скачать книгу бесплатно
Снежные комья
Ирина Бауэр
Подойди к окну и посмотри, сколько вокруг снежинок. И как они чисты и прекрасны. Знай, ведь это мысли мои о тебе. Как бы мне хотелось улететь сейчас в небо, а потом лечь снежинкой на твою ладонь и таять от нежности и тепла твоей руки. И когда ты в такой капельке воды увидишь своё отражение, то поймёшь, что посмотрел в мою душу.
Ирина Бауэр
Снежные комья
Повернувшись к окну, все замерли, глядя на то, как издалека медленно надвигается белая, огромная стена, в которой исчезало все на ее пути – деревья, дома, дороги. Даже солнечный свет был поглощен этой ужасной бурей. Такое было увидено впервые всеми, кто сейчас смотрел в эти окна. И невидимая сила заставила детей попятиться назад, пока их спины не прижались к стене, а тела друг к другу. Будто ища защиту от ужаса, что возник внутри каждого. Лишь старый кочегар Генри, который отапливал эту небольшую школу на протяжении многих лет, не растерялся и, выбежав на улицу, принялся закрывать деревянные створки окон. А после вбежал обратно и закрыл единственную дверь на засов.
Так были взяты в плен одиннадцать ребят, две пожилые учительницы и старый Генри, который единственный не поддался страху и не замер. А делал все возможное, что в его силах, чтобы противостоять стихии и защитить всех внутри.
Дети были разных возрастов и разделены на две группы. В одной обучались мальчики, а в другой – девочки. Сама школа располагала всего двумя помещениями, в которых находились два класса, и одним небольшим подсобным, из которого школа отапливалась дровами. Но сейчас все до единой души были перемещены в один класс, в котором из-за закрытых окон было мрачно и темно, но все же было возможно разглядеть какие-либо силуэты.
Все замерли в тишине и слушали, как приближается ужасающий гул. А вскоре над головами раздался жуткий скрежет досок, которыми была устелена крыша. Чувство было такое, будто страшная сила пытается ее оторвать.
Так к четырнадцатилетнему Эдгорду страхом вместе с табуреткой была придвинута тринадцатилетняя Анна, которую он часто встречал, но ее красота не давала ему нужной смелости, для того чтобы с ней заговорить. А ему уже второй год хотелось с ней подружиться. В своих классах они были старшими и в школу уже ходили без сопровождения родителей. Сейчас Эдгорд пытался разобраться, чего больше в его душе – страха от этого гула или радости, что Анна сидит рядышком.
Тут из подсобной комнаты начал доноситься звук, похожий на вой. И вдобавок ко всему повалил густой дым, которым быстро наполнилась школа. Генри тут же пошел выяснять причину происходящего. Почти сразу после его ухода перестал доноситься вой из комнаты и поступать едкий дым. Но его уже было достаточно для того, чтобы все, задыхаясь, кашляли.
Вскоре Генри вернулся и подошел к окну с форточкой, открыв которую, уперся в створку, щель получилась приличной. А после направился к двери и, отодвинув засов, немного приоткрыл дверь. Так он создал сквозняк, что мигом выдул весь дым, а вместе с ним и тепло. После чего он закрыл все вновь.
–Мы лишены тепла, – произнес он, – ветер настолько силен, что, задувая в трубу весь дым заходит обратно. Я закрыл печную заслонку и затушил огонь, иначе мы бы все задохнулись. Он поставил на стоящую посреди класса парту две свечи и зажег их. От них было немного света, но достаточно, чтобы видеть лица друг друга.
Учителя усадили вокруг себя самых маленьких и, видя их напуганные лица, стали успокаивать, что это все скоро закончится и все пойдут по домам. Лишь Генри осознавал, насколько все это серьезно и что выдержать это сможет не каждый дом. Возможно, кому-то из детей пойти уже будет некуда.
И тут он вспомнил про своего старого пса Динго и про то, как он утром лаял и не выпускал Генри за калитку. Только сейчас он понял, что пес пытался предупредить его, а он только крикнул на него и ушел. Теперь это вызывало чувство вины перед псом. Динго – это единственное живое существо, которое осталось в жизни старого кочегара. И кроме него, его больше никто не ждет. Он начал переживать и думать, как же его пес там один.
