скачать книгу бесплатно
Сомов обгорел. Надо бы посочувствовать ближнему своему, но это ли не облегчение услышать, что какое-то время Масик не будет брюзжать и тиранить служащих отеля.
– Он ноет и мучает меня, – пожаловалась Варвара.
– Может, сходить в аптеку? Или позвать врача?
– У нас все с собой, – возмутилась туристка и жена со стажем. Как Алекс могла предположить, что у них чего-то может не быть.
– Варя, передай мои пожелания скорейшего выздоровления. Увидимся завтра, – попрощалась Алекс и отправилась ужинать.
Девушка за стойкой в холле помахала Алекс.
– Вам повезло, есть одно место. Автобусная экскурсия в Петру, – сказала сотрудница отеля, широко улыбаясь. – Завтра в восемь. Вас разбудить пораньше?
– Конечно. Будить, стучать в дверь, а если мне захочется поваляться в постели – выгнать из номера! – разрешила Алекс.
Компания Варвариных знакомых расположилась за тем же большим столом. Молодые женщины в легких шелковых платьях ниже стройных колен, мужчины как на подбор – в темных брюках и светлых рубашках они так не походили на родных туристов, предлагавших пятилетнему чаду в панамке по возращении домой полюбоваться папиным новым офисом. Весь пляж, наверное, должен был раскрыть рты от зависти. Хорошо, не весь – только та часть, что собралась с бескрайних просторов общей родины и говорила на одном языке. И никому из выдающихся бизнесменов не приходит в голову, что сосед по шезлонгу, вероятно, имеет офис не хуже, если не лучше, коль может себе позволить отдыхать в этом отеле.
Борис издал боевой клич, увидев на террасе Алекс. Барышни с недоумением посмотрели по сторонам: что могло вызвать такую бурную реакцию?
Она пришла одна, остановилась на пороге, кажется, даже собиралась сбежать, с досадой заметил про себя Ник, потер ладонью задергавшийся шрам и отвернулся. Если бы Сомовы тоже спустились к ужину, можно было бы поздороваться, заговорить, но все еще «незнакомка» Алекс отказалась от предложенного официантом места и спряталась от всех в уголке. Официант, бойко лопотавший по-русски, постоянно возвращался к ее столику. Ник расслышал, как навязчивый парень рассказывал про учебу в Москве, называя студенческие годы лучшими в жизни. И повторял без устали, что самые красивые девушки – русские.
«Неужели не понимает, что она слушает только из вежливости!» – возмущался про себя Ник.
Подал знак болтливому парню, спросил карту и долго выбирал вино к ужину. Сделав наконец заказ, спросил:
– Слышал, вы учились в России?
Тот радостно кивнул:
– Я учился в Мориса Тореза.
– Надо же, я и не догадывалась, что в российских университетах готовят официантов и пажей для отелей на Ближнем Востоке! – развеселилась Дина, глядя вслед официанту.
Ник оглянулся: Алекс в зале уже не было.
Она с детства старалась избегать коллективных поездок, никогда не любила подстраиваться под кого-то, ждать решения большинства или самого крикливого, но была счастлива, что для нее нашлось место в экскурсионном автобусе. Тем более что одной в этой «мужской» стране как-то неуютно.
– Здравствуйте, добро пожаловать, – приветствовали Алекс два водителя.
– Я – Амир, это – мой друг Искандер, Александр по-вашему.
Маленький автобус на дюжину посадочных мест, шумная компания «большого стола»: три пары, весело переговариваясь, занимали места в задней части салона.
– Доброе утро, – услышала по-английски. Соотечественники расставили пограничные кордоны: заговорить по-русски означало принять ее в свое общество.
Не очень-то и хотелось.
Водитель Амир загрузил в машину воду в пластиковых бутылках и ящик с провиантом. Темноволосый знакомый просто кивнул ей и устроился на сиденье позади. Алекс водрузила на нос темные очки и отвернулась к окну, чувствуя, как мурашки бегут по коже от его взгляда.
Ник с облегчением выдохнул: план удался, и Алекс заняла место в автобусе.
– Можем ехать, все в сборе, – сказал он водителю, игнорируя красноречивое возмущение на лице подруги: а эта что здесь делает?
Дина дернула плечами: ладно – и обвила шею Ника руками.
– Без нежностей за пределами отеля. Веди себя прилично, а то нас побьют камнями, – шутливо попросил он, отстраняясь. – Договорились?
Подруга рассердилась, больно стукнула его по колену и пересела вперед.
На первом же перекрестке женщина-полицейский указала на обочину и водитель с напарником стали что-то говорить друг другу, возбужденно жестикулируя и смеясь.
– Проблема? – поинтересовался Борис.
– Совсем небольшая, – извиняющимся тоном ответил водитель, назвавшийся Искандером. – Эта девушка из моей деревни, все в порядке.
Но строгая молодая женщина в униформе что-то говорила и качала головой. Она долго и настойчиво отчитывала водителя, совершенно не обращая внимания на пассажиров.
– Я забыл водительское удостоверение. – Искандер виновато развел руками и поменялся с напарником местами. – Не беспокойтесь, теперь можем ехать.
– Она христианка, – широко улыбаясь, сообщил пассажирам автобуса Амир, – поэтому может работать в полиции.
– Я – тоже, – кивнул Искандер, совершенно не расстроенный маленьким происшествием.
– Поэтому ей позволено «воспитывать» моего друга, – весело закончил Амир.
– Вот дай вам, барышни, власть, всех заговорите до смерти, – пошутил Олег. – Даже в мусульманской стране.
Все засмеялись, помахали на прощание серьезной девушке-полицейскому.
– Даже полицейские хотят замуж, – зло заметила Дина.
Автобус медленно ехал по дороге через многочисленные поселения, подпрыгивая на «лежачих полицейских».
– Как на арбе, – не унималась Дина.
Алекс отпивала воду маленькими глоточками, борясь с приступом тошноты и головокружением. Не просить же остановиться, чтобы подышать воздухом. Кажется, здесь нет воздуха, небо выглядит пыльным. Однообразные пейзажи за окном: сложенные пирамидками плоские камни вдоль дороги, серые горы, небольшие возделанные поля, козы и низкорослые акации с мелкими зелеными листочками. Выжженная солнцем земля, высохшие русла рек.
Дорога петляла, спускаясь с гор, вдоль невысоких серых домиков какого-то города. Когда улицы стали многолюднее, движение плотнее, пассажиры микроавтобуса оживились. Амир лихо втиснул машину на туристическую стоянку, раздал всем визитные карточки с номером своего мобильного телефона – на случай, если кто-то потеряется, и пожелал приятно провести время.
После прохладного салона автобуса воздух, словно вырывающийся из турбины самолета, обжег кожу. Ник протянул незнакомке руку, помогая выйти из автобуса. Она едва коснулась его прохладными пальцами, соскочила с подножки, отошла в сторону, отвернулась.
– Какая жара! – воскликнула Лана и надела широкополую шляпу. – Спасибо, Ник. Олег, вот тебе никогда не придет в голову помочь девушке…
– Девочки, берегите шкурку, – весело предупредил Борис. – Может, на лошадках?
Лана и Настя захихикали, отмахиваясь: да ну тебя!
Толпы туристов, позы, объятия, фотоаппараты и торговцы «артефактами», Индиана Джонс и «Красная планета». По раскаленной дороге двигался бесконечный поток туристов, проносились убогие пролетки с пассажирами и без, громко цокали копыта по каменной мостовой. Сонные верблюды со свалявшейся шерстью, лошади с устало опущенными мордами и смешные ослики. Широко улыбающиеся, «прокопченные» на солнце люди в белых одеждах и палестинских платках обступили со всех сторон, приглашая на экскурсию.
Алекс погладила сонную лошадку по морде, шепнув ей на ухо:
О, сколько самообладания
У лошадей простого звания,
Не обращающих внимания
На трудности существования…
Странно, вдруг вспомнила стишок, который читала мама в детстве. Еще фамилия была у поэта смешная – Фиолетов…
– Мадам хочет совершить восхождение в горы? Двухчасовая конная прогулка? – окликнул ее молодой бедуин, хозяин лошадки.
