скачать книгу бесплатно
– В порядке, – вздохнул он. – Ну, понизил бы я кровяное давление… это все равно вряд ли помогло бы Жизели.
Лара кивнула:
– To, что случилось, – просто ужас какой-то. Мне очень жаль.
– Спасибо, – кивнул он. – Не уверен, что я могу не беспокоиться за Инари. Она еще совсем ребенок.
– С этим можно поспорить, – возразила Лара. – В конце концов, она достаточно взрослая, чтобы сниматься, если захочет.
Артуро потрясенно уставился на нее:
– Лара!
Она рассмеялась:
– Я ведь не сказала, что она будет сниматься, дурачок ты мой милый. Я имела в виду только то, что моя младшая сестра сама уже вправе принимать решения.
– Ну да, они растут… – вздохнул Артуро не без сожаления.
– Растут, – согласилась Лара, и взгляд ее переместился на меня. – А это кто? Высокий, темноволосый, молчаливый. Он мне уже нравится.
– Гарри! – Он махнул рукой, чтобы я подошел. – Лара Романи, – представил он. – А это Гарри, наш новый ассистент продюсера. Он сегодня первый день, так что будь с ним подобрее.
– Думаю, это нетрудно, – отозвалась она и подхватила Артуро под руку. – Джоан просила передать тебе, что твои лекарства готовы и ждут и что ей нужна твоя помощь в студии.
Артуро отозвался немного напряженной, но все же искренней улыбкой:
– И ты пришла, чтобы лично сопроводить меня и проследить за приемом лекарства?
– Используя при этом свое обаяние, – подтвердила Лара.
– Гарри, – оглянулся на меня Артуро.
– Мне надо срочно позвонить, – сказал я. – Всего пару слов. Я догоню.
Они вышли вдвоем. Напоследок Лара бросила на меня еще один взгляд через плечо, и взгляд этот был такой… оценивающий и жаркий. Я хочу сказать, ух ты! Боюсь, стоило ей поманить пальчиком, и я бы запросто расплескался лужей по полу, чтобы потечь следом за ней, за ароматом ее духов. Такие дела.
Мне потребовалось по меньшей мере полминуты после их ухода, прежде чем удалось хоть немного собраться с мыслями. Только тогда я смог пропустить события последних минут через старое доброе серое мозговое вещество.
Восхитительная, бледнокожая, сверхъестественно сексуальная и немного пугающая. Чего-чего, а складывать я умею. И я готов был побиться об заклад, что фамилия у Лары не Романи.
Ей, черт подери, куда больше подошла бы фамилия Рейт.
Сукин сын… И здесь Белая Коллегия.
Суккуб на съемочной площадке. Черт, да не один – с учетом ее озабоченной здоровым образом жизни сестренки уже два суккуба. Или две… кто? Суккубихи? Суккубицы? Чертовы латинские корни в сочетании с нашими суффиксами… Впрочем, может, и одна: ведь не испытывал же я и десятой доли того влечения, когда общался с Инари.
Тут до меня дошло еще одно – словно обухом по голове огрело. Как бы глупо и досадно это ни выглядело, я опять вляпался в историю, которая может стоить мне жизни. Я имел дело не просто с подпольным порносиндикатом, а еще и с суккубами Белой Коллегии. Или суккубихами – да ну ее, грамматику эту!
Выходит, в дополнение к кровожадной партнерше по военному танцу из Черной Коллегии я получил еще и злобных, похотливых кинозвезд, смертельные проклятия и чертовски хлопотную следовательскую работу.
Да, и еще пиццу с фасолью и соей, что едва ли не хуже всего вышеперечисленного.
Ну и наборчик!
Я сделал зарубку на память: в следующую же встречу с Томасом хорошенько врезать ему по носу.
Глава 13
Со второй или третьей попытки я справился-таки с телефоном Геносы и дозвонился до Мёрфи:
– Мёрф? Это я. Ну что, нашла чего-нибудь в Интернете?
– Угу. И еще кое с кем переговорила. В общем, нарыла кой-какого добра.
– Отлично. Какого?
– Ничего, что можно было бы предъявить в суде, но тебе это может помочь разобраться в происходящем.
