скачать книгу бесплатно
– Конечно, Арчи. Он лейтенант флота Соединенных Штатов и находится в законном отпуске. Он присоединился к нам с разрешения и одобрения своего командира.
– Знаю, но почему-то мне это кажется необычным. Возьми, например, этого его меднолицего парня, который скорее похож на короля, чем на слугу. Зачем Аллертону такой телохранитель? Не помню, чтобы у морского офицера было что-то подобное. И трехмесячный отпуск – по частному делу. Клянусь апостолом Петром! Ради чего это?
– Можешь спросить лейтенанта, – безучастно ответил я.
– А еще эти ящики, прочное красное дерево, обитое медью. Целых семь ящиков! Что в них, Сэм, как ты думаешь?
– Арчи, малыш, ты слишком подозрителен. И влезаешь не в свое дело. Давай лучше сыграем партию.
Во время следующих одного-двух дней наш пассажир был молчалив. Он не старался присоединиться к нам, но и не замыкался, бывал с нами, когда мы собирались, внимательно слушал наши разговоры, но воздерживался от участия в них, за исключением соблюдения необходимой вежливости.
Джо решил, что молодой человек задумчив и чем-то встревожен; он сказал мне, что лейтенант с майей общается не как со слугой, а как со спутником и товарищем, хотя тот, со своей стороны, никогда не отказывался от почтительного повиновения. Чака относился к Аллертону с любовью и верностью собаки, но когда кто-то из наших матрос или даже Нукс и Бриония пытались фамильярно обращаться с ним, он вел себя гордо и отвечал с положения господина.
Нас, то есть Арчи, Джо и меня, очень интересовали эти два необычных персонажа, и мы часто говорили о них друг с другом. Мы давно дружили и понимали друг друга с полуслова. Нам всем нравился Пол Аллертон, в его личности было что-то притягательное. Что касается индейца Чаки, то он нас не отталкивал, а скорее интересовал и привлекал. Однажды вечером Бри, с которым мы благодаря долгому знакомству разговаривали очень откровенно, сказал мне:
– Этот майя не обычный индеец, Сэм, поверь мне на слово. Он говорит, что его страна Юкатан, и это для меня ничего не значит, потому что я никогда там не был. Но народ Чаки хорошие люди, и сам Чака никогда никому не служил, кроме мастера Аллертона.
– Он служил во флоте, Бри.
– Это не в счет. Ты знаешь, о чем я говорю.
Вечером на третий день после выхода из Магдалены мы, как всегда, собрались на палубе и разговаривали, когда лейтенант Аллертон подошел к нам и сказал:
– Я хотел бы конфиденциально поговорить с тем, кто здесь командует. Чужаку трудно определить, кто это, поскольку вы все как будто одинаково заинтересованы в успехе «Чайки». Но, конечно, кто-то определяет вашу политику и принимает решения, именно к этому человеку я хочу обратиться.
Эта речь несколько удивила нас. Дядя Набот извлек изо рта трубку и ответил:
– Мы все в определенном смысле партнеры, сэр, и много раз вместе были и в добре, и в зле; мы доверяем друг другу как верным и испытанным товарищам. Насколько я знаю, у нас нет тайн друг от друга, и, если вы с кем-то поговорите, этот человек тут же соберет остальных и поделится с нами. Поэтому, если вы хотите поговорить о «Чайке», или о делах, или еще о чем-нибудь, говорите сейчас, и мы вас внимательно выслушаем.
Аллертон серьезно выслушал его речь и вначале как будто не решался говорить. Я видел, как он взглянул на Чаку, и тот ответил величественным кивком. Тогда лейтенант сел в центре нашей группы и сказал:
– Благодарю вас, джентльмены, за доброту. Кажется, я уже и так использовал ваше участие и внимание, но прошу оказать мне еще одну услугу.
– Говорите, сэр, – сказал мой отец, одобрительно кивнув.
– Насколько я понял, – продолжал лейтенант спокойно, – ваш корабль в данный момент не арендован. Вы направляетесь в Гавану, где намерены заключить выгодный контракт на перевозку из этого порта в Ки Уэст товаров, в основном табачных листьев.
– Правильно, сэр, – сказал дядя Набот.
– В таком случае нет никакого вреда в том, что я сделаю вам деловое предложение. Я хочу, чтобы вы высадили меня на восточном побережье Юкатана в малоизвестном месте, которое редко посещается кораблями. Вам придется отклониться от курса всего на несколько сотен миль.
