скачать книгу бесплатно
«Дорогая Анка!
Получил твое второе письмо, хорошее и подробное. Такое впечатление, словно я побывал дома. Большое тебе спасибо. Получил второе письмо и от Жени.
Коша! Я чувствую себя хорошо. Но уже очень скучаю по дому, по всем вам. Последние дни у нас стоят неважные погоды. Прохладно, периодически идут дожди. Вода в море – около 20 градусов. Купаюсь я ежедневно. Вернее, не купаюсь, а скорее, окунаюсь. В воде бываю не больше 4–5 минут.
Теперь у меня для заполнения дня, благодаря твоему вниманию, появилась еще одна процедура – рисование. К сожалению, закончились мои любимые краски для веселого летнего пейзажа. Сегодня закончил четыре картинки для письма Жене. Завтра напишу ему письмо. Это письмо я пишу вечером.
Ехать я решил теплоходом, но дата отъезда еще не определилась. Нет расписания. Но завтра, вероятно, будет уже известно.
Сегодня был у врача. Анализы хорошие. Но решили сделать еще один, вероятно, в понедельник.
Вчера посмотрел картину «Путь в высшее общество». Сегодня у нас вечер художественной самодеятельности. Пойду. Как видишь, культурой нас питают неплохо. Пропущенное в течение года здесь наверстаю.
Анечка! У меня, вероятно, не хватит денег. Поэтому, если сумеешь, вышли мне телеграфом рублей 20. Я знаю, что у тебя уже должны закончиться деньги, одолжи. Я приеду – отдадим.
Мне нравится твой вариант работы для Вики в электросети. Была ли ты уже у начальства? Если нет, пойди. Неужели Анюта еще не забыла меня? Я так по ней скучаю! Осталось 7–8 дней, и я буду у вас, моих дорогих и любимых. С нетерпением жду этого дня. Желаю вам здоровья, благополучия и счастья. Целую вас крепко. Целую тебя, моя радость, во все мои любимые точки.
До скорой встречи. Твой Петр
P.S. Коша! Жене я нарисовал очень удачную картинку. Попытаюсь повторить тебе ее. Обнимаю и целую еще».
12 сентября 1964 года
«Дорогая Анка!
Сегодня – необычный день. Во-первых, я получил от тебя очередное письмо. А таких дней не так уж много. Во-вторых, только что у меня были Потаповы. Они повторяют наш вариант, причем буквально. Дальше едут на той же «Латвии». Во время стоянки «Латвии» в Ялте они заехали в дом отдыха, где будут отдыхать, и ко мне. Этот дом отдыха находится рядом с моим санаторием. На обратном пути из Одессы прибудут 16 сентября, будут 2–3 дня моими спутниками.
Дорогая Коша! Я тебя понимаю и сочувствую. Ведь, чтобы вынести столько гостей, нужно обладать мужеством. Я представляю, что было бы с моим отпуском, если бы я отдыхал в Сочи. Значит, поступил правильно. Здесь хорошо отдыхаю, никто меня не беспокоит. Чувствую себя хорошо. Выгляжу свежо и, как мне кажется, даже помолодел, помолодел для тебя. С нетерпением жду встречи.
Давление у меня нормальное – 125/85. Шумов в ушах нет. Голова не болит, самочувствие прекрасное. Да, хочу тебе доложить, что сбросил 2 кг, это тоже неплохо. Делаю зарядку, много хожу, купаюсь.
Сегодня удивительно хороший день – тепло, солнечно. До обеда был на пляже. Уже неплохо загорел. Не хватает только вас, скучаю, но ничего, потерплю.
Анечка! Ты пишешь, что вопрос о переводе Жени в другую языковую группу нужно решать сейчас. Безусловно, но это не так просто сделать. Я не вижу такой возможности, по крайней мере до моей поездки в Москву. Характерно, что и Женя ничего об этом не пишет. Говорила ли ты по этому вопросу с К. Солнцевым? Спасибо за вырезку из газеты. Воронков мне тоже прислал. Говорит, что необычно большой наплыв отдыхающих в Сочи, объясняет моей заметкой. Я не думаю, но какую-то роль она, конечно, сыграла.
