скачать книгу бесплатно
– Такое уж это место. Как правило, именно так на людей и влияет, – прощебетала женщина с наигранным весельем, подняв брови.
«Я знаю, что это ужасное место, и ты знаешь, что это ужасное место, но давай оставим это между нами, ладно?»
– Должно быть, из-за освещения.
– Чем могу вам помочь?
Сьюзен еще раз показала жетон и объяснила, что пришла поговорить с Мэри Никол.
Сестра Грейси скрестила руки на груди в защитном жесте.
– С Мэри? А в чем дело?
– Боюсь, не могу вам сказать, – извинилась Сьюзен, надеясь, что ей не придется менять тон. Ей не нравилось, когда люди вынуждали ее к этому.
– Да, наверное, не можете.
– Как долго вы здесь работаете? – спросила Сьюзен, пока они шли по коридору.
– О, почти двадцать лет. Примерно столько же, сколько находится здесь Мэри. Приятная дама.
Они остановились в комнате для занятий, и медсестра строгим шепотом отдала какое-то короткое указание бездельничающей подчиненной. Несколько обитателей заведения бродили по комнате, едва волоча ноги, но большинство сидели в потрепанных шезлонгах; обвисшая плоть собиралась вокруг них, как ореол, комковатая овсянка в человеческой плоти. Как и в приемной, центральное место занимал телевизор, внушительный бог «Сони», взиравший на своих верных последователей. На экране шло кулинарное шоу; включенный на максимум звук напоминал гул реактивного двигателя. Мужчины жадно облизывали губы, в то время как женщины, большинство в домашних халатах, без особого энтузиазма ворковали над рецептом креветок, приготовить которых они не собирались и не могли собираться. В углу комнаты два типа сидели за дешевой шахматной доской, купить которую можно в магазине «1000 мелочей» примерно за девяносто девять центов. Сама игра ни одного, ни другого, похоже, не интересовала, так как их взгляды были прикованы к пышногрудой поварихе, склонившейся над раковиной, чтобы слить воду с приготовленной пасты «волосы ангела». Шоу прервалось на рекламу, и мужчины снова обратились к доске. Сьюзен заметила, что шахматный набор неполный, и недостающие фигуры заменены монетами.
Эти грязные гроши произвели на нее самое гнетущее впечатление: двум старикам, общий возраст которых явно превышал 160 лет, было отказано даже в такой ерунде, как полноценный шахматный набор, пусть и дешевый.
В груди как будто лопнул пузырь боли, покрывая внутренности отвратительным осадком отвращения. «Как вы можете терпеть такое? – едва не выпалила она. – День за днем?»
Вместо этого Сьюзен спросила:
– Вы хорошо знаете Мэри?
– Конечно, она одна из наших самых давних постояльцев. Единственный, кто пробыл здесь дольше, это Джек, и ему сто один год. Деменция, – сказала медсестра Грейси, когда они продолжили свой путь по коридору. – К этому привыкаешь, – добавила она чопорно, словно в ответ на невысказанное неодобрение Сьюзен. – Есть заведения намного хуже этого, поверьте мне. Там такое случается, что волосы встают дыбом – небрежение, воровство, жестокое обращение… Но я здесь присматриваю за своим персоналом, слежу, чтобы все было честно. Мне хочется думать, что благодаря мне старики тут живут лучше. Некоторых из них просто бросают, как собак в приюте, и я говорю об их собственных семьях.
– Как насчет Мэри? У нее бывает много посетителей? – Сьюзен хотела было вытащить блокнот и уже потянулась за ним, но в последний момент передумала. Лучше держаться дружелюбно, неофициально. Люди, как правило, замолкают, как только видят, что каждое произнесенное ими слово фиксируется. Или же, наоборот, чувствуют потребность расцветить и приукрасить свою историю.
Сестра Грейси покачала головой.
– У нее не так уж много родственников. Никчемный сын ни разу не удосужился ее навестить – это точно. В смысле, до того, как он попал в тюрьму… – Грейси покраснела. – Пожалуйста, никому не говорите, что я это сказала. Не люблю поощрять скандалы.
Сьюзен всплеснула руками и покачала головой.
– А как потом?
