скачать книгу бесплатно
Одним словом, было весело, а главное – никто и ничто не могло помешать этой забаве.
II
Однако вернемся к нашим баранам. Прежде чем продолжить рассказ, погрузившись в атмосферу пустынных улиц спящего города, следует упомянуть еще об одной ключевой детали, положенной в название моего повествования.
За день до отъезда на охоту в одном обувном магазине, блуждая меж галош и иной резиновой обувки, я нечаянно наткнулся на болотные сапоги, поразившие меня необычным цветом. На фоне черной массы всей остальной продукции они выглядели «белой вороной», то есть имели цвет детской неожиданности, но при этом производили впечатление добротной вещи. Толстая фигурная подошва и трехслойная резина до лодыжек должны были надежно защитить самую уязвимую часть ног, ступающих по неизведанному болотному дну. Далее до колена сапоги имели два, а выше – один слой резины. Вся эта премудрость имела практическое значение. Прежде всего, они были значительно легче обычных. Кроме того, у колена сапоги имели застежки, позволяющие удерживать их на голени при ходьбе по вязкой грязи, когда ступню затягивало в трясину, и при попытке освободиться нога буквально выскальзывала наружу. Чтобы верхняя, наиболее тонкая часть сапог с широким раструбом не обвисала и не мешала при ходьбе, она также крепилась к поясу посредством резиновых застежек, а спущенная до колена – кнопками к подколенникам. Производилась эта замечательная болотная обувь в Иране и стоила у нас всего десять рублей, что по тем временам считалось дешево, – во всяком случае, не дороже подобной отечественной продукции.
Я не мог нарадоваться на свое приобретение.
– Ну, теперь пойдут клочки по закоулочкам, – сверкая счастливыми глазами, восклицал я, крутясь перед женой в новеньких, пахнущих свежей резиной сапогах. – Ты не представляешь, как просто и практично все сделано! А какие легкие! Не хочешь примерить?
– Нет, я уж так уж как-нибудь, – воспротивилась супруга.
– Напрасно. Нога в них просто спит. А как элегантно выглядят.
– Особенно цвет потрясающий…
– Цвет действительно подобран удачно. В камышах сапог вообще не заметишь. Представляешь, утка летит, смотрит – мужик вроде стоит, но как бы без ног. Ей, естественно, становится любопытно. Она делает круг с тем, чтобы поближе разглядеть безногого, а тут я – хлоп! – и утка в сумке. Ни подсадных, ни чучел не надо. Лепота!
Ранним утром следующего дня я в новых сапогах вышел на улицу, где меня уже дожидались Николай с Юриком и Володя.
Володя жил неподалеку от Николая, с ним мы учились в параллельных классах и знали друг друга со школы. К охоте его приобщил, как и меня, Николай. В то время я служил в армии, а когда через три года вернулся, все мои партнеры по охоте уже дружно пересели с велосипедов на мотоциклы, в связи с чем географический круг охотничьих интересов значительно расширился. На этот раз мы собирались разведать угодья за триста километров от дома.
Часть своих вещей я разместил на Юркином и Вовкином «ИЖах», а сам должен был ехать с Николаем на его «ЯВЕ». Но прежде чем сесть на мотоцикл, я прошелся по «подиуму», демонстрируя свою обнову. После чего показал ребятам все застежки на сапогах в действии. По завершении показа мы не торопясь двинулись в путь. Впереди ехали мы с Николаем, позади, обвешанный рюкзаками и сумками, следовал Вовка. Замыкал процессию аналогично экипированный Юрик. Два перекрестка миновали успешно. Машин ни впереди, ни сзади видно не было. Подъезжая к третьему перекрестку, я заметил движущийся слева автобус. И хотя наша улица была главной, а автобус только подъезжал к перекрестку, я предложил Николаю подождать, пока проследует пассажирский транспорт. Николай затормозил, но автобус тоже остановился, пропуская нас. Только мы двинулись с места, как сзади я почувствовал сильный удар в спину, который опрокинул нас вместе с мотоциклом на асфальт. Приподняв голову, увидел несущийся юзом к обочине дороги Вовкин мотоцикл. Из порванной сумки, укрепленной сбоку «ЯВЫ», посыпались и колесиками покатились в разные стороны сушки. Вовка валялся, придавленный мотоциклом, и ошалелыми глазами смотрел на нас.
