скачать книгу бесплатно
Она ввела второй акроним в поле браузера. ППЖ.
Поклонник полных женщин…
Арди, поджав губы, покосилась на выпуклости над талией, которые уже нельзя было скрыть приталенным пиджаком; затем, как будто для справки, пристально посмотрела на фотографию в своем профиле.
Да, она располнела, но не это ее волновало. Арди была больше обеспокоена тем, как незаметно все произошло. Как будто ее собственное тело в одночасье изменилось. А все потому, что она жила одна, и никто, кроме нее самой, не мог отследить такие перемены. И не то что справедливым, а скорее даже жестоким было то, что Арди еще до тридцати лет прошла через все агонии ритуала свиданий, через целую кучу мужчин, которые приходили и уходили. Она выбирала его, а он – ее, и это, как водится, означало, что она не должна волноваться о таких вещах, как полнота, потому что на тот момент для ее избранника они ровным счетом ничего не значили. Ей было хорошо. И так до тех пор, пока все не закончилось…
Арди закрыла глаза. Попробовала отгородиться, выбросить все из головы. Но мысли уже прочно засели там, просачиваясь в сознание, словно туман через окно.
Она скучала по своему мужу. Или по замужеству. Арди не могла точно сказать, что понимает, в чем именно разница. Она помнила, как они вместе болтали, когда муж принимал душ. Ей нравилось вместе смотреть телевизор. Единственному человеку на свете, которому так же, как и ей самой, было на этот счет не все равно, ей нравилось подробно рассказывать обо всех маленьких, забавных и удивительных вещах, которые в тот день сделал – или натворил – их сын Майкл. Нравилось просыпаться в середине ночи и чувствовать рядом тело мужа.
Она скучала по всему этому…
* * *
В офисной кухне недавно сделали ремонт; стильная отделка – матовые зеленоватые стены и панели из камня, техника из нержавеющей стали, которой Арди не стала бы хвастаться в собственном доме. Фирме «Трувив» было присуще нечто вроде психологического комплекса. По местным меркам, это была довольно крутая компания, но в Остине или Портленде она была бы еще круче. Здесь был хороший, но не показной спортзал с неплохим выбором групповых курсов. В конце концов, это ведь был спортивный бренд. Тут культивировались здоровый образ жизни и стремление к самосовершенству. Курить за пределами здания было запрещено (для любителей подымить предназначалась парочка специальных курилок-балконов), а под пиджаками мужчинам рекомендовалось носить обтягивающие фирменные футболки и поло. В общем, вполне по-спортивному, но с достоинством, особенно здесь, в Далласе, где никто никогда не сходил с ума по таким увлечениям, как настольный футбол и зерновые батончики, свойственные офисам с открытой планировкой.
Арди вытащила из ящика керамическую кружку. В прошлом году компания закупила кофемашины «Кериг». Арди выбрала себе капсулу с ароматом пекана и вставила в аппарат. (О, как мы любили всякие бесплатные штуки вроде K-капсул и дезинфицирующих салфеток, как благодарили бога за сумки, в которые можно все это запихать…) Дома Майкл любил возиться с кофеваркой «Кериг». Кстати, через несколько недель ему исполнится четыре года, и Арди как раз занималась тем, что «развешивала» картинки с вечеринок по случаю дня рождения и спрашивала себя, относится ли она к тому разряду матерей, которые обожают строить игрушечные города из картонных коробок. Вот новая супруга бывшего мужа, Брейли, была именно таким персонажем…
Что это вообще за имя такое – Брейли? Кстати, она не так уж и молода. Тридцать девять лет. Как отвергнутая жена, Арди чувствовала себя вправе поглумиться над новой пассией своего бывшего. Назвать ее, к примеру, тупым кроликом, да как угодно… Но Брейли работала в сфере прямых инвестиций, и она не была ни молодой, ни, тем более, тупой, и это раздражало Арди еще сильнее.
И, кроме того, Брейли собиралась явиться к ней на день рождения ее сына…
У Арди еще теплилась слабая надежда, что до того, как наступит этот день, она все-таки найдет себе достойную кандидатуру для свиданий. Вот именно! Ко дню рождения сына!