Сестра непонимающе посмотрела на Сьюзен:
– Потом?
– Джеральд заходил после того, как вышел из тюрьмы?
Сестра Грейси нахмурилась.
– Я даже не знала, что он вышел. И не думаю, что Мэри знает.
Сьюзен поверила ей. Шок трудно сыграть, и, кроме того, у сестры Грейси не было бы причин лгать.
– Его только что освободили. Чуть больше недели назад. Условно-досрочно.
– Должно быть, намного раньше, чем ему полагалось… Мэри говорила, что осталось еще лет семь или восемь. – Цвет лица сестры Грейси немного поблек, уголки губ поползли вниз – похоже, одно упоминание имени Джеральда Никола вызывало у людей отвращение. Как если бы кто-то испортил воздух в переполненном лифте.
– Она, э-э, в здравом уме? – деликатно спросила Сьюзен, избегая более жесткой формулировки Эда.
– Мэри? Да она соображает получше многих из нас. Физически она в плохом состоянии. Бедняжка едва может двигаться. Но она сильная, никогда не жалуется. – В голосе сестры Грейси звучало восхищение.
Они свернули в другой коридор, более длинный и совершенно пустой, с одинаково неприметными дверьми до самого конца.
– Жилые помещения, – сказала сестра, и Сьюзен невольно вспомнила классическую сцену из фильма ужасов, где несчастная жертва убегает от монстра, но никуда не попадает – коридор тянется и тянется перед ним или перед ней, как ириска…
– Вот мы и пришли. – К удивлению Сьюзен, сестра Грейси постучала костяшками пальцев в закрытую дверь и сразу же вошла. Они вполне могли бы застать бедную женщину не совсем одетой, и после такого предупреждения та не успела бы завершить туалет. Эта деталь, как и неполный набор шахмат, лишь подтвердила, что приватность и личное достоинство не считаются в «Изумрудных лужайках» чем-то заслуживающим уважения. Наверное, здесь полагали, что люди за семьдесят уже никогда не бывают голыми.
Мэри сидела на диване и, к счастью, была одета, хотя и напоминала скелет, завернутый в шерстяное одеяло. Она ничем не занималась, только смотрела в пространство; корзинка с пряжей и вязальными спицами валялась слева от нее. Сестра Грейси объяснила, что у офицера Марлан есть к ней несколько вопросов, и на изможденном лице Мэри появилась спокойная улыбка, как будто она ожидала их.
Едва сестра вышла за дверь, как Мэри повернулась к Сьюзен:
– Он умер?
Глава 6
В первый момент Сьюзен даже смутилась. Может быть, сестра Грейси ошибалась и у Мэри на самом деле не все в порядке с головой.
– Я не совсем вас понимаю, миссис Никол.
– Зови меня Мэри. – Голос у нее был старческий, дрожащий, но признаков слабоумия она не выказывала, а глаза смотрели внимательно и цепко. – Есть только две причины, по которым ты можешь быть здесь: Джеральд или сбежал, или умер, – сказала она, жестом предлагая Сьюзен сесть.
Сразу к делу, подумала Сьюзен и быстро уточнила:
– Нет, нет. Он не умер.
– Значит, сбежал.
– То есть вы от сына никаких известий не получали?
– Зачем бы мне тогда спрашивать, не умер ли он? – сухим, трескучим голосом ответила Мэри.
Сьюзен почувствовала, как краска прилила к ее щекам. Хороший довод, хотя Мэри могла и притворяться, что ничего не знает. Впрочем, Сьюзен так не думала.
– Вы правы. Джеральда выпустили из тюрьмы около недели назад. Вы, очевидно, были не в курсе.
Мэри поджала губы.
– Нет, не в курсе.
– Я так понимаю, вы двое не очень близки?
– А я так понимаю, ты знаешь, за что его посадили.
– Знаю.
Мэри глубоко вздохнула, а когда выдохнула, как будто потеряла вместе с воздухом несколько фунтов.
– Но, что бы ни сделал, он навсегда останется моим сыном.
Нечто в этом роде Сьюзен слышала много-много раз и каждый раз возмущалась про себя. Возможно, если бы большинство матерей почаще спрашивали со своих отпрысков за их проступки, а не становились слепо на их сторону, как это делала Мэри, в мире было бы намного меньше мужчин, избивающих своих жен, и насильников.
