скачать книгу бесплатно
– Но сейчас-то зачем, днём? – удивилась Ада. – Вечером и выпьешь. Ты лучше поешь, и поспи пару часов. А потом чайку, и можно будет собираться.
– Твоя правда, – согласился Яр. – Скажи мне, если я усну… я смогу спать спокойно, будучи уверенным в том, что ты никуда не пойдешь?
«И как он всегда такое угадывает? – безнадежно подумала Ада. – Ну вот как? Откуда он знает?»
– Не пойду, отдыхай, – вздохнула она. – Сейчас к Роме схожу, и тоже к себе пойду, полежу перед походом.
– Как там его жопись? – поинтересовался Яр.
– Продвигается, – Ада вздохнула. – Нo почему каждый раз жопись? Хорошая приятная картина.
– Потому что это поделка, без души, – объясни Яр. – Неужели ты не видишь?
– Что без души – вижу, – согласилась Ада. – Но не всему же быть с душой? Это же просто украшение, ну, в прихожую там, или в комнату. Море и море, закат и закат.
– Вот именно. Море и море, закат и закат, – покивал Яр. – Живопись для прихожей. Ни о чём. Ни смысла, ни посыла, ни движения. Нейтральный пейзаж, как, собственно, и просил заказчик.
– А что надо этому заказчику? Ромка – всё-таки имя, согласись. Ну, будет в комнате у людей висеть пейзаж с подписью «Р.Судьбин, …23 год». Плохо, что ли?
– Нет, не плохо. Не плохо, но и не хорошо, – Яр невесело усмехнулся. – Хотя на самом деле плохо, конечно.
– Почему? – удивилась Ада.
– Потому что они больше не ищут смысла, как ты не поймешь. Им не нужен смысл. Им нужно… «сделайте мне красиво», – Яр поморщился, отвернулся. – Это движение в никуда. Слова ни о чём. Даже не слова, так, набор символов. В них нет огня, ни в ком нет огня.
– Давай не надо. Вот про это не надо, пожалуйста, – тут же стала просить Ада. – Лучше я тебе чай принесу. Или, хочешь, Яну тоже принесу, в его чашке?
– Принеси, – Яр отдал ей тарелку. Взгляд его потемнел, стал мрачным, рассеянным. – Да, принеси. Посидим с ним, чаю попьем.
– Вот и правильно, – тут же согласилась Ада. – Так будет действительно лучше.
Ушла она минут через пятнадцать – помыла кастрюльку и тарелку, и проследила, чтобы Яр лёг. Нельзя с ним было говорить на эту тему, сокрушалась про себя Ада, я не подумала, снова не подумала, а говорить нельзя, и я едва не сплоховала, но, вроде бы, успела опомниться, и не дала разговору уйти туда, куда не нужно. Когда Яр заснул – а засыпал он по привычке быстро – она встала, тихо взяла с подоконника свою кепку, сумку, и пошла к выходу.
***
За цветами Ада отправилась вовсе не туда, куда её посылал Роман, а на полянку, до которой идти через лес нужно было недолго, всего-то пять минут. Цветы, растущие на этой полянке, нравились Аде больше, чем цветы с поля или с обочины. Они чистые, думала она. Аглая была чистая, очень чистая, и надо приносить ей такие же чистые, как сама она, цветы. И ещё следует взять для них из дома свежей воды, но воду пусть берет сам Роман, ей, Аде, воду тащить тяжело.
Выходили около половины восьмого вечера, было еще светло, легкие, невесомые сумерки подкрадывались к поселку, хотя до захода солнца оставалось целых полтора часа. Хорошо выспавшийся и потому оживший Яр прихватил с собой термос с чаем, Ада взяла цветы, а Роман вышел из дома, неся в одной руке пластиковую канистру с водой, и складную табуретку – в другой. Ему трудно было долго стоять, а стоять сегодня придется не меньше часа.
– Ну чего, инвалидная команда, готовы? – поприветствовал всех Роман. – Ада, молодец, и где только такие хорошие нашла? Яр, отлежался? Ну и славно. Давайте выдвигаться, сперва на погост, а потом на холм.
– Слушаюсь, командир, – кивнул Яр. – Ада, откуда цветы?
– С лужайки, которая за ЛЭП, – ответила та. – Ром, я у дороги рвать не захотела. Пыльные. А там чистенько.