–Я видел тебя много раз, но не думал, что ты такая интересная вблизи, – произнес Эдгорд, на что Анна, повернувшись, слегка улыбнулась.
–Меня Эдгорд зовут, – продолжил он.
–А меня Анна, – ответила следом она.
С этого и начался их ненавязчивый, но приятный для обоих разговор, время стало лететь незаметно. Эдгорд смотрел в глаза Анны и от того, как дрожат, отражаясь, огоньки свечей в ее глазах, ощущал теплоту от ее взгляда. И он становился для него так дорог. Все, о чем он с ней говорил, было в мыслях им запланировано задолго до сегодняшнего дня. Ведь он часто представлял, о чем будет говорить с ней. Так его мысли были воплощены в реальность. И сейчас ее улыбка стала для него той наградой, что получил за долгое ожидание и терпение.
Так, догорела последняя свеча и все погрузилось в темноту. Замерзшая Анна не заметила сама, как уснула под боком у Эдгорда, положив свою голову ему на плечо. И сейчас он понимал, что даже во тьме, где глаза ничего не видят, но, сидя рядом с Анной, он чувствует намного больше, чем способен увидеть при свете. Так открылась в нем первая тайна того мира, где глаза – это то, что чувствует сердце. И чем сильнее пробуждались в нем эти чувства, тем дальше он мог посмотреть. А может, это и есть то, что называется волшебство…
Множество вопросов начало возникать в его голове. Он уже позабыл, что природой загнан в ловушку. Его желания говорили лишь об одном: чтобы эти приятные чувства от того, что Анна прижалась и положила голову на плечо, не стихали ни на одно мгновение. Ведь это было самое лучшее, что ему довелось испытать за его жизнь. Он понимал, что страх и тревога никогда не позволят уснуть. А Анна спала. И это для него означало лишь одно: ей был найден в нем покой. Но чувствует ли она хоть частичку того, что происходит с ним? К его сожалению, только она знала и могла ответить на этот вопрос. Но чувства голода и холода начали постепенно вытеснять из него все эти чувства. Ведь прошел не только день, но и ночь подходила к концу. И уже не слышался тот ужасающий гул стихии.
Генри начал пробираться к двери. После отодвинул нащупанный в темноте засов и попытался открыть дверь. Какие только усилия он ни прилагал к этому, дверь была неподвижна. Но когда он по ней постучал, то понял, что дверь замело снегом. И, тяжело вздохнув, аккуратно направился к своей табуретке. Единственное, что он произнес после, что придется ждать родителей, которые придут, без всяких сомнений, как только это станет возможным. Они и проложат проход к своим детям и выход из этой западни.
Спустя еще некоторое время с обратной стороны что-то стукнуло в дверь и постепенно стало слышно нарастающее количество голосов. А вскоре распахнулась и сама дверь. И в помещение с облаком густого пара вошли родители.
Генри решил, что не задержится тут ни на минуту, и вышел на улицу, где увиденному не хотелось верить. От большинства домов виднелись только крыши, все остальное замело снегом. И он направился в сторону своего дома.
Его путь превратился в борьбу с огромными сугробами. Он брел, проваливаясь по пояс, и каждый шаг давался ему с большим трудом. Сейчас он думал не о том, что с его домом, а что с его псом? Так пришло осознание того, что пес намного дороже того дома, что он стережет. С такими мыслями он проделал почти весь свой путь. Но, как только услышал лай своего Динго, больше он этих сугробов не ощущал. Эта радость домчала его, и он увидел своего четвероногого друга, шерсть которого была покрыта ледяными сосульками. Он прыгал от радости, а вместе с ним и Генри. Первый раз в своей жизни он испытал такую радость, видя своего пса и обнимая его. Генри обратил внимание, что его будка была спрятана глубоко под снегом, в которую теперь вел длинный снежный тоннель. Судя по облезлому носу Динго, стало ясно, что он множество раз пробивался сквозь этот снег. Если бы он мог говорить, то сейчас бы, наверное, рассказал так много о том, что ему пришлось пережить за это время, пока бушевала стихия, подумал Генри.
