Найди меня в лесу

скачать книгу бесплатно


Внимание Расмуса привлёк свет, загоревшийся в окошке дома Кристиана. Он не знал, сколько времени, но была ночь, это точно, а ещё точнее было то, что перед дверью его дома стояла женщина. Подумать только, Тинну, похоже, светил перепихон. Даже ему. Но только не Расмусу.

Ему никогда не найти подружку, уж точно не в этом городе, да и не в ближайших тоже. Да какую подружку – даже развлечение на одну ночь. Магнуссен – убийца, преступник, от которого отвернулись одни и бросаются прочь другие. Какая женщина в здравом уме позволит ему познакомиться с ней поближе? Единственной возможностью для Расмуса утолить многолетний голод было взять кого-то силой. Ведь преступление и насилие для них одно и то же.

Одно и то же ли это для него?

Кристиан открыл дверь, обнял свою бабу и завёл её внутрь. Сон Расмуса как рукой сняло. Он залпом выпил стакан воды и даже подумал, а не подойти ли к светящемуся окошку и не посмотреть ли, чем они там занимаются. Потом понял – просто посмотреть ему будет мало. Он закрыл глаза, но было уже поздно. Болезненное возбуждение уже заползло в его тело.

Ему жутко захотелось выйти на улицу, постучаться в первый попавшийся дом, где ему откроет заспанная женщина в полупрозрачном пеньюаре, толкнуть её на широкую кровать, почувствовать себя мужчиной. Магнуссен предавался фантазиям, а потом с удивлением обнаружил, что стоит у выхода, держась за ручку двери. Где-то залаяла собака. Свет в окошке Кристиана стал приглушённее. Металл ручки жёг Расмусу ладонь.

Возможно, одних фантазий ему уже мало.

24

На очередном заседании городского собрания в зале горуправы, где присутствовали двенадцать депутатов из пятнадцати и Урмас, проходило второе чтение дополнительного бюджета города Локса на остаток года. Финансист-бухгалтер представил обзор дополнительных доходов, полученных от министерств и частных юридических лиц, и расходов, запланированных за счёт дополнительного бюджета. Расходы всегда превышали доходы, и Урмас считал это совершенно нормальным – но лишь в масштабе города, а не собственной семьи. Доходы Йенсенов обычно зависели от расходов города. Допбюджет был принят одиннадцатью голосами «за». Также продолжилось обсуждение плана развития и бюджетной стратегии на ближайшие несколько лет, которые с незначительными поправками были приняты почти единогласно. Муторнее всего для Урмаса было объяснять членам собрания причину необходимости внесения поправки в одно из предыдущих постановлений. Поправка позволяла получателю прожиточного минимума при рассмотрении вопроса о поддержке предполагать включение в постоянные расходы на жильё, подлежащие оплате в текущем месяце, также погашение кредита, взятого на приобретение жилья, до семи евро за квадратный метр. Урмас и кредиты на покупку жилья были далеки друг от друга, как небо и земля, но хоть иногда надо же заботиться о своих жителях, простых и зачастую бедных. Показывать, что тебе не всё равно, на городском уровне.

По крайней мере делать вид.

Чувствуя, что на сегодня поработал как следует, Урмас предвкушал свою предстоящую приватную вечеринку в коттедже. Гибкие тела, готовность доставить ему удовольствие и обожание в глазах – такую поправку в стратегию своей жизни он был готов вносить как минимум еженедельно. Камилла тоже собиралась потусоваться с друзьями, о чём ему и заявила. Умение отдыхать у них в крови, подумал Йенсен. Они хорошенько развлекутся.

Нужно же себя как-то баловать.

25

Камилла никогда не была близка с отцом. Всей душой она стремилась к матери, они с ней были одним целым. С отцом найти общий язык никак не получалось. Наверное, потому, что ему это было не особенно нужно. Камилла не понимала почему – она видела, какие отношения с родителями у её одноклассников. С обоими родителями. Не у всех, конечно, но всё-таки.