Несколько мгновений все молчали. Потом капитан Стил сказал:
– Такое плавание, мистер Аллертон, требует определенных затрат с нашей стороны. Но мы свободны, время у нас есть, и у нас достаточно угля и припасов. Вопрос в том, сколько вы готовы заплатить за эту услугу.
На щеках Аллертона появилась легкая краска.
– К несчастью, сэр, – ответил он, – у меня очень мало денег.
У него был такой удрученный вид, что мне стало его жалко, а Джо быстро повернулся и сказал:
– Это неприятно, сэр, но у меня есть некоторые средства, которые мне сейчас не нужны. Если позволите дать вам взаймы, сколько нужно, я буду рад оказать вам услугу.
– Или, – беззаботно добавил дядя Набот, – вы можете заплатить нам позже, когда будет такая возможность.
Аллертон осмотрелся, встречая только сочувственные лица, и улыбнулся.
– Это не деловой разговор, совсем нет! – сказал он. – Я не собирался просить вашей финансовой помощи, джентльмены.
– Каковы ваши намерения, мистер Аллертон? – спросил я.
Он не стал сразу отвечать на этот прямой вопрос, очевидно, обдумывая свои слова. Потом сказал следующее:
– Попав на борт, я почувствовал, что нахожусь среди друзей или по крайней мере родственных душ. Я собираюсь участвовать в самом донкихотском приключении, джентльмены, и все больше и больше понимаю: чтобы совершить задуманное, мне понадобится помощь – помощь того редкого и практичного вида, которую вы сможете мне оказать. Но чтобы вы полностью поняли меня и мое предложение, я должен подробно рассказать вам свою историю. Если вы любезно разрешите, я начну немедленно.
Это начинало звучать все интересней, особенно в ушах нас троих, любителей приключений. Думаю, он видел желание в наших глазах, но выжидающе посмотрел на капитана Стила, который сказал:
– Говорите, мистер Аллертон.
И Аллертон заговорил, тщательно выбирая слова и стараясь сделать рассказ как можно короче.
– Мой дом в небольшом городе штата Нью-Гэмпшир, где моя семья в течение многих поколений была самой значительной и влиятельной. Я родился в той же комнате – думаю, на той же кровати, – что мой отец и дед. У нас была большая ферма, или поместье, и отличная старая усадьба, которая была и до сих пор является гордостью округа. До последнего времени мы считались состоятельной семьей, но мой бедный отец приобрел склонность к спекулятивным операциям, которые быстро его разорили. После его смерти – я тогда был еще кадетом в Аннаполисе – выяснилось, что земля и унаследованные им средства исчезли; осталась только усадьба и несколько акров прилегающей к ней земли.
Моя мама и две незамужние сестры, одна беспомощный инвалид и обе намного старше меня, оказались без средств к существованию. В этом трудном положении один старый юрист – друг семьи, но, как мне кажется, не обладающий деловым чутьем, – посоветовал моей матери заложить усадьбу и использовать полученные средства на жизнь. Казалось, это выход, потому что три одинокие женщины не способны зарабатывать на жизнь по-другому.
Когда средства от заклада были истрачены, усадьбу заложили вторично, потом еще раз, и, хоть жили они просто и экономно, за двенадцать лет усадьба настолько обросла закладами, что почти потеряла номинальную стоимость. Из зарплаты второго лейтенанта мало что можно сэкономить, но я умудрялся немного посылать домой, однако это только отодвигало неизбежный кризис. Дядя Саймон, когда вспоминал о моей маме и сестрах и когда у него были деньги, был бессилен помочь; в финансовом отношении он очень непрактичный человек, а на его изобретения нужны такие большие средства, что он беден почти так же, как я. Он очень неразумно отказывается от коммерческого использования своих изобретений.
Естественно, условия дома становились все тяжелее, и наконец человек, владеющий закладными, известил мою мать, что в следующий раз, примерно через четыре месяца, лишит ее права выкупа. Таково положение у меня дома, и можете себе представить, мои друзья, каким это делает меня несчастным. По мере того как приближалась печальная кульминация, я отчаянно пытался найти средства, чтобы помочь семье. Я думал об этом днем и ночью. И Чака предложил один способ. Вероятно, это отчаянное предприятие, но это шанс, и я решил использовать его.
Он помолчал несколько мгновений, и никто из нас не решался заговорить, хотя все мы очень заинтересовались его рассказом.
