скачать книгу бесплатно
Вкус вампира
Андрей Олегович Белянин
Вампиры?! И воображение живо рисует эдакое инфернальное бледное существо с алыми губами и… Впрочем, коренной астраханец, художник-авангардист Дэн Титовский – не таков. Он – вампир энергетический и питается «серебряными чувствами доверчивых девушек». Но, несмотря на длинный шлейф разбитых сердец, есть у него многолетняя привязанность – в меру безобидная представительница местного клана Лишённых Тени, умопомрачительная, ни с кем не сравнимая вамп Сабрина фон Страстенберг. Указующий перст Судьбы – и именно над ней сгущаются тучи в лице непримиримой воительницы, зеленоглазой грозы вампиров юной Евы Лопатковой, ступившей на охотничью тропу по заданию тайного Ордена Гончих…
Андрей Белянин
Вкус вампира
Я – не положительный герой. Скорее даже отрицательный. Вампиры, честно говоря, вообще редко бывают положительными, и в этом смысле я всегда умел смотреть правде в глаза. Нет, определённым шармом мы, несомненно, обладаем, что подчёркивается неослабевающим интересом к вампиризму со стороны писательской братии и кинематографа. В той же мере я не стал бы утверждать, будто бы исключительно все люди исполнены внеземных добродетелей. За две с лишним сотни лет жизни вынужденно начинаешь разбираться и в людях тоже.
Мне доводилось встречать таких индивидуумов, что порой я принимал точку зрения моих собратьев как единственно верную. Хотя в их взглядах на человечество тоже нет ничего нового: «Люди суть теплокровные существа, предназначенные для избавления нас от труда и насыщающие нас пищей, коей они же и являются по воле Неба…» Не думаю, однако, что Небо участвовало в создании этого законопроекта, но – что есть, то есть. С незапамятных времён люди и вампиры проблемно, спорно, но так или иначе сосуществуют. Каким-то образом и мне удавалось найти своё место в круговороте бытия, хотя с каждым десятилетием это давалось всё большими и большими усилиями.
Проблема во мне. Я – монстр. Можно сказать иначе: урод, отступник, ренегат, предатель, извращенец, генетический дегенерат. Для меня это особого значения иметь не будет, для осуждающих – тоже, и причины, побудившие меня взяться за перо, в полной мере не ясны даже мне самому. Просто события нескольких последних недель показали невероятную глубину пропасти между мной и Лишёнными Тени, а перейти на другую сторону баррикад не удавалось пока никому. Я имею в виду, что человеку довольно легко стать вампиром, но ещё ни один вампир не сумел вернуться к обратному, а именно – к недосягаемому счастью человеческого бытия. Привлекательного, как ни парадоксально, самой своей недолговечностью…
Иногда я люблю чуть завышенный слог, сказывается результат хорошего образования в Мельбурне, Реймсе, Риме и Петербурге. Охотно продолжал бы беседу с вами в том же неторопливо-повествовательном тоне, но увы – слышу знакомый цокот каблучков на лестнице. Сейчас дверь откроется, войдёт Сабрина и… я в очередной раз получу по морде.
– Ты – мерзавец! – без предисловий и объяснений выносит она вердикт, и моя левая щека вспыхивает от хлёсткой пощёчины. Сопротивляться бессмысленно и лень, это уже почти ежедневная традиция, и я отлично знаю, что будет дальше.
– Как я только могла полюбить такого урода?! – Её прохладные пальцы певуче-порхающими мазками превращают жгучую боль в садняще-сладостную негу.
Урод – относится к определённым особенностям физиологии моего организма, но никак не к внешним данным. В силу своей специфики я просто обязан поддерживать себя в спортивной форме, выглядеть предельно обаятельно и уметь доставить удовольствие практически любой женщине… Сабрина знает это лучше всех, она моя бессменная подруга уже более восьмидесяти лет. Мы встречаемся, расстаёмся, ссоримся, миримся, бывает, не видим друг друга годами, и всё-таки – мы вместе. Хотя Сабрина – умница, красавица, интеллектуалка – и есть… настоящий вампир! То самое, ни живое ни мёртвое, существо, питающееся человеческой кровью. Горький юмор в том, что я, например, её кровь пить не могу…
– Дэн, почему ты не брал трубку? Я звоню тебе уже больше часа и схожу с ума от любви!