Боль и страдания Тейси были невыносимы, ее сердце билось так сильно, что, казалось, будто оно хочет пробить грудь. Глаза беспрерывно наполнялись слезами. Рыдая, она не могла дышать и задыхалась. Рядом сидел Cтенли, обняв ее крепко, он впервые ощущал себя таким беспомощным. Cтенли пытался убедить ее, что с их Анной все в порядке, но материнские чувства отказывались наотрез воспринимать все то, что было им сказано. Для Стенли сейчас бушевали две стихии – одна за окном, а другая в душе у Тейси. И перед обеими он был слаб одинаково, понимая, что успокоить все это не в его силах, как и смотреть на страдания жены. Он решил, что пойдет к школе чего бы это ему ни стоило. Может, Анна сейчас действительно нуждается в помощи, и это чувствует Тейси. Но он также понимал, что из школы в такую погоду за дверь никого не выпустят. Здравый смысл и безумие перемешались в его голове, создавая ужасную путаницу. Он решил прогнать все мысли разом и начать действовать. Стенли сел напротив Тейси, положив свои руки на ее хрупкие плечи, и, немного тряся, попытался привести ее в чувство. Она подняла на него свои мутные, покрасневшие от слез глаза.
– Услышь меня, я тебя очень прошу, и пойми, что я тоже переживаю за нашу Анну. Сейчас я оденусь и пойду за ней в школу. Вернусь я с ней, лишь когда все утихнет. Но я буду с ней там, рядом. А сейчас прошу, чтобы ты взяла себя в руки.
И Стенли поднял с пола жену, где она сидела у окна, и положил на кровать, а сверху накрыл пледом. После чего сам направился к лестнице, ведущей на второй этаж их трехэтажного дома. Но третий этаж еще не был достроен, всего лишь возведен каркас и постелена крыша. На необходимый материал еще было недостаточно средств, но они постепенно откладывались. А туда пока сносили все то, чем не пользовались, и то, что просто занимало место в доме.
Так, третий этаж стал местом, где незаметно скопилось множество барахла, среди залежей которого Стенли сейчас необходимо было найти валенки со специально расширенной подошвой для ходьбы по сугробам. Они им использовались крайне редко, для ходьбы в лес, где этой зимой ему еще не довелось побывать. Лестница на третий этаж также не была еще построена и попасть на него можно было только через люк в потолке второго этажа.
Рядом с домом располагалась кузня, где и трудился Стенли уже много лет. Практически вся ковка в этой небольшой деревушке вышла из-под его рук. Свою работу он любил и относился с душой ко всему. Все его знали и считали настоящим мастером своего дела. Так, в каждом доме имелась вещь, которая была им выкована. Дверные петли или кочерга, стоящая у печи, даже все до единой лошади на копытах носили его подковы.
Когда он залез в люк на третий этаж, то понял, насколько все сложнее, чем он думал, ведь все внутри было засыпано снегом, большая часть крыши была безжалостно содрана ветром. Стенли принялся за поиски потонувших в снегу валенок, и поскольку на улице была уже ночь, то искать их пришлось вслепую, на ощупь.
Нет ничего сильнее в этом мире, чем любовь и материнские чувства. Они заставляют любую мать броситься за своим ребенком куда угодно. Будь то огонь, вода или снежная буря. Так, Тейси встала с кровати и пошла к двери. Боль, что сводила ее с ума, не давала ей покоя. Она собрала последние силы на понимание чего-либо. Поэтому вряд ли она могла осознавать до конца то, что делает. Ей управлял не разум, а чувства, которым неведом страх.
Кое-как она отодвинула дверной засов, пристывший от холода, и вышла за дверь. Где тут же была сбита порывом ветра и кубарем прокатилась по снегу. Но, попытавшись встать на ноги, была сбита вновь и отброшена дальше от своего дома. Продолжая свои попытки в неравной борьбе, она отдаляла себя все дальше и дальше, не понимая, что тем самым выносит себе приговор. Тейси не видела ничего вокруг в этом белом, холодном плену. И ощущала себя будто в огне, от холода, что обжигал ее тело. Мокрые глаза склеивались от мороза. Но она продолжала ползти, не видя ничего, словно слепой котенок. Вскоре она перестала чувствовать свои руки и ноги. Прошло еще немного времени, и она медленно погрузилась в сон, в котором душа ее покинула тело.
