скачать книгу бесплатно
– Когда успел-то? На гору тебя подняла специальная каталка! Вон, перчатки одевай и тренируй руки. Ползите от сюда!
– Пап, мы кушать хотим!
– Мммм, кушать они хотят. Алекс? А дедушка тебе не рассказывал про деревья ростом больше шести метров?
– Деревья? – Алекс вопросительно посмотрел на Ромула.
– Да, да. Деревья. – Стефан посмотрел на отца. – Пап, история как раз на пятнадцать минут, пока мы спокойно на стол накроем!
– Дедушка! – взгляд Алекса стал обиженным. – Почему папа знает про дерево, а я не знаю!
– Ох. – Ромул потер руки, повернул внука спиной к импровизированному столу и к родителям, повернулся сам, и шёпотом начал свою историю …
– Деда! Говори громче! Не слышно совсем.
– Нельзя громче! – Ромул подмигнул внуку. – Иначе нас деревья услышат!
Дело было сто тридцать миллионов лет назад… На всей планете было очень тихо и светло, а тишину привычного покоя нарушал лишь скудный ветер, который изредка проносился по небольшому лесу. В те доисторические времена, это были самые удивительные деревья! Они были настолько огромными, что ты даже не сразу поверишь! Высота была около шести метров. Представляешь? Именно деревьев, а не траводеревьев, которые росли на двести миллионов лет ранее.
– Траводеревья? – удивился Алекс.
– Дааа, четыреста миллионов лет назад у каждого дерева был ствол всего пять сантиметров в диаметре, но он был!! Вырасти больше они не могли, корневая система была скудной, у них ещё не сформировались биологические процессы подачи воды и питательных веществ на большую высоту. Хотя уже были небольшие ветви… конечно похвастаться пышной кроной они не могли. Но ветки уже были! Так вот, вернёмся к нашему лесу. На самой окраине этого леса, росли два совсем маленьких дерева, всего по полтора метра, и радовались как маленькие детки своей жизни.
– Они были уже взрослые? Или ещё дереводетишки?
– Хахаха. – рассмеялся Ромул. – Дереводетишки! Откуда ты такие-слова-то выдумываешь?
Он провёл рукой по своей бороде, придвинулся ещё ближе к внуку, и продолжил, заговорническим шёпотом:
– Ну так слушай, эти дереводетишки, родились совсем рядом друг с другом. Их мамы стояли далековато, но детишек это не пугало, главное, что они были вместе! Сплетая с нежностью свои ветви в теплых рукопожатиях, сутками напролёт они шелестели о погоде, солнце и ветре.
О ветряных порывах, они могли болтать больше всего, ведь именно он, был единственным развлечением в то время. Ветер дул с разных направлений и был насыщен прекрасными запахами. Если дуновение было с севера, то непременно пахло водой… морем, океаном, рекой – этого они точно не знали, но запах был то солоноватый, то холодный… иногда он пах тиной, или дождём. Если же случался порыв с юго-востока – то он был жаркий, сухой, и даже колючий!
– Разве деревья могут знать какой ветер?
– Конечно! Ведь их листочки очень нежные! Им очень неприятно, если в них врезаются песчинки, переносимые порывами ветра! – Ромул потёр руки, и передёрнулся, словно стряхивая с себя никому невидимый, но очень колючий песок.
– Так вот… такой сухой ветер эти два деревца очень не любили! Он был настолько злым, что, однажды раскидав камни и песок ранил их. Одному деревцу он очень сильно пробил ветку, сильно ободрав на ней кору и листья, а другому очень ранил камнем ствол, в районе самой макушки!
– А какой ветер дул с запада? – Алекс перебил дедушку, даже нисколько не смущаясь, горя желанием знать все подробности.
– Ишь, какой быстрый! – Ромул опять улыбнулся, глядя на внука. – С запада ветер дул безвкусный!
– Деревья листиками пробовали ветер?
– Конечно! Ведь у них нет носа и рта как у нас! Листьями они дышат! Листьями умеют пить воду! И с лёгкостью могут ощущать вкусы!
– Я не знал, что они так могут! – Алекс был искренне поражён, но придерживался положенного шёпота и не нарушал тишину леса. – А ветер с запада был как несолёная овсянка мамы?
– Мммм, – Ромул взглянул на небо, прикрыл глаза, словно вспоминая вкус, толи маминой овсянки, толи ветра с запада… – да. Ты знаешь, очень похоже на овсянку без соли и сахара!
– А был ветер похожий на арахисовое масло?
– О нет, арахиса тогда не росло, поэтому и подобного запаха не было!