Когда кофемашина ожила, Арди увидела, как на кухню вошла Кэтрин. Осанка у нее, конечно, безупречная. Но разве безупречная осанка предполагает короткую стрижку? Арди натянула вежливую офисную улыбку и махнула рукой.
– Ну, как устроились?
Сине-белый свет холодильника осветил щеки и нос Кэтрин.
– О! Гм… прекрасно. Спасибо! – Кэтрин сунула внутрь руку и достала банку с бескалорийной колой. – Здесь как-то всё по-другому…
– Ну, конечно. – Арди уже едва помнила те времена, когда не работала в «Трувив». Даже во время учебы на юрфаке она понимала, что хорошо бы как можно скорее уйти с фирмы и начать что-то свое. Оплачиваемые часы уж точно не для нее. – Перемены – это только к лучшему. Пусть даже и небольшие.
– Возможно.
– А дети у вас есть? – спросила Арди. На работе многие могли казаться ворчунами и грубиянами, но стоит завести разговор о детях, и они внезапно обретали человеческие лица.
Кэтрин начала выдвигать ящики в кухне – видимо, искала что-то; Арди так и не поняла, что именно.
– А вы считаете, об этом удобно спрашивать? – после некоторой паузы переспросила она.
– Я… думаю, да. Почему нет?
– Ну, что же. В таком случае, детей у меня нет. – Кэтрин отыскала бумажную салфетку, завернула в нее алюминиевую банку и задвинула ящик на место. – И, кроме того, я не замужем, – едва улыбнувшись, добавила она.
Арди откашлялась.
– Я тоже. Тогда, полагаю, остается лишь обсудить религиозные предпочтения и сексуальную ориентацию, не так ли?
Кэтрин искоса посмотрела на нее, моргнула и негромко рассмеялась. Затем потерла виски.
– Ой. Простите, – проговорила она и покачала головой, как будто смутившись.
Позади нее открылась дверь, и послышался стук обуви – явно мужской – по плитке.
– Дамы…
Эймс проплыл мимо Арди, направляясь к большому кувшину с «зоологическими» крекерами на дальней стойке. Арди была все-таки склонна замечать наиболее тривиальные человеческие черты Эймса Гарретта. Например, пучки седых волос на запястьях. Или складки дряблой кожи между челюстью и шеей…
– Как тебе понравился «Сейвор»? Неплохое заведение, не правда ли? – спросил он Кэтрин, откинув голову, чтобы сунуть в рот крекер. – Арди, привет, – поприветствовал он, словно спохватившись в последний момент. – А я даже знаю владельца. – И принялся жевать, поглядывая на Кэтрин.
– Да, спасибо, что вытянули меня туда, – ответила та. – Замечательно, что уделили мне свое время.
Эймс жевал слишком громко.
– А я еще толком и не знаю здесь хороших мест, где можно было бы перекусить, – закончила Кэтрин с вежливым поклоном. Слоун, конечно, права – она держалась неестественно, походила на женщину, которая пытается добиться к себе серьезного отношения. Арди давно сделала для себя вывод, что для молодых и симпатичных выкроить себе местечко не только за счет своей внешности представляло трудную задачу.
– Держись меня, детка. – Вокруг глаз Эймса собрались морщинки. – И зайди днем ко мне в кабинет. Обсудим следующие шаги. Как насчет этого, не возражаешь? Кстати, твой кофе готов, – сказал он Арди, хватая из холодильника колу. Потом прошел мимо, задержавшись лишь на долю секунды. – И, Кэтрин, верь только хорошим вещам, которые она говорит тебе обо мне.
После того как закрылась дверь, из коридора послышался сдавленный смех.
Арди бросила взгляд в сторону кофеварки, отчаянно пытаясь сохранить спокойствие. После ухода Эймса на кухне еще долго стояла тишина.
– Ну, что же, – проговорила она через некоторое время, стремясь как-то разрядить обстановку. – Если вам что-нибудь понадобится, обращайтесь без колебаний.
