скачать книгу бесплатно
Дюна кривит в усмешке губы.
– Второрожденные солдаты все молодеют и молодеют… Выходит, в семьях вас побаивались?
Вопрос риторический, но Гилад все равно отвечает:
– Ага. Мы же жуткие монстры, патрон. – И скалится кривыми зубами.
Хоторн отводит взгляд, прислушиваясь к гарнитуре, а потом снова поворачивается к Дюне.
– Транспорт уже в пути. Он подберет вас здесь и доставит в Удел Добродетели по приказу Просветленного Боуи.
– Я буду сопровождать Розель на пункт обработки. Ей предстоит произнести речь…
Хоторн протестующе поднимает ладонь.
– Ответ отрицательный, патрон. Вам надлежит незамедлительно отправиться в Удел Добродетели, таков приказ. Транспорт второрожденных уже направляется за Розель Сен-Сисмод.
Над нами появляются и начинают быстро снижаться два корабля. Открываются двери, превращаясь в трапы, ведущие в недра воздухолетов. Прижав винтовку к груди, Гилад идет к одному из транспортников. Хоторн трогает меня за локоть, но увидев, как я смотрю на его руку, тотчас ее убирает.
– Нам пора, Розель.
– Стойте! – раздается голос Дюны, и я обращаю к нему безрадостный взгляд. – Дайте нам минуту, – просит ментор.
Кивнув, Хоторн отходит в сторону, чтобы оказаться за пределами слышимости.
Дюна меня обнимает. Даже висящая в воздухе пыль не мешает ощутить запах сандалового дерева. Раньше он никогда меня не обнимал. Закрываю глаза, пряча слезы.
– Помнишь имя, которое я назвал? – тихо спрашивает Дюна.
– Да.
Объятия становятся крепче.
– Розель, мне нужно тебе кое-что сказать, – чуть слышно говорит он. – Уолтер не просто мой второрожденный брат, он мой старший брат.
От удивления я распахиваю глаза и разжимаю руки.
– Теперь ты знаешь мою тайну, – продолжает Дюна. – Отыщи меня, когда понадоблюсь. Я тебя не брошу.
От потрясения не могу выдавить ни слова. Дюна целует меня в лоб, а я почти не реагирую. Ментор выпрямляется и бросает взгляд мне за плечо.
К нам подходит красавчик-солдат.
– Хоторн, – говорит ему Дюна, – если с ней что-нибудь случится, я буду считать виновным тебя.
– Вас понял, патрон. Позабочусь, чтобы она добралась до места назначения.
Я хватаюсь за Дюну и припадаю головой к его плечу, а потом отпускаю его, делаю один неуверенный шаг назад, второй… Перед глазами все размывается, и мы с Хоторном направляемся к ожидающему транспортнику. Красавчик с винтовкой в руке шагает рядом, озираясь в поисках врага.
У трапа Гилада окружает отряд бойцов. Все они примерно мои одногодки, но из глубин их глаз смотрят тысячелетние души.
– Пока я не вернусь, ты отвечаешь за подразделение, Гилад! – кричит Хоторн, стараясь перекрыть шум двигателя.
Гилад грозно улыбается отряду.
– Итак, детишки! – ревет он. – Это просто спасательная миссия. Вперед – ищем выживших Мечей и вызываем мед-дроны.
Хоторн вежливо указывает на трап:
– После тебя, Розель.
Я всхожу на борт, оглядываясь через плечо на единственного человека, который по-настоящему меня любил.
5. Теперь ты моя
В сером салоне транспортника вдоль стен и посередине выстроились ряды сидений. Корабль пуст, на борту только пилот и мы с Хоторном. Выбираю место поближе к трапу. Хоторн пристегивает меня ремнем безопасности и устраивается напротив.
