скачать книгу бесплатно
Когда мы уезжали, весь санаторий вышел нас провожать. Дети обливались горючими слезами, бабки горестно охали, даже сварливые деды молча страдали. А администрация санатория заверила нас о самом достойном приеме в любое время года.
Я немало приложил усилий в свое время и на постановку Дашиной речи. Она сейчас отличается от многих высокохудожественным слогом и дикцией Цицерона. А начиналось все более чем печально. До семи лет красавица девочка не выговаривала ни одного рычащего, свистящего, шипящего звука. Еще и букву «Л» произносила с польским акцентом, как «У». Я подключил всю московскую логопедию и дефектологию. При департаменте образования есть такая странная, с трудно произносимым названием комиссия: «Педагогико – психологическая – медицинская комиссия». Она дает добро на бюджетное излечение детей от любых недугов. С пяти до семи лет эта комиссия издевалась над моим ребенком. Я привлекал и частных логопедов-дефектологов. Но все в расстройстве заявляли, что это какой- то глубинный дефект. Что с годами может что и улучшится. Какие там могут быть годы? Ребенок учится в школе. А там повод для насмешек всегда найдется. По себе знаю.
Вот я и вспомнил. Это же наследственная беда. Я сам аж до четырнадцати лет безбожно картавил. Тоже не выговаривал почти все согласные. Мною было некому заниматься. Ни очень-то повезло с родителями. И когда я оказался оторванным от дома, учился в техникуме за двести километров от родителей, я попал в жуткую подростковую обстановку. Пацаны беспощадно высмеивали друг в друге любые недостатки. Всегда находились жестокие главари, которые верховодили всеми издевательствами. И защитить нас было некому. Тогда мне и пришлось самому стать и логопедом, и защитником самому себе. За первые же каникулы я сделал огромный скачок в физическом развитии – увлекся боксом. И так, наверное, и время подошло, что я за лето вырос на 15 сантиметров. И, самое важное, я целыми днями бубнил ненавистные звуки, превращая позорное шепелявие в отборную речь. И, как ни странно, все получилось. Когда я высокий, мускулистый, грозный на вид при появлении в общаге после каникул произнес ломающимся баском «ЗДРРРАСТЕ». Все притихли. А, признанный ранее авторитет, уступил мне у окна единственную в комнате одноэтажную кровать.
Под впечатлением собственных воспоминаний я сам занялся Дашиной речью. Накупил всяких умных пособий и приспособлений. Начал методично отрабатывать с Дашей каждый звук. Посвятили этому процессу летние каникулы. И чудо повторилось – К началу учебного года Даша заговорила на диалекте Цицерона. Очень вовремя я спохватился с ее речью. Насмешники еще не появились к тому возрасту. И другие дети владели речью так себе. А Даша за лето всех их превзошла. Но не звуками едиными я насыщал свою дочь. У нее и с чтением была какая-то патология. Даже нашел ей медицинское название – дислексия. Черта с два, я не признаю ни каких пожизненных дефектов. Все дело как с ними бороться. И мы с Дашей опять победили. Это тоже был труд не из легких. Никакие писаные рекомендации не помогали. Даша до окончания второго класса кое-как тянула чтение. Но мы упорно читали и читали. Оба верили, что победа будет за нами. И вот в третьем классе мою прелесть прорвало. Она не только стала бегло читать, но и вооружилась огромным запасом общих знаний из десятков прочитанных книг. У нее развилась зрительная память. Ей выучить стих – раз плюнуть. Два-три раза прочитывает и пятерка гарантирована.
На мой взгляд Дашино детство было ущербно только в одном – у нас была не полная семья. Мы с ее мамой были в разводе. А Даша, как наиболее ценный субъект, при дележке имущества, досталась мне. По этой же причине у Даши не оказалось ни братьев, ни сестер. Мы одни с ней живем. Мама же, со своим новым кавалером и Дашиной бабушкой по маме, спокойно сожительствуют где-то неподалеку. Я ни в коем случае не позволял себе изолировать ребенка от матери. Наоборот, всячески стремился реализовать Дашину привязанность к матери: отправлял на выходные, просил мать почаще самой приезжать к ребенку. Но та не особо стремилась проявлять высокую социальную ответственность. Это была моя третья по счету и очень молодая жена. Седина в голову – бес в ребро.
Вот с таким багажом возможностей Даша решила еще и добавить счастья к своему детству. Как говорится: «Кашу маслом не испортишь». Вперед к очередным достижениям.