Арди повернулась, чтобы уйти; сзади тянулся пар от ее кружки с кофе.
У двери ее остановила Кэтрин.
– У вас нет случайно таблетки «Адвила»? – спросила она. – Простите, кажется, меня вот-вот накроет мигрень. Иногда со мной такое бывает. Вы, случайно, не знаете, есть ли здесь вообще какие-нибудь обезболивающие?
Арди смягчилась. В подростковом возрасте у нее случались мигрени. Просто кошмар. В такие минуты ей приходилось туго. Хотя, раз уж об этом вспомнилось, может, она все-таки выпила больше одного бокала вчера вечером? Когда она вернулась в офис, Слоун ничего ей не написала, и Арди быстро заснула.
Слоун обещала, что будет всего один бокал…
– Верхний левый ящик, – показала Арди, пристально посмотрев на Кэтрин; та, прижав пальцы ко лбу, облегченно выдохнула.
Некоторое время Арди молча наблюдала за Кэтрин, когда та, сморщившись, откручивает крышку бутылочки «Адвила» с защитой от детей.
– Кэтрин, – сказала она, не в силах сдержать внезапный порыв хоть в чем-то опередить Эймса. – В выходные я отмечаю день рождения моего четырехлетнего сынишки. Там будут Слоун и Грейс. Хотите приехать тоже?
Выдержка из показаний
26 апреля
Мисс Шарп: Пожалуйста, сообщите свое имя.
Респондент 2: Адриана Вальдес.
Мисс Шарп: Сколько вы работаете в этой компании, мисс Вальдес?
Респондент 2: В «Трувив» я работаю чуть меньше двенадцати лет.
Мисс Шарп: Впечатляет. А давно ли вы знакомы с Кэтрин Белл?
Респондент 2: Думаю, около двух месяцев.
Мисс Шарп: Какое у вас сложилось впечатление о мисс Белл после знакомства с ней?
Респондент 2: Она достаточно приятна. Она молода, и показалась мне умной, амбициозной. Мне показалось, что я ее понимаю.
Мисс Шарп: Вы могли бы сказать, что за те два месяца подружились с мисс Белл?
Респондент 2: Не уверена.
Мисс Шарп: Можете уточнить?
Респондент 2: Мне казалось, что мы подружились. Однако потом обнаружились кое-какие вещи.
Мисс Шарп: Можете выразиться более определенно?
Респондент 2: Ладно. Кэтрин солгала.
Глава 7
21 марта
Было время ланча, и Слоун едва не опоздала на персональную тренировку с Оксаной. Она забежала в кабинет, чтобы забрать спортивную сумку и папки, которые еще утром намеревалась передать Кэтрин. В баре та произвела впечатление сотрудницы, которой не терпится поскорее окунуться в работу, как будто она только об этом и думает. Ей хотелось вникнуть в детали всех сделок, над которыми работала Слоун; Кэтрин расспрашивала, как та начинала свою карьеру, интересовалась организацией корпоративной юридической структуры. Те же вопросы она задавала и Эймсу. А тот сразу же принялся пичкать ее байками о высокорискованных сделках, которые заключались буквально в самый последний момент.
Я так хочу быть похожей на вас. Неужели Кэтрин произнесла это, как раз когда Слоун взяла несколько мятных подушечек из тарелочки на стойке администратора? Они заказали по два, а может быть, по три бокала. Почему она согласилась столько выпить? Наверное, это все Эймс, его влияние. И потом, Кэтрин сидела очень близко, и Слоун постоянно ощущала рядом ее лицо. Возможно, она ослышалась; она не хотела просить ее повторить комплимент. Что ж…
Теперь кабинет Кэтрин был пуст, и Слоун почувствовала сильное облегчение.
Она остановилась у толстой стеклянной стены кабинета Грейс. Предполагалось, что стекло должно усиливать корпоративный дух в офисах открытой планировки, но на самом деле такая концепция, конечно же, весьма ограничивала частную жизнь и лишала известного уединения. Дверь кабинета Грейс находилась всего в нескольких шагах от кабинета Кэтрин…
Слоун постучала.