– Девять лет назад, – продолжал лейтенант Аллертон, – когда я был мичманом на «Мэриленде», мы шли вдоль восточного берега полуострова Юкатан. Однажды вечером мы увидели маленькую лодку, быстро приближавшуюся к нам. В ней сидел юноша бронзового цвета, обнаженный, если не считать набедренной повязки. Его преследовало множество лодок, в которых сидели туземцы и выкрикивали проклятия своей сбежавшей добыче.
Наш капитан приказал спустить шлюпку, меня послали в ней, чтобы я встретил беженца и принял его на борт. Мы успели поднять его на борт раньше, чем подошли туземцы, но они осыпали нас мириадом отравленных стрел, и только залп наших людей заставил их в панике отступить.
Молодой человек, которого я спас, это Чака. Он как будто считает меня своим особым защитником и так привязался ко мне, что капитан разрешил поместить его в моей каюте, где мы вскоре стали друзьями. Чака очень умен, что, несомненно, вы и сами заметили. Я научил его говорить по-английски, а он научил меня языку майя. Когда несколько месяцев спустя меня перевели на другой корабль, я взял Чаку с собой и оформил его как матроса. Мы вместе уже девять лет и стали близкими друзьями.
Он посмотрел на майя, и тот серьезно кивнул, подтверждая слова лейтенанта.
Глава 3. Мы пускаемся в приключения на Юкатане
– Я узнал историю Чаки, как он узнал мою, – продолжал Аллертон. – Мой друг – царственный принц племени ицтекс, единственного туземного племени Юкатана, которое не подчинилось испанским захватчикам в шестнадцатом веке и остается непокоренным до сего дня. Это племя живет в обширных горах Юкатана, вблизи Большого озера, и вождь племени ицтекс аткайма обладает такой же властью, какой когда-то обладали инка в Перу или касики ацтеков. Чака – старший сын правящего аткаймы и к этому времени мог бы уже сам стать аткаймой, правителем своего народа, потому что его отец был стар, когда Чака покинул его. Семья правителя священна, считается, что она происходит от солнца, и каждый из пятидесяти тысяч подданных аткаймы без колебаний отдаст за него жизнь.
В то время, когда я спас Чаку, это был смелый юноша, не знающий, что такое страх. Он вел отряд своих воинов к побережью в поисках черепах. Каким-то образом он отделился от своего отряда и был окружен толпой мопане, наследственных врагов племени ицтекс. Я уверен, что он уложил немало врагов, прежде чем вынужден был сесть в лодку и выйти в море; своим острым взглядом он увидел наш приближающийся корабль. Его вырастили в ужасе перед белыми людьми, но он предпочел рискнуть встречей с нами, чем быть убитым мопане.
Когда он лучше узнал нас и оценил нашу передовую цивилизацию, юноша предпочел ее дикой и жестокой жизни своего народа и с радостью отказался от своих наследственных прав, чтобы остаться со мной. Наша дружба дорога нам обоим, и мы стали братьями.
Было приятно наблюдать за лицом майи во время этого рассказа. В нежном выражении его красивых карих глаз легко заметна была гордость своим другом и преданность ему.
– Сейчас, – продолжал Аллертон, – я перехожу к самой важной части своей истории. Когда Чака узнал о страданиях моей дорогой матери и сестер и понял, какими несчастными нас делает отсутствие богатств, он стал задумчив и предложил план, который, если его осуществить, позволит мне выкупить наше старое поместье, обеспечить удобное существование моей семье и к тому же даст мне достаточные средства. Это смелая, почти дерзкая идея, однако ее можно осуществить; я решил попытаться и больше года готовил предприятие. Последнее, что мне было необходимо, – разрешение на отпуск, и вы привезли мне его в Магдалену с депешами адмирала.
Можете себе представить, с какими широко раскрытыми глазами и ртами слушали Арчи, Джо и я эту замечательную историю. Мы не могли дождаться, когда лейтенант начнет рассказывать о подробностях предполагаемого приключения, и он как будто оценил это и не заставил нас ждать.
– Племена майя, столетиями населявшие Юкатан до появления испанцев, – продолжал он, – не были коренными жителями полуострова. Древние руины городов и храмов майя, равные по красоте и величию тем, что воздвигли в Мексике ацтеки, все еще можно увидеть разбросанными по этой земле. Цивилизация майя, их обычаи, законы и литература поражали первых испанцев, которые впервые их обнаружили. Но задолго до майя на Юкатане существовала более древняя и великая цивилизация. Легенды ицтексов, непокоренного племени майя, рассказывают, что первоначально эта земля была завоевана народом из Атлантиды, великого островного континента, который позже затонул и погиб в результате необычной судороги природы.