У неё длинные чёрные волосы, восхитительно белая кожа и восточный овал лица. Глаза матовые, без блеска, оттенка густого красного вина, чуть припухшие веки и длинные маньчжурские ресницы. Она действительно меня любит, что является редкостью в нашей среде, а зачастую и непростительной роскошью. Я хочу сказать, что это одна из самых высоких причин моего конфликта с остальными – они не способны любить…
– Я хочу тебя. Сегодня вечером выступала в каминном зале «Линты», там все буквально помешались на средневековой музыке, и вдруг неожиданно остро поняла, как же я тебя хочу…
Сабрина – виолончелистка. На мой взгляд, это один из самых сексуальных инструментов в руках женщины. Последние тридцать лет она буквально не расстаётся со своей виолончелью, а в прошлом у неё были великие учителя. Не хочется бросаться титулованными именами – моя подруга очарует кого угодно. Она уверяет, что они не были её любовниками. Охотно верю: обычно те, кто пытается затащить её в постель, редко доживают до рассвета… Я тоже её люблю. Если, конечно, мы способны на такие чувства, а не пытаемся питать иллюзии. В моих объятиях она плачет. Я знаю множество женских реакций на оргазм, но плачет только она, и только от любви…
– Почему ты до сих пор не бросил меня? Ты ведь живёшь за счёт женских эмоций и всегда можешь найти что-нибудь новенькое… Почему, Дэн? Только потому, что у меня красивая грудь, а ты всегда был эстетом… Не отвечай! Я не хочу слов…
Я знаю. Осталось выключить свет, мы оба отлично видим в темноте. Часом позже, когда она, мокрая и горячая, лежала, нежась щекой о моё плечо, завязался тот самый разговор, сделавший эту ночь судьбоносной и навсегда изменившей мой мир. Нет, наш мир. Я не помню, с чего вообще всплыла эта тема, но начало было достаточно безобидным:
– В городе опять появились Адепты.
– Неужели? Я наивно думал, что их деятельность была запрещена ещё на Дрезденском конвенте 1712 года. Но что, тебя это как-то волнует?
– Когда появляются одни, следом идут и другие.
– Ты имеешь в виду Гончих? – Я меланхолично накручивал на мизинец её чёрный локон. – Дорогая, равновесие Добра и Зла во все времена было слишком зыбким и чересчур условным, чтобы всерьёз вставать на чью-то сторону.
– Ты – урод. – Сабрина потянулась и нежно лизнула меня в ухо, её язык был тёплым и шершавым, как у кошки. – Урод, который может гулять под солнцем, носить серебро, заходить в церковь и жить, не проливая крови. Но тем не менее ты – вампир! Рано или поздно Гончие выйдут на тебя, и ты будешь вынужден сделать выбор.
– Я не люблю драться…
– …но умеешь делать это, как никто! До меня доходили слухи, что сам Барон намерен сделать на тебя ставку.
Я поцеловал её в мраморную ложбинку между ключиц и постарался забыть об этом имени. Вот уже более тысячи лет Барон является для всех Лишённых Тени неким символом неограниченного могущества, боли и… грязи. Я предпочитаю «вольное плавание», до сих пор мне удавалось избегать с ним даже поверхностных контактов. Похоже, лимит везения исчерпан…
– Ты выступишь на нашей стороне?
– Сабрина, мы закрыли эту тему много лет назад и, как мне казалось, навсегда. Лучше расскажи мне про Барона…
– Прямо сейчас? – Её поцелуи мягко заскользили по моему животу ниже и ниже… То, что она делает губами и язычком, не поддаётся никакому описанию, особенно если учесть остроту её клыков. Через какое-то время я перехватил инициативу… Наш разговор воскрес только через час или два.
– О нём мало известно. – Мокрое от слёз лицо моей подруги казалось платиновым в холодном свете полной луны. Я уже забыл, о чём спрашивал, но она не забывает ничего, никогда и никому… – Барон самый старый из нас, его личность овеяна легендами и домыслами больше, чем жизнь оклеветанного Влада Цепеша. Но в отличие от трансильванца Барона почти никто не видел в лицо. Его сила безгранична, кое-кто склонен полагать, что он – прямой потомок Матери Проклятых! Правнук, внук, сын… А быть может, даже супруг. Он никогда не выходит на поверхность земли, у него нет страстей, чувств или эмоций. Однако его приказы выполняются без обсуждений, его власть абсолютна, и… он интересуется тобой.
– Это приятно. – Иногда дежурные фразы бывают удивительно к месту, хотя ничего не объясняют и ни к чему не обязывают. Сабрина приподнялась на локте, пытаясь вглядеться в самую глубину моих глаз, где, по идее, должна бы отражаться душа… Но я не уверен, что вампиры имеют душу.
– Я знаю тебя столько лет и ничего не знаю о тебе. Иногда мне кажется, что я помню каждый день и час, проведённые нами вместе. Зима, холодный вечер, в красном Питере – диктатура пролетариата, и пьяные латыши хватают хрупкую девушку-гимназистку. Ты появился так романтично, и на тебе была офицерская форма со споротыми погонами. На мгновение я даже забыла о голоде…
– Милая, ты вполне обошлась бы своими силами, их было всего четверо.
– Конечно, ведь я сама их заманила, но… Как ты не понимаешь, каждой женщине необходимо знать, что ради неё хоть кто-то готов рискнуть жизнью.
– Риска не было.
– Но ты был великолепен! Они падали на булыжную мостовую, лицом в грязный снег, и не могли даже кричать от боли. Я ничего не поняла и пошла за тобой, как за обычной жертвой, а ты…
Она любит об этом вспоминать. Сабрина сентиментальна и безудержно импульсивна одновременно. Вся жизнь с ней – сплошной поцелуй на эшафоте. Она приходит, когда ей заблагорассудится, и уходит, не прощаясь, но, если её нет больше недели, я начинаю тосковать. Спустя месяц боль притупляется, а рано или поздно возвращается вновь вместе с Сабриной… Видимо, мыслители древности в чём-то были правы – любят не за что-то, а вопреки! То есть сам себе я лично объектом, достойным любви, никогда не представлялся, но женщины склонны считать иначе…
– Ты не останешься ночевать?
– Ночь скоро кончится, а я всё ещё голодна.
– Ненасытная, тебе мало меня?
– Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Но если хочешь, попробуй меня проводить.
Долгий поцелуй. Её язык всегда чуть сладковат, а ресницы пахнут инеем. Я помог ей застегнуть длинную молнию на платье, быстро оделся, пропустил её в коридор и запер за собой дверь. Обычно её машина, темно-вишнёвый «феррари» с затемнёнными стёклами, стоит у самого подъезда. Сабрина нажала кнопку, вызывая лифт.
– Когда ты вернёшься?
– Завтра. – Она на мгновение прильнула прохладным виском к моей груди. – Обещай мне подумать о предложении Барона. Хотя бы только подумать…
– Но я даже не в курсе, чего он, собственно, хочет…
– Ты знаешь. Обещай мне. Если любишь, обещай!
Лифт докатился до шестого этажа и замер, лязгнув створками. Стальные двери распахнулись, а внутри стояла суровая девушка с арбалетом. Прежде чем мы успели хотя бы удивиться, самопальный болт из шлифованного дерева почти полностью ушёл в плечо моей возлюбленной. Она не успела даже охнуть…
– Смерть вампирам! – Девушка споро перезаряжала оружие.
Я подхватил падающую Сабрину и медленно поднял глаза на охотницу. Наши взгляды встретились. Секундное молчание – и она рухнула на пол кабинки лифта. Скрежещущие двери с характерным чавкающим лязгом сомкнулись. Времени на сантименты не было…
* * *
– Мне больно, Дэн…
– Не шевелись, я попробую его вытащить.
Чёрный шёлк платья звонко лопнул под моими пальцами. Иногда отчаяние страшнее силы, а я боялся её потерять. Умело обработанный осиновый колышек, длиной в две моих ладони и сантиметра два диаметром, косо прошёл под ключицей, ближе к плечевому суставу. По счастью, на первый взгляд ранение не было смертельным для вампира, но я отлично видел, каких усилий Сабрине стоило сдерживать крик… Осина – магическое дерево, по преданию, на ней повесился Иуда Искариот, и до сих пор над ней тяготеет проклятие. Её древесина медленно сжигает плоть Лишённых Тени…
– Потерпи, мне придётся тянуть сильнее.
– Тогда… сделай это быстро.
– В теле могут остаться занозы или щепки.
– Умоляю тебя, сделай это быстро! Если ты хоть чуточку любишь меня, то не мучай…
– Я люблю тебя!
От резкого рывка её кровь брызнула мне в лицо. Арбалетный болт я отбросил в сторону. Сабрина захрипела и откинулась на подушках, потеряв сознание от боли. Сжав кончиками пальцев обе раны, я зажмурился, на миг перестав дышать. Холодная энергия искорками устремилась вниз, побежала по рукам, пульсируя в поисках выхода. Через минуту или чуть больше на коже не останется даже шрамов. Вампиры удивительно быстро регенерируют, а то, что делаю я, вообще имеет мало аналогов. Сабрина устало разомкнула ресницы. В её зрачках гасла уходящая боль…
– Не говори ничего. Всё получилось. Ты потеряла много крови и сил. Спи. Пару дней тебе придётся пожить у меня.
Она молча кивнула и, повернув голову, прикрыла глаза. Её бледность была чрезмерной даже для умертвия. Убедившись в том, что к ней снизошёл спасительный сон, я тихо встал и, осторожно выйдя из спальни, закрыл за собой дверь. Сабрина может находиться здесь сколько угодно, окна плотно занавешены чёрным бархатом, серебряных предметов я в доме не держу, о её «пропитании» не так трудно позаботиться. Теперь можно было заняться и другими, не менее важными делами. Пока они, эти дела, не стали проблемами…
В гостиной, у телевизора, надёжно привязанная к креслу, сидела та самая девушка, что напала на нас у лифта. Высокая, рыжая, спортивная, с короткой мальчишеской стрижкой и ненавистью в зелёных глазах. Я специально не стал вытирать кровь со своего лица и молча сел напротив, подняв с пола её арбалет. Смешное оружие… Дешёвая подделка под средневековье, выпиленная где-нибудь в школьном кружке, проволочный спусковой крючок и резиновый жгут из аптеки. Тем не менее этого хватит, чтобы убить вампира выстрелом в упор. На расстоянии больше трёх метров это барахло совершенно беспомощно…
– Зачем?
Девушка кинула в меня испепеляющий взгляд, но ничего не смогла ответить. Моя вина – я не потрудился вытащить кляп, но, по совести говоря, не очень-то и хотелось.
– Я спрашиваю просто так, из праздного любопытства. На деле ты вряд ли сможешь рассказать мне что-нибудь интересное. Во все века вампиры охотились на людей, а люди на вампиров. Это так неново, что даже скучно, как считаешь?
Она попыталась выплюнуть в мою сторону кляп, закашлялась и едва не задохнулась. На вид ей было едва ли больше двадцати, но сбитые костяшки кулаков и отсутствие косметики говорили о том, что девушка прошла серьёзную подготовку.