– Ух ты, Мёрф. Ты прямо как настоящий детектив.
– Обижаешь, Дрезден. В общем, вот тебе про Геносу. У него двойное гражданство: Штаты и Греция. Он младший сын богатенькой семьи, которая переживает не лучшие времена. Поговаривают, он из Греции слинял, чтобы отделаться от родительских долгов.
– Угу, – задумчиво кивнул я. Оглядев стол, я обнаружил здоровенный, старый на вид фотоальбом в кожаном переплете. – Да-да, слушаю.
– Он сделал состояние, снимая и продюсируя порнофильмы. И вкладывает деньги он продуманно, так что на сегодня стоит чуть больше четырех миллионов.
– Секс – ходовой товар, – согласился я и, нахмурившись, полистал альбом. В нем хранились аккуратно подшитые газетные вырезки, распечатки и фотографии Геносы, сделанные во время разных общенациональных телешоу. Или, например, фото Артуро, стоящего бок о бок с Хью Хефнером, основателем «Плейбоя», в окружении хорошеньких молодых женщин. – На этом делаются большие деньги. Это все?
– Нет, – сказала Мёрфи. – Он выплачивает трем своим бывшим женам алименты из какого-то подобия специального фонда. Почти все, что у него осталось, он вложил в новую, собственную студию.
Я хмыкнул:
– Если так, Геноса в изрядном цейтноте.
– Это как?
– У него осталось тридцать шесть часов на то, чтобы доснять фильм, – объяснил я. – Один проект он завершил, но, если не снимет еще пару прибыльных фильмов, студию он потеряет.
– Ты считаешь, кто-то хочет выдавить его из бизнеса?
– С предположениями – к Оккаму, – буркнул я, перевернул страницу и пробежал глазами очередную статью. – Черт!
– Чего?
– Он революционер.
– Он… Что?
Я без особой охоты перечитал ей строку:
– «На сегодняшний день Артуро Геноса считается революционером в своей области».
Я почти воочию увидел, как скептически изогнулась бровь Мёрфи.
– Революционный царь перетраха?
– Похоже на то.
Она фыркнула:
– Интересно, что такого надо сделать, чтобы стать порнореволюционером?
– Трудиться, трудиться и еще раз трудиться, – посоветовал я.
– Ну и хитрозадый же ты!
Я продолжал перелистывать страницы:
– Интервью с ним напечатаны без малого в трех десятках журналов.
– Угу, – буркнула Мёрфи. – Скорее всего, с названиями вроде… вроде «Титьки торчком» или «Восемнадцатилетние школьницы-лолиты».
Я полистал еще:
– А вдобавок «Тайм» и «Ю-Эс тудей». А еще он засветился у Ларри Кинга и Опры Уинфри.
– Ты шутишь, – не поверила она. – У Опры? С чего это?
– Ты сидишь? Держись крепче: читаю. «Похоже, он держится безумной точки зрения, согласно которой каждый в состоянии получить удовольствие в постели, не пытаясь соответствовать недосягаемым стандартам. Он считает, что секс – вещь естественная».
– Секс – вещь естественная, – сказала Мёрфи. – Секс – дело хорошее. Не все им занимаются, но всем стоило бы.
– Я же хитрозадый. Коп у нас ты. Относись с уважением к моей ограниченности. – Я продолжал читать: – «Помимо этого, Геноса набирает в свои фильмы людей самых разных возрастов, а не только двадцатилетних танцовщиц. Если верить отзывам о его появлении у Ларри Кинга, он избегает гинекологических крупных планов и подбирает людей не по внешности, а по чувственности их игры. И еще он не любит хирургически усовершенствованных…» гм…
Я почувствовал, что краснею. Мёрфи, наверное, мой лучший друг – и все же она девушка, а джентльмен не может позволить себе отдельных слов при даме. Прижимая трубку ухом к плечу, я сделал руками неопределенное движение на уровне груди:
– Ну, сама понимаешь.
– Титек? – безмятежно спросила Мёрфи. – Сисек? Буферов?
– Типа того.
– Вымени? – продолжала Мёрфи, словно не расслышав моего ответа. – Шаров? Дынь? Персиков? О! Персей?
– Адские погремушки, Мёрф!