– Ну и правильно, – покивал Роман. – Где банка?
– Так там старая была… – Ада замедлила шаг.
– А если спёрли?
– Ой, погодите тогда, я сейчас, – Ада сунула цветы в руки Яру, и пошла к своему дому.
…Разумеется, банку спёрли – хорошая трехлитровая банка в хозяйстве всегда пригодится – поэтому на могиле Аглаи сперва слегка прибрали, потом водрузили на обычное место новую банку, налили воды, и поставили свежий букет. Яр что-то ворчал о дураках и вандалах, которым охота тут шастать, и банки тащить, а Роман и Ада просто стояли и смотрели на скромный, небольшой совсем памятник из диабаза с портретом-медальном. С этого медальона улыбалась им тихой доверчивой улыбкой Аглая, навсегда оставшаяся в золотых своих двадцати пяти годах, улыбалась светло и безмятежно. Фото на керамическом овальном медальоне за сорок три года совершенно не выцвело и не изменилось, и надпись «Аглая Палей, 1955 – 1980» не изменилась тоже, но вот те, кто смотрел сейчас на этот старый снимок, изменились разительно, и не было у них больше на лицах того, что сохранил фаянс. Прежними остались разве что имена.
– Ангел мой, – прошептал Роман. – Ангел светлый…
– Прости меня, – еще тише добавила Ада. – Если сможешь, прости меня.
Ответом им, как и всегда, была тишина, лишь ветер едва слышно, почти беззвучно прошел в этот момент по молодой июньской траве, и тронул листья на растущей неподалеку огромной березе. Березу эту они тоже помнили молодой, едва ли десятилетней – тогда, когда хоронили Аглаю, березу эту почему-то оккупировало несколько ворон, которые принялись орать, как заполошные, и Роман, не выдержав, принялся кричать на них чуть ли не истерически, и швыряться комьями сырой земли, кучей лежавшей рядом с еще пустой тогда могилой.
– Никогда себе не прощу, – произнесла Ада. – Никогда.
– И не нужно, – ответил ей Роман, не отводя взгляда от портрета. – Потому что такое не прощают.
– Ром, не надо, а? – попросил Яр. – Не начинай сейчас. Только-только сердце угомонилось. Спасибо за корвалол, кстати.
– Да не за что, – Роман глубоко вздохнул, тряхнул головой. – Ладно, идёмте. Пока я совсем не расклеился.
– Пошли, пошли, – поддержал Яр. Поправил лямки рюкзака. – А то нам идти ещё сколько, а Луна – она уже вон, глядите.
Ада и Роман подняли глаза – да, действительно, в светлом еще небе диск Луны был уже вполне хорошо различим, а это означало, что надо поторапливаться. Кинув прощальный взгляд на памятник, все потянулись к выходу – первым шел Яр, за ним Ада, и замыкал это шествие Роман, который всё-таки пару раз украдкой оглянулся.
– Каждый раз надеюсь обратиться в соляной столп, но, кажется, это так не работает, – заметил он, когда компания выбралась, наконец, на неширокую лесную дорогу. – Думаю, что посмотрю еще раз, и окаменею. Нет, снова нет, и опять нет. Врут всё эти сказки. И религия тоже врёт. Ухожу, прихожу, оборачиваюсь…
– Ром, хватит, – попросила Ада. – Не терзай ты душу и себе, и нам, пожалуйста.
– А ты вообще молчи, – огрызнулся Роман. – С учетом того, что ты сделала, тут у тебя нет, и не может быть права голоса. Всё, идёмте, действительно, время уже.
Ада ничего не ответила, она прошла мимо Романа, и пошла вперед, постепенно ускоряя шаг, а Роман и Яр так же молча последовали за ней. То, что должно было быть сказано – было сказано. На сегодняшний вечер в планах теперь оставалась только Луна.
***
– Ты чего, коньяк добавил? – возмутился Роман. – И много? А если у меня давление шибанет? Мне сегодня коньяк нельзя.
– Да немного я добавил, столовую ложку всего на термос, – отмахнулся Яр. – Так что ничего с тобой не будет, тем более что чай был горячий. Я для запаха, а не для пьянки.
– Ох… ладно тогда, – сдался Роман. Взял из протянутой руки Яра стаканчик, осторожно отхлебнул. – Да, нормально вроде.