Этот народ из Атлантиды назывался тча. Он поселился в горных районах Юкатана и занимал всю территорию, которую теперь занимают ицтекси, мопане и купуле, между Кампече и Берегом москитов. Здесь они строили большие города из белого мрамора, на стенах иероглифы, похожие на египетские. У них были высоко развиты науки и искусство, были библиотеки и школы. Они поклонялись богу Солнца, божеству всей Атлантиды, а также Бакагу, богу, поклонение которому усвоили майя; этот бог держит на плечах небо. Правителей тча выбирали только из жрецов, самой высокой касты общества, причем это могли быть и мужчины, и женщины.
Чака рассказал мне, что, когда майя пришли на Юкатан, все эти города были заброшены и превратились в руины. Только скелеты, лежавшие кое-где на улицах и в больших количествах в домах, свидетельствовали, что когда-то эти роскошные здания знали обитателей. С этими покинутыми городами связана большая загадка. Некоторые думают, что этот народ уничтожила эпидемия, другие – что опустошил страну дождь из скорпионов. Как будто не осталось ничего, что рассказало бы о судьбе этой могучей исчезнувшей расы. Суеверные майя боялись заселять это мраморные города. Они снесли стены и использовали материал для своих бедных домов. И теперь почти ничего не осталось от цивилизации тча. Однако, по словам Чаки, потомки этого удивительного народа по-прежнему существуют, причем почти так же, как жили шесть тысяч лет назад, и, как ни странно это может показаться, живут они в тайном городе в горах Юкатана.
К этому времени я несколько устал от лекции по истории, но теперь понял, зачем Аллертон это рассказывает. Племя атлантов возрастом в шесть тысяч лет, живущее в тайном городе на Юкатане! К этому времени мы все слушали увлеченно. Это казалось волшебной сказкой, но лейтенант говорил убежденно и обдуманно. Я взглянул на Чаку: серьезное выражение лица майя подтверждало, что по крайней мере он верит в правдивость этого удивительного рассказа.
– Испанцы не обнаружили эти остатки народа тча, – продолжал мистер Аллертон, – и сегодня даже многие племена майя не подозревают об их присутствии на Юкатане. Несомненно, владельцы многочисленных гасиенад, усеивающих равнины на западе и севере, никогда не слышали о тайном городе. Но наследственные аткаймы ицтексов столетиями знали этот секрет и хранили его в тайне даже от собственного народа. В обмен на это тча дали правителям ицтексов знания, которые помогли им отразить все нападения на их земли и до сегодня оставаться свободными и незавоеванными.
Представителей древнего народа тча осталось немного, они уединенно живут в своей горной крепости, и о них почти ничего не известно. Когда отец Чаки было молодым человеком, он с группой своих воинов, сам того не подозревая, вторгся на территорию тча и поднялся на гору к их тайному убежищу. Аткайму и всех его людей схватили и привели в тайный город, где убили всех, кроме правителя итцексов. С него взяли торжественную клятву и позволили вернуться к своему народу, чтобы он своей властью предотвращал любые вторжения своих подданных в эти земли.
Когда Чака достаточно подрос, чтобы понимать подлобные вещи, его отец, старый аткайма, рассказал ему эту историю, в то же самое время настойчиво посоветовав, когда Чака станет правителем своего народа, защищать тайну тча и препятствовать всем попыткам проникнуть к ним. Чака особенно запомнил из рассказа отца описание огромного богатства тайного города, в котором улицы буквально выложены золотом и украшениями и все домашние устройства из того же драгоценного металла. Яркие красные драгоценные камни, вероятно, рубины, валяются повсюду, как обычные булыжники. Ицтексы простые люди, золото и драгоценности их никогда не интересовали, поэтому их не искушали сокровища тча.
А теперь, джентльмены, по этому краткому рассказу вы поняли, что собираемся сделать мы с Чакой. Мой друг проведет меня к своему народу, к ицтексам, оттуда мы вместе с ним поднимемся в тайный город древних тча и возьмем сокровища, какие сможем.
Я перевел дыхание. Арчи, Джо и я переглянулись. Забавно, именно в этот момент, когда мы считали, что с охотой за сокровищами покончено навсегда, мы слышим эту заманчивую историю. Нам не терпелось узнать, что будет дальше, потому что было очевидно: Аллертон не рассказал бы нам это, если бы, как он намекнул, не нуждался бы в нашей помощи.
