Церковный суд и проблемы церковной жизни

скачать книгу бесплатно

Владыка Митрофан выступил против аргументов о перегруженности епископов:

Мы настолько освободили епископа от дел, что надо говорить не о перегруженности его ими, а о недостатке их, о том, что кроме богослужебной и проповеднической деятельности у епископа не остается жизненного общения с паствой.

Выход архиепископ усматривал в открытии новых епархий:

Если бы их умножить до желательного в интересах Церкви количества, тогда не было бы никаких препятствий к непосредственной связи церковного суда с епископом, как это и требуется по каноническим правилам[503 - Деяние 151. 33; Деяния. X. 247.].

Выступавший считал неприменимым принцип отделения администрации от суда:

В епископе, представляющем собою средоточие всей власти в Церкви, разъединение административных и судебных функций невозможно.

Однако и Приложение к докладу он считал еще более неудовлетворительным, чем сам доклад, так как в нем виден только бюрократизм и желание устранить епископа от суда[504 - Деяние 151. 36; Деяния. X. 248.].

В поддержку проекта выступил управляющий Черниговской казенной палатой, член Высшего Церковного Совета С.М. Раевский, настаивавший на отделении суда от администрации. Он говорил, что только этот принцип может получить поддержку у общества:

Если бы не было разрухи, то деяние Святейшего Собора 1917–1918 гг. о церковном суде было бы принято и приветствовано с восторгом всей необъятной Россией[505 - Деяние 151. 40; Деяния. X. 249.].

Защитить проект пытался и П.Д. Лапин, который также настаивал на отделении суда от администрации. Хотя каноны не знают этого принципа, однако в некоторых Православных Церквах он практикуется:

Рассматриваемый проект покоится на принципе отделения суда от администрации, и этот принцип проводится в нем через все инстанции церковного суда. ‹…› Принцип отделения суда от администрации имеет важные преимущества перед принципом совмещения этих учреждений в руках одних и тех же органов, и он естественно вытекает из самого существа дела. Администрация и суд ведают собственно разные дела. Администрация заботится о положительном или практическом осуществлении в жизни законов и о предупреждении их нарушений Предметом же деятельности суда являются споры о правах и действительные правонарушения. Приемы деятельности суда и администрации также неодинаковы. Администратор в своей деятельности не так сильно стеснен формализмом, как судья, который, можно сказать, от начала и до конца судебного процесса решительно связан правилами и формальностями, отступление от которых делает недействительным самый судебный приговор. Затем, судебное беспристрастие, что особенно важно, скорее осуществимо при отделении суда от администрации, чем при совмещении этих функций в одних и тех же органах. Если одна и та же власть и предъявляет требование, и сама же оценивает последствия его неисполнения, то она естественно может впасть в опасность нарушения судебного беспристрастия. ‹…› Проведение этого принципа желательно было бы и здесь, в церковном судоустройстве. И неудивительно, что в нынешнее время в некоторых Православных автокефальных Церквах мы встречаем опыты отделения церковного суда от администрации и в устройстве епархиального суда, и в устройстве суда высшего[506 - Деяние 151. 41–42; Деяния. X. 250.].

Далее выступавший привел примеры устройства суда в Сербском королевстве, где существует Великий духовный суд. Важно отметить, как П.Д. Лапин обосновывал возможность изменения канонов:

Правда, каноны не знают принципа отделения суда от администрации. Каноны не имели в виду связывать церковную жизнь во всех ее подробностях и представляли Церквам право, как выразился в 12-м своем правиле Трулльский Собор, право преуспеяния на лучшее. В частности, каноны не воспрещают внесения в Церковь устройства порядков из государственной жизни, если они оказываются хорошими и целесообразными[507 - Деяние 151. 43; Деяния. X. 251.].

В качестве примера докладчик привел использование Церковью римского права в судебных делах.

Необходимо лишь, чтобы при устройстве у нас церковного суда, при проведении и у нас в церковном судоустройстве принципа отделения суда от администрации, были соблюдены основные канонические начала, обязательная сила которых простирается на все Церкви и притом на все времена[508 - Там же.].

Как считал П.Д. Лапин, полнота судебной власти должна остаться за архиереями. В епархиальном суде отделение суда от администрации должно осуществляться

не в направлении лишения архиерея судебной власти, а лишь в направлении создания при епархиальном архиерее особого вспомогательного органа, отдельного от органа, ведущего администрациею.

