скачать книгу бесплатно
Игра как жизнь. Часть 2
Сергей Белкин
«Игра как жизнь» – это русская сага ХХ века, история страны, как история одной семьи. В этой части повествования – документальное расследование судеб Николая и Людмилы в 1923– 1950 гг. Николай прошел путь от крестьянина до директора института: Кострома – Омск – Саратов – Уфа – Ярославль… Людмила шла своим путем, но их жизненные пути пересеклись перед войной, сплелись в эвакуации, соединились в общую судьбу в освобожденном Днепропетровске. Ход истории свивал и развивал людские судьбы.
Игра как жизнь
Часть 2
Сергей Белкин
© Сергей Белкин, 2021
ISBN 978-5-0055-1038-9 (т. 2)
ISBN 978-5-0051-3830-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
In memoriam
Материалы для этой книги собирались годами, даже десятилетиями. Я неспешно разбирал семейный архив, опрашивал родных и близких и каждую новую находку обсуждал со своими братьями – Павлом и Александром. Они были и источниками сведений, и редакторами, и читателями, и соавторами… Казалось, что так будет ещё долго, но в феврале 2020 ушел из жизни Александр, в январе 2021 – Павел.
Павел Белкин, профессор физики. (1945—2021)
Александр Белкин, профессор архитектуры. (1947—2020)
Обе эти фотографии делал наш близкий друг архитектор, проф. С. В. Казаков (1950—2016). Фото Александра сделано в феврале 2009 года, в одной из поездок в Египет. Фото Павла выполнено в Костроме в 2010 году, когда мы приехали на празднование его 65-летия. Казаков сам составил композицию на столе из цветов и привезенных им подарков: как человек верующий он подарил икону, а также мой фотопортрет в рамке, который тоже его рук дело.
Братья Павел и Александр были для меня самыми близкими друзьями – и в детстве и во всей последующей жизни. Мы были единым организмом – и в эмоциональном и в интеллектуальном отношении. Мы учились друг у друга, пользовались общими знаниями и умениями. У каждого из нас были и есть свои семьи, дети, внуки – любимые и любящие. Но при всем этом братья Белкины были чем-то целостным, чем-то содержащим свой полноценный смысл жизни и предназначение. Мое повествование «Игра как жизнь» – попытка сохранить и воссоздать какие-то фрагменты ушедшего времени. Почти все, что я рассказываю, было известно моим братьям, часто обсуждалось и, главное, – одинаково сопереживалось. События, люди, фотографии, сохранившиеся предметы – все это нами воспринималось без слов, со схожими чувствами и ассоциациями. Это был живой и яркий мир, ныне ушедший вместе с уходом братьев. Мой одинокий голос не сможет это передать во всей полноте. Но я пытаюсь сделать это: как бы ещё раз прожить жизнь наших родителей, вспомнить об их судьбах, о судьбах родственников, не расставаясь мысленно со своими братьями, живущими в таинственном пространстве памяти и продолжающими меня поддерживать.
Уход Павлика и Саши стал для меня не просто горестной утратой, а утратой много из того, что было смыслом жизни. Братья были частью меня самого, причем лучшей частью. Я понял, что «век уж мой измерен» и я должен успеть! Успеть привести в порядок архивы, описать их и попытаться написать об этом книгу, сохранить представление о жизни наших родителей, дух нашей семьи. Я – последний, кто «знает» и кто может это сделать. Этот том завершается 1950 годом. Успею ли рассказать о дальнейшей жизни нашей семьи, о своей собственной жизни – не знаю. Надеюсь на это, однако жизнь, вернее, ее окончание – плохо предсказуемо. Но я буду стараться. Если посчастливиться, то, наконец, наряду с описанием архивов и воспоминаний родных и близких, смогу вновь пережить собственную жизнь, погрузиться в мир своих собственных эмоций, чувств, ассоциаций и всего прочего, что ещё хранится в моем сознании и просится на бумагу.