– Не видела Кэтрин? – спросила она.
Грейс подняла голову.
– О…
С тех пор как она вернулась на работу из декретного отпуска, ее кожа выглядела серой, словно Грейс заболела или всю дорогу проторчала в подземном бункере. Правда, сама Слоун никогда об этом не говорила. Однажды ей, правда, пришлось объяснить Дереку, что сказать женщине, что та выглядит «усталой» – все равно что заявить, что она плохо выглядит. Даже ужасно. Поэтому не стоит так делать.
– Она у Эймса. – Грейс продолжала что-то набирать на клавиатуре. – Как там Эбигейл?
Слоун посмотрела в коридор, в сторону закрытой двери в кабинет Эймса. Что они там делают?
Расстроившись, она покачала головой. В конце концов, Эймс – это их босс. Вот и всё. Он начальник над всеми адвокатами в юридическом отделе. Но раз так, то Слоун знала, что могло произойти за закрытой дверью его кабинета.
Она снова нырнула в кабинет Грейс.
– Прости, что ты сказала?
– Я спросила, как дела у Эбигейл.
В последнее время Слоун отвечала на такие вопросы весьма уклончиво. Она представила, как рассказывает Грейс о том, что сегодня Эбигейл впервые взбрыкнула и выпучила на нее глаза. Из-за какой-то тарелки с овсянкой. Надо же! На свою суперкрутую и суперзабавную мать! В ответ Грейс, наверное, добродушно рассмеялась бы и сказала: «О господи, как же быстро они растут, верно?» Только это все чушь, потому что Эбигейл росла не быстро. Она росла медленно. Иногда до боли медленно. Она и ходить-то начала только в полтора года. А в десять все еще любила смотреть канал «Дисней» и шить цветные прихватки. Она любила помечтать, а еще сесть на корточки и гонять палками мокриц по земле. Слоун была уверена, что новая, сумрачная Эбигейл решила в полный голос заявить о себе сразу после инцидентов в школе, после тех противных, ужасных текстовых сообщений. Это что, просто совпадение?..
Она слишком остро реагировала на происходящее. Это отмечали многие. Возможно, так и есть. Но разве легка родительская доля? Ведь все кому не лень твердят вокруг: «Прекратить издевательства! Подготовьте своего ребенка, дайте отпор школьным задирам! Кукурузный сироп с высоким содержанием фруктозы?! Ни в коем случае!! Он может убить ваших отпрысков прямо во сне!» Ну, и прочая подобная белиберда…
Она могла бы высказать все это Грейс, но потом резко передумала. Над Грейс Стентон никто никогда не издевался. В школе она была королевой. И хотя осталась доброй и чуткой, рассказать ей об Эбигейл означало бы… предать собственную дочь. Слоун не могла даже вынести саму мысль о том, что даже на секунду, на какое-то мимолетное мгновение – даже про себя – Грейс может хоть капельку разочароваться в Эбигейл.
– У нее все отлично. На следующей неделе она выступает с фортепьянным концертом. Играет «Марш ре мажор» Баха. – А может, это Бетховен в соль мажоре, промелькнуло у нее в голове. – Но я не смогу прийти, у меня встреча. – Она повернулась, чтобы уйти, но задержалась. – Ах да, ты не получала ту электронную таблицу?
Грейс слегка прищурилась и моргнула.
– В мой почтовый ящик ничего такого не поступало. – Она зевнула. – Хотя я забыла спросить.
– Я тоже.
– Наверное, мы с тобой уже не так расторопны, как раньше. Стареем…
– Прикуси язык, – усмехнулась Слоун. – И скажи Кэтрин, что я искала ее, хорошо? Бумаги у нее на столе. Пожалуйста, просмотри их, а после дай комментарии.