– Жаль! – искренне расстроился Алекс. – Жаль, что эти деревья ничего не ели, кроме солёного воздуха и воздуха с запахом тины.
– Нееет, ну что ты, не грусти! – дед прижал к себе ребёнка. – Право пустяки! Ведь тогда они были богаты тем, в чём бедны мы с тобой!
– Чем?
– Счастьем!
– Это как, разве мы несчастны?
– Ох мой любопытный Почемушка, наше счастье другое. Мы счастливы сегодня… ну а завтра ты в школу, папа и мама на работу, я останусь один ждать вас…. Наше счастье одномоментно. Раз – в эту минуту оно есть. А вот потом вы с папой поедите на рыбалку и снова станете счастливы, а приедете ко мне, я стану… Волнообразное счастье. Так правильней, наверное.
– Как те волны на пруду?
– Да. И в отличие от нас, дереводетишки были счастливы всё время!
– Одна большая волна?
– Нет. Просто квадратная волна…
– А так бывает разве?
– Конечно бывает! Когда на одном участке моря возникает несколько течений, которые текут в противоположных направлениях и ветер успокаивается… образуются волны, словно поля на шахматной доске. Квадратные волны завораживают своей красотой, но они очень опасные.
– Счастье двух деревцев тоже было опасным?
– Ну да. Ветра с юго-востока стали учащаться. Да и вообще, дождей становилось всё меньше… – Ромул протянул руку к термосу с чаем и сделал несколько глотков.
– Эх, значит и их счастье, хоть и было постоянным, но было опасным. – сделал грустное заключение Алекс.
– Да, наверно, ты прав. Я даже не задумывался над этим. Но ты знаешь… деревья обладают огромной энергией… Просто титанической, вселенской, я бы сказал. Они всё-всё чувствуют!
– И если я его поглажу, ему понравится?
– О да! Какая бы ни была толстая кора, они всё чувствуют! И в благодарность дарят нам своё квадратно-волновое счастье!
– Ух ты! – Алекс подбежал к стоявшей рядом сосне, и ласково прижался к ней всем телом.
– Закрой глаза!
Алекс ещё крепче сжал ствол, закрыл глаза и по его лицу расплылась улыбка.
– Почувствуй, как тепло разливается по твоему телу. – Ромул трогательно смотрел на внука, немножко даже завидуя его прыткости по каменистым склонам. – Слушай как дерево дышит! Слышишь, как оно шепчет тебе своей листвой? Слышишь его?
– Мальчики! – раздался требовательный голос Марии. – Быстро кушать! Слышите?
– Эх мама! – вздохнул Алекс, но покорно поплёлся за импровизированный обеденный стол.
***
Переночевав в палатке, их маленькая семья засобиралась спускаться с горы, и собирая вещи, никто не замечал, как маленький Алекс обнимал дерево… улыбаясь жмурился и шёпотом обещал обязательно сюда вернуться.
Этим же днём, но уже ближе к вечеру, собираясь в дорогу до своего дома, Стефан сидел рядом с отцом в столовой и тоже обещал вернуться.
– Пап, не грусти тут. Попробуем вырваться на следующей неделе.
– Да я за эти два дня так нагулялся с вами, что задора и сил мне надолго хватит! – успокаивал его Ромул. – Не переживай, доделывай свои дела, и не торопитесь к старику… – он подъехал к окну и на всякий случай, отодвинув шторку, посмотрел на улицу.
– Думаешь она в шесть вечера стоит перед домом на полянке?
– Нет, – Ромул поспешно задёрнул шторку. – привычка. Привычка всё время надеяться и ждать.
– Ты всё ещё её ждёшь…
– Я всегда её жду.
– Разве мама не дала тебе своей любви сполна? – Стефан не понимал, как можно всю жизнь кого-то ждать, и ревновал отца к той, что занимала все его чувства.
Ромул чувствовал себя виноватым:
– Это другое. Твою маму я любил. Очень сильно.
– Но её, сильнее.
– Неправда. Я любил твою маму, как её!
– Да… конечно. – устало пробурчал Стефан и обнял отца.
– Иди. У меня теперь есть интернет.
– Теперь у тебя есть весь мир, чтобы её найти.
Ромул развернул к себе ноутбук, включил его и закрыв глаза в ожидании загрузки, увидел арену.
Это была огромная гладиаторская арена, где-то в углублении под навесом сидели римские чиновники, и смеясь ели виноград, запивая его пьянящий сахар холодной водой. Он не ел и пил уже два дня, просидевший привязанным на солнцепёке. Сил не было даже рычать… тех десяти минут, что он провёл в переходах, пока его вели на арену, было катастрофически мало, он не успел остыть и набраться сил. Миска горячей, вонючей и грязной воды, была выхлебана им до последней капли, но и этого было мало.