Урмаса интересовала только политика. Когда ей было пять, десять лет, когда исполнилось четырнадцать – всегда. Политика-политика-политика. Камилла её ненавидела. Её притворство. Её всеядность. Её ненасытность. Урмас постоянно светился в СМИ – в местной газете, интернете, небольших телесюжетах об их городе. На всех фотографиях за последний год, где он появлялся в роли мэра, Камилла видела Урмаса Йенсена, но не своего отца. Искусственная улыбка, постановочные рукопожатия, алчный взгляд. Раз за разом, всегда одинаково. В этом человеке больше не было ничего от мужа Хельги, кроме часов. Теперь он носил их постоянно, они были видны на каждой фотографии. Красивые дорогие часы, которые мать подарила отцу на их годовщину пять лет назад. Что отец подарил маме, Камилла не могла вспомнить. Может быть, ничего. Он никогда не помнил важных дат, если только они не касались – естественно – политики. Часы Камилле очень нравились. Тогда родители ещё были в её глазах любящими друг друга людьми. В её детских десятилетних глазах, любящих обманываться.

Отец уехал в свой дом, где развлекался с падкими на политические должности пустыми женщинами, выразив надежду, что Камилла тоже хорошенько развлечётся и не будет снова упиваться своей депрессией, ведь ей это совсем не идёт. Камилла выдвинула ящик комода, и в ней вспыхнула злость. Вот уж что ей совсем не шло.

Часы были на месте. Действительно, кто бы стал брать подарок умершей жены на потрахушки со шлюхами? Матовый металлический браслет, тёмно-синий, словно ночное небо, циферблат, серебряные стрелки и цифры, словно звёзды на нём. И главное – тончайшая гравировка на обороте корпуса:

Helga + Urmas

Но чему это было равно? Равно любовь? Равно Камилла? Почему мама не закончила фразу? Как бы ей хотелось спросить её. Почему она никогда не спрашивала?

Почему всегда становится слишком поздно?

Камилла гладила пальцем мамино имя, маленькие красивые буковки, так много теперь значившие. Жаль, что она не подарила таких часов своей дочери. Чаще всего Камилла была уверена, что мать больше не любит отца. Но когда задумывалась о таких вещах, неизменно задавалась вопросом: а любила ли она ещё саму Камиллу? Чему было бы равно Helga + Kamilla?

Она так хотела хоть с кем-то быть чему-нибудь равной.

После того что отец тогда сказал ей за завтраком, пожирая бутерброды с форелью, Камилла поняла, что ненавидит не только политику. Ей не хотелось испытывать это чувство, но выбора ей не оставили. Её мать – мёртвая шлюха. Отца она ненавидит. Зачем вообще придумали родителей? Почему ей так больно?

Часы Камилла положила в карман пуховика. Они были дорогими, могли потеряться, но ей было всё равно. Она и сама потерялась. И всем было всё равно. Но, совершая ошибку, Камилла хотела, чтобы с ней было что-то от матери. Она бы такого не допустила, но её больше нет, лишь её имя, её репутация, её секреты, которые утягивали Камиллу на дно. Заходя в коттедж, Камилла будет сжимать часы в кармане изо всех сил.

Если Урмас так хочет, чтобы она развлекалась, именно этим она и займётся.

Если он считает, что она не такая, как мать, она докажет, что он ошибается.

Наверняка для этого ещё рано. Наверняка это не то, что ей действительно нужно. Наверняка Яан – не лучший вариант. Но сегодня Камилла собиралась подняться с ним на второй этаж, зайти в спальню, обитую деревом и пропахшую лавандовым маслом, и дать ему то, что он так давно хочет.

26

Раннее осеннее утро освежало. Правда, для него это было скорее продолжением бессонной ночи, чем утром, но сейчас он по крайней мере чувствовал себя чуть более живым. Тишина, пасмурное – вечно, вечно