– Ну и вот, – обрадовался Яр. – А ты говорил.
– Смотрите, – шепотом сказала Ада. – Сейчас…
Луна поднималась над лесом выше и выше, заливая холм, на котором они стояли, дорогу, поля, и лес призрачным холодным светом. Сегодня она была яркая, до невозможности яркая, и такая красивая, что захватывало дух. Трое молча смотрели на шествие Луны по небу, и довольно долго молчали, пока молчание это не нарушил, наконец, Яр.
– Завтра полнолуние, – произнес он. – Ещё раз придём, да?
– Конечно, – кивнула Ада. – Придём.
– После завтрашнего останется ещё две полные Луны, то есть мы, получается, на третью, – задумчиво сказал Роман. – Что ж, это правильно. Но как же всё-таки красиво.
– Нарисуй, – предложила Ада.
– Так Яр уже нарисовал, – Роман вздохнул. – Лучше, чем он, я не сумею.
– Да ладно, – Ада усмехнулась. – А ты всё же попробуй.
– Может, и попробую.
На холме они просидели до одиннадцати, и ушли только тогда, когда стало совсем уже холодно, а Луна поднялась выше, и краски, которые она дарила окружающему мира, начали меркнуть.
***
«…познакомилась на даче с близнецами, Яном и Яром Огарёвыми. На вид они совсем близнецы, но всем говорят, что погодки, врут, наверное. Они смешные, постоянно дурачатся, и Ян умеет играть на гитаре. Они немножко странные, потому что оба говорят, что помнят войну, но ведь они никак не могут помнить войну, мы с ними в пятьдесят пятом родились, а война тогда уже десять лет как кончилась. А они говорят, что помнят. И самолёты помнят, и обстрелы, и как у них бабушка старая погибла на их глазах, именно что под обстрелом. Это странно. Спросила у мамы, она сказала, что они фантазёры, а я дура, которая им верит, а еще сказала, что такими вещами не шутят, это низко. Но, может, они про какую-то другую войну говорили? Надо будет спросить потихоньку, пусть расскажут. Ян и Яр живут у Куровых, которые рядом с нами, забор в забор, и мама скоро с братьями познакомилась. Сказала, что вроде хорошие, хотя и дурачки, конечно. Но у мамы все дурачки, разве что Рому она выделяет, но Рома – он какой-то необыкновенный, настолько необыкновенный, что я к нему и подходить боюсь. К тому же Рома с четырнадцати лет гуляет с Аглаей. Аглая – красавица, мама сказала, что она с каждым годом всё больше становится похожа на французскую актрису Мишель Мерсье. Про актрису не знаю, а про Аглаю знаю – они с Ромой идеальная пара, все так говорят. Может, они поженятся? Я бы хотела побывать на свадьбе, ни разу не была, только издали видела. Аглае белое платье было бы очень к лицу…»
– Дневники? – спросил Эри.
– Ага, – кивнула Берта. – Обычные девчачьи дневники. Кое-что странное прослеживается, но это работа гения, который таскал парней туда-сюда. Романа, кстати, не таскал. Только братьев.
– Да? – удивилась Эри. – А нам сказал, что всех.
– Нет, не всех. Свою копию он отправил сразу по адресу, а вот их – куда-то ещё, и лишь в подростковом возрасте переправил уже сюда. Им было по пятнадцать, как я понимаю.
– Ага, значит, ещё до того, как с Фламма и Амритом это всё случилось, – сообразила Эри. – Вот же хитрый гад. И нам не сказал.
– А что ты от него ждала? – удивилась Берта. – Мы сидели там, глядя на весь этот кошмар, а он тут… ай, ладно, ну к чёрту. Читать что-то будешь?
– Ну, давай, – пожала плечами Эри. – Всё равно делать нечего. Мужики разбежались, а мы тут с тобой, как две узницы, с этими бумагами.
– Они правильно сбежали, смотрят точки по старой теме, и заодно решили прогуляться в этот самый поселок «Солнечный», где живут трое, – Берта утомленно потерла глаза. – Слушай, давай ты тоже почитаешь. Мне надоело делать это одной.
– А давай я почитаю то, что писал Яр, – предложила Эри. – Мне это как-то ближе будет, ну, наверное.