4. Закономерные случайности
Я как-то, на заре своей творческой деятельности, открыл связь между случайностью и закономерностью. Даже разработал, так называемую, «Теорию закономерной случайности». С успехом пользовался ее постулатами всю последующую жизнь. Она годилась на благо и производственной деятельности и в личной жизни. Опущу научные формулировки этой теории, расскажу лишь о ее практическом применении.
В жизни далеко не все открытия выявляются при их усердном поиске. Я бы сказал, что все наоборот. Самые великие открытия чаще, как яблоко на голову Ньютона, сваливаются совершенно случайно. Моя теория направлена на то, чтобы случайность превратить в закономерность. То есть на ускорение проявления той или иной закономерности, которая в свою очередь позволяет быстро решить практически любую проблему из любой области человеческих знаний.
Для чего я об этом рассказываю. А вот для чего. Моя разлюбезная Дашуля тоже, не зависимо от меня, вывела ту же самую теорию. Она, конечно, не описывала ее формулу и, даже, не подозревала, что такая теория может быть. Но отчетливо сформулировала ее основные постулаты, а именно:
– что бы что-то найти, надо четко представлять, что именно ищешь;
– как это что-то выглядит и какие имеет отличительные признаки, свойства и качества;
– знать где искать;
– знать, когда и при каких обстоятельствах искать.
И еще надо знать некоторые характерные параметры в зависимости от предмета поиска. Примером может служить сбор грибов: ищем только в лесу, знаем, как выглядят и чем отличаются от ядовитых, определенные условия и время произрастания и т. д. Можно случайно наткнутся и не в лесу на гриб, и он может окажется случайно съедобным. Но, все-таки, быстрей и надежнее собирать грибы, вооружившись максимум знаний о них.
Вот и Даша настолько вооружилась знаниями о предмете поиска за упомянутую неделю размышлений, что моя помощь сводилась только к одобрению задуманного. Задумки ее даже превышали предел разумного. Но я решил, что из большого множества легче выбирать, чем из ничтожного минимума. Итак, пытаюсь с позиции моего житейского опыта и теории закономерной случайности сформулировать Дашины представления о детском счастье.
Мой ребенок правильно рассудил: не надо ничего уже достигнутого исключать. Проще всего взять и перестать что-то делать. Например, забросить лепку, танцы, плавание, английский, карате, не дай бог учебу в школе, налаженные отношения с ребятами в школе, на улице, в других семьях. На все это ушли годы труда, масса физической, умственной и эмоциональной энергии. От чего-либо из этого отказаться – это значит признать бесцельность прожитых лет.
Теперь о том, что Даша предложила дополнить. Первое и главное она обозначила так. Передаю дословно от ее лица:
– Папа, мне очень трудно самой во всем разбираться.
– Судя по твоим высказываниям, ты не плохо ориентируешься в своих проблемах и предлагаешь не пустые слова.
– И, все-таки, мне очень жаль, что у меня нет братика или сестры.
– Но у тебя есть я, твой любящий отец. Я всегда готов прийти тебе на помощь.
– Я, конечно, благодарна судьбе за такого отца. Многие могли бы мне позавидовать. Но это не заменяет возможность постоянного общения со сверстником. Нам, детям, порой видней наши проблемы. А у вас, как вы сами говорите, на многое уже глаз замылен.
– Надеюсь ты не просто воздух содрогаешь, рассуждая о невозможном пожелании братика или сестрицы?
– У меня есть конкретное предложение. С него хочу начать и, возможно, закончить свои пожелания.
И?
Попроси у бога….
– Братика, сестру?!!!
– Нет. Попроси божественного друга, помощника, наставника. Это может быть или какой-нибудь робот в человеческом облике, или ангел-волшебник, или еще что-то или кто-то на ваше с богом усмотрение.
– Во как? Ожидал что угодно, но такого… И что ты с этим существом будешь делать?
– Был бы преданный и всезнающий друг, а что делать мы с ним вместе придумаем.
– Дашуля, ты мне задала задачу на грани невозможного. Мне надо поразмыслить основательно. Посоветоваться с кем-нибудь.
– С богом?
– Возможно. Я пока сам не знаю к кому обратиться. Но обещаю попытаться решить твою задумку. В душе она мне нравится. Открываются безграничные возможности не только для твоего счастливого детства, но и для всей последующей жизни. Ведь мне, все-таки 76 лет. А у тебя больше никого нет для деловой опеки.