– Ты что, обалдел? – поинтересовался я у него.
– Какого черта вы остановились? – неуверенно откликнулся виновник ДТП.
Николай без комментариев поднял мотоцикл и покатил его к краю улицы, а я принялся было собирать сушки, но тут к своему ужасу обнаружил, что на правом сапоге зияет огромная дыра. Порыв был на самом неудачном месте: на сочленении голени со стопой (на месте сгиба), да такой величины, что сквозь нее виднелись обе щиколотки, поэтому мысль заклеить дыру даже не могла прийти в голову.
Я с негодованием взглянул в Вовкину сторону. Тот молча продолжал лежать под мотоциклом.
– Ты что там лежишь, придурок? – выдавил я сквозь зубы.
В ответ Вовка жалобно простонал. Я подошел к нему и потянул на себя мотоцикл. На Вовкином лице отобразилось страдание. На левой ноге были видны следы крови. Приподняв брюки, мы увидели рваную рану выше лодыжки. Колька достал свой носовой платок и перевязал рану, после чего решили срочно доставить потерпевшего в ближайшую больницу.
Около часа мы проторчали у окон операционной, пока зашивали Вовкину ногу, сожалея о случившемся нелепом столкновении и несостоявшемся открытии охоты, к которому готовились более месяца. Кроме этого, я горько оплакивал кончину своих великолепных иранских сапог, так и не опробованных на деле. Им суждено было остаться навек только в наших воспоминаниях.
III
Наконец, Вовка появился в дверях больницы и, прихрамывая, решительно направился к мотоциклу.
– Поехали, – уверенно заявил он.
Мы вопрошающе уставились на него.
– Ну, что стоим, поехали, – повторил свой призыв Вовка.
– Куда? – в один голос отозвались мы.
– Как куда? На охоту.
– Ты что, в своем уме? Какую охоту? – попытался я предостеречь Вовку от необдуманного поступка.
– Ничего страшного. Заедем в аптеку. Купим бинты, мазь и вперед.
– А перевязки?
– На месте решим. В конце концов, в поселках есть больницы, медпункты. Да и сам смогу забинтовать. Ничего сложного.
В его словах? наверное, присутствовала логика, потому что мы молча оседлали своих стальных коней и рванули к намеченной цели. Я сел за руль Вовкиного «ИЖа», а он устроился позади меня, очевидно, не представляя себя вне своего родного мотоцикла.
Через пять часов мы въехали в Балхашский райцентр, где решили показать раненого друга сельскому хирургу.
Перевязка прошла успешно, после чего, немного успокоившись, мы продолжили движение. До предполагаемого места охоты оставалось проехать немногим более ста километров.
Добравшись до поселка Жидели, откуда уже невооруженным глазом можно было разглядеть заросли тростника, мы двинулись по направлению к ним напрямую, предполагая, что именно там нас ожидают озера, изобилующие водоплавающей дичью.
Но на деле все оказалось не так просто. В течение двух часов мы не могли отыскать ни одного съезда или хотя бы тропы, ведущей внутрь зарослей. Мы отчаянно метались по окраине тростников, пока нас не накрыли сумерки. Но даже в полной темноте мы, словно зомбированные, с упрямой настойчивостью продолжали поиски вожделенного водоема.
Мы с Володей ехали впереди колонны, внимательно всматриваясь в край колеи, в надежде увидеть долгожданный отвилок от дороги. За нами стлался густой шлейф пыли, сквозь которую едва пробивался свет от фар Колькиной «ЯВЫ». Через какое-то время Вовка прокричал мне в ухо:
– Стой, стой!