Грейс сложила губы в тонкую линию и махнула рукой, но даже этот жест получился каким-то вялым. Слоун мысленно напомнила себе потом напроситься к ней домой. В конце концов, она была крестной матерью Эммы Кейт. Она должна сказать подруге, что умирает от желания вновь повидаться с Эммой. И успеть до того, как у ребенка сформируются нормальные зубы. И до того, как она научится закатывать глаза…
Но Слоун хорошо знала, что мысленные напоминалки – это для нее вечная, неразрешимая проблема. Ее жизнь, по сути, превратилась в пустые бутылки из-под воды, разбросанные на полу ее дорогого автомобиля. В нераспечатанные конверты и пакеты на кухне. В так и не отправленные благодарственные открытки. Где-то в глубине души она уже двигалась дальше, добавив мысленные напоминалки к осколкам незаконченных задач, которые потом будут переработаны в хронический фоновый стресс. А тот, в свою очередь, послужит топливом для спонтанных и необъяснимых приступов бессонницы, угрей на подбородке и вздутий живота.
* * *
Корпоративный спортзал – огромная территория, покрытая велодорожками, современными тренажерами и яркими цветными ковриками – располагался на восьмом этаже здания. Оттуда он манил нас, когда мы проезжали мимо на лифте. Мы ненавидели спортзал. Мы любили его. Мы скрывались в нем. Мы избегали его. Мы значительно осложнили отношения с собственными телами, в то же время настаивая, что безоговорочно любим их. Мы были почему-то уверены, что нас ждут более важные дела, чем забота о собственном теле, но стройняшки в обтягивающих «лулулемонах» у школы, где мы забирали своих детей, просто насмехались над нами. Их фигуры намекали на пищу из ростков пшеницы, на теннисные клубы и вагинальные ванночки. Нас все это, конечно, вдохновляло…
И мы истекали потом на тренажерах и тягали четырех-, пятикилограммовые гантели, медленно, крошечными шажочками приближаясь к тем совершенным телам, которые не могли даже пожелать себе, поскольку слишком высоко поднялись по лестнице эволюции. Мы знали, что, когда натягиваем на себя такую одежду, за нами пристально наблюдают мужчины. И думали, что одеваемся так именно ради них. Мы притворялись, что не замечаем на себе эти скользящие взгляды. Если б мы услышали, как еще один мужчина в перерыве между подходами, переключая кнопки на плеере, вскользь заметил, что-то типа «мне нравятся твои формы, детка», кто-нибудь из нас не выдержал бы и вышиб ему мозги гантелями…
Слоун нажала на кнопку своего брелока, и замок на двери в раздевалку издал знакомый щелчок. Над раковинами висел плоский экран телевизора, на котором шло бесконечное шоу «Светская жизнь семейства Кардашьян».
Слоун выскользнула из своей черной, отделанной кружевом юбки и повесила ее в верхний шкафчик. Дерек сделал ей утром комплимент, погладив по бедрам, когда она чистила зубы. Потом их ждал добротный секс женатой пары – скоротечный, приятный и без особых прелюдий, – потому что каждый прислушивался к тому, что в этот момент делает Эбигейл. Слоун испытала быстрый оргазм. И успела привезти дочь на репетицию задолго до восьми утра.
– Слоун!
Услышав свое имя, она повернулась.
К ней направлялась закутанная в полотенце женщина. Это была жена Эймса, Бобби Гарретт. У Бобби были хриплый голос и подлинный южный акцент – правда, свойственный скорее выходцу из Оклахомы, а не Техаса. Она была домоседкой и матерью близняшек, двух милых мальчиков. Они наполняли ее жизнь задачами истинного благодетеля человечества, и Бобби собирала весьма крупные суммы на всякие достойные дела, заставляя таких, как Слоун, чувствовать себя ужасно во время раздражающих благотворительных мероприятий. Бобби Гарретт составила бы идеальную компанию абсолютно всем, кроме Слоун Гловер.
– Я только что приехала, чтобы встретиться с Эймсом на ланче, и он разрешил мне сходить в зал и провести быструю тренировку. – Ее кожа раскраснелась и покрылась пятнами, как и должно было быть у человека, который принял прохладный душ после напряженной тренировки. – Как поживаешь? – Бобби мягко коснулась ее руки.