Высший суд организован на соборном начале. ‹…› Эти принципы в рассматриваемом проекте достаточно соблюдены ‹…›. Таким образом, с точки зрения основных канонических начал рассматриваемый проект, по моему мнению, приемлем[509 - Деяние 151. 44; Деяния. X. 251 (в публ. пропущены несколько слов в начале цитаты).].

Лапин считал невозможным устройство суда, при котором архиерей рассматривает все дела, а над ним существует лишь Собор:

Каноническое устройство церковного суда во всех его подробностях является неосуществимым при условиях нашей церковной жизни ‹…›. Епархии слишком обширны, епископы обременены массой дел. ‹…› Соборы ‹…› не могут быть церковными трибуналами[510 - Деяние 151. Деяния. X. 252.].

Он высказался «за принятие проекта в его существе»[511 - Деяние 151. 43–44; Деяния. X. 252.].

Обсуждение доклада было продолжено на 152 заседании 30 августа 1918 г.

С подробным докладом выступил епископ Старицкий Серафим (Александров), который категорически возражал против независимости церковного суда от епископов.

Им были приведены следующие аргументы. Во-первых, у епископа отнимают право суда, предоставленное ему канонами.

От епископа отнимают то, что он имел и имеет по Божественному праву, получив это право преемственно через св. апостолов от основателя Церкви Господа нашего Иисуса Христа. Защитники того судоустройства, о котором идет речь в предложенном докладе, говорят, что тогда де суд будет и независимый, и самостоятельный, и правый, суд будет коллегиальный. Так ли будет на самом деле? ‹…› Епархиальный архиерей отстранен по этому проекту даже от председательствования в этом суде. Но ведь епископ и по Слову Божию, и по церковным канонам есть единственный обладатель собственной судебной в Церкви власти, и для его паствы нет другого источника церковно-судебной власти, кроме архиерея. Судит епископ (это особенно ясно изложено в 14-м правиле Карфагенского Собора). Могут ли в суде участвовать и пресвитеры на условии поручения от своего архиерея и в зависимости от него? Подготовительная работа совершается ими: они допрашивают подсудимого, обвинителя и свидетелей, но суд независимо от пресвитеров совершался всегда епископом (Апостольские постановления, гл. 42)[512 - Деяние 152. 49–50; Деяния. XI. 15.].

Второе выдвинутое им возражение состояло в том, что предлагаемое устройство противоречит практике других автокефальных Церквей.

Если мы примем доклад в предложенном нам виде, то у нас будет твориться то, чего нет у единоверных нам Православных автокефальных Церквей. Почти во всех Православных Церквах архиерей занимает место председателя церковного суда. Так в греческой Церкви Константинопольского Патриархата, в Церкви греческого королевства, так у православных австрийских сербов, так в Румынской Церкви, в Болгарской Церкви, так в Церквах древних Восточных Патриархий. И только в Церкви Сербского Королевства по закону, изданному князем Михаилом 30 сентября 1860 г., архиерей устраняется от участия в суде[513 - Деяние 152. 50; Деяния. XI. 15.].

Третье возражение состояло в том, что проект не соответствует церковным догматам:

Он в основе своей нарушает основные догматы веры и церковно-основные каноны – учение Христа Спасителя и святых апостолов[514 - Далее даны ссылки на Мф. 15–19; I Тим. 5, 19–21; Ап. Пост. II. 11, 12, 13; Ап. 12, 13, 32; I Всел. 5; Ант. 4, 6, 9; а также творения Иоанна Златоуста и Симеона Солунского, определения Стоглава и статьи УДК, показывающие, что суд совершался под непосредственным начальством епархиального архиерея.]. ‹…› Все решительно данные говорят за то, что во главе верховного суда стоит епископ, он не только руководитель, но и единственный в своей епархии для клириков судья[515 - Деяние 152. 55; Деяния. XI. 18.].

Главной причиной возражений выступавшего было появление нового лица – судьи. «Судья независим от епископа и в своей судебной деятельности становится самостоятельным носителем судебных полномочий»[516 - Деяние 152. 57; Деяния. XI. В публ. вместо судья – «суд».].

Заседание 153 было закрытым. На нем, в частности, митрополит Арсений (Стадницкий) отметил:

Все наши узаконения рассчитаны на нормальную жизнь, с разной стороны все наши узаконения теряют силу, если воцарится порядок, устраняющий земное существование Церкви[517 - Обзор. III. 240 (Деяние 153).].

На заседании 154 Собор был занят обсуждением изменения положения Церкви в стране и искал способы повлиять на это положение. Вопрос о церковном суде был поднят в связи с потребностью оказать воздействие на гонителей Церкви, которые еще вчера значились по документам православными. Как сказал В.И. Зеленцов[518 - Зеленцов Василий Иванович (ок. 1870–1930), миссионер Екатеринославской, затем Полтавской епархии; член Поместного Собора; священник (1919); в заключении (1922–1925); еп. Прилуцкий Василий, вик. Полтавской епархии (1925); аресты и ссылки (1926–1930); расстрелян. Канонизован (2000).],

гонители Церкви вышли из недр самой Церкви, попустители гонений и насилий – тоже вышли из Церкви. По власти, от Бога данной, епископы имеют право судить их, и по долгу своего звания обязаны судить их. И Священный Собор обязан сказать, что пришла пора суда церковного над гонителями веры и Церкви, их пособниками и попустителями[519 - Деяния. XI. 44 (Деяние 154).].

Однако идея суда над гонителями не получила поддержки у членов Собора. По мнению Н.Д. Кузнецова, это «странная мера», которая «едва ли когда применялась, а тем более не применима в наше время»[520 - Обзор. III. 261 (Деяние 154).].

3 сентября 1918 г. на закрытом заседании 155 Собор продолжил рассмотрение доклада.

С.Г. Рункевич в своем выступлении отметил:

В настоящих обстоятельствах при речи о реформах по переустройству церковных установлений уста смыкаются. Но мы живем надеждою, и в этой надежде будем продолжать обсуждение доклада об организации церковного суда[521 - Деяние 155. 220.].

Выступления о неканоничности представленного проекта заставили Рункевича вновь привести историческую справку о почти полувековой подготовке реформы духовного суда.

Возражения, слышимые ныне, были заявлены на самых первых порах обсуждения реформы церковного суда, тем не менее, все комитеты и совещания, занимавшиеся вопросом о преобразовании церковного суда, приходили к решению об отделении в Церкви суда от администрации[522 - Деяния. XI. 86 (Деяние 155).].

С.Г. Рункевич попытался объяснить, почему 53 года вопрос о церковном суде не находит своего разрешения:

Весь вопрос сводится к согласованию двух принципов: принципа отделения суда от администрации и принципа обеспечения полноты епископской власти.

Время, когда судебная власть сосредотачивалась в руках епископов, было ограничено:

Позволю себе напомнить, что в патриархальную эпоху судебная власть сосредотачивалась в руках епископа не только по праву, но и по факту, в действительности. Но затем, с расширением пределов епископии и ростом церковной жизни, оказалось, что один епископ не может фактически осуществить судебную свою власть во всей полноте. Появляется ему на помощь пресвитерион, на участие которого в суде есть указания уже св. Игнатия Богоносца, затем – диаконы, о чем речь идет в Апостольских постановлениях, и, наконец, миряне, упоминаемые там же. С V в. в Церкви появляются уже особые судебные установления – Священный суд с председателем хартофилаксом, иногда и епископом. Возникают и особые судебные должности. Постепенно совершается централизация церковного суда, и появляются инстанции церковного суда – суды епархиальные, митрополичьи, подпатриаршие. Наконец, суд совершается и на Соборе. Твердо сформировываются три инстанции церковного суда: и в настоящее время мы встречаем эти три инстанции в Церквах Константинопольской, Антиохийской, Александрийской. Аналогии особых судебных установлений мы имеем в Константинопольской Церкви, в Сербской, в Австро-Сербской, Элладской. И вот теперь Собору предстоит разрешить мучительный и длительный вопрос об устройстве Российского церковного суда: остается ли суд в прежнем положении или будет иметь особые установления? За особые установления, несмотря на резкие возражения, говорит, как я уже сказал, вся история реформы. Сказал, в сущности, свое слово и сам Священный Собор, образовавший административные учреждения, в которых не оставлено место для суда[523 - Деяния. XI. 89 (Деяние 155).]