Июнь, 2021 г.
ВВЕДЕНИЕ
Жили-были дед и баба… И до них – тоже жили их собственные дед и баба, даже два деда и две бабы. А также папа и мама, дяди и тети, братья и сестры. У каждого из нас за спиной – сотни и тысячи предков, столетия и тысячелетия сцепленных друг с другом поколений. Большинство из нас не знает имен далеких предков, мало что знает об их жизни, об их делах. В особом положении только семьи аристократов – царей, князей, королей, графов… Многим из них известны родословные, уходящие вглубь веков и даже тысячелетий. Например, китаянка Конг Дексин – потомок Конфуция в 77 поколении. Конфуций жил 2500 лет тому назад и скончался в 479 году до нашей эры. Предки Конг Дексин не просто известны: целый институт занимается исследованием генеалогии Конфуция, а ассоциация потомков насчитывает около 600 тысяч членов!
В нашей родословной поименно можно назвать 8—10 поколений, начиная с начала XVIII века. Всего на генеалогическом дереве указаны несколько сотен имен. Могу гордиться тем, что мне выпала честь собрать необходимую информацию и это дерево составить. Генеалогическое дерево – застывшая схема, рисунок, таблица, но за ним стоят жизни людей, семей, стран и народов. Это «дерево» росло, появлялись новые побеги, ветви, оно жило и развивалось, изменялись окружающие условия: государства гибли и рождались, народы воевали и мирились, смешивались и расходились вновь, радикально менялся уклад жизни. Мне захотелось оживить этот процесс, наполнить дерево жизнью, соками, листвой, колеблющейся на ветру, ароматами коры и земли, захотелось увидеть лица, характеры, конфликты и согласия, увидеть любовь, которая и была источником развития, роста нашего – и любого другого – рода.
В полной мере эта задача невыполнима. Но если выделить какую-то одну линию на родословном древе, одну семью, если ограничить временной отрезок тем периодом, о котором известно достаточно много для «оживления» предков, то схема становится повествованием со своей драматургией, страстями, горестями и радостями. Это уже не чертеж, а роман, сага.
Центральной линией этой моей саги является история любви некого Николая, родившегося в начале ХХ века во глубине костромских лесов и болот, и некой Людмилы, родившейся на берегу теплого Азовского моря. Книгу можно было бы назвать «Николай и Людмила», не страшась переклички с поэмой Пушкина, потому что драматизма в невероятных по своей непредсказуемости и остроте поворотах сюжета в нашей истории ничуть не меньше. Есть и свои «злые силы»: черноморы и колдуньи наины. Есть и добрые волшебники, есть война и мир, есть подлость и предательство, но есть и всепобеждающая любовь со всеми ее сложностями, разделенными и неразделенными чувствами.
То, что «Николай» – это мой отец, а «Людмила» – моя мать не должно снижать эмоциональное восприятие этой истории любви. Художественно-документальный жанр позволяет опираться на факты, иллюстрировать повествование не картинками, выполненными художником-иллюстратором, а фотографиями. Но повествование при этом может нести в себе художественные образы, эмоциональную драматургию.
Те читатели, для которых многое из рассказанного в книге, – часть их семейных историй (то есть мои родственники и свойственники), могут воспринять написанное как публикацию архива. И не ошибутся: во многом так и есть. Те же, кто собственной судьбой или судьбой своих родных и близких не причастен к истории жизни реально существовавших Белкиных—Христофоровых, – пусть воспринимают написанное как семейный роман, как русскую «Сагу о Форсайтах» или нечто подобное… И тогда места, где я пишу от первого лица – «мой отец», «моя мать» и т. п. – следует воспринимать как классический литературный прием. Вроде, скажем, этого: «И вот в нынешнем, 17… году я берусь за перо и мысленно возвращаюсь к тому времени, когда у моего отца был трактир „Адмирал Бенбоу“ и в этом трактире поселился старый загорелый моряк с сабельным шрамом на щеке. Я помню, словно это было вчера, как…».