Я остановился. Бегущая следом волна пыли накрыла нас с головой и едко ворвалась в легкие.
– Что… стряслось? – сквозь кашель спросил я Вовку.
– Ты кого-нибудь видишь сзади нас?
– Не понял… – ответил я, пытаясь разглядеть позади отблески фар. Затем съехал на обочину, развернулся и заглушил двигатель.
В луче света в диком танце извивалась и нехотя оседала пыль. Я выключил фару, и тут же нас сковала гнетущая тишина. Наши попутчики как сквозь землю провалились. С минуту мы всматривались в темноту и прислушивались к каждому шороху вокруг.
– Ну, только что были, – нарушил я тишину.
– Главное, что их не видно и не слышно, – недоуменно проронил Вовка.
– Главное, что здесь только одна дорога, и потерять нас из вида просто невозможно. За нами хвост пыли на километр тянется.
– А может, они… перекур устроили?
– Или понос прихватил обоих сразу… Ладно, поехали искать.
Метров через триста мы заметили след мотоцикла, ведущий от дороги налево, в барханы. Развернулись и медленно поехали по следу, пока не выехали на небольшой пригорок. Остановились. Луч света от фары уперся в небосклон. Вокруг ничего не было видно. Решили объехать преграду и осветить ее со стороны.
С дороги было видно, что на том месте, за склоном, зияет черная дыра, что-то вроде основания огромной воронки. Я слез с мотоцикла и направился к таинственному объекту. Подойдя к краю котлована, заметил на дне тусклый свет и неопределенной формы предмет, отражающий блеклый свет луны, спрятанной за темными облаками. Затем, присмотревшись, понял: то, что светилось, были заваленная песком фара мотоцикла и никелированный бензобак. Внизу валялась Колькина «ЯВА».
– Николай! – крикнул я в темноту.
– Я здесь, – отозвался владелец «ЯВЫ».
– Ты жив?
– Вроде жив.
И тут только разглядел в стороне от мотоцикла лежащего на спине Николая. Я спустился к нему.
– Что с тобой? – встревожено спросил я его.
– Смотри, как плывут облака. Как здесь покойно, как будто в другом мире, – мечтательно произнес потерпевший.
– Какие, к черту, облака? Ты встать можешь? Ну-ка, подвигай конечностями.
Николай поднял по очереди ноги, потом руки и безмятежно распластался на песке. Я успокоился. В унисон его лирическому настрою театрально протянул ему руку и с пафосом произнес: «Дай, Джим, на счастье лапу мне, такую лапу не видал я сроду. Давай с тобой полаем при луне на тихую, бесшумную погоду».
Я поднял Николая. Он стоял напротив меня, и на его лице блуждала блаженная улыбка.
– Ну, что там? – послышался нетерпеливый голос Володи.
– Все нормально, – откликнулся я.
Мы подняли мотоцикл. Колька, как ни в чем ни бывало, завел его, и вдвоем мы вытолкали серебристо-красную машину из ямы.
– Что случилось? – спросил у блаженного Володя.
– За вами же ехать невозможно. Такая пыль… Не видно, куда едешь, и дышать нечем. Вот я и свернул с дороги…
– И сразу стало видно, куда ехать, – продолжил я рассказ Николая.
– Ладно, – констатировал Вовка, и вдруг, спохватившись, осторожно полюбопытствовал. – А где Юрик?
Мы дружно завертели головами, пытаясь узреть также бесследно пропавшего четвертого члена нашей команды.
Поиски Юрика затянулись на полчаса. Как нам удалось установить, он свернул с дороги гораздо раньше Николая. Найти его след было сложно, потому что Юрик съехал с дороги в другую сторону, ближе к тростникам, где грунт оказался тверже, и отпечаток шин был едва заметен. Двигаться приходилось медленно, так как след постоянно терялся. На пути неожиданно возникали разного рода препятствия, и Юрик шарахался из стороны в сторону.