– Под «что бы он ни сделал» вы имеете в виду насилие над невинными детьми?
Мэри, конечно, сказать по этому поводу было нечего.
– Вы зачем здесь, офицер?
Сьюзен молча одернула себя. В ее обязанности не входило выносить суждения – по крайней мере, вслух. Свое мнение лучше оставить при себе, а то ведь и от Мэри помощи не дождешься.
– Я насчет тех обвинений, что предъявлялись Джеральду.
Мэри подалась вперед, и лицо ее приняло настороженное выражение.
– Продолжайте.
– Во-первых, я хотела бы уточнить: ваш сын является теперь владельцем вашей фермы, это так?
Мэри кивнула:
– Я, как только стала слабеть, переписала ферму на него. Учитывая, как работает система, правительство забрало бы у меня все для оплаты моих медицинских счетов.
– Понимаю. Возможно ли, что Джеральд мог… заниматься тем, чем занимался, дольше, чем мы предполагали? – Обычно Сьюзен не пряталась за словами и изъяснялась точнее, но сам этот разговор со старухой о ее сыне, насильнике и растлителе малолетних, был неприятен и даже противен. При всей своей замкнутости и отстраненности, Мэри Никол казалась слишком милой, чтобы иметь какие-либо отношения с тем чудовищем, каким был Джеральд Никол. Хотя, конечно, какие-то отношения они поддерживали. Притворяться – это у людей отлично получается.
– Дорогая, все пойдет намного быстрее, если ты просто скажешь мне, в чем дело, – сказала Мэри. – Времени у меня много, спешить некуда – посетители бывают нечасто, – но, держу пари, у тебя-то есть дела поважнее, чем трепаться здесь со мной весь день.
Сьюзен и в самом деле не терпелось убраться к чертям из этого жутковатого места, но она отработала всего лишь полсмены. План ее состоял в том, чтобы отправиться после «Изумрудных лужаек» домой, надеть пижаму и никуда не вылезать следующие три с половиной дня. Может быть – может быть, – заняться кое-какой бумажной работой. Так много выходных подряд выпадало ей редко, и она собиралась насладиться ими в полной мере – не напрягаясь.
– Мы нашли тело на краю участка вашего сына, – начала Сьюзен. – Тело маленького мальчика.
Мэри подняла брови.
– Вот как?
Сьюзен ожидала, что старуха скажет что-то еще, но та промолчала.
– Похоже, он умер… (был убит вашим никчемным сыном) много лет назад, возможно, в 1960-х годах. Джеральд был тогда всего лишь подростком, но, учитывая характер преступлений, которые, мы уже знаем, он совершил…
У Мэри задрожал подбородок. И все же она продолжала молчать.
Хотя… что она могла сказать? Конечно, ни в одном из существующих руководств по воспитанию детей нет раздела, в котором объяснялось бы, как вести себя матери в случае полицейского расследования, касающегося ее отпрыска-педофила. Будет ли Мэри по-прежнему решительно становиться на сторону сына, когда узнает, что, помимо пристрастия к детской порнографии, он еще и убийца маленького мальчика?
– Знаешь, тебе повезло. – Мэри произнесла это так тихо, что Сьюзен даже засомневалась, а действительно ли она что-то услышала.
– Извините?
– Сейчас у женщин есть выбор. Они независимы. – Мэри задумчиво закрыла глаза. – Но так было далеко не всегда.
Сьюзен открыла и закрыла рот. Мэри хотела сказать что-то еще, и останавливать ее, заполняя тишину банальностями, было бы неправильно.
– За Уэйна – отца Джеральда – я вышла замуж молодой. Мне было чуть меньше семнадцати, но вот так мы тогда и поступали. Я росла в бедной семье, а у родителей Уэйна деньги водились. Ты сейчас не поверишь, но я была очень красивой девушкой, и… – Она пожала костлявыми плечами. – Это был выход.
Сьюзен кивнула, хотя внутри у нее все зудело от нетерпения. Что такого важного в истории Мэри? Стоит ли ее слушать? Она сомневалась, но что-то подсказывало – к чему-то это приведет, а значит, нужно просто заткнуться на этот раз и послушать.