Стенли скинул найденные валенки и следом, закрыв за собой крышку люка, спустился сам. Снизу доносились хлопки, вскоре он увидел, что это ветер хлопает дверью с такой силой, что от нее летят щепки. Но, глядя на то, что кровать пуста, он пришел в ужас и за мгновение, с последней надеждой, обежал дом, осмотрел каждый угол. Поняв, что в доме ее уже нет, накинул на себя теплые вещи и выбежал на улицу. Где также был сбит с ног порывом ветра. Не видя ничего вокруг, он начал ползать и звать Тейси. Он ползал и кричал, пока его голос не стал хрипеть то ли от того, что сорвался, или от того, что застудил. Ветер сбил с него шапку и вырвал все застежки, распахнув на нем тулуп. Он чувствовал, что лицо его обморожено и ужасно горят руки, пальцы на них уже не шевелились. И ему больше ничего не оставалось, как ползти в сторону, откуда доносились хлопки двери, либо замерзнуть заживо. Так он вполз в дом и упал на спину, где долго еще приходил в себя. Он напрочь запретил себе даже допускать тех мыслей, что с Тейси могло что-то произойти. Она бы не бросила их одних на этом свете ни за что, думал Стенли. Он верил, что она смогла добраться до школы или зашла к кому-то в дом по пути, но он также понимал, что если она жива, то это будет чудом. Его руки начали опухать, а нос и уши чернеть. И все это ужасно болело. Вдобавок ко всему, тело постепенно начало гореть изнутри и появился кашель. Но всему этому сейчас он не придавал никакого значения.
Так за окном наступило утро и также внезапно стихла метель, как и началась. Стенли с трудом встал с пола, вышел из дома и направился в сторону школы. По пути он не пропустил ни одного дома, чтобы не спросить в нем о Тейси, но надежд на чудо оставалось все меньше, как и домов по пути к школе.
И вот, наконец, он подошел к самой школе, заметенной по самую крышу снегом. Дверь, которую откапывали встревоженные родители, тут же открыли и вошли в нее. Но Стенли не спешил входить, ведь сейчас он испытывал страх, что если Тейси там нет, то это означало лишь одно. Первым из школьной двери вышел Генри и сразу, спеша, удалился. А после родители стали выводить своих детей, которые щурились и шатались, ведь в темноте их глаза отвыкли от света. Вскоре вышла и Анна, делая на ощупь свои шаги.
–Анна, – хриплым голосом произнес Стенли, голос этот был ей незнаком, о чем он догадался, и повторил:
–Дочь, это папа.
Постепенно глаза Анны привыкли к свету и, увидев отца в таком виде, она ужаснулась.
–Папочка, что с тобой? А где мама? – спросила она.
Задав этот вопрос, она дала ему тот страшный ответ, в который не хотелось верить. И он, упав на колени, зарыдал, тем самым дав ответ и Анне на ее вопрос. У Анны покатились слезы. – Что с ней, папа?
–Я не знаю, – сквозь тяжкий выдох ответил он.
Идя домой, Стенли уже не понимал ничего и из последних сил держался на ногах. Анна видела, как плохо отцу, и, идя рядом, придерживала его. Так они кое-как дошли до дома, войдя в который, Анна подвела его к той самой кровати, с которой ночью встала мать. Стянув с него тулуп, она уложила его. А сама затопила печь, ведь в доме было уже на столько холодно, что клубился пар изо рта. После чего Анна поднялась на второй этаж и, рыдая, стала смотреть в окно. Она с трудом верила, что где-то сейчас под этими огромными сугробами лежит ее родная мать. Все это для нее стало настолько тяжким, что ее едва держали ноги, и вскоре она легла на кровать, на то самое место где всегда спала мама. Сейчас она хотела ощутить хоть какую-то ее частицу.
Стенли услышал тяжелые удары в дверь и не спеша подошел открыл ее и замер от ужаса. На пороге стояла Тейси. Глаза ее были пусты, холодны, будто вместо них были льдинки, а тело бледно-синего цвета. Она была неживая. Тейси начала открывать рот, будто пытаясь что-то сказать, но из него без остановки сыпался снег. Стенли попытался втащить ее в дом и начал дергать за ледяную руку, но она оставалась неподвижна.
–Папа, папочка! – доносилось издалека.
