соберемся.
Взяв маркер из держателя на камере, я, покусывая его колпачок, раздумывал, как его подписать. Вспомнив предыдущую работу, сделанную в Пьяном корабле, я аккуратно нанес на бумагу «VI» и убрал снимок во внутренний карман пиджака.
– Афродита, вот ты где! – слова принадлежали грузному мужчине, идущему к нашему столику и остановившемуся за спиной своей цели, начав делать ей легкий шейный массаж. – собирайся, мы отчаливаем.
– Я еще сижу со своими друзьями, Гефест. Неприлично вот так вот врываться и портить всем праздник. – тон, с которым были произнесены эти слова, могли сломать любого мужчину, поэтому теперь я не был удивлен взгляду, которым весь вечер бурил ее Арес – взгляд мужчины, готовый пронзить себя кинжалом, если так того захочет объект его обожания.
Портье привлек мое внимание, подозвав двумя пальцами к себе: «И вправду хорошо, что вы успели сделать фото, не хватало еще вам видеть в вашем фотоальбоме неотесанную деревенщину». В его словах читалась жгучая ревность, но она была оправдана – на фоне Гефеста, и в правду выглядевшего так, что представить его в театральной ложе было нереальным, Арес являл собой статного мужчину, внешне куда более подходившего в спутники Афродите.
– Поговорим дома. Я остаюсь. – на этих словах Афродиты Гефест молча ее покинул, отправившись в сторону арки. Кусая губы, она о чем-то раздумывала, провожая взглядом своего супруга. Как только он скрылся из зала, Афродита наклонилась к Аресу, шепча слова, от которых глаза портье раскрылись настолько, что казалось, еще немного – и нам придется искать его глазные яблоки под столиком.
– Так чего же мы медлим, моя богиня? – Арес вскочил из-за стола, снова чуть не повалив его наземь. Взяв Афродиту на руки, швейцар начал кричать, заглушая своим голосом музыку из механического пианино. – Алектрион! Алектрион, мать твою за ногу! Ко мне! Не заставляй богиню ждать!
Алектрион и вправду не заставил себя ждать. Делая в этот момент коктейль для молодой пары у барной стойки, верный слуга портье, выронив бутылки из рук, что звоном бьющегося стекла привлекли внимание всех присутствующих, кубарем подлетел к Аресу, запутавшись в веревках, выглядя как пойманный в сети лесной зверь.
– Ох, друзья. – Арес, на лбу которого выступили капли пота, обратился к оставшимся сидеть за столиком, при этом балансируя на одной ноге – эрекция, дававшая о себе знать выпуклостью от паха до колена, демонстрировала воистину исполинские габариты агрегата портье. Ткань кюлотов скрипела под напором детородного органа, угрожая с секунды на секунду порваться надвое, оголив то, что сегодня планировала увидеть только Афродита, но никак не все присутствующие в банкет-зале. Не имея возможности поставить ногу на землю, Арес был вынужден стоять буквой «Г». – у нас появились неотложные дела с Афродитой, поэтому мы вынуждены вас покинуть. Спасибо за вечер, господа, все было прекрасно. – портье развернулся к Алектриону, чья нога была закинута за голову из-за перекрутившихся веревок. – И чтобы не так, как в прошлый раз, понял, деревянная ты башка?
На этих словах швейцар припал с животным ревом к шее своей добычи, от чего та закатила глаза и тяжело вздохнула. Развернувшись, Арес поскакал на одной ноге к выходу, крича смотрящим на эту сцену местным зевакам: «Расступитесь, черт бы вас побрал, сейчас Арес нагрешит настолько, что в Средневековье на утро бы старика четвертовали!» За обезумевшей от страсти парой покорно плыл по воздуху Алектрион.
– В таком возрасте уже о душе думают, а у него по-прежнему вместо мозговой жидкости сперма. – Фантас, уже забыв о всех правилах этикета, выпил из горла графина. – Что же, я, наверное, тоже удалюсь. Печенка уже не та. – пожав руки сначала рядом сидящему молчаливому Джабиру ибн Хайян аль-Азди, а затем и мне, он спрыгнул со стула и отвесил поклон Зельде. Уходя, Фантас не забыл о сосуде с водкой, прихватив его с собой.
– Сколько раз встречалась с ним на застольях, и по-прежнему не могу привыкнуть к его внешнему виду. Ребенок ребенком. Ладно хоть пузыри носом не пускает.
Я согласился, кивнув в ответ единственной представительнице прекрасного пола, оставшейся за нашим столиком. И вправду, рост его был не больше метра тридцати.
– Что же, я тоже вас оставлю, господа. Мне еще разыскивать по городу моего ненаглядного.
Я вскочил со стула и помог Зельде выйти из-за стола. Прикоснувшись губами к ее кисти, мы друг другу кивнули, после чего я сел обратно, провожая ее изумрудное платье взглядом. Мы остались наедине с Гебером, я потупил свои глаза, рассматривая обмякшие листья мяты на дне бокала.
– Я бы был рад увидеть тебя завтра в своем номере, хабиби.