– Я никогда не была влюблена в Уэйна – по правде говоря, он был ужасным, ужасным человеком. Но он подарил мне ребенка, так что, думаю, какая-то часть меня любила его за это.
– У вас ведь не было других детей, – уточнила Сьюзен.
Мэри продолжала, как будто ничего не слышала, как будто Сьюзен и не сказала ничего.
– Я знала, что Уэйн делал с Джеральдом. Боже, помоги мне, я знала, но столько лет предпочитала закрывать на это глаза… И вот этого я никогда себе не прощу. – Мэри заговорила быстрее; в ее словах слышалась лихорадочная поспешность, как будто ее ударили в грудь невидимым мечом, и теперь из нее исходили личные демоны. – Уэйн, он вел себя так… странно, когда рядом были дети. Но тогда, в шестидесятые, мы о таких вещах не говорили. Мы не знали такие слова, как «растлитель малолетних». Сомневаюсь, что этот термин вообще существовал тогда. Никто в городе никогда ничего не говорил мне прямо, но я думаю, что почти все подозревали. Никто не оставлял Уэйна наедине со своими детьми.
Сьюзен, сама уроженка маленького городка, прекрасно представляла себе эту картину: разговоры вполголоса на рынке, резко обрывавшиеся всякий раз, когда появлялась Мэри. Взгляды украдкой, сочувственные и в то же время осуждающие. Мэри окружали те самые люди, которые, вероятно, называли себя ее друзьями, которые догадывались о ее грязной тайне, но никто из них не предлагал помочь: может, потому, что это не касалось их самих, может, потому, что у всех хватало своих проблем, а может, и просто потому, что они ничего не могли сделать…
Мэри опустила глаза и уронила голову вперед, как будто те слова, которые она собиралась произнести, были слишком для нее тяжелы.
– Конечно, я не всегда знала, что Уэйн делал с Джеральдом. Поначалу были подозрения, но со временем не замечать ничего стало просто невозможно. Я…
Мэри сунула руку под блузку, порылась в лифчике и вытащила скомканную салфетку. Высморкавшись, засунула ее обратно туда, откуда взяла, и продолжила:
– Но, как я уже сказала, тогда все было по-другому. Я был необразованная, без денег, если не считать того, что Уэйн давал на покупку продуктов. Я пыталась копить, откладывать что-то, но собрать нужную сумму не получалось. Я не могла просто взять и уйти. Куда бы я пошла? Однажды попыталась обратиться за помощью к родителям, но они сказали мне идти домой, возвращаться к мужу. Так что…
Мэри закашлялась и потерла грудь. Сьюзен быстро пересекла комнату, прошла на кухню и налила стакан воды для старухи. Та с благодарностью приняла его и сделала несколько глотков. Откашлявшись, она подняла голову, по-видимому, решив рассказать свою историю до конца.
– Как бы глупо это ни звучало, я думала, что если Джеральд сможет подождать еще немного, если ему удастся продержаться до восемнадцати лет, тогда он уедет подальше и забудет все эти ужасы своего детства.
«Забыть… Как будто так легко выбросить все из головы, – усмехнулась про себя Сьюзен. – Забыть годы насилия и издевательств, словно это какой-то глупый, унизительный опыт юности, как обмочиться на школьном дворе. Было и прошло». Сьюзен изо всех сил сосредоточилась на том, чтобы держать голову прямо, чтобы не затрясти ею протестующе и не закричать.
– Знаешь, я ведь его убила, – сказала Мэри, и Сьюзен замерла.
Теперь две женщины сидели так тихо, что единственным звуком была капающая из крана вода на другой стороне комнаты.
– Ты правильно меня расслышала, – сказала Мэри совершенно опустошенным голосом. – Но что ты на самом деле сделаешь? Если арестуешь, до суда я в любом случае не доживу. И любая тюрьма, в которую вы меня упрячете, будет в любом случае лучше этого заведения.
В этой истории было нечто большее, чем Сьюзен хотела бы услышать.
– Мэри, я не понимаю, какое все это имеет отношение к тому, ради чего я пришла.