Что-то его затрясло, от чего он открыл глаза и увидел перед собой плачущую дочь. Поняв, что это все привиделось, оттого что он за все время не сомкнул глаз.
–Папа, что с тобой? Ты так сильно закричал. Ты весь дрожишь и мокрый.
–Анна, мне надо заварить трав, – сказал он и попросил помочь ему встать. Но, сделав шаг, он без сознания рухнул на пол, так как в его глазах потемнело. Как только Анна ни старалась привести его в чувство, глаз он больше не открывал и вместо дыхания появилась тяжелая хрипота, будто он делал последние вздохи.
Анна выскочила из дома и побежала в слезах по сугробам в сторону небольшого домика, где из трубы шел дым. Она слышала, что там живет бабушка и порой лечит недуги. Сейчас Анна на ходу произносила напуганным голосом одни и те же слова:
–Папочка, не оставляй меня одну, прошу.
Так, подбежав к двери, она постучала. И дверь открыла ей та самая бабушка Марта. Рыдая, Анна пыталась объяснить Марте, что папе очень плохо, но речь ее была непонятна от рыдания взахлеб. Марта провела ее в свой небольшой домик и усадила на скамейку. А сама налила какой-то душистый отвар в небольшую глиняную кружку и протянула ей со словами: «Солнышко, вот выпей, а потом все расскажешь». Когда Анна потянулась за кружкой, то случайно посмотрела в глаза Марте и была удивлена. Несмотря на возраст, глаза были так чисты и излучали искренность и доброту, словно это глаза ребенка. И будто они сейчас смотрят не на нее, а куда-то глубже, в самую душу и, согревая, успокаивают. Сделав несколько глоточков, Анна смогла рассказать ей все. Марта, выслушав, взяла небольшую корзинку и стала собирать в нее всякие пузырьки, а со стены – травы, где они висели пучками. После оделась сама и перед выходом взяла аккуратно с полки старую большую икону.
–Следите, чтоб печь не угасла, не забывайте подкидывать дров, их хватит до завтра, а потом принесем еще, – сказала Марта и вышла за дверь. Из ее слов Анна поняла, что в доме она не одна. Допив до конца отвар, она поставила кружку и взглядом принялась изучать дом, который представлял собой одну большую комнату, посреди которой стояла печь. В углу была кровать, рядом два больших деревянных сундука. А возле окна, где сидела сейчас Анна, стол и лавка. На столе лежал испеченный хлеб, чуть дальше, на прибитой к стене полочке – глиняная посуда. Над печью висели продетые на нить сушеные грибы и разные травы в пучках. Она увидела, что на кровати кто-то лежит, накрытый поверх тулупом. Отчего она встала и тихонько подошла. Анна была удивлена, увидев там Эдгорда. Но он лежал неподвижно, глядя в одну точку и при этом даже не моргая. Она поняла, что и у него что-то случилось в семье.
Анна села рядышком на кровать и позвала его. Он медленно поднял взгляд, начал приходить в себя и у него тут же потекли слезы. А после он произнес:
–Их нет нигде.
–Кого, Эдгорд ?– спросила Анна.
–Моих родителей. Дом заметен, а в доме их нет. Я был в каждом доме, но никто их не видел.
Переживая свою боль в душе, Анна попыталась хоть как-то успокоить Эдгорда и обняла его крепко, от чего он стал рыдать еще сильнее, тут Анна и сама расплакалась. Так, обняв друг друга, они сидели и плакали, пока не иссякли все силы и пока не уснули рядышком. Так пролетела ночь, а утром их разбудила Марта, когда закидывала дрова в печь. Она два раза за ночь приходила, чтобы подкинуть дров. Наверное, она знала, что они уснут, ведь боль отбирает все силы. Растопив печь, она достала с полки горшочек и наполнила водой. Засыпав крупы и добавив соли, она поддела его рогатиной и поставила вглубь печи. А после повернулась и сказала:
–Скоро будем кушать, мои хорошие.
Анна всем своим видом показывала Марте, что хочет знать, как там ее отец.
–Не переживай, Анна, – ответила Марта. – Твой отец поправится, он очень сильно простужен.
Марта пыталась не подать виду, что у самой рвется сердце на части, когда они встречаются взглядом. Ведь тяжело смотреть в глаза, которые полны страха и боли.