ПРЕДИСЛОВИЕ
В первой части книги (С. Белкин, «Игра как жизнь», 2020) охвачен период с начала XVIII века до 1923 года – окончания Гражданской войны. Прослеживалось две линии родословия: материнская – греческая, и отцовская – русская. Предки по материнской линии до 1780 года жили в Крыму, а потом, после массового переселения во времена Екатерины Великой, в Мариуполе.
________________
С. Белкин. Игра как жизнь. Том 1. М.: Белый ветер. 2020 – 316 с.: ил.
С. Белкин. Игра как жизнь. Обложка первого тома. 2020
Размещу и здесь единственную сохранившуюся дореволюционную фотографию семьи Христофоровых. В первой части повествования она украшала обложку. В первом ряду – младшие сыновья: Леонид (1905—1975) и Валентин (1909—1997). Сидят слева-направо: Павел Константинович Христофоров (1866—1920), старшая дочь Елена (1903—1989) и Любовь Ивановна (1881—1959). Сзади стоит старший сын Василий (1900—1918?). Младшие дочери Людмила (1914—1995) и Ксения (1917—1999) к этому моменту ещё не родились.
Семья Христофоровых. Мариуполь, 1914 г.
Главные герои повествования – Николай Белкин и Людмила Христофорова появляются на свет в начале ХХ века, в 1902 и 1914 годах соответственно. Революции 1917 года застают Николая Белкина в деревне Молоково Костромской губернии, где он крестьянствует в хозяйстве своего отца – Ивана Константиновича Белкина (1979—1958), ушедшего на войну в качестве ратника ополчения. Размещу здесь фотографии Ивана Константиновича Белкина времен Первой мировой войны.
Иван Белкин (сидит в центре) с однополчанами, 1914—1917 гг.
И. К. Белкин – ратник ополчения 1914—1917 гг.
После возвращения отца с войны, в связи с революционными изменениями всей жизни и открывшимися возможностями, Николай начинает учиться, оканчивает рабфак в Костроме и поступает в Иваново-Вознесенский политехнический институт.
Людмила встретила революционный 1917-й год маленькой девочкой в благополучной семье своих родителей в Мариуполе. Отец – Павел Константинович, акцизный чиновник, содержал большую семью: семеро детей! Мариуполь оказывается в зоне катастрофических исторических событий. Революционные волнения, распад империи, вооруженная борьба за власть, возникновение Украинской Народной Республики, австро-немецкая оккупация, гетманщина, петлюровщина, махновщина, наконец, Гражданская война «белых» и «красных» – всё прокатывалось по семье Христофоровых. К окончанию Гражданской войны и установлению советской власти в Мариуполе, семья потеряла старшего сына Василия, умер глава семейства Павел Константинович. Любовь Ивановна – мать оставшихся в живых шестерых детей, среди которых была и Людмила, – оказывается без средств к существованию и без жилья. Ко всему добавляется массовый голод, охвативший этот край, и эпидемии. Семья выживает, как может, старшие дети берутся за любую работу, младшие ходят в школу.
Таково краткое содержание первой части повествования.
ДОВОЕННОЕ ВРЕМЯ
Довоенное время… Говоря так, мы обычно имеем в виду период между Гражданской и Великой Отечественной войнами. Для тех, кто жил в тридцатые, «довоенным» могли бы называть время до начала Первой мировой войны, но стали называть его «дореволюционным»: второе событие затмило первое.
С исторической точки зрения довоенный период можно разбить на части, ориентируясь на события, повлекшие существенные изменения в стране и в мире. Влиятельными факторами истории были коллективизация и индустриализация в России, Великая депрессия в США, приход Гитлера к власти в Германии, формирование военно-политических блоков, вооруженные конфликты конца тридцатых, наконец – начало Второй мировой войны.