В открытую дверь видно Дюну в сопровождении отряда перворожденных офицеров в белоснежной форме, покрытой серой пылью. Они и не подозревают, что коммандера Кодалина на самом деле зовут Дюна Питс, он третьерожденный, самозванец. А как иначе, если его брат второрожденный офицер? Кровь гудит от ужаса. Золотистая метка в форме меча, горящая на руке Дюны, – подделка. Если об этом разнюхает кто-то из тех офицеров, они казнят его, не сходя с места. По всем заповедям Республики он вообще существовать не должен. В законе о рождении исключений немного: считается расточительством тратить ресурсы на третьего ребенка. Только Просветленным, которые обязаны иметь двоих детей, дозволяется произвести на свет больше потомства, и только в исключительных обстоятельствах. Наша с Габриэлем мать может родить третьего, лишь если кто-то из нас с братом умрет. При этом специальное разрешение запрашивается по официальным каналам. Такое случается, но редко. Выявлением и устранением нарушителей закона занимается целое подразделение правительства под названием «Ценз». Их власть почти беспредельна. Я вздрагиваю. Никогда и никому не расскажу, чем со мной поделился Дюна, иначе его выследят и убьют.
Но если Уолтер – второрожденный, кто же первенец?
– Как ты? – спрашивает Хоторн.
Безучастно смотрю на него.
– Выглядишь так, будто вот-вот свалишься в обморок.
– Долго еще до Золотого Круга? – голос словно чужой, хриплый и грубый. Задыхаюсь от вездесущей пыли и урагана эмоций.
Хоторн пожимает плечами, откидывается на спинку кресла, вытягивает ремень безопасности и пристегивается.
– Меньше двадцати минут.
Киваю и отвожу взгляд. Дюну мне больше не видно: трап с хлопком закрывается, замуровывая нас внутри, звук эхом разносится по кораблю. Воздухолет набирает высоту, салон освещает приглушенный свет. Под моими ногами прозрачный отсек. В него видна панорама разрушений: несколько рухнувших зданий; целые кварталы, охваченные огнем; на выжженной земле, словно скелеты неведомых чудовищ, лежат транспортные корабли.
До сих пор война наш доминион напрямую не затрагивала. Под удар обычно попадали города в Уделах Звезд, Атомов и Солнца. Города, которые подозревали в предоставлении убежища или сочувствии повстанцам Врат Зари. Мать, должно быть, вне себя от гнева – она единственный Верховный Меч, впервые за несколько веков не сумевший защитить своих людей – своих перворожденных. Остальные ее не волнуют.
Слезы туманят мой взгляд. Хоторн внимательно смотрит на меня, и я понимаю, что вся дрожу, – сказываются последствия травмы. Он расстегивает ремень безопасности и пересаживается на кресло рядом со мной. Из кармашка бронекомбинезона достает квадратный сверток, разламывает его двумя руками и трясет, а потом вкладывает теплым мне в ладонь.
– Держи, – говорит он, второй моей рукой зажимая пакет, согревая мои пальцы.
Достает из аптечки марлевую повязку и смачивает водой из распылителя, а потом прижимает ткань к моему лицу.
Я шарахаюсь в сторону.
– Что ты творишь?
– Пытаюсь тебя отмыть. Ты кошмарно выглядишь.
Отмахиваюсь от его рук:
– Кого это вообще волнует?
Он берет генератор питания, снимает с него хромированную крышку и держит передо мной как зеркало. Я похожа на плачущего призрака. Кожа покрыта серой пылью с дорожками от слез.
– Я не плачу. Просто грязь в глаза попала, – вру я.
– Верю. – Хоторн тоже врет.
Он убирает крышку и снова прижимает мокрую марлю к моему лицу. На сей раз я не отбиваюсь, и красавчик осторожно стирает с моих щек сажу.
– Прости за нос, – бормочу я.
Хоторн только плечами пожимает.
– Бывало и хуже. Не раз его ломал.
– А так и не скажешь… – Тревожно прикусываю нижнюю губу, а Хоторн мне подмигивает.
Мое сердце трепещет, лицо вспыхивает.
– Каждый раз, как он ломается, я его вправляю. Гилад меня за это дразнит. Говорит, пустая трата «заслуг», все равно опять кривой будет. Может быть, он сам мне это и устроит.