–Ну, вот кашка и сварилась, – через некоторое время произнесла Марта.
Подцепила рогатиной горшочек в печи, а после поставила на стол и быстро и ловко разложила по тарелкам. Положила по ложке масла, которое мгновенно начало таять. Марту радовало, что уговаривать покушать их не пришлось, ведь они были голодны, от этого сразу взялись за ложки. Подождав пока они доедят, Марта вновь собрала травы и вышла за дверь. Сделав несколько шагов от дома, она заплакала, ведь ей было очень жалко этих детей, и сейчас она пыталась сделать для них все, что в ее силах.
–Анна, мне надо кое о чем тебе рассказать, – произнес Эдгорд. – Там в школе, когда ты сидела рядом, я мысленно хотел лишь одного, чтобы ты рядом оказалась еще хоть раз. И когда вчера ты обняла меня, я понял, что это сбылось, что мои мысли услышаны, но я не думал, что такова этому будет цена. Ты только не думай, что я виню в чем-то тебя. Просто мне всегда говорила мама, что надо быть осторожней со своими желаниями. Ведь порой, чтобы сбыться, они лишают нас многого.
И из его глаз вновь потекли слезы.
–Не вини себя, Эдгорд, – сказала Анна и крепко обняла его.
Сейчас эти душевные раны только сближали их, ведь, только испытывая одинаковую боль, они понимали друг друга.
–Я знаю и чувствую, что их больше не увижу, – продолжал Эдгорд. Ведь если бы они были живы, то нашлись бы еще вчера.
Когда Эдгорд, ища своих родителей, постучался в дверь к Марте, она его больше не отпустила от себя ни на шаг. Так, вместе они обошли всю деревню. После он с Мартой зашел к себе в дом, для того чтобы взять конверт, где был указан адрес его родной бабушки. Но он ее никогда не видел… Письмо написала мама Эдгорда три года назад, но отправить его так и не решилась, адрес был уже указан на этом конверте, а он запечатан. Марта ему сказала, что если родители не найдутся, то придется отправлять ей письмо. И до ее приезда Эдгорд останется в доме Марты.
О Марте в этой деревне никто ничего не знал, ни где родилась, ни где жила до того момента, пока много лет назад перебралась в эту деревню и поселилась в этом небольшом, стареньком доме. Сама она общительной не была, зато у нее была особенная черта. Если было бы в ее силах кому-то чем-то помочь, она всегда помогала бы и об этом не надо было ее просить. Потому что она могла видеть сердцем и слышать душой.
И вот в очередной раз открылась дверь и в дом вошла Марта. Она молча подошла к Эдгорду, крепко обняла его и тихим голосом начала говорить ему:
–Эдгорд, найди сейчас в себе силы принять горе. Твоих родителей нашли недалеко в лесу. Ветер повалил дерево, которым была придавлена твоя мать. А твой отец пытался ее вытащить и делал он это, пока не замерз сам. Сейчас их принесли в ваш дом. Не переживай ни о чем, каждый сейчас помогает чем может. Сейчас дом расчистят от снега и затопят печь. Их тела надо отогреть и подготовить к похоронам. Кто-то уже пошел на кладбище отогревать костром замерзшую землю, чтобы выкопать им могилы. Да и плотнику сейчас помогают делать гробы.
Сегодня я напишу твоей бабушке, а утром сразу отошлю письмо.
Эдгорд стал бледнеть на глазах, ему так плохо не было еще никогда в жизни. Марта усадила его на кровать, а сама принялась заваривать травы в глиняном горшочке. После отвар аккуратно сцедила в другую чашку и поднесла ее к губам Эдгорда. Он, не сопротивляясь, делал глотки, пока полностью не выпил. А после Марта уложила его на кровать и накрыла тулупом, он начал рыдать, но отвар из трав сделал свое дело, он облегчил эту боль и Эдгорд незаметно провалился в сон.