– Мадам хочет, – ответила Алекс беззаботно, продолжая гладить лошадь. – Очень хочет.
Огляделась с опаской по сторонам. Душа рвалась прочь от этого восторженного многоголосья, от людского запаха – туда, где тишина и покой. Но ехать с незнакомыми, как их назвал Сомов, «абреками» страшно. Проводник расписывал, как прекрасно вдали от шума и толп туристов.
Ник, наблюдавший за переговорами Алекс, настороженно замер, прислушиваясь к разговору.
– Не боитесь? – наконец не выдержал, подошел ближе. Она повернулась к нему с детским разочарованием на лице.
– Боюсь, – вздохнула. – Придется отказаться.
И направилась вниз по дороге.
– Стойте здесь, – остановил ее, поддавшись минутной слабости. Должен же кто-то защитить…
Алекс остановилась, не веря услышанному.
– Спасибо, – поблагодарила она, но в ее благодарности мужчина, державшийся с проводниками немного надменно, не нуждался. Проводники улыбались, многозначительно кивали в сторону Алекс, повторяя: господину и его жене понравится.
Дина обиженно отвернулась, делая вид, что разглядывает толпу, которая двигалась в сторону Розового города. Ник даже не предложил ей прокатиться на лошадях, просто сказал «до встречи» и ушел. Кто-то из ее подруг хихикнул:
– Как бы Ник не остался в горах с этой, как ты ее Дина назвала, «мышкой»?
Дина пожала плечами: просто жест вежливости, одинокая женщина и все такое.
Бедуин постарше показал Алекс, как садиться на лошадь, потом подхватил под мышки, и она оказалась наверху, вцепилась испуганно в вожжи, или как это называется, боясь свалиться в рыжую пыль. Оглянулась как раз в тот момент, когда Ник ловко вскочил в седло и придержал свою лошадь, норовившую выйти вперед. Рядом с ним шагал молодой бедуин, предлагавший ей прогулку в горы.
– Не беспокойтесь, я на два шага позади. Кстати, мы так и не познакомились. Николай.
– Александра.
– Я знаю.
Всю ночь Ник не мог уснуть, вертелся в постели, потом ушел на балкон, ближе к утру спустился к морю и просидел там до рассвета, испытывая чувство беспричинной тоски.
Ночная паника, заставившая учащенно биться перепуганное сердце, вдруг прекратилась, уступила место странному чувству, что все это уже было и он просто вернулся. Больше не сердился ни на себя за внезапный порыв уехать в пустыню, ни на чужую женщину, плавно покачивающуюся в седле. Она смотрела вокруг восторженными глазами и упорно не замечала его желания постоянно находиться рядом.
«И чего такой хмурый? – удивилась Алекс. – Можно подумать, сделал одолжение и теперь сердится»…
Лошадь рванула вперед, чуть не сбросив ее.
– Держитесь крепче, – посоветовал проводник, что-то выкрикнул, дернув лошадь под уздцы.
Мимо друзей Ника они прошли парадным шагом: два всадника на лошадях, которых вели бедуины. Алекс показалось, что женщины разглядывали ее с недоумением, а мужчины – с любопытством. Это все не имеет значения. Главное, она сбежит, будет одна, ну или почти одна…
Егор никогда не сел бы на бедуинскую лошадь, потому что жене захотелось прокатиться. Заявил бы, что эти твари ужасно пахнут и шкура наверняка кишит паразитами всех мастей. Или просто осадил бы: что за глупая прихоть!
– Мадам хорошо держится в седле, – похвалил проводник. Она довольно кивнула, благодаря за комплимент, и выпрямила спину, представляя себя со стороны. Ей понравилось.
Бескрайний простор, уходящий далеко за горизонт, сливающийся с блекло-голубым небом. Ни движения, ни облачка, все замерло как на картине, только шорохи, фырканье коней и постукивание копыт по мягкому песчанику.