Дядя Набот хмыкнул, неловко поерзав в кресле. Дядя смел и предприимчив, но он стареет; к тому же у него достаточно средств, чтобы оставаться равнодушным к поискам сокровищ.
Мой отец редко позволяет чувствам выражаться на лице. У него привычка поворачивать деревянную ногу из стороны в сторону, и это позволяет мне понять его настроение; обычно он ничего не говорит, пока не примет решение, но после этого переубедить его очень трудно.
К счастью, подумал я, его нога не указывает на тревогу. Отец как будто искренне заинтересовался рассказом лейтенанта и сейчас обдумывает его.
– Полагаю, сэр, – начал дядя Набот, – вы хотите, чтобы мы высадили вас на берег вблизи того места, где вы найдете народ Чаки. Мы это сделаем. Но вот насчет того, чтобы подождать вас, когда вы готовы будете возвращаться, это гораздо трудней: ведь никто не знает, когда вы вернетесь, кончив свою работу, и вернетесь ли вообще.
Мистер Аллертон ответил не сразу. А когда ответил, голос его слегка дрожал, как будто то, что он собирается сказать, для него жизненно важно.
– Я хочу сделать вам предложение, джентльмены, – сказал он, обращаясь к нам всем, – и надеюсь, вы тщательно обдумаете его, прежде чем отвергнуть. В тайном городе тча неисчислимые богатства. Даже если мы пойдем все, мы сможет взять столько, что разбогатеет каждый из нас. Однако я не собираюсь грабить этот древний народ, но получить часть его золота и драгоценностей честно. У них есть древнее суеверие: белый человек, который откроет их убежище, станет их повелителем, он будет по силе уступать только богу Солнца. Даже жрецы должны будут склониться перед ним и признать его главенство. Они верят, что белый человек, который сумеет проникнуть в их убежище, это высшее существо, превосходящее их по интеллекту, потому что они очень тщательно охраняют свой город от возможного вторжения.
Это может быть правдой, а может и не быть, но, не зная ничего определенного о городе, который мы собираемся посетить, и о его жителях, мы с Чакой считаем разумным предположить, что этот изолированный народ, отрезанный от мира и его прогресса, ценящий золото и драгоценности только за красоту, может обрадоваться, познакомившись с некоторыми современными удобствами и изобретениями, обычными для нас и недорогими. Поэтому я упаковал в ящики много новинок, которые собираюсь предложить в обмен на золото и рубины, таким образом приобретя сокровища законным путем.
– Это звучит умно и разумно, – сказал мой отец, одобрительно кивая.
– У меня на борту есть много бус и дешевых украшений, – объявил Арчи. – Возможно, мы сменяем и их.
– Не думаю, чтобы людей, у которых есть золото и драгоценные камни, заинтересуют дешевые безделушки, – ответил Джо.
– Первоначально, – сказал Аллертон, – я предполагал вместе с Чакой идти к его племени, что оттуда вместе с эскортом пройти к тайному городу. Тогда мы с Чакой попытались бы обмануть стражу и проникнуть в город, используя некоторые устройства; о них я скажу позже. Но чем больше я думал, тем все более опасным мне казалось предпринимать попытку только вдвоем. По правде говоря, я провел сложную подготовку, чтобы произвести впечатление на туземцев, и мне нужно больше помощи, чем способен предоставить Чака, и более умные спутники, чем свирепые индейцы ицтексы. Я уверен, что, если у меня будет дюжина белых товарищей, смелых и верных, шансы на успех будут гораздо больше.
– Вот один из них, лейтенант, – воскликнул я, вскакивая и протягивая ему руку. – Примете меня добровольцем?
– Что ж, – спокойно сказал Джо, – если идет Сэм, идем, конечно, и мы с Арчи.
– Это точно, – лениво кивнул Арчи.
Пожимая нам руки, Аллертон казался очень довольным. Мы пожали руку и Чаке, и он тоже казался довольным.
– Я знал это, – печально проворчал дядя Набот. – Я видел это с самого начала. Мы никуда не можем поплыть, чтобы эти мальчишки не сунули шею в опасность. Но тайный город кажется интересным. Я тоже пойду, лейтенант. Будь я проклят, если не пойду!