Помня об этих исторических событиях, я буду, однако, ориентироваться на то, что происходило в жизни Николая Белкина и Людмилы Христофоровой. Поэтому структура повествования разделена на интервалы, связанные с годами учебы, работы, переездами…
НИКОЛАЙ, 1923—1924
КОСТРОМА
О каждом из городов, в которых жили мои родители, буду приводить справочные сведения, относящиеся к разным временам. Первыми буду приводить данные из лежащего передо мной «Энциклопедического словаря» Флорентия Павленкова 1907 года, хранящегося в домашней библиотеке. Затем выписки из более новых изданий: Большая советская энциклопедия (БСЭ) или трехтомный «Энциклопедический словарь» 1954 года – тоже часть нашей семейной библиотеки.
Ф. Павленков:
Кострома – губ. гор. на Волге, у устья р. Костромы; 42 т. ж.; 16 учебн. завед.; значительная торговля.
БСЭ:
Кострома – город, центр Костромской области РСФСР. Расположен на обоих берегах Волги. Порт, ж.-д. станция в 372 км к С.-В. от Москвы. 231 тыс. жителей в 1972 (41 тыс. в 1897, 74 тыс. в 1926, 121 тыс. в 1939, 172 тыс. в 1959). К. основана в 12 в., впервые упоминается в Воскресенской и Тверской летописях под 1213.
К. – один из крупных русских городов с развитым текстильным (первая полотняная мануфактура была открыта в 1751), металлообрабатывающим (кузнечным и серебряных дел), кожевенным и др. производствами. С 1719 К. – провинциальный город Московской губернии, а с 1778 – губернский город.
Советская власть установлена 29 октября (11 ноября) 1917.
В годы довоенных пятилеток в К. получила дальнейшее развитие текстильная (главным образом льняная) промышленность; выросла металлообрабатывающая промышленность, реконструированы старые и построены новые заводы: химического машиностроения, судомеханический, игольно-планочный и др.
Кострома. Сусанинская и Воскресенская площади. 1910-е гг.
Вспомним предшествующие годы Николая, опираясь на его автобиографию, хранящуюся в семейном архиве и полностью приведенную в главе, посвященной 1937 году, в котором она была написана.
В 1919 году в нашей волости открылись курсы ликвидации неграмотности взрослых, где я и ликвидировал свою неграмотность. В 1920 году был командирован на 1? месяца в г. Галич на курсы красных учителей. После окончания курсов зиму 20 и 21 годов был в своей волости красным учителем. Лето 21 года усиленно готовился к поступлению в Рабфак. Осенью 1921 года был командирован ВИКом (Волостным исполнительным комитетом – С.Б.) в Костромской Рабфак, где был принят на первый курс, а через два месяца перешел на второй курс. Рабфак кончил в 2 года и в 23 году по окончании Рабфака поступил на 1-й курс Агрофака Ивано-Вознесенского политехнического института.
Галич. Вид на вал третьей крепости. 1925 г.
Стремительность, с которой все произошло, не может не удивлять. 17-летний парень – возраст, в котором все оканчивают среднюю школу – «ликвидировал неграмотность», то есть научился читать и писать. Через полтора месяца подготовки становится «красным учителем», то есть уже обучает грамоте других. Что такое «ликвидация неграмотности» и что такое «красный учитель»? Дело в том, что в России людей, не умевших читать и писать, было не просто много, а ужасающе много: более 70%! Советская власть приняла решение ликвидировать безграмотность и сделать это как можно быстрее. В декабре 1919 года выходит декрет «О ликвидации безграмотности в РСФСР», создаются специализированные органы управления этим грандиозным процессом, при Наркомате просвещения учреждается Всероссийская чрезвычайная комиссия по ликвидации безграмотности. Разворачивается работа по все огромной стране, несмотря на идущую Гражданскую войну. Но учителей в требуемом количестве не было. Одно из чрезвычайных решений состояло в том, чтобы ускоренным способом готовить тех, кто может обучать грамоте – буквам, чтению и письму. Так и возникли курсы «красных учителей», которые обычно проходили за три месяца, но Николай прошел их вдвое быстрее. Ещё вчера сам неграмотный, он становится учителем для тех, кто только приступает к учебе. И одновременно продолжает самообразовываться, готовится к поступлению в рабфак. Слово «рабфак» произносилось в семье часто, но я ещё долго толком не знал – что это такое. И только когда начал письменно складывать эту семейную сагу (происходило это волнами – и в 80-е и в 90-е годы ХХ века), я решил в этом поглубже разобраться, для чего направился в библиотеку (Интернет только где-то зарождался). Хорошо помню как в библиотеке имени Ленина в Москве меня допускают к стеллажам, на которых стоят тома замечательного издания: «Собрание узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства». Беру в руки, перелистываю…
Делаю выписки.