– Ты ранила мою подругу. Она потеряла много крови и несколько дней не сможет выходить на улицу. Как гостеприимный хозяин и старый друг, я должен предоставить ей убежище и… пищу. Надеюсь, мы оба поняли, о чём речь?
Охотница побледнела и, яростно дёрнувшись, выгнулась так, что кресло заскрипело. Долгую минуту она боролась с верёвками, содрала кожу на запястьях и обессиленно свесила голову. В её глазах стояли злые слёзы…
– Но ты, конечно, поклялась молчать и скорее умрёшь, чем скажешь хоть слово. Я уважаю благородных противников. Обещаю, ты умрёшь достойно! Но медленно…
На лбу девушки выступили бисеринки пота. Я никогда не гордился своим умением разговаривать с женщинами, но, как уже упоминал, это профессиональный навык. От него зависит моя жизнь, жизнь урода, вампира-мутанта, изгоя и предателя… Никакого пафоса, никакой позы, никакой жалости к себе, просто банальная проза…
– Можешь не отвечать, я ничего не хочу слушать – ни объяснений, ни оправданий. Я буду задавать вопросы, а ты кивать – «да» или «нет». Договорились?
Она понятливо замычала, демонстрируя мне кляп.
– Ты не поняла. Говорить ничего не надо, только кивать.
Рыженькая тяжело вздохнула, поразмыслила и кивнула.
– Умница. Похоже, мы найдём общий язык. Итак, вопрос первый, риторический: ты хочешь жить?
На этот раз она размышляла целое мгновение. Потом закивала так, словно собиралась меня клюнуть.
– О, да мы, оказывается, очень даже разговорчивы… В таком случае, возможно, у тебя есть маленький шанс. Как я уже говорил, мне мало что интересно в жизни. Сейчас каждая вторая девчонка, насмотревшись сериала «Баффи», воображает себя победительницей вампиров. Арбалет, осиновый кол, чеснок на шее, камуфляжный прикид, куча защитных амулетов… С экипировкой ни у кого не бывает проблем, благо соответствующей литературы – море! Судя по твоим рукам, у тебя за плечами ещё и чёрный пояс по карате. Поэтому я буду последователен до занудности – зачем? Может быть, я повторяюсь, но это единственное, что меня хоть как-то интересует… Зачем?
Девушка ответила непередаваемой мимикой, причудливо вскидывая брови и морща нос. Держу пари, она призывала небеса в свидетели моей непроходимой тупости…
– Хорошо, я всё понимаю. На вопрос «зачем?» трудно ответить однозначным киванием. Поставим его иначе: ты охотилась именно на Сабрину?
Она уверенно кивнула и, опомнившись, вздёрнула подбородок вверх, готовясь в любой момент торжественно помереть в ореоле мученицы. В искренности не откажешь, если бы не предательски побледневшие скулы, я бы тоже ей поверил. Что ж, на сегодня достаточно. Девочка честно заслужила право дожить до утра, возможно, она что-то знает.
– И последнее, – я шагнул к ней, склонившись к самому уху, – ты… хочешь в туалет?
Наверное, она ожидала иного. Разрывания горла или прокуса вены, например… В тот миг в её вытаращенных глазах промелькнула такая гамма чувств, что у меня от этого калейдоскопа закружилась голова. Похоже, меня сочли пошлым извращенцем… На деле же я просто беспокоился за кресло и ковёр.
– Отлично, тогда ты потерпишь до утра. И пожалуйста, никуда не уходи… ладно? Спасибо.