Алекс нисколько не пугали ни пустынные горы, ни тишина, опустившаяся на плечи, как затканное солнечными лучами покрывало. Ее лошадка покорно топала вверх по горной тропе, скользя копытами по крошащемуся камню, оставляя царапины на его поверхности. Камень превращался в цветную пыль. Пещеры в скалах, редкие низкорослые акации и ощетинившиеся ярко-зелеными вершинами кустики, луковицы ирисов, распускающиеся после сезона дождей черными цветами на розовом песке. Размытые осадками и приглаженные ветрами камни, расписанные замысловатыми арабесками из сказок Шахерезады. Горные кручи, черные шатры бедуинов, спрятавшиеся в тени ущелья, козы, бредущие по склонам. Солнце печет, словно касается горячими ладонями, ветер бросает в лицо горсти колючего песка.
Люди похожи на песок, рассеянный ветром по земле. Попадают не туда, живут не так, терзаются сами и мучают других, отчаянно сопротивляются, потом, рано или поздно устав, смиряются. Если бы можно было остаться в пустыне, разбить в тени палатку под скалой, наслаждаться тишиной до скончания века и больше ни о чем не вспоминать. И ни о ком. Погрузиться в забытье, которое никогда не кончится. Здесь не может быть вчера или завтра. Время остановилось, потеряло всякий смысл, исчезло. Она закрыла с блаженством глаза, вдохнула горячий воздух пустыни, почувствовав себя впервые за много лет счастливой. Стало хорошо, покойно.
Проводник придержал ее лошадь: привал.
– Сколько коз надо купить, чтобы меня приняли в это племя? – спросила Алекс пожилого бедуина, показав на черные палатки в долине.
Старик вежливо улыбнулся:
– Бедуинов, живущих в пустыне, остается все меньше, людей переселяют в города.
– Мечта каждого смертного – жить в сказке, – сказал Ник и помог ей спешиться.
Сердце ударилось о ребра и замерло. Ник опустил ее на землю. Алекс отстранилась. Стало неловко от мысли, что он мог заметить ее внезапное волнение. Облизнула пересохшие губы, осторожно потрогала кончиками пальцев: солнце обожгло кожу. Сняла с плеч рюкзак, стала искать защитный крем, низко опустив голову, боясь встретиться с ним взглядом.
– Петра, – сказал коротко бедуин помоложе, указывая на город внизу, приглашая взглянуть. Проводники устроились на краю скалы и молча сидели, обхватив колени. Вероятно, если бы не нужда в средствах к существованию, не пустили бы чужаков в пустыню.
Ник покачал головой: перечитала путеводителей, увидела наяву и не поверила собственным глазам, поэтому выглядит такой сумасшедшей. Почему она его так раздражает? Откуда взялось это желание схватить, сжать до боли? В придачу это странное чувство узнавания… счастья и потери одновременно…
– Верите в переселение душ?
Алекс насторожилась, уловив его несколько ехидный тон, нахмурила красиво очерченные брови, пожала плечами и многозначительно промолчала. Он неслышно обругал себя, сказал примирительно:
– Словно узнаете все вокруг.
Она улыбнулась, разгребая песок, повертела в руке цветочную луковицу.
– Представляете, как здесь красиво, когда после дождей зацветают черные ирисы? – положила луковицу в ямку, аккуратно засыпала.
Ник промолчал, совершенно сбитый с толку ее спокойствием, отстраненностью, будто она одна на целом свете.
Человеческие фигурки в долине казались разноцветными муравьями. Алекс могла бы, устроившись на краю скалы, провести так весь день… если бы не этот человек…
Почему он постоянно наблюдает за ней, смотрит подозрительно, словно обвиняет в чем-то? Почему просто не сядет, обхватив, как бедуины, скрещенные колени, не посмотрит на древний город, раскинувшийся в долине среди скал, не послушает шуршание песка и позвякивание уздечек. Устроился рядом, достал из рюкзака флягу с водой, открутил крышку.