Декрет Совета Народных Комиссаров
О ликвидации безграмотности среди населения Р. С. Ф.С.Р.
…В целях предоставления всему населению Республики возможности сознательного участия в политической жизни страны Совет Народных Комиссаров постановляет:
Все население республики в возрасте от 8 до 50 лет не умеющее читать, или писать, обязано обучаться грамоте на родном или русском языке, по желанию.
26 декабря 1919 г.
Председатель СНК В. Ульянов (Ленин)
Управ. Делами СНК Вл. Бонч-Бруевич».
Так появилось слово «ликбез», – существующее и поныне. На глаза попадется интересное Постановление НКП (Наркомата просвещения) от 31/18 мая 1918 года:
Об отмене отметок.
Применение балльной системы для оценки познаний и поведения учащихся отменяется во всех без исключения случаях школьной практики.
Народный комиссар просвещения А. Луначарский
Если не знать, что сам Луначарский был человеком весьма образованным, можно подумать, что к власти в стране пришли двоечники и первым делом отменили отметки.
Добираюсь и до постановления НКП «Об организации рабочих факультетов»:
В целях предоставления рабочим и крестьянам возможности фактически и широко использовать свое право поступления в высшее учебное заведение, и, принимая во внимание, что препятствием к такому использованию служит недостаточная подготовленность пролетарских масс к занятиям в стенах высшей школы, особенно по предметам точного знания (математика, физика, химия и др.) коллегия отдела высшей школы постановляет открыть при университетах Республики подготовительные курсы, как автономные учебно-вспомогательные учреждения, имеющие целью подготовить в кратчайший срок рабочих и крестьян в высшей школе. Присвоив им звание «Рабочих факультетов».
11 сентября 1919 года. Зав. отделом В. У. З. Мих. Покровский.
Замечательные решения и документы! И по форме, и по сути, и – главное – по своим последствиям: цели, причем цели благородные, были достигнуты.
Выпишу фрагмент из еще одного документа:
Декрет Совета Народных Комиссаров.
Положение о Высших Учебных Заведениях.
…Студентами Высших Учебных Заведений могут быть граждане обоего пола, достигшие 16-ти лет и удовлетворяющие правилам приема.
Лица, занятые в Высших Учебных Заведениях научной работой какого бы то ни было рода, носят название научных работников.
Подписали:
За Председателя СНК А. Цюрупа
За Управ. Делами СНК В. Смольянинов
Секретарь Л. Фотиева.
3 июля 1922 года».
Значимость этих решений очень велика: они во многом весьма существенном определили жизнь нашей семьи и ее идеалы на протяжении десятилетий. Их роль не только велика, но и позитивна: этим было обеспечено развитие – культурное, профессиональное – моих родителей и, впоследствии, меня, моих братьев, да и всех граждан в стране. Не могу не отнестись к этим решениям власти с искренним уважением.
Кострома. Митинг рабочей молодежи. 1923 г.