Мой дядя Набот такой маленький и полный, что похож на шар. К тому же у него одышка, и ни при каких обстоятельствах его бы не взяли в приключение, в котором требуется подниматься в горы. Глаза Аллертона чуть насмешливо блеснули, и он сказал:
– Большое спасибо, сэр. Я буду рад вашему участию, конечно, если вы выносите москитов.
– А там есть москиты? – спросил мой дядя.
– Боюсь, очень много. Это вблизи знаменитого Берега Москитов.
Дядя Набот посерьезнел, выглядел он неловко и больше ничего не сказал. Однако я знал, что ничто на свете не заставит его войти в джунгли, кишащие его смертельными врагами москитами; теперь он найдет повод отказаться от участия в экспедиции.
– Конечно, – сказал капитан Стил, – мне нужно присматривать за «Чайкой» и подобрать вас, когда вы вернетесь. Деревянная нога не годится для подъема в горы, так что я все равно остаюсь.
– Если возьмете меня с собой, сэр, – сказал Нед Бриттон, до сих пор слушавший молча, – я сочту это большой услугой с вашей стороны.
Этим добровольцем Аллертон был очень доволен. Нед не слишком силен, когда требуется работа ума, но он силен физически, активен и бесстрашен. Я видел, что Чака считает его лучшим из добровольцев.
– Вот ваши полдюжины белых, сэр, включая вас самого, – сказал мой отец. – Но, думаю, вам нужно выбрать еще одного, потому что вы не успеете далеко уйти, как Набота загрызут москиты.
– Вы должны выбрать среди матросов, – сказал я. – Все отличные люди, лейтенант, и с ними вы не можете потерпеть неудачу.
– Я посмотрю их немного позже и сделаю выбор, когда узнаю лучше, – был ответ Аллертона. – Не могу сказать, как меня радует ваше немедленное и охотное согласие. Эти трое молодых людей, – он по очереди показал на нас, – уже завоевали большую известность за свои отчаянные приключения, и нет в море человека, который не слыхал бы о них и не восхищался их мужеством. Мне повезло, что я познакомился с вами, и еще больше повезло, что вы согласились присоединиться ко мне. А теперь давайте выработаем условия нашего соглашения. Если мы – любой из нас – вернемся на корабль с сокровищами, я прошу, чтобы часть была отправлена в мою старую усадьбу для содержания моей матери и сестер. Если мне не повезет вернуться живым, я прошу вас оставить при себе Чаку и сделать его вашим другом, послав мою долю добычи моей семье. Чака легко получит увольнение из флота, потому что он уже отслужил положенный срок.
– Все в порядке, сэр, – сказал я. – Мы все рискуем и понимаем это. И я думаю, что сейчас лучше всего договориться о том, что выкуп вашей усадьбы – главная цель нашей экспедиции. После этого те из нас, кто благополучно вернется, поделят остальное поровну. Что скажешь, дядя Набот?
– Очень хорошо, Сэм.
– Мне это кажется честным и справедливым, – добавил Арчи.
– Мы предоставляем корабль и экипаж, – задумчиво сказал мой отец.
– Это верно, сэр, – сразу сказал Аллертон, – но я в своих ящиках поставляю оборудование, которое важно для успеха экспедиции не меньше, чем ваш корабль и экипаж. Если вы согласны, мы компенсируем участие корабля и экипажа.
– Мне подходит, – сказал мой отец, который больше думал не о договоре, а о том, чтобы подчеркнуть важность участия «Чайки». – Но уже поздно, ребята, и меня клонит ко сну. Наверно, моя деревянная нога уже уснула. Так что давайте об остальном поговорим позже. У нас будет время поговорить, прежде чем обогнем Горн.
И группа на палубе разошлась.
Глава 4. Мы чувствуем впереди опасность
Все после этого разговора были задумчивы, потому что нам было ясно: мы беремся за дело, подробности которого нам совершенно неизвестны. Я был слишком возбужден, чтобы сразу ложиться, поэтому взял Джо за руку, и мы прошли на нос, где звездный свет позволял видеть, как режет воду «Чайка». На носу стоял Чака, он собрался уходить, но я остановил его, сказав:
– Мы теперь все братья, Чака, и потому должны лучше знать друг друга. Теперь, когда мы знаем о твоем положении и звании в твоей стране, мы равны.
– Только это? – спросил Джо. – Аткайма ицтексов равен простому моряку?
– Я не простой моряк, Джо, – возразил я. – Я американец и в общественном смысле равен вождю. Я говорю не о звании, а об общественном равенстве.