Она рассмеялась:
– Ты так мил, когда стесняешься. А я-то думала, силикон относится к обязательной профессиональной экипировке. Ну, вроде как каски и башмаки со стальными подбойками у строителей.
– Только не в случае Геносы, – сказал я. – Здесь цитируются его слова о том, что природная красота и подлинная страсть куда благоприятнее для секса, чем весь силикон Калифорнии.
– Вот не знаю, чего я больше должна испытывать по этому поводу, восторга или тошноты?
– Шесть частей одного и полдюжины другого, – сказал я. – Подводя черту, можно сказать, что он не обычный порноделец.
– Не уверена, что это исчерпывающая информация, Гарри.
– Если бы ты сказала это мне до того, как я познакомился с ним лично, я бы, возможно, и согласился с тобой. Но теперь – не уверен. Я не уловил никакой порочной вибрации, исходящей от него. Он производит впечатление порядочного парня. Обостренное чувство ответственности. Вызов статус-кво – даже в ущерб доходу.
– Я более чем уверена, что Нобелевской премии за порнографию не присуждают.
– Я к тому клоню, что он привносит в нее некоторую долю искренности. И люди реагируют на это положительно.
– За исключением тех, кто пытается его убить, – заметила Мёрфи. – Гарри, это, возможно, цинично, но люди, выбравшие жизнь вроде этой, рано или поздно притягивают проблемы на свою голову.
– Ты права. Это цинично.
– Всем не поможешь. Ты рехнешься, если будешь пытаться сделать это.
– Послушай, парень попал в беду, а он – такой же человек, как мы. Мне не обязательно одобрять его образ жизни, чтобы хотеть избавить его от возможных неприятностей.
– Угу, – вздохнула Мёрфи. – Пожалуй, это я понимаю.
– Как ты думаешь, могу я убедить тебя…
По моей спине вдруг пробежали ледяные липкие мурашки. Я повернулся к двери как раз вовремя, чтобы увидеть, как погасли огни в коридоре. Сердце заныло от недоброго предчувствия – и сразу же в темном проеме возник похожий на тень силуэт.
Я схватил первое, что подвернулось под руку, – тяжелую стеклянную пепельницу и изо всех сил швырнул в силуэт. Пепельница отрикошетила от косяка и угодила точнехонько в стоявшего, кто бы это ни был. До меня донесся чуть слышный хлопок, похожий скорее на выдох, и что-то, просвистев у меня над ухом, с легким стуком ударилось о стену за моей спиной.
Я заорал во все горло и бросился вперед, но зацепился ногой за телефонный провод. Я не полетел кубарем, но все же оступился, и это дало призрачной фигуре время исчезнуть. Когда я восстановил равновесие и выглянул за дверь, никого не было ни видно, ни слышно.
Свет в коридоре все еще не горел, что делало погоню не только бессмысленной, но и опасной. Я вдруг сообразил, что представляю собой идеальную мишень – темный силуэт на фоне светлого дверного проема, и поспешно нырнул обратно в кабинет, закрыв и заперев за собой дверь.
Поискав предмет, ударивший в стену у меня за спиной, я обнаружил то, что менее всего ожидал увидеть здесь: маленький дротик с оперением из экзотических птичьих перьев, желтых с розовым отливом. Я выдернул дротик из стены. Наконечник у него оказался сделан не из металла, а из кости, перепачканной чем-то красным или темно-коричневым. Почему-то я сильно сомневался в том, что это мастика для мебели.
Отравленный дротик для духового ружья. На меня покушались, и не раз, но, пожалуй, еще никогда – столь экзотическим оружием. Почти смешно, право слово. Кой черт убивать кого-то в наше время отравленным дротиком?
Из брошенной на стол трубки доносилось слабое жужжание. Взяв со стола пластиковый футляр из-под Артуровой сигары, я сунул туда дротик и закупорил и только после этого подобрал трубку.
– Гарри? – тревожно спрашивала Мёрфи. – Гарри, у тебя все в порядке?
– Отлично, – заверил я ее. – И похоже, я напал на верный след.
– Что случилось?
Я поднял прозрачный пластиковый футляр и пригляделся к дротику. На острие темнели потеки желеобразного яда.
