скачать книгу бесплатно
Американский нобелевский лауреат, профессор Принстона Даун Лоу что-то стал понимать и даже записал какие-то строчки на иврите!
Японские марсологи (это в Японии-то марсологи?) что-то расшифровали… Но ничего нам не сообщают, собаки!
Агентство НАСА напоминает, что работа по подготовке запуска нового Марсохода для исследования планеты идет полным ходом…
Показывайте-ка, ребята-журналисты, лучше Галкина да Дроботенко с Задорновым, примерно та же ахинея, но в рамках здравого смысла и непритязательного юмора. Или вот шоу «Ледниковые пляски»: нашему народу дюже интересно! Там профессиональные фигуристы в отставке с актерами, журналистами и шоуменами по льду елозят, думая об одном – как бы не шлепнуться на глазах у публики…
Лучше поставлю-ка на канал «Культура»: что-то наш мудрец Вайшлер опять вещает? Ну – ешь тую медь – и Мишаня про Марс, талдычит второй час про неопознанные сигналы, про близость неземных цивилизаций! А этот хитромудрый говорун может три часа по любой теме елозить, пока не соскочит по ходу движения на идею социального рая в Беларуси или кристально честных выборов, проведенных недавно в Лапландии. Лучше выключить телик совсем, и музыку какую-нибудь слушать…
Когда мы встретились с Алисой в четверг на факультативе, она уже была в новой униформе: голубые джинсы с разводами, ослепительно белая блузка и бежевый жакет, в петлице которого кокетливо торчала ручка в виде гусиного пера. Волосы свои Алиса убрала в две косички, что делало образ поэтессы еще более юным и привлекательным. Я между делом отметил, что она подкрасила свои и так довольно сочные губы и добросовестно подвела брови.
Постоянно ко мне на этот двухчасовой факультатив по истории русской поэзии ходили человек 7–8, сегодня же было только четверо. Учащихся, получивших зачет по факультативу, я обещал всего лишь освободить от написания обязательного реферата, поэтому наплыва посетителей не было. Обычно я рассказывал о каком-то значимом периоде русской литературы, а потом мы обсуждали знаменитые стихи этого периода. Первые занятия были интересны, да и народу ходило больше, потом все вошло в колею и даже мне стало несколько скучновато. Во время занятия Алиса помалкивала и в полемику по поводу текстов Карамзина и Дмитриева особо не вступала; чувствовалось, что школьный тон разговора ее никак не устраивает.
Когда все закончилось и учащиеся отправились восвояси, она подсела максимально близко к учительскому столу и спросила:
– Только не говорите общих фраз, скажите честно: стоит мне дальше писать? Или лучше скалолазанием заняться?
– Да нет, Алиса, стихи твои, в общем и целом, вполне… – начал я путаться в определениях.
– То есть они не безнадежны? – уточнила Алиса.
– Они бы даже были просто замечательны, если бы…
– Если бы не что? Говорите уже!
– Есть в твоих текстах много заимствований из Лермонтова, Ахматовой, Гумилева, и, кажется, даже Есенина… Ты не думай: любой поэт через это проходит. Даже Лермонтов, которому ты так благоволишь…
– Да Бог с ними, они же все уже раскрученные, – махнула рукой Алиса. – Как Вам содержание стихов, ведь интересно, правда?
– Содержание твоих стихов довольно банально, – я заметил, что Алиса прямо на глазах стала бледнеть, – но выражено весьма неординарно. Прямо и честно выражено!
– Я и не скрываю… как есть, так и пишу, – буркнула Алиса. – А и в Ваших стихах тоже заимствований полно, ведь так же? Вот возьмем Ваше «Ночное рондо», это же в принципе Блок, не более того…
– Ну, я ведь не с Луны упал, – примирительно заметил я. – Как же без цитат? До меня-то, сколько русских стихов понаписано, – я отметил, что Алисе явно не понравилась моя критика, но удар она сдержала, даже огрызнулась.
– А понравилась Вам героиня стихотворений? – Алиса впилась в меня взглядом и даже привстала из-за парты.
– В общем, она девушка самокритичная, но знает себе цену.
– Цена еще не установлена, – хихикнула поэтесса. – Торг только начинается…
– А кто этот дядя Сережа из первого твоего текста, сосед по дому?
– Мудозвон один из соседнего подъезда. Лет 30 ему, он все не женится, но бабы к нему часто шастают, – выдала Алиса беспристрастную характеристику соседу, в данный момент, очевидно, впавшему в икоту. – Меня тоже как-то встретил вечером у подъезда – пригласил «на рюмку коньяка». Я ему процитировала кое-что, он больше уже не беспокоится. И не здоровается даже в ответ…
– Что процитировала? – удивился я. – Стихи какие-то?