В начале 1920-х гг. в Костроме и губернии вооруженных столкновений продолжающейся в других регионах Гражданской войны уже не было. Но политическая и культурная жизнь бурлила. Об этом интересно написал Б. Костров в статье «Литературная жизнь Костромы в послеоктябрьское десятилетие (1917—1929 гг.)» (См. альманах «Костромская земля», Кострома, вып. II, 1992, с. 57—70). В частности, он пишет о том, что в Костроме происходили жаркие схватки между «нигилистами» пролеткультовской ориентации и сторонниками усвоения «старой культуры», проявлялось это, например, в критике репертуара местного драматического театра, о чем писали местные газеты «Северный рабочий» и «Красный мир». Интересно, что «основу театрального репертуара в течение 1920-х гг. составляли пьесы Островского, Чехова, Л. Толстого, А. Толстого, Гоголя, Лермонтова, Грибоедова, Л. Андреева, Блока, Мережковского, Ибсена, Гамсуна, Б. Шоу и других драматургов-мастеров». Удивительно, но в 1922 году в Костроме была поставлена опера (!) «Русалка» Даргомыжского! Издавался орган губполитпросвета «Еженедельник искусства», писавший о том, что «в Костроме налицо высокий интерес молодежи к занятиям в художественных кружках и школах, большое количество зрителей на выставках работ местных художников». Споры о «новой эстетике» не миновали Кострому: «Если нас спросят, что лучше – Рафаэль или кубизм, то мы скажем, что Рафаэль в условиях сегодняшнего дня невозможен, и уже по одному этому кубизм лучше. Другого живого искусства, кроме «левого», сейчас нет»? – заявляли местные авангардисты. В Кострому приезжали многие известные политики и деятели культуры: А. Луначарский, Д. Бедный, С. Скиталец, Ф. Соллогуб, И. Бабель и др. Так что Кострома и губерния если и оставались провинцией, то вполне живой, развивающейся.
Прилет в Галич первого самолета. 1925 г.
В 1922 году Николай Белкин поступил в Костромской рабфак, который и окончил в 1923 году. Рабфак располагался в бывшем женском епархиальном училище. Вот фотография 1907 года. Сейчас в этом здании расположена администрация Костромской области, а в советское время – после рабфака – в нем был облисполком, в котором работала младшая сестра Николая – Прасковья Ивановна.
Костромское женское епархиальное училище, 1912—1913
Подробных сведений об учебе у меня нет. Знаю, что рабфаки стремились обеспечить уровень подготовки, сравнимый со средним образованием, то есть такой, который позволил бы продолжить учебу в ВУЗе. В семейном архиве есть фотографии, предположительно относящиеся к этому периоду. На одной из них Николай с друзьями. Лет ему вероятно, около 20. Он – стоит слева. Красивый, здоровый русский парень в косоворотке… Образ почти былинный, но – с книгой в руке!
Николай Белкин с рабфаковцами (стоит слева).
А вот группа рабфаковцев, которую я разместил на обложке первого тома. Я много раз вглядывался в это фото, разглядывал лица, рассматривал одежду… Отдельного внимания заслуживают головные уборы: картузы, фуражки и кепки у ребят, шляпки у девушек. Интересно, что из мужчин один-единственный без головного убора: Николай Белкин. Почему? Было ли это демонстрацией некой свободы, или данью только входившей новой моде? Очень хорош преподаватель: в военной гимнастерке, с какими-то чертежами…
Рабфаковцы. Николай Белкин – в верхнем ряду левый крайний.
Документов той поры у меня не так уж много, но все-таки кое-что, бережно сохраненное родителями, есть. Среди них драгоценный раритет – «Личная карточка»: довольно ветхие, желтые листы странного формата 37 на 22 см, прошитые и скрепленные сургучной печатью. В верхней части первого посередине штемпель:
«Копiя»
(Именно так, в старой, дореформенной орфографии: через «и с точкой». ) Справа в верхнем углу от руки красными чернилами витиеватым писарчукским почерком написано:
Форма №2
Год рождения 1902.
Категория №54
Далее теми же чернилами и тем же почерком в левом углу наискось:
