скачать книгу бесплатно
Я знаю: видимостью сна
Переиначит тишина
Сознанья трепетную ткань
По мановению платка,
Да вороненое крыло
Прочертит мутное стекло
Грядущим криком темноты,
Чтоб в черном пламени остыть.
Воздушной ваты густоту
Проглотит ночи пустота,
Чтоб карлик, жалок и сутул,
Не посягал на пьедестал,
Пусть до утра он юркнет в снег,
В сердцах обдумывая месть,
А там, забывшись в чутком сне,
Вдыхает световую взвесь.
Все это было столько раз,
Сюжет разучен по складам
Но там лишь слитки серебра,
А филигрань не воссоздать
1986 г.
Предчувствие конца
Кто знает, страсть ли то была,
Иль вспышка жажды материнства,
А нынче – теплая зола
И легкий пепел серебрится.
Но возлюбившему сквозь боль
Уйти сегодня тем труднее,
Чем чаще сердца перебой,
Чем губы сжатые бледнее.
1986 г.
Наркоз
«Прощай вьюг твоих приютство (М. Цветаева)
Только вьюг твоих приютство,
Наших душ несходство,
Цепи тяжкие банкротства
Заново куются.
На крыле любви носила,
Нежила два года,
А сегодня перекрыла
Вентиль кислорода
Как же так, неужто лучше,
(Ежели не ранен)
Жить и знать: к тебе подключен
Аппарат дыханья.
Я молю, метаю взоры
(Рот закрыла маска,
Сзади дверь, на окнах шторы,
Лампочка погасла).
– Душно мне! Открой же краны
Или, если поздно,
Дай дурманящей отравы,
Оглуши наркозом!
Не ответишь, не услышишь,
Не вернешь дыханье,
Ждешь чего-то, словно свыше
Ловишь указанье
Может просто сдернуть маску?
Не поднять руки мне —
Жду печальную развязку
В тягостном унынье.
1987 г.
Фиолетовые сумерки
Фиолетовые сумерки
Шепчут мне об одиночестве,
Дескать, спрятались, не умерли,
Изготовились для ночи все
Намекая на сновидчество
(Не бело – лилово марево)
Из малюсеньких кирпичиков
Строят новое из старого.
Все внутри переиначивать
Им привычно и обыденно:
Удлиняя – укорачивать,
Плавить зримое в невидимом.
Зазевался, пересек рубеж —
И попался в студенистый ком,
А уж там – живи, как вздумаешь
Лишь тебе понятным признаком.
1987 г.
Предчувствие
Какие рифмы мне позволены,
Какие темы мне отпущены,
Какие ноющие пролежни
Взойдут пустотами бездушными,
Не дни – упреки биографии,
В своей безликости забытые.
Иль черно-белым ритмом графики,
Сермяжных истин монолитами
Моя дальнейшая означится —
Не мне роптать, я это выстрадал.
Приемлю все. Душа укладчица
Двух слов мучительного вывода
1987 г.
Лето
Это липами пахнет.
Голубые тоннели
Ткут пространство плотнее.
Полдень в лето распахнут.
Засекречены дали,
Перевернуты цели.
Провожу ожиданье
До ближайшего дома,
До случайного вздоха.
Словно юность раздали
Каждой метке знакомой
По невидимой крохе
1987 г.
Триптих
Я стоял, заворожен,
Но не тяжестью свинцовой,
Не дыханьем голых крон —
В бурой зыби зрело Слово
Словно тягостный октябрь —
Гроздь крушений и строительств
Под конец шепнул гостям
Христианское «Терпите»
Словно что-то осознав,
Словно вспомнив, серый зритель
Из забывшегося сна
Грустно молвил «Не судите»
И добавил, посветлев,
Ликом в крошеве событий,
Осенив того, кто тлел
Светоотзвуком «Любите»
Я стоял, заворожен,
Освещенный в зале тихом,
Словно рампой, с трех сторон
Непридуманным триптихом.
1987 г.
Ночь
Души полнятся звучаньем
Там где немо море звуков,
Словно дышит за плечами
Темень узких переулков.
Недосказанным и тайным
Перечеркнуто дневное,
Чтоб в мгновенном и случайном
Зрело облако покоя.
Кто-то с желтыми глазами
Полуночных стен изнанкой
Исполняет указанье
Ждать показа звездных знаков.
Снег то колет стекловатой,
То, прильнув к густым потемкам,
Засыпает, сер и матов,
Перехваченный тесемкой.
В это время чьи-то мысли
Растекаются по крышам,
Чьи-то взгляды в шубах лисьих
Сонным маревом колышат.
Не найтись, не потеряться,