– Статью из Уголовного кодекса об ответственности за несовершеннолетних, – Алисе и самой очень понравилась эта тирада.
– Не повезло дяде Сереже, – улыбнулся и я.
– Другому повезет! – улыбнулась она.
– А ты бы хотела стихи напечатать или так… для себя и близких? – спросил я на всякий случай. Кто ж из пишущих, тем более начинающих, не хочет вселенской славы!
– Еще пару месяцев назад хотела напечатать, даже по журналам разослала, – загрустила Алиса. – Теперь не знаю уж, может, и не стоит.
– Все равно, интересно, как другие читатели тебя воспримут?
– Мне важно понимание моих стихов, а не их восприятие другими дурочками, – уточнила Алиса. – Поэтому я и навязалась.
– Все понятно, Алиса! – заметил я, чувствуя, что такой разговор может тянуться вечно.
– Я думаю, Вы пару хороших советов дадите, – лукаво прищурилась Алиса и попробовала сразить меня загадочным взглядом сразу и наповал. – Наедине где-нибудь расскажете мне, как вдохновение приходит…
– Мы и сейчас наедине, но какие тут советы, – я придумывал повод, чтобы деликатно отделаться от Алисы, так как ее жесты, ее неуловимый запах и ее взгляд все сильнее начинали на меня действовать. – В общем интересные у тебя стихи, продолжай в том же духе.
– Вы на троллейбус? – заметив, что я поглядываю на часы, Алиса тоже засобиралась. – Давайте провожу!
– А это тебе удобно? Я тороплюсь.
– Да мне-то удобно, – прыснула Алиса. – Вы не беспокойтесь, я типа просто рядом пойду, можно даже в пяти метрах сзади.
– Да я не беспокоюсь! Иди, где хочешь.
Я занес факультативный журнал в учительскую, перекинулся парой слов с завучем Ириной Харитоновной и торопливо спустился в вестибюль. Алиса, уже одетая, толкалась между двумя восьмиклассницами возле большого зеркала, подмазывая губы. Я едва кивнул ей и вышел на крыльцо школы, через пару минут появилась она… До первой остановки троллейбуса от школы было метров двести пятьдесят, не больше. Почему-то не сговариваясь, мы пошли в сторону другой остановки, до которой идти было минут десять. Я собственно никуда не спешил, а общение с юной поэтессой начинало мне все больше нравиться, затягивая в какую-то двусмысленную ситуацию. Алиса нагло помалкивала, а я толком не знал, как продолжить наш взаимно спасительный разговор.
Молчание становилось томительным, нелепым, опасным… и я задал простой банальный вопрос:
– Что-нибудь новое за эти дни написала?
– Я хотела Вам показать (в хорошем смысле), но Вы погнали куда-то, куда, сами не знаете…
– А что ты хотела показать? – переспросил я, чувствуя растерянность.
– Кое-что из моего «летнего», но оно не для всех! – провозгласила Алиса и почесала свой нос, он был несколько большеват для ее очень строгого овала лица, но придавал ему какую-то детскую непосредственность. – Это, так скать, эротические стихи!
– Ага, – вяло сказал я, – вот оно что. И это напрямую связано с личными переживаниями?
– Ну а Вы как думали? – Алиса приняла насмешливый тон. – Или считаете, что в моем возрасте не должно быть эротических переживаний? А в каком они должны быть?
– Да ничего я не считаю, – ответил я. – А тебе, сколько лет, кстати?
– Этот Ваш вопрос весьма некстати! – Алиса остановилась и довольно дерзко посмотрела мне в глаза. – Я имею честь его проигнорировать.
– Ага, – повторил я. – Думаю, что семнадцать тебе исполнилось?
– Думайте, что хотите, это Ваше право!
– Ты хочешь показать мне эротические тексты, и что… Ты не уверена, стоит ли их показывать?
– Я этим летом очень много перечувствовала, – Алиса, подумав, вернулась к нормальному тону. – Пережила первую любовь… Стихи, может, нелепые, но написаны от души. В них – частичка моего сердца.
– Об одном тебя прошу, Алисий, – возвышенным тоном произнес я. – Никогда не говори красиво!
– Базарова цитируете, – кивнула Чудесная, – валяйте в том же духе. Я девочка начитанная.
– Ну, надо же, какие мы грамотные! – поразился я. – Но это я про «частичку сердца» имел в виду.
– Летом я встретила и полюбила одного парня, – Алиса, подумав, решила высказаться подробнее. – Он был крепкий такой, мужественный, старше меня лет на семь… Работал охранником в пансионате, где мы отдыхали в июле. Сначала я на него и не смотрела, а он – на меня, но потом! Да и эти мальчишки, что вечно норовят «прощупать обстановку», достали! И в общем, я с ним… как это будет по-русски: трам– пам– пам. – Алиса деланно расхохоталась. – Почитайте, в стихах все это есть.