–Так будет лучше для него, – сказала Марта. – Если бы он сейчас побежал в дом, то увидел бы, что на лицах родных застыла боль, и эти лица остались бы в памяти до конца жизни. Пока он спит, они оттают и их приведут в порядок, чтобы ему не было страшно подойти к ним. Анна, подойди к окну и посмотри, ни один человек не сидит сейчас в своем доме. Люди понимают, что на вашем месте мог оказаться любой, как и лежать сейчас под этими сугробами, как твоя мама. Так, тыкая деревянными прутьями в снег, они пытаются ее отыскать. Анна, твой отец почти полностью покинул этот мир. Я остановила его на последнем шаге из жизни и веду его назад. Он и сам теперь нашел в себе силы и борется за жизнь. Все будет хорошо, поверь. Но когда найдут твою маму, ее нельзя будет нести в дом, ведь, увидев ее, он может перестать бороться за жизнь. Поэтому, как только ее найдут, отнесут к Эдгорду в дом, где и подготовят к похоронам. Я знаю, что тебе нелегко, но ты должна держаться как никогда. На тебя скоро возложится уход за отцом; чтобы ему оправиться и встать на ноги, понадобится много времени. Но я буду помогать тебе, не переживай.
Неожиданно их разговор был прерван распахнувшейся дверью, в которую вошел один из жителей, что принимал участие в поисках матери Анны. Он кое-как выдавил из себя, что нашли ее тело. Ему это далось нелегко, ведь он смотрел Анне в глаза, из которых тут же потекли слезы. Принося свои соболезнования, он покинул дом. Марта обняла Анну и просидела так долгое время. После напоила ее тем же отваром, что и Эдгорда. И уложила с ним рядом. Когда она уснула, Марта подкинула в печь дров и вышла из дома, направившись к отцу Анны.
Проснулись они только на следующий день, и через некоторое время пришла Марта. Тяжело вздыхая, она сняла с себя тулуп с косынкой и села рядом с ними. Сейчас в ее глазах была видна усталость, но о ней она не промолвила ни единого слова.
–Я знаю, каково это терять самых родных и дорогих людей, ведь наши души не только внутри нас. Они частично в тех, кто дорог, поэтому мы часто ощущаем то боль, то тревогу. Сейчас и в ваших душах частицы родных, и они будут жить внутри вас всегда. Погибли лишь их тела, но не их души. Помните это всегда. Если мы чего-то не видим, то это не значит, что этого нет. Я знаю, что сейчас вы можете не понять до конца смысл моих слов. Но главное, запомните: порой осознание чего-то приходит со временем. Ни одного человека не сводит судьба случайно. Иногда, не понимая этого, мы отталкиваем тех людей, которые заранее нам были посланы для чего-то важного. Сегодня и я поняла, для чего много лет назад поселилась в этом доме. И сейчас моя душа обрела покой от понимания, что послана была вам еще за много лет до вашего рождения, чтобы сейчас помочь вам и спасти отца Анны. Да и вас двоих судьба свела не случайно. Да, порой она жестока, но никогда не отнимает все, а если и отнимает, то лишь для того, чтобы потом что-то дать. Мы лишь крупинки в этой вселенной на ладони судьбы. Но внутри нас есть то, что намного сильнее этой вселенной. Поймите, жизнь продолжается и, живя, вы познаете еще множество неведомых вам ранее чувств. Важно знать, что наши чувства, – это голос нашей души, это то, чем дышит душа и живет. А теперь одевайтесь, мои хорошие. Пришло время идти. Сегодня у нас очень тяжелый день. Это будет не просто прощание навсегда, это прощание с теми, кто был всегда рядом, кто оберегал и заботился. Кто согревал вас теплом и дарил нежность. И сейчас все, что вы скажете, будет очень важно для них. Помните, они будут вас слышать и в ваших словах ими будет обретен покой.
С этими словами Марта подвела их к дому Эдгорда. На пороге их остановила та неведомая сила, которая не давала решимости перешагнуть порог дома. Анна крепко взяла Эдгорда за руку и сказала:
–Мне тоже очень страшно посмотреть на неживую маму, но мы должны.
И они вошли. В доме стояло три гроба, а вокруг множество людей, те кто пришли попрощаться. Увидев, что в дом вошли дети, все вышли, оставив их наедине с родными. Когда Эдгорд встал посреди двух гробов, он долгое время не мог найти в себе сил, чтобы поднять свои глаза. Он не верил, что в этих гробах лежат его родители. И внутри себя он падал в какую-то пропасть, ему было проще упасть на самое ее дно, чем поверить тому, что сейчас видит.