– Что за «заслуги»?
– Премиальные очки. Их начисляют, если ты выполняешь что-то лучше или быстрее других. Или делаешь то, что больше никто не может.
– А еще какими способами их получить?
– Стучать. Сообщать о нарушениях правил. Впрочем, я бы не советовал. Перевертыши в большинстве подразделений надолго не задерживаются.
– Хочешь сказать, их убивают?
– С ними случаются разные несчастья, после которых они уже не выздоравливают.
– На что еще можно потратить «заслуги»?
Хоторн перестает тереть мое лицо и откидывается на спинку кресла.
– Да на всякое: дополнительный рацион, электронные книжки или журналы, мыло, шампунь, сладости, развлечения…
– Какие развлечения?
Красавчик складывает грязную салфетку и бросает ее в корзину.
– Ну… Кино, музыка, свиданки… – Он смотрит на меня оценивающе и скалится в улыбке. Сердце в груди пускается вскачь. – За свиданки рассчитываются «заслугами». Тебе подбирают подходящую пару, потом вам разрешают встретиться и… – Хоторн неопределенно машет рукой в воздухе, – и все такое.
Молчу. Красавчик вздергивает обе брови. Я продолжаю на него таращиться.
– Умоляю, скажи, что понимаешь, о чем я, – морщится Хоторн.
Качаю головой.
– Секс, Розель. Я о сексе.
Выпрямляюсь и отвожу взгляд, смутившись поворотом разговора.
– Ты ведь знаешь, что такое «секс»? – смеется красавчик.
– Знаю. Просто не понимаю, зачем тратиться на это. Детей нам все равно нельзя, мы же второрожденные. Потомство производить запрещено. Какой смысл в этих свиданиях?
Хоторн пялится в потолок, а потом недоверчиво глядит на меня:
– Какой смысл? Удовольствие, Розель, удовольствие. До свидания мы пьем таблетки, так что ребенка сделать не выйдет.
– То есть ты платишь за право завести…
– Слово, которое ты пытаешься подобрать, – подружка. И нет, никто не может завести подружку. Постоянные отношения тоже запрещены. Поэтому каждый раз встречаешься с разными людьми.
Отчаянно мечтаю сменить тему.
– Из Врат Зари кого-нибудь обнаружили? Я видела одного в визоре с ночным небом. На нем была вращающаяся черная дыра. – Провожу рукой перед лицом от лба к подбородку. – Вот здесь. Он бросился под наш кар. – Щеки у меня горят, и ужасно хочется стереть наглую ухмылку с физиономии Хоторна.
– Не знаю. Больше со мной никто не связывался. – Он постукивает по наушнику гарнитуры.
– И как мы узнаем? – Чтобы не встречаться с ним взглядом, стряхиваю с рукава пыль.
– Возможно, позже мне сообщат, как продвигается расследование. А вот тебя, скорее всего, допросят о том, что ты знаешь о нападении. Так что именно?
– Первого солдата я увидела где-то возле Дома Наследия.
– Но вас атаковали гораздо дальше. Почему ты раньше никого не предупредила? – Нахальная улыбка мгновенно исчезает.
– Не была уверена, что именно видела.
Хоторн стреляет глазами по сторонам, желая удостовериться, что за нами не наблюдают, и прикрывает микрофон гарнитуры. – Никому этого не рассказывай, – шепчет он.
– Почему? На нем был золотой визор со знаком солнца…
Он шикает на меня, оглядываясь через плечо.
– Ты не доложила немедленно. Это могут расценить, как пособничество врагу.
Я понижаю голос.
– Я была сбита с толку. Я ведь только что уехала из дома, меня это сильно ранило, и я не подумала…
– Знаю, каково это, – поглаживает мое запястье Хоторн, – когда понимаешь, что больше не вернешься домой. – Он смотрит на меня, и в его глазах отражается моя боль. – Но про солдата ничего нельзя рассказывать. Просто начинай с того момента, когда на вас напали. Уж поверь! Я пытаюсь тебя защитить, ясно?