– А трам– пам– пам серьезно? – уточнил я.
– А вот ничего больше не скажу, – Алиса мотнула головой, будто достав из воздуха, протянула мне новую 18-листовую тетрадку, на сей раз в зеленой обложке. – Почитайте, и догадаетесь, как все было.
– Хорошо, я прочитаю, но скажу честно, – мне уже было досадно, что щебетанье чаровницы начинает раздражать меня не на шутку. – Без снисхождения к твоему возрасту, договорились?
– Валяйте! Мне именно так и надо…
– Мы почти пришли, Алиса, – действительно, мы уже подходили к остановке «проспект Пиндара»; я знал, что Алиса живет где-то неподалеку, и ехать ей никуда не надо.
– А когда мы встретимся снова? – забеспокоилась Алиса. – Только через неделю? Ах, мой друг, я не переживу этого…
– Сказала нервная дама и упала в обморок, – доцитировал я. – Можно и раньше, если у меня получится. Запиши мой телефон.
– Ах, где мое гусиное перо? – Алисе нравилось иногда дурачиться без особой на то причины. Впрочем, ручка и блокнотик возникли в ее руке, как по мановению (сами знаете кого). – Записываю!
– Давай-ка созвонимся в следующий понедельник, во второй половине, и определимся, как и что!
– Я наберу в понедельник, после двух часов, – решила Алиса. – Это будет удобно?
– Лучше где-то с трех до пяти, тогда я точно буду на месте.
– Бай-бай, – стала прощаться Алиса Чудесная. – Обниматься мы, пожалуй, не будем.
– Еще чего! – возмутился я. – Запомни, я общаюсь с тобой только…
– Из чувства сострадания, – вздохнула крошка. – Я так и поняла.
– И правильно поняла! До свиданья, – помахав Алисе рукой на прощанье, я ускорил шаг.
– До новых встреч, – штучка Алиса решила выдержать роль до конца.–
Я буду очень того-этого. Скучать!
Мне очень хотелось оглянуться. Мне так хотелось сказать ей что-то приятное и обнадеживающее, но…
Я очень спешил на троллейбус, точнее, усиленно делал вид, что спешил.
Прогулка 3. ГРЕЗЫ о ЛЮБВИ
Вот и общайся после этого с нервными старшеклассницами, пишущими любовные стишки! Это ж надо так нелепо… «Едва с пеленок – кокетка, ветреный ребенок…». Моя устоявшаяся, выверенная годами жизнь вдруг начала казаться мне пресной, однообразной и совсем вялой. Мяуканье возмущенной кошки, которой я впервые за долгие годы забыл налить молоко в любезно подвинутую мне под ноги миску, немного привело меня в чувство. Я никак не мог найти никакого оправдания своим дневным переживаниям, от души называл их бредом и нелепой фантазией, но…
Вечером того же дня я засел за Алисину тетрадку и обнаружил там пару-тройку вполне приличных с точки зрения техники, точных в выражении мыслей стихотворений. Конечно, меня продолжало преследовать ощущение, что все представленное мне Алисой я где-то уже читал или видел. Это было, в принципе, обычное впечатление от стихов начинающего автора, и я решил на нем не зацикливаться.
Вот передо мной первое из стихотворений, видимо, и посвященное летнему спутнику загадочной Алисы.
Случайная встреча
Саше N посвящается
Мы встретились просто, случайно,
Меня поразили твои
Немыслимо сильные руки
И алые губы любви…
Я сразу забыла кокетство,
Заметив взор серо-стальной –
Мое несчастливое детство
Прошло в сей же миг стороной.
Сама подошла к тебе первой,
Прижалась, сказала: "Люблю…".
Ты чуть не назвал меня "стервой":
Ну что ж, милый, я потерплю.
"Малышка, ты верно ошиблась!
Во мне не того видишь ты…",
Но ради тебя я расшиблась
В лепешку… Принес мне цветы
И очень спокойно заметил:
"Недолго я буду с тобой!
Вся жизнь моя – ветер и пепел,
Ты станешь мне просто рабой…".
Те несколько месяцев счастья
С тобой мне уже не вернуть…
Теперь наступило ненастье,
И горек и страшен мой путь.
Ты сделал меня настоящей,
Не куклой я стала, ж и в о й!
Уж девочки нет той блестящей,
Жена была рядом с тобой.
"Да разве Судьбу переспоришь? –
С улыбкой ты мне говорил. –
Ты, девочка, многого стоишь…" –
Однако меня ты забыл!
* * * * * * * * * * * *
И с кем бы потом не встречалась –
Была я навеки т в о е й…
О, если бы мы обвенчались –