– Пап, я люблю тебя. Ты настоящий отец.
На этой счастливой ноте мы и расстались на неопределенное время. Я и впрямь не знал, как реагировать на Дашин супер креатив. Но герои не ищут легких побед. Приходилось решать задачи, соизмеримые с подобной. Я обязательно найду решение и этой проблемы.
5. Бог-то бог, да сам не будь плох
Родители мои, я их с трудом припоминаю, были коммунисты до мозга костей и, конечно, крутые атеисты, безбожники. Да и я, находясь в ранге пионера, комсомольца и, тоже, коммуниста, получал изрядные дозы коммунистической морали. Она совсем не претила моему представлению о добре и зле. Наоборот, до сих пор чту эти устои и навсегда усвоил законы правильного общественного бытия. Однако и с богом мне довелось столкнуться. При чем в очень раннем возрасте. Что не помешало мне стать коммунистическим лидером. В советские времена жить безбожником было совсем не трудно, а вот антикоммунистом или, даже, просто беспартийным – с трудом. Так что я с детства совмещал в себе две веры: коммунистическую и православную. Они имели больше сходства, чем различия.
Расскажу о своем первом знакомстве с богом. Моя семья сразу после войны жила в Вильнюсе. Папа, мама, я и мой старший брат. Семья была более чем благополучная. Но, когда мне исполнилось пять лет, папа нас оставил. Мама впала в глубокую депрессию, которая переросла в тяжелую форму шизофрении. Она потеряла работу, ее раз в полгода клали в больницу на пару месяцев. Оттуда она выходила слегка окрепшей и могла немножко работать. Но в период ее госпитализации мы с братом оставались совсем одни. Однажды в шестилетнем возрасте я голодным бродил по улице. В отсутствии матери я питался в основном подножным кормом: липовые почки, листья и плоды барбариса, какие-то съедобные травы. Верхом кулинарного счастья были овощи и фрукты с чужих огородов и садов. Изредка доставались пищевые отходы в мусорных ящиках. Но это была роскошь по послевоенным временам. В один из таких дней я в голодном полузабытьи плелся на вершину холма (наш дом был между высокими холмами) поискать хоть что-нибудь из съедобных растений. Но была поздняя осень и природа не могла ничем порадовать. В отчаянии я прилег на траву и стал считать облака. Состояние было такое, что только мертвый мог мне позавидовать. И вдруг я отчетливо рассмотрел среди облаков человеческую голову. Какой-то дядя некоторое время с небес молча глазел на меня, а потом раздался, где-то внутри меня, громогласный голос: «Пацан, не унывай. Все будет хорошо. Иди домой». Странно, но в меня влилась какая-то неведомая сила. Я бодро вскочил и понесся с горы. У подножья чуть не сбил с ног соседа, дядю Колю. Тот сцапал меня за шкирку и спросил: «Кушать хочешь». Вопрос был, конечно, риторический. Ответа он не требовал. Все знали мое бедственное положение, но всем было до лампочки. Дядя Коля, помню, как сейчас, налил мне огромную тарелку борща аж до краев. Ничего подобного по вкусу, аромату, пурпурному цвету я не пробовал ни до того, и никогда в последующей жизни. Прошли десятки лет, а эта тарелка с борщом стоит у меня перед глазами до сих пор. И я не знаю кого за это благодарить Она спасла мне жизнь. И, о боже, дальнейшая жизнь покатилась как по маслу. Причем в буквальном смысле. В этот же день в нашем доме появились какие-то дяди и тети. Понанесли большое количество бутылок с подсолнечным маслом, огромный ящик с черным хлебом, еще какие-то продукты. А напоследок дядя с бородой залез в карман своих широченных штанов и вытащил оттуда бесформенный, засаленный кусяру сахару. Отер его о штаны и с беззубой улыбкой молча протянул мне. Я даже представить не мог, что такое богатство будет полностью принадлежать мне и, поэтому просто понюхал вожделенный кусочек. Но дядька весело подмигнул и сказал: «Бери. Это тебе». Я приберег этот символ детского счастья до лучших времен, а сам ограничился ломтем черного хлеба, который полил подсолнечным маслом и круто посыпал солью. С эдакой королевской трапезой я вышел на улицу. Я вправе был похвалиться даже перед относительно сытыми послевоенными ребятишками столь изысканной едой. Шел по двору с высоко поднятой головой и чавкал, что было мочи.