Коша! Милая! Нравятся ли тебе мои иллюстрации к письмам? Может быть, не стоит трудиться, хотя это для меня разновидность отдыха.
Коша! Я рад, что у вас все в порядке. Следи хорошо за собой, береги себя для меня, детей и внуков. Я так хочу повидать Анюту. Узнает ли она меня? Желаю вам всем от всей души большого счастья, крепкого здоровья, благополучия детям, успехов. Целую вас крепко, крепко. Дай еще раз поцелую тебя.
Коша! Я тебя прошу – сохрани газеты. Пиши, что нового в Сочи. Обнимаю тебя и целую. Твой Петрош»
15 сентября 1964 года
«Дорогая Анка! Итак, я выезжаю 18-го теплоходом «Крым». Отправляется он из Ялты вечером в 20 часов 20 мин. В Сочи будет 19-го. Время прибытия уточни. Путевка у меня до 20-го. Я хочу хотя бы день побыть с вами, так как 21-го мне уже на работу. Скучаю за вами чертовски и уже отдых не идет впрок.
Вчера после завтрака ездил в Ялту, был в горкоме, звонил Медунову (тебе должны передать). Был в порту, договорился о своем отъезде. После обеда ходил со своим соседом по Царской тропе до Ливадии, это около 9 км, обратно ехали на машине. После ужина ходили с ним в кино. Смотрели «Бабетта идет на войну». Картина мне понравилась. Я ее вижу впервые. Вот коротко и весь мой день.
Вчера в Ялте встретил директора сочинского мясокомбината. Он приехал отдыхать. Сегодня заедет ко мне. Сюда прибывает президент Индии. Размещаться будет на даче рядом с нашим санаторием. Увижу.
Чувствую себя хорошо. Думал, что после такой прогулки будут болеть ноги, но ничего. Очень хотел бы сбросить еще пару лишних килограммов. Занимаюсь зарядкой, регулирую питание. Вряд ли удастся. Но видит Бог, что я стараюсь вернуться к тебе окрепшим, загоревшим и даже помолодевшим. Чувствуешь, как я хочу, чтобы ты была довольна. Очень не хватает тебя. Но отъезд уже не за горами, потерплю.
Очень скучаю за Анюткой. Как она там? Как Вика, не пошла ли еще на работу? Я думаю, Коша, что с получением этого письма ты мне не пиши, так как письмо меня уже не застанет здесь. Очень жду от тебя письма. Сегодня жду. Я почти всегда отгадываю, когда ты его мне пришлешь.
От всего сердца (мне Женя написал это по-китайски) желаю тебе и всей нашей семье самого большого счастья, здоровья и всего, что только можно придумать хорошего. С нетерпением жду нашей встречи, которая уже скоро. Целую вас крепко, крепко. Твой Петр»
16 сентября 1964 года
«Моя милая, дорогая, любимая, хорошая Анка!
Как и ожидал, получил вчера от тебя письмо. Это письмо меня очень обрадовало. Я перечитывал его несколько раз. Чувствую, что ты меня по-прежнему любишь. Это самая большая для меня награда. Благодарю тебя, что ты так образно и ощутимо передала свои чувства. Я так не умею.
Золотко! У меня все в порядке. Вчера после обеда был у меня директор мясокомбината г. Сочи, просидели до ужина. Встречали президента Индии, который проезжал мимо нашего санатория. Вечером смотрел картину «За сорок минут до рассвета». Так себе. На море не был. Выполнял твои советы – берег себя.
Вечерами у нас уже прохладно, нужно надевать пиджак. Сегодня у меня «большой день» – по нагрузке. В 8:10 – анализ крови, 9:15 – массаж, 9:30 – прием у врача, завтрак, в 10:20 – электропроцедура. День сегодня обещает быть хорошим, теплым (до 26 °C), поэтому до обеда буду на море. После обеда буду читать. Сейчас у меня – рассказы Чехова и история заговора против Гитлера. За прошедшие дни прочитал четыре книги. Мало. Но ведь я рисую, а это все-таки тоже отнимает время.
Я уже писал тебе, что выезжаю 18-го, т. е. послезавтра. Билет еще не взял, буду брать в день отъезда.
Коша! Сейчас заходила врач, сказала, что последний анализ значительно лучше. Вот, видишь, а ты сомневалась. Дома нужно будет продолжить лечение и ликвидировать все имеющиеся «следы» белка.
Анечка! Милая! Очень скучаю за вами всеми. С нетерпением жду нашей встречи. Хорошо следи за собой, не перегружайся домашними работами. Я хочу тебя встретить счастливой, радостной и ждущей меня. Желаю тебе и всему нашему семейству самого большого счастья, радости в жизни, исполнения желаний и здоровья, здоровья и еще раз здоровья. Обнимаю и целую всех. Целую еще и еще. Твой Петр»
17 сентября 1964 года
«Моя дорогая Анка! Завтра я отбываю домой! Скоро будем вместе. Посылать по почте письмо нет смысла, так как я приеду быстрее и привезу. Целую тебя, моя ненаглядная радость, и жду встречи. Целую мой любимый рот, твои необыкновенные глаза и все остальное – такое дорогое и родное. Твой Петр»
* * *
Во время учебы в МГИМО мы сдружились с Наташей и у нас постепенно стал развиваться роман. События происходили, конечно, с участием наших родителей. Все это описано в томе 1 «Миг и вечность», тем не менее кое-какие моменты решил повторить здесь.
На четвертом курсе администрация МГИМО объявила, что нас, синологов, могут послать в Сингапур для овладения китайскими диалектами.
В те советские времена любая заграница воспринималась как что-то малодоступное, загадочное и очень привлекательное, а уж Сингапур! Сингапур был символом, самой большой вершиной экзотики. Туда редко кто из советских людей добирался, и об этом чудо-острове, затерявшемся в южных морях за тридевять земель от нашей Родины, судили по хватающим задушу строкам «в бананово-лимонном Сингапуре» из песни Вертинского «Танго “Магнолия”».
Вся наша группа вспыхнула эйфорическими ожиданиями. Но выяснилось, что поедут не все. Стажировка организуется по линии Государственного комитета по телевидению и радиовещанию СССР (Радиокомитета). Цель – подготовить дикторов и редакторов, которые впоследствии должны были вещать на враждебный Китай на южных диалектах китайского языка и добиваться тем самым подрыва единства КНР, стимулировать в провинциях оппозицию центральным властям. Радиокомитету требовались молодые люди с наилучшими лингвистическими способностями.
К тому времени я стал наиболее успевающим студентом по китайскому языку. Лев Макаревич, начавший учебу в МГИМО уже со знанием китайского, постепенно растерял преимущество и спустился в ряды отстающих. Но по результатам теста, проведенного в Радиокомитете, отобрали именно Леву и другого однокашника, Славу Духина.
Я порасстраивался какое-то время, но и успокоился. Тем более что мы с Наташей решили пожениться, так что Сингапур потерял для меня первоначальную привлекательность. А Лева со Славой начали подготовку к поездке, да так увлеклись, что запустили учебу. И завалили всю сессию, экзамен за экзаменом. Отвечали так плохо, что оставалось только диву даваться.
В результате этих событий меня вызвали к институтскому начальству и сообщили, что в Сингапур еду я. Предложили порекомендовать напарника. Выбрал Сашу Михневича, также одногруппника. Оформление командировки растянулось чуть ли не на целый год. В Сингапуре уже находилась первая группа советских стажеров, а нас троих – Сашу Михневича, меня и Мишу Белого (учившегося в МГИМО на курс старше) все «мариновали». То ждали сингапурские визы, то «зеленый свет» от Наньянского университета, где нам предстояло стажироваться, то не хватало «отмашки» от советского торгпреда на острове. Наша троица бронировала авиабилеты, выкупала их, затем сдавала, опять бронировала, и вся цепочка действий повторялась.
Мы с Наташей вначале хотели отложить бракосочетание до окончания сингапурской стажировки. Но устали ждать и вступили в законный брак 16 марта 1968 года. Выдержали летнюю сессию, отдохнули у моих родителей в Сочи. И вот ранней осенью нашу сингапурскую троицу вызывают на беседу в Отдел загранкадров ЦК КПСС. Предзнаменование того, что поездка все же состоится.
Дома я в этот период погрузился в приятное и полезное чтение. «Проглатывал» все, что только мог найти о Сингапуре, Юго-Восточной Азии в целом. Тема захватывала воображение, будоражила. Передо мной вставал необычный, загадочный, многокрасочный мир: малайские султаны, индийские купцы, арабские симбады-мореходы, китайские эмигранты, европейские колонизаторы, львы, пираты, людоеды, клады, гигантские ящеры, тропические цунами, войны, восстания, революции. И сейчас, много-много лет попутешествовав, тот мир по-прежнему кажется мне самым экзотичным, окутанным тайной, наполненным уникальными событиями, традициями, обычаями, нравами.
Но вот интеллектуальная подготовка и сборы закончены, и 23 ноября 1968 года мы вылетаем из холодной заснеженной Москвы в тропический Сингапур. Стажировка продолжалась до весны 1970 года. Я тяжело переживал разлуку с родными, слал жалобные письма, с нетерпением ждал весточек с Родины. Рвался на каникулы. Не пустили. Компенсацией за несостоявшиеся каникулы явился для меня приезд папы (18–26 мая 1969 года). Ему удалось попасть на инаугурационный рейс нового маршрута «Аэрофлота» Москва – Сингапур. Посол И.И. Сафронов выделил нам квартиру в жилом комплексе посольства, машину, и я, как мог, показал папе остров: ночные базары и индусские храмы, пляжи и рыбацкие деревушки, шикарные универмаги и викторианскую пристань, а также многое другое. Мы посещали местных чиновников, ответственных за коммунальное хозяйство, сферы обслуживания и отдыха, встречались с менеджерами лучших отелей. Пробовали тропические деликатесы, смотрели экзотические представления. Папа хотя пробыл в Сингапуре всего неделю, но потом всегда называл эту зарубежную поездку самой интересной (притом, что повидал он на своем веку немало).
После визита папы в Сингапур я продолжал регулярно переписываться с родителями. Вспоминал в письмах о пребывании папы в Сингапуре – русский ресторан «Ткаченко», индийский магазин, хозяева которого регулярно спрашивали о папе, просили передавать ему привет.
Все письма родителей были пронизаны любовью и заботой. Вот как папа поздравил меня с новым 1970 годом:
«Сочи, 1 января 1970 года.
Здравствуй, дорогой Женя! Итак, Новый год! Ура! Год больших надежд и свершений. Дорогой Женя, желаю тебе в этом году крепкого здоровья, успешно закончить учебу в университете и институте, успешно защитить диплом и получить назначение, которое будет тебе по душе. Начать большую жизнь, на пороге которой ты сейчас находишься. Желаю, чтобы свил свое семейное гнездо и был впредь неразлучен с Наташей и чтобы мы всегда имели возможность видеться с вами. Желаю тебе и Наташе большого счастья».
В следующем письме папа советовал:
«Старайся взять полезное, впитывай информацию как губка, не теряй дней, чтобы потом не жалеть потерянное время».
Вспоминал он и о своем визите в Сингапур:
«Включил магнитофон и с удовольствием в сотый раз слушаю сингапурскую музыку. В памяти всплывают дни, проведенные вместе с тобой в Сингапуре».
Папа сетовал, что тяжело переносит разлуку, но просил использовать редкую возможность для пополнения своих знаний, которые понадобятся в жизни. Констатировал, что они «уже старики», писал, что «убеждены – вы будете нашей достойной сменой».
Мама писала, что очень скучает и одновременно призывала набираться знаний, изучать иностранные языки, проявлять терпение и выдержку. «Ради науки надо идти на жертвы». Благодарила за то, что я регулярно пишу письма, радую тем самым «родительскую старость». Восхищалась тем, что город Сочи становится все краше, наряднее.
В одном из писем она подчеркивала: «Только будучи в стране, можно выучить ее язык, быт, нравы. Пока молод, надо впитывать в себя знания – это фундамент будущего плодотворного труда».
«Моя жизнь начинается с рождения вас, моих детей, тебя и Вики. То, что было до вас – одно туманное воспоминание».
В письмах в Сингапур она раз за разом уговаривала приобрести себе побольше вещей – дубленку, шапку, плащ, очки, отрезы. Напоминала, что все это в СССР дефицит. Вот только шить костюмы не советовала: судя, мол, по платьям, присланным мною для ее внучки Анютки, «в Сингапуре слабые портные, в Сочи лучше». Одновременно мама настаивала, чтобы ничего родителям не покупал, не тратил деньги, им ничего не надо.
В январе 1970 года она написала по поводу купленных мною вещей: «Женечка! Я очень рада, что, наконец, дубленка народилась! Но почему светло-желтая? Тебе нужен был бы коричневый цвет, потемней – ведь ты сам светлый, тебе нужны темные тона! Полагаю, что ты выбрал со вкусом все. Мы тебе подарочки припасли тоже!»
А так поздравила меня мама с Новым 1970 годом:
«Дорогой, любимый сынок!
Пусть все твои желания исполнятся! Самое главное – желаю тебе и Наташе крепкого здоровья и большой долгой любви и дружбы! Пусть наша любовь с папой к вам будет спутником! Сынок, желаем тебе всяческих земных благ. Все твои новогодние поздравления получили вовремя: и ко дню моего рождения тоже поспела твоя открыточка! Ты своим вниманием меня прямо растрогал!! Спасибо тебе, мой родной, хороший мальчик!! Устроила я себе, наконец, день рождения! 55 лет – это число звучное! Ведь я уже себе оформляю пенсию по «старости»! Ясно!!
Знаешь, сынулечка, когда ты поступил в институт, срок обучения указывался до 1969-70 года! Помню, мне как-то страшно стало. Как еще долго, доживу ли до 1970 года! Когда загадываешь вперед на несколько лет, бывает такое чувство! Вот уже и Анюта идет осенью в школу, читает хорошо, считает, стихи декламирует! Хорошая девулечка! Только бы счастлива была! Весь смысл моей, да и папиной жизни, – это счастье ваше, наших любимых детей!»
В следующем мамином письме – опять новогодние пожелания:
«Хочу, чтобы 1970 год был счастливым в нашей семье! Хочу радоваться вашим успехам, вашим радостям и вашему счастью, наши дорогие дети! Желаю тебе, мой сынулечка, безоблачного счастья во всем и везде! Целую, желаю тебе, мой родной, такого счастья, какое может желать мать своему дорогому мальчику! Будь всегда могучим в здоровье и счастлив в делах и начинаниях! Целую тебя. Крепко и много раз. Твоя мама»
В январе 1970 года мама так выражает удовлетворение моими обновками:
Женечка! Мальчик мой родной! Говорят, что костюм ты себе сшил прекрасный, сидит он на тебе очень хорошо! И вообще ты ведь у нас красивый и хороший парень! Господи, живу только мыслью, чтобы вы, мои любимые дети, были счастливы, здоровы, чтобы во всем вам была удача и «зеленая улица», чтобы солнце светило ярко во всей вашей жизни!
Целуем, любим и ждем тебя, наш дорогой, любимый «няня-баняня». Твои мама, папа и все!
P.S. Анюта посылает тебе рисуночек! Вчера весь вечер рисовала для тебя. Целуем крепко, крепко».
2 февраля 1970 года мама благодарит меня за бережное отношение к родителям, доброту и чуткость. Отмечает, что «папа по-прежнему полон заботами о городе и тебе; все остальное его вообще не интересует».
Одновременно рассказывает о сестре и внучке:
«Вика ведет кружок «Основы ленинизма»; Анюта читает очень прилично и считает неплохо, рисует совсем неплохо, но трудно ее воспитывать. Говоришь ей: «Не перебивай старших, не вмешивайся в разговоры старших!» Ничего не действует, как с гуся вода!»
Одновременно мама констатирует, что стареет: 55 лет, мол, уже пенсионный возраст. «Не знаю, – замечает она в одном из писем, – сколько мне осталось жить, но весь смысл моей жизни – в ваших радостях, успехах, здоровье. Когда вплотную подходишь к границе лет, становится грустно. Я сейчас подошла к 55-летию. Этот возраст даже законом подтверждает старость».
Из родительских писем узнаю, что папа неустанно занимается нашей квартирой. 6 марта 1970 года заместитель председателя Моссовета сообщил родителям, что мой вопрос с жильем решен. 7 марта Наташа получила квартирный ордер (Тепличный переулок).
В марте 1970 года родители уже сосредоточены на теме моего возвращения из стажировки в Сингапуре. Читаю дневниковые записи папы за этот период. Красной линией проходит мысль о необходимости встретить меня в московском аэропорту. Вот запись от 19 марта: «Вчера звонила Ане (моей маме. – Е. Б.) Наташа (моя жена. – Е. Б.). Сообщила, что от Жени получили письмо. Пишет, что на 30 марта взял билет на самолет в Москву. В 7 утра 31 марта должен быть в Москве! Ура! Надо обязательно его встретить!»
21 марта снова на ту же тему: «От Жени получили письмо. Пишет, что 30 марта вылетает в Москву. Наконец, Нужно готовиться к встрече».
23 марта папа пишет: «Получили письмо от Жени. Подтверждает, что 30-го вылетает в Москву. Непременно нужно встретить. Но как? Звонили Золотухину Г. С. (первый секретарь Краснодарского крайкома КПСС) с просьбой принять нас с Потаповым в четверг. Назначили на понедельник, 30 марта. Времени в обрез!»
28 марта: «Завтра вылетаем с Потаповым И.К. в Краснодар. Очень хочу встретить Женю!»
29 марта: «Встал в 7 утра, готовился к отъезду в Краснодар. Добрались до Краснодара лишь к вечеру – из-за плохих метеоусловий самолет 4 часа не выпускали из Адлера. Только бы завтра вечером вылететь из Краснодара в Москву!!!!!»
30 марта: «Решили все вопросы в крайкоме КПСС и крайисполкоме, и в 18:00 я вылетел из Краснодара в Москву. Разместился в гостинице «Москва» и в 22:00 приехал к Корсаковым (родители моей жены Наташи. – Е. Б.). Там уже находилась Аня (моя мама. – Е. Б.), она вылетела сегодня из Сочи в 14:00».
Далее отец в деталях описывает, как все они, родственники, готовятся встретить меня в аэропорту, как прошла сама встреча.
Во время моего пребывания в Сингапуре мои родители тесно общались с родителями Наташи, уделяли постоянное внимание самой Наташе. Папа сообщал, что Наташа очень скучает и ждет меня.
Поздравляли друг друга с днями рождения. А в 1970 году (25 января) Наташа с родителями устроили моему папе шикарное празднование его дня рождения. Я об этом событии узнал из письма мамы от 1 февраля 1970 года. Вот это письмо:
«Дорогой мой сынок! Как ты там поживаешь? Получил ли, наконец, все наши письма? Думаю, что сейчас, когда я пишу эти строки, ты уже получил целую кучу наших писем! Сегодня 1 февраля, месяц самый короткий. Осталось совсем немного! Потерпи. Живем, считая дни до встречи с тобой.
Папа день своего рождения отпраздновал в Москве у Корсаковых. Был очень растроган их приемом. Очень хорошо накрыли стол, вкусно и обильно отпраздновали 25 января. Очень это приятно. Конечно, в этом основная заслуга Наташи! Она приготовила украинский борщ! (Я летом научила ее готовить по своему рецепту.) Она летом все рецепты записывала, говорила, что, когда ты приедешь, будет готовить».
В следующем письме мама опять возвращается к этому дню рождения папы:
«Сынулечка! Я тебе уже писала, что 25 января папа был в Москве и отпраздновал свой день рождения у Корсаковых! Наташа с большой любовью и вниманием приготовила и оформила стол. Торт украсила восемью свечами (замаскировав умело 50). Он очень доволен!»
Не успел я вернуться в Москву, как начались хлопотные дни. В апреле мой отец вновь приезжает в столицу. Он, как обычно, посещает министерства и ведомства, согласовывает проекты постановлений, выбивает деньги на строительство жилых домов, гостиниц, дорог, созванивается с коллегами в Сочи и Краснодаре. И.К. Потапов сообщает из кубанской столицы, что Г.С. Золотухин не одобрил проекты постановлений правительства, подготовленные сочинцами, обиделся, что с ним заранее не проконсультировались. Это предвещает новые проблемы.
Одновременно папа успевает заниматься моим будущим трудоустройством, созданием нам с Наташей удобного быта в новой, с его помощью полученной квартире. Организует доставку нам из Сочи холодильника и телевизора (это дефицитные в СССР изделия, в Москве их было сложнее приобрести).
Вернувшись в Сочи, постоянно созванивается с нами, интересуется, как я сдаю выпускные экзамены в МГИМО, как решаем бытовые проблемы, как продвигается вопрос о моей будущей работе (я вознамерился поступить на службу в КГБ).
9 апреля 1970 года констатирует в дневнике, что «истощил запасы денег, накопленные за последние годы». Потратил 960 рублей, из них половину на меня. Остальные – одежда маме, материальная помощь сестре Вике.
А на следующий день папа с радостью отмечает в дневнике, что мы с Наташей обещали по телефону приехать на майские праздники. Вместе с тем выражает беспокойство по поводу моей будущей работы – «еще ничего неизвестно».
21 апреля отец пишет, что я и Наташа проходим медкомиссию для работы в жарких странах, и восклицает: «Неужели опять Сингапур!» Как говорится в дневнике, родители посоветовали мне переговорить с мидовским начальником – знакомым папы М.С. Капицей.
29 апреля папа выражает радость в связи с нашим с Наташей приездом на праздники, отмечает, что помог достать авиабилеты. 30 апреля папа уже встречал нас в адлеровском аэропорту. Последующие десять дней мы провели вместе с родителями – разговаривали, гуляли по городу, купались в море, совершили двухдневную поездку на Красную Поляну. Там наслаждались чистейшим воздухом, красочной природой, ходили в гости к местным пчеловодам. Папа изучал возможности строительства гостиницы для пчеловодов.
11 мая, груженые родительскими подарками (столовый сервиз, деликатесы, одежда), мы вернулись в столицу. Далее перезванивались ежедневно. Родители пристально следили за тем, как решается вопрос с моей работой. 13 мая папа делает следующую запись в дневнике: «Женя сообщил, что был в МИДе у Капицы и Безрукавникова. Приняли хорошо. Договорились, что Женя будет работать в МИДе».
22 мая: Женя сдал политэкономию на отлично. Молодец. Говорит, что можно пойти в заочную аспирантуру. Договорились определиться при встрече в Москве».
