скачать книгу бесплатно
В Америке их поселили в один номер, с огромной, почти квадратной кроватью. Владимир попытался поделить постельное пространство на мужскую и женскую половины, но бойкая девушка Оксана посчитала это лишним. С ней Владимиру было легко и просто. Она рулила их отношениями, пока Владимир занимался диалогом с американцами. И чем больше сил и энергии он отдавал профессиональному вопросу, тем меньше его интересовало то, как складывается его личная жизнь. К концу своего вояжа он получил сразу два предложения: от американцев и от Оксаны. Американцы положили перед ним рабочий контракт, а Оксана рекомендовала жениться на ней. На оба предложения Владимир ответил «да». Ему было лень разделять эти вещи и взвешивать каждое предложение в отдельности.
Он подписал контракт, и новый босс, похлопывая его по плечу, сказал:
– Окей, Влад, ты сделал правильный выбор.
Так Владимир стал Владом.
Оксана, получив согласие Влада стать ее мужем, уехала домой покупать свадебное платье. Там она искупалась в зависти подруг и осознала, что жизнь удалась. В ее отсутствие Влад писал ей остроумные письма, которыми она веселила подруг. На такой духоподъемной ноте она вернулась в Америку.
Довольно скоро выяснилось, что хлеб мигранта – это не бутерброд с икрой, а ржаная корка, натертая чесноком. Владу приходилось не просто много работать, но осваивать новый образ жизни, что оказалось дьявольски трудно. Коллеги и соседи улыбались ему, но между доброжелательностью и дружбой была пропасть, перепрыгнуть которую Влад не мог. Раньше он не знал, что такое одиночество. По наивности думал, что одиночество – это когда ты один. Например, когда от тебя ушла жена или когда тебя не понимают коллеги. Нет, настоящее одиночество бывает только среди шумной толпы. В Америке он дозрел до этой мудрости.
Принцип любой американской корпорации прост: на тебя кладут кирпич и давят на него. Тот, кто выдерживает, прорывается в средний класс, остальные сходят с дистанции. Кто-то возвращается на родину, кто-то уходит в запой или начинает заниматься политическим критиканством. Влад твердо решил не сворачивать и добиться профессионального признания. Все его силы, помыслы и желания были связаны с работой.
Результат сказался довольно быстро. Через пять лет стахановского труда на капиталистической ниве Влад стал правой рукой босса и приглашенным профессором Гарварда. Америка умела ценить упорство и настойчивость, помноженные на талант.
А вот Оксана не умела. Первый восторг от изумрудных лужаек и товарного изобилия быстро сменился раздражением на страну, где все было не так. Оксана не прижилась. Ее скромный круг общения состоял из русских мигрантов, собиравшихся за чаем, чтобы перемыть косточки распутной Америке. Для этого не нужно было учить английский язык, что глубоко устраивало Оксану.
Она регулярно проклинала Америку и улетала проветриться на бывшую родину. Но увы, и там ей было нехорошо. К тому времени подруги встали на ноги и уже не орошали ее душу живительной влагой зависти. Оксана, может быть, и вернулась бы, но ее удерживал страх прослыть неудачницей. Приходилось рассказывать сказки про счастливую жизнь в Америке с мужем-профессором.
Через пару лет Влад и Оксана уже не монтировались вместе. Он презирал ее круг общения, видя в них лузеров, неспособных сделать усилие над собой. Она зло высмеивала его коллег, продавших душу корпорации.
В любой стране мигранты делятся на активных и пассивных. Первые учат язык, ищут работу и пытаются хоть чучелом, хоть тушкой попасть в круг местных жителей. Вторые кучкуются преимущественно друг с другом, живут на пособия, хранят исключительную верность родному языку. Влад и Оксана оказались представителями этих разных групп.
Ситуация быстро и очевидно развивалась в сторону развода. «Так тому и быть», – решил Влад. Он посчитал, что эксперимент с женитьбой для него завершен. Первый развод можно считать случайностью, но два развода – это уже закономерность. Тема закрыта. Видимо, ему на роду написано одиночество. Удивляло лишь то, как причудливо судьба ведет к предрешенному финалу: первая жена ушла от него из-за того, что он был лузером, зато со второй женой он расстался на волне успеха. Как все дороги ведут в Рим, так и его любой путь приводит к разводу.
Забавно, но Оксана после развода не вернулась на родину. Она продолжала жить на ненавистной чужбине, получая пособия по безработице и деньги от бывшего мужа.
Поставив точку в этой истории и сделав соответствующие выводы, Влад с головой ушел в работу. Постепенно университет начал вытеснять работу в корпорации. С удивлением и даже некоторым изумлением Влад почувствовал, что общение со студентами ему не просто нравится, но наполняет его жизнь особым значением. Только в стенах Гарварда он жил, как ему казалось, не просто радостно, но осмысленно.
Преподавание стало для него не банальной передачей знаний, чему легко найти замену на просторах интернета, но транслированием своего отношения к науке, к цифровой реальности, ко всему тому, что грядет вместе с приходом компьютеров. Разномастные молодые люди, чей цвет кожи и разрез глаз покрывали все человеческое разнообразие, были для него обобщенным фронтиром, вступающим в новый и дивный мир.
Влад терпеть не мог, когда слова про новый и дивный мир произносят с фигой в кармане, намекая на то, что грядет тотальная цифровая слежка и узурпация личной свободы. Литераторам, как и прочим гуманитариям, Влад снисходительно позволял от небольшого ума молоть подобную чепуху. Сам же твердо верил в прогресс, создающий основу счастья. Не гарантирующий, но именно создающий основу. И сердцевиной прогресса, его движущей силой он искренне считал компьютерные науки. В том новом и дивном мире, в который Влад верил искренне и истово, деление мира на страны если и останется, то только как родимое пятно былых времен.
И все же вопреки собственным принципам он иногда с тоской оглядывал аудиторию. Прекрасные молодые лица всех мастей и коленкоров. Умные и отважные, приехавшие сюда со всего света. Но так хотелось увидеть среди них что-то родное, русское. Каждый год начиная читать свой курс, Влад разглядывал аудиторию в поисках лица с есенинской улыбкой, за которой угадывается непостижимое сочетание бесстыдства и совестливости. Русских среди студентов почти не было, а те, что встречались, представляли богатейшие семьи России. Богатство, как известно, не порок, но и не гарантия высокого интеллекта. Эта русская тема отзывалась во Владе какой-то нутряной, тянущей болью.
«У студентов нет национальности», – говорил он себе. «А ты уверен?» – отвечал кто-то въедливый изнутри. Влад давал гневную отповедь этому внутреннему оппоненту. Но тот не сдавался. Этот поединок надорвал профессора.
И тогда