– Сомневаюсь, – покачала головой Берта. – Тем более… смотри сюда. Вот хронология. В тот период, о котором я читаю сейчас, Яр ничего не писал. Вообще ничего, он не вел дневники. Вести он их начал после кое-каких событий, а до этого есть только записи Ады. Так что придется читать её.
– Ладно, – сдалась Эри. – Но там хоть что-то дельное есть?
– Кое-что есть, – Берта задумалась. – Несмотря на крайнюю наивность, она довольно наблюдательна, и умеет замечать вещи, которые другие упускают. Та же война, например. Возраст братьев. Чужая красота. Вот видишь, здесь? «Похожа на актрису Мишель Мерсье». Заметь, в ней нет ни капли зависти. Другая девочка, видя рядом такую красотку, испытывала бы и зависть, и ревность – а она нет. Наоборот, она искренне восхищается Аглаей, и мечтает увидеть её в свадебном платье. Не себя на её месте. А её саму. Показатель.
– Вообще да, ты права, – покивала Эри. – Действительно. Ладно, сдаюсь, давай сюда дневники. Считки смотреть будем?
– Только не сегодня, – покачала головой Берта. – Считки уже вместе с мужиками, по очереди. Да и не хочу я пока, честно говоря. Настроения нет.
– Догадываюсь, что там, – Эри с горечью посмотрела на Берту. – Я же помню, как я жила. Не думаю, что там буде что-то… лучше.
– Думаю, там будет что-то хуже, судя по тому, что их из пяти осталось трое, – согласно кивнула Берта. – Поэтому только с ребятами, никак иначе. И точно не сейчас.
3
Камешек в ботинке
Продуктовую экспедицию Роман решил организовать, когда Луна пошла на убыль, небо затянули облака, и на холм, смотреть на Луну, они ходить временно перестали. Зато Ада снова зачастила на Яблочную, к заветному забору, и её уже по разу поймали – сперва Роман, а потом снова Яр. И едва не поймала хозяйка участка, дородная, хамоватая баба, жена властителя всея участка, Юрия Витальевича. Хорошо, что Ада вовремя сообразила, что к чему, с какой целью Петровна поплыла своими телесами в сторону калитки, и вовремя смылась – отдышаться, правда, потом не могла минут десять, но сумела сберечь анонимность, потому что Петровна её не заметила. Скорее всего, Петровна решила, что это мальчишки из соседних домов, а если дети, то детям – можно, им прощается. Ну, дети же.
К подготовке экспедиции на станцию за продуктами Роман подошел основательно – смазал колеса у двух «тачанок», то есть у сумок на колесиках, подшил вечно отрывающуюся лямку у рюкзака, и положил в карман этого самого рюкзака литровую бутылку с водой. Соратники по походу, то есть Яр и Ада, прибыли к концу приготовлений, тоже не с пустыми руками. Ада – с рюкзачком, Яр – с парой авосек.
– Выходим, – скомандовал Роман. – Списки написали?
– Написали, – в унисон откликнулись Ада с Яром.
– Молодцы, – похвалил Роман. – Так, Ада, смотри мне, чтобы без глупостей.
– Ты о чём? – нахмурилась та.
– Просто помни, какая у тебя пенсия. А собаку эту и так уже без тебя кормят все, кому не лень, она уже под калитку пролезть не может.
По дороге, уже в деревне, был один дом, который Ада во время походов в магазин не обходила своим вниманием – там жила толстая, пожилая, и очень доброжелательная собака, которой Ада всегда покупала сосиску или сардельку в подарок, и просовывала под калитку. То есть еще пару лет назад собака из-под калитки прекрасно вылезала, и приветствовала прохожих, а теперь под калиткой собака проходить перестала – по словам Романа получалось, что либо дырка под калиткой уменьшилась, что сомнительно, либо собака увеличилась, что уже ближе к истине.
– Ладно, – нехотя сдалась Ада. – Разве что совсем чуть-чуть.
– Ой, ну тебя, – безнадежно махнул рукой Роман.
***
Дорога в магазин была неблизкая. Сперва требовалось пройти через весь «Солнечный», потом – миновать небольшой лесок, пройти через поле, после – миновать половину деревни, до пруда, и вот тут, у пруда, и будет магазин. Да, в самом «Солнечном» магазин тоже имелся, но цены в нём, по общему мнению, были просто конскими, да и выбор продуктов оставлял желать лучшего, поэтому большинство пенсионеров, да и просто людей экономных, ходило в деревню. Пусть дальше, зато магазин большой, выбор неплохой, и скидки действуют. Ну, у кого они есть, эти скидки. Аде и Яру, например, скидки были не положены, а вот у Романа имелась карточка, которую ему выдали давным-давно, как заслуженному художнику, и по карточке этой в определенные дни можно было получить десять, а то и пятнадцать процентов выгоды. Конечно, не в выходные. Конечно, не в праздники. И не вечером. В будние, днём, до двух часов, если точно. Сегодня был вторник, утро, поэтому по Романовой карточке можно было неплохо затариться.
Шли небыстро, не торопясь, подстраиваясь под скорость Романа, который ходил медленнее всех – у него вечно скакало давление, и начинала то и дело кружиться голова. Расплата, говорил он, эта моя чехарда с давлением – расплата за то, что я за эту жизнь сделал, и тут пей таблетки, не пей, всё едино. Таблетки он, правда, пил, только когда про это вспоминал, но помогали они не очень. То ли из-за нерегулярности применения, то ли из-за плохой схемы, кто бы знал. Роман – не знал. И узнавать не стремился. К врачам он если и заглядывал, то с большой неохотой, очень редко. Ада с Яром, впрочем, в плане лечения самих себя были не лучше – Ада врачей откровенно боялась, а Яр столь же откровенно их ненавидел. Люто ненавидел. До дрожи и до одури. При этом он отлично знал, что был, в принципе, не прав, что причиной случившегося еще тогда, в семьдесят третьем году, были не врачи вовсе, но поделать с собой Яр ничего не мог. Да и не хотел.
Сперва прошли выселки, повернули на улицу Дубовую – тут дома уже стали получше, дорога пошире, а заборы покрепче. Дубовая была длинная, тянулась вдоль всего поселка, по его окраине, можно было бы, конечно, пройти и по Центральной, но Центральную не так давно засыпали крупным гравием, и тащить по ней «тачанки» было делом неблагодарным. А вот Дубовую не подсыпали, и она осталась ровной. Кати и себе и кати «тачанку», одно удовольствие.
Миновали Дубовую, вышли за ворота поселка. Ада по привычке замедлила немного шаг – ей всегда нравился пейзаж тут, на въезде. Небольшая поляна, поросшая луговыми цветами, каменный мостик через неширокую, заиленную речку, и дорога, выходящая в поле уже большое, в этот раз засеянное кормовым клевером. Поле это поднималось на холм, всё выше и выше, идти предстояло до вершины холма, а потом начинался пологий спуск, ведущий в деревню. Конечно, идти обратно будет непросто, потому что предстоит тащить «тачанки» вверх по склону, но, если особо не торопиться, и останавливаться отдыхать, дойти вполне можно.
– Хорошо, что сегодня пасмурно, – заметил Яр. – По солнцу до деревни идти такое себе удовольствие.
– Это да, – тут же согласно отозвался Роман. – Но ведь ходили же. Помните, в том году? В шапках из газет.
– Ходили, – Ада улыбнулась. – Никак не могу отделаться от ощущения, что там, за этим холмом, море. Ну вот никак. Сколько лет здесь живем, а мне всё время кажется, что мы поднимемся на этот холм, а там, за ним, будут берег, и камни…
– Глупости это всё, – отмахнулся Роман. – Вечно ты фантазируешь.
– Я не фантазирую, а говорю, что мне кажется, – ответила Ада. – Сама знаю, что там ничего нет. Но ощущение есть. Что там море.
– Ну, море тут, предположим, было, – заметил Яр. – В юрском периоде. И, кажется, в меловом тоже. Здесь было море, Ада. Море Тетис. И мы сейчас идем по его дну. А над нашим головами плавают призраки ихтиозавров и плезиозавров.
– Здорово, – Ада улыбнулась. – Может быть так быть, что я это море чувствую, а? Нет, ну правда. Вдруг…
– Сомнительно, что ты можешь чувствовать то, что тут было сто сорок миллионов лет назад, – Роман поудобнее перехватил ручку «тачанки». – Как по мне, то это только твои фантазии, которые никакой реальной основы под собой не имеют.
Ада вздохнула, и ничего не ответила.