Я заглянул к Сабрине, убедился, что лоб холодный, дыхание замедленное, значит, беспокоиться действительно не о чем. Потом вернулся в гостиную, постелил себе на диване, разделся и лёг. Пока расстёгивал рубашку, спиной чувствовал заинтересованный взгляд пленницы. Что делать, если хочешь выжить, надо следить за собой, а в отношении к гармоничному мужскому телу все женщины одинаковы. Я демонстративно не обращал на неё внимания, мысли были заняты другим…
Первые сведения о вампиризме вы найдёте ещё в древневавилонских хрониках. При строительстве пирамид и смене первых династий фараонов о нём уже слагали трактаты и находили место в естественном укладе бытия. Древние греки первыми поэтизировали вампиров, чего стоит одна сцена питья жертвенной крови в «Одиссее»… Дальше – больше, но речь не об этом. Готов лишний раз подтвердить, что люди охотятся на вампиров, а вампиры на людей, и ничего из ряда вон выходящего в этом противостоянии нет. Во все времена, во все эпохи именно людьми создавались тайные организации, делавшие эту охоту смыслом жизни и чести. Иногда борьба шла под знаменем веры, иногда во имя спасения человечества, но рано или поздно всё сводилось к банальному заработку.
Одним из таких сообществ были Гончие. История их Ордена насчитывала более десяти веков и ярко иллюстрировала весь спектр противостояния на протяжении немыслимого количества судеб. Судеб печальных, изломанных, трагичных… Средний срок жизни охотника на вампиров даже сейчас составляет от силы тридцать – тридцать пять лет, а представьте себе более ранние времена… Гончие переживали взлёты и падения, смены руководства, кардинальные изменения политики, признание и уход в подполье. На основе их архивных материалов была создана не одна книга и, кажется, даже пара фильмов.
Официально их запретили в 1867 году за пропаганду насилия и попытку государственного переворота в Ирландии. Но мало кто из нас сомневается в том, что Орден Гончих тайно продолжает свою деятельность, создавая филиалы в разных странах мира и вербуя на свою сторону фанатично настроенную молодёжь. Хотя кто сказал, что будто бы именно они имеют непосредственное отношение к событиям сегодняшней ночи… Я уснул перед самым рассветом под напряжённое сопение и недовольные взгляды нашей рыжеволосой пленницы.
…Сна как такового не было. Имеются в виду те светлые, многокрасочные полотна со множеством сюжетных перипетий, которые являлись в детстве, когда я засыпал под мамину сказку. Я хорошо помнил свою маму, хотя лишился её ещё ребёнком… Она умерла от туберкулёза, и отец, офицер императорской гвардии, отослал меня на воспитание в дедушкино поместье. Годом позже он погиб на русско-турецкой войне, отстаивая независимость Болгарии…
Сколько себя помню, всегда ненавидел войны. Любые – захватнические, освободительные, священные… Слишком много лет мне пришлось отдать серым шинелям, жёсткому седлу и запаху ружейного масла, тогда же воспиталось и осознанное неприятие крови. А сны перестали сниться ещё раньше, когда умерла мама, я говорил…
Вампиры моего типа практически не спят. То есть спит какая-то определённая часть сознания, в то время как слух чётко фиксирует всё происходящее в комнате и не даёт мне ни малейшей поблажки нигде, никогда… Скользящие, почти бесшумные шаги, некто движется с уверенностью человека, знающего расположение каждого предмета в помещении. Безмятежно-сонное дыхание пленницы временами прерывается детским посапыванием. Вот чьи-то пальцы коснулись узлов на верёвках, едва уловимый скрип подтверждает их надёжность. Если я сейчас не открою глаза, то никогда не узнаю, кто именно отправил эту зеленоглазую соню на Охоту. А мне это по-прежнему интересно…
– Не надо, Сабрина, прошу тебя…
В ответ она оскалила клыки и зашипела. Ещё раз повторяю, я – не положительный герой, а лишь преданный слуга собственного эгоизма. Эта девушка была нужна мне живой…
* * *
– Ты мерзавец, урод, подлец и подонок!
– Чуть тише, разбудишь, а она так сладко спит…
– Тем лучше, не почувствует боли!
– Всецело доверяю твоему опыту, и тем не менее…
– Но я голодна!
– Не настолько, как тебе кажется. Подумай о фигуре…
– Чёрт возьми, но это моё право – она напала первой!
– Месть подают в холодном виде…