Я по-прежнему не видел лица своего собеседника, скрытого за облаком дыма. Из серой завесы ко мне протянулась рука, на ладони которой лежала визитка. Взяв ее, я поблагодарил Гебера, но не услышал ни единого слова в ответ. Решив, что диалога у нас не состоится, я принялся рассматривать визитную карточку. На черном картоне, украшенным золотым орнаментом-арабеской, по середине находилась надпись:
«Джабир ибн Хайян аль-Азди.
Отель «Пьяный корабль»
Третий этаж
Номер…»
На месте ожидаемых цифр располагался маленький рисунок, выполненный тончайшими белыми нитями, скрупулезно выведенными чернилами. Приглядевшись, я узнал очертания опийного мака с надрезанной коробочкой.
– Ох, вы не так поняли, мне не нужно…
Я поднял глаза к незнакомцу. Дым исчез, и ни Вебера, ни кальяна на прежнем месте уже было. Я остался за столиком совершенно один. Убрав визитку во внутренний карман, я вновь выудил снимок на свет. Подпись «VI» излучала легкое свечение.
IV
Проходя по третьему этажу «Пьяного корабля», я задерживался у дверей, разглядывая нанесенные на полотна опознавательные знаки. Многие комнаты на уровне оставались не пронумерованными, из чего я сделал выводы, что на этаже практически нет постояльцев.
Я остановился в середине коридора. Мною оставался не изученным лишь один номер, расположенный поодаль от всех и стоящий против выхода на главную лестницу. Его дверное полотно было занавешено нитяными шторами, украшенными маленькими бусами. Только выйдя с лестницы на этаж, во мне сразу же появилось стойкое предчувствие, что Гебер живет именно там – подобные стилевые решения были явно в его вкусе, но я по-прежнему медлил с визитом в покои восточного алхимика. Визитка, выданная мне Джабиром ибн Хайян аль-Азди, явно давала понять, что человек приглашал меня не на чаепитие. Прокручивая в голове ответы на все возможные вопросы, я ходил кругами. Стоило ли вообще строить из себя порядочного человека и откликаться на доброжелательное приветствие? Вчера, оставшись наедине с самим собой в банкетном зале, мое внимание было большей частью приковано к фотокарточке, нежели к носителю контактной информации Гебера. Снимок вышел и впрямь удачный – быть может, если бы я делал подобные оттиски реальности во времена работы фотокорреспондентом в одном уже закрытом издании, сейчас, пойдя вверх по карьерной лестнице, мне бы принадлежала собственной редакцией.
Бусинки на нитяных шторах оповестили об открытии двери посредством еле уловимого шуршания, но этого не требовалось – как только между косяком и полотном появилась щель, в коридор тут же выпорхнуло белое облако, неся с собой аромат цитрусов. Поняв, что пути назад уже нет, я отправился к приоткрытой двери.
Войдя внутрь помещения, было сложно разобрать внутреннее убранство – очертания комнаты плыли, подергиваемые дымкой. Споткнувшись о ножку кресла, я повалился наземь.
– Извини, хабиби, забыл, что ты впервые в моих владениях – послышалось двойное щелканье пальцами, после чего в одночасье весь дым рассеялся.
Это была просторная комната, стены который были полностью устланы узорчатыми коврами с изображениями симургов и фениксов – окон в номере либо не было, либо они были скрыты тканными изделиями. В углу у стены стоял продолговатый стол, на столешнице которого в ряд расположились сосуды разной величины, заполненные разноцветными жидкостями – от некоторых из них исходил пар, другие же были покрыты инеем. Ни ламп, ни люстр в помещение не было – роль светил выполняли десятки огоньков, свободно плавающих в воздухе. Комната ощущалась пустой – хоть она и была в три-четыре раза больше моих съемных апартаментов, но все ее наполнение состояло из уже раннее названного стола, да двух кресел по середине, стоящих лицом друг к другу. На одном из них восседал Гебер с неизменно стоящим у его ног кальяном. На левом колене, выглядывающим из-под халата восточного алхимика, примостилась молодая женщина в очках с круглой оправой, единственным одеянием которой был сетчатый плащ в крупную ячейку, материал которого больше бы подошел чулкам. Удерживаемая на ее теле заклепкой в районе солнечного сплетения, накидка выполняла большей частью декоративную функцию – не кривя душой, девушку можно было назвать обнаженной.
– Присаживайся. – Джабир ибн Хайян аль-Азди указал на кресло, обитое черной кожей, после чего поймал двумя пальцами медленно проплывающий возле головы девушки, что смотрела в одну точку с глуповатой улыбкой, огонек, поднесся его к своему лицу. – Как тебе мое изобретение? «Геберовские светлячки», такое у них имя. Уже наладил поставки в несколько деревень в Южной Америке. Думаю, пару лет, – и единственное, что останется Эдисону, Тесле и Доливо-Добровольскому – это побираться в переходах. Джабир ибн Хайян аль-Азди отменяет электрификацию. – на последних словах Гебер рассмеялся, отпустив огонек продолжать свой непринужденный полет.