Наконец, обогнув раскидистый куст тамарикса, мы чуть было не въехали в мотоцикл, стоящий сразу же за кустом. Неподалеку сидел Юрик. Его было трудно узнать. На нем была надета вся одежда, которую он взял в поездку. Грубый брезентовый плащ поверх ватника едва сходился, образуя между туго застегнутыми пуговицами огромные прорехи. И без того полный, он выглядел квадратным. Лицо, частично сокрытое мотоциклетным шлемом, было покрыто толстым слоем серой пыли. И только вблизи можно было увидеть на носу глубокие царапины и подтеки уже свернувшейся крови на щеках и подбородке.
Закрываясь от слепящего света фар, Юрик что-то бурчал нечленораздельное. Позже выяснилось, что он так же, как и Николай, уклоняясь от пыли, свернул на обочину и незаметно удалился от дороги. А перед тем местом, где мы его нашли, переднее колесо мотоцикла на ходу провалилось в глубокую нору, проделанную сусликами. Стальная лошадка встала как вкопанная и сбросила наездника, да так, что он вылетел через руль, плашмя рухнул на землю, пропахал носом трехметровую борозду и в завершении оказался в колючих объятьях чингила. После этого свободного полета и неудачного приземления Юрик долго не мог прийти в себя.
– Все, баста! Заночуем здесь, – решительно заявил я, обращаясь к травмированным участникам экспедиции. Себя я относил к морально пострадавшей стороне.
Мы разожгли костер, достали провиант, кружки, и прежде всего употребили напиток, который существенно облегчил страдания потерпевших и снял стресс от пережитых невзгод, свалившихся в этот злополучный день на наши головы.
К концу трапезы повеселевший Юрик достал из рюкзака новенький приемник «VEF» на батарейках и полилась легкая, приятная музыка
Нас быстро разморило, тела обмякли, и мы дружно повалились на полог палатки, поверх которой успели кинуть свои спальники, потому что ставить палатку сил уже не было.
IV
Однако на этом беды не закончились. Утром всех разбудил Николай. Он громко стонал, причитал, а затем принялся расталкивать Вовку.
– Володя, Володя, проснись. Ну… – голосил Николай.
– Что такое? – вскочил Вовка и ошалело выпучился на Николая.
– Бинты достань. И что там у тебя еще есть?
– Что случилось?
Тут и мы с Юриком, спросонок плохо соображая, уставились на возмутителя спокойствия.
– Видишь, – жалобно произнес Николай, выставив на всеобщее обозрение свою правую руку.
Мы все пододвинулись поближе. Тыльная сторона кисти его правой руки была покрыта слоем золы, и в нескольких местах вздулись волдыри от ожога.
– Как тебя угораздило? – поинтересовался я.
– О-о-о-й, – простонал бедолага. – Черт его знает. Проснулся от пронизывающей боли… О-о-й. Гляжу, а рука в костре лежит. Отдернул, но поздно, уже поджарилась.
Николай продолжал стонать и дуть на руку. Вовка смочил клочок ваты перекисью водорода и протянул его страдальцу.
– Обработай потихоньку.
– Зачем перекись, угли ведь стерильны, – заметил я.
– Отстань, – простонал Николай.
– Может, мазью Вишневского смазать? – спросил Володя.
– Ага. А лучше солидолом, – живо откликнулся я. – Что вы мудрите. Залейте йодом, и все.
Пока мы колдовали над Колькиной рукой, от костра повеяло едким запахом плавящейся пластмассы.
– Чем это воняет? – забеспокоился я.
И тут раздался вопль Юрика. Он кинулся к костру, в котором на тлеющих углях истекала его «Спидола».
– Всё! Меня Вера убьет, – заявил Юрик, осматривая поврежденный приемник. – Мы его только что купили.
– Пришла беда – отворяй ворота, – философски заметил я. – Пить меньше надо.
– Слушайте, – привлек наше внимание Володя, – У нас больше ничего не горит?
– В смысле? – не понял я.
– Жженой…– он принюхался и продолжил, – тряпкой или волосом несет.