Он снова под палящими лучами Рима, на обжигающем песке, прикованный цепью к столбу, с такими же изнеможёнными животными, как и он.
Царь зверей… теперь это была лишь тень могучего льва.
Его прайд был разбит людьми, которые пришли с севера, забрали львят, часть львиц беспощадно убили, нетяжело раненых пленили сетями и увезли в подвалы этой арены. Многих львов, сидящих рядом с ним на цепях он знал, они жили по соседству со своими прайдами и были прекрасными вожаками… а сейчас, как и он, хватали пастью раскалённый воздух.
Они отлично понимали, что это последний час их жизни… и столб, к которому были прикованы, и песок, на котором стояли, и даже сам воздух насквозь пропитаны свежей людской и звериной кровью.
Он не боялся умирать, он готов был собрать остатки своих сил чтобы порвать как можно больше этих двуногих. Он ждал смерти давно… вся его жизнь не приносила ему удовольствия с самого детства… даже будучи хозяином прайда, он был одинок в жизни. А чего стоит жизнь, несчастного кота?
Он стремился создать потомство и улучшить жизнь своих львиц, вот только все они, будучи прекрасными охотницами и матерями, не были тем, кого он хотел найти.
«Да это не характерно для кошачьих». – скажете вы, но я скажу другое – «Не исключения подтверждают правило, а существование исключений подтверждает существование правила!».
Ромул видел в этом льве – себя… не в силе и грации, а в бесполезности поисков.
Лев умер одним из последних зверей, и умер счастливым… ведь он точно знал – смерть это всего лишь ещё один шанс, для поиска любимой.
Где-то в подвалах арены, в одной из клеток, вдруг умерла прекрасная сильная и на вид здоровая львица.
– Надо было давать ей больше воды. – ругался на рабов, невысокий римский стражник, тыкая в мёртвое тело кошки остриём меча.
Глава 3. Ариа
«Какая же она красивая!» – думал самец археоптерикса, сидя на самой верхней ветке дерева.
Метрах в полутора под ним, сидела самка археоптерикса, грустно смотря в одну точку, периодически почесывая когтистой лапой порванный клюв.
«Не выжить ей с такой травмой». – Аарн тряхнул своей жёлтой головой и отвернулся.
Рядом мелькали десятки прекрасных самок, показывая свою готовность к семейной жизни, но его так и тянуло оглянуться.
Аккуратно поворачивая тело в её сторону, он как бы и не рассчитывал, что она ещё там.
«Если создам с ней гнездо, придется одному кормить потомство, она никудышный охотник». – продумывал варианты альфа-самец, а юродивая не смотрела на него, и вообще отвернулась от стаи чтоб не портить себе настроение. Трое суток без удачной охоты… если так дело пойдёт, то станет хуже… в то время, когда все будут делать места для кладки, она уже умрёт от голода.
Аарн ещё раз переступил с лапы на лапу, расправил крылья, и показал всем самкам какой он красавчик. С дерева где сидели девочки, раздались одобрительные крики.
Но она даже не моргнула.
Аарн взлетел и дал вокруг дерева круг почёта. Самки ещё раз гулом показали ему своё восхищение.
Она скривилась, и отвернулась.
Аарн вытянул правое крыло на крутом повороте, доказав, что отсутствие нескольких пальцев на правой кисти, только украшают боевой дух самца и нисколько не умаляют его охотничьих качеств.
«Отлично». – подумал Аарн и совершив головокружительное пике, схватил с земли ящерицу, вызвав ещё один шквал одобрительных криков. Порвав её на части, он выпятил грудь, и пошёл на всех четырёх лапках расправив крылья вокруг дерева, не успокаиваясь в своём желании впечатлить даму с разбитым клювом.
Она снова отвернулась.
Отверженный археоптерикс схватил остатки убитой ящерицы и подлетев к ней аккуратно положил рядом… Раненую и очень гордую самку это тоже не заинтересовало, но её желудок так уркнул, что супротив желания голова наклонилась к пище, недовольно косясь угрюмым взглядом на своего кормильца.
«Еда!» – эта мысль озарила Аарна. – «Она не может охотиться! Она очень хочет есть!».
Он разбежался и взлетев начал выискивать добычу… уже через час, около неё лежали две ящерицы и одна рыбка.
Гордый собой Аарн отвернулся, глядя на всю стаю и защищая полюбившуюся ему самку и её ужин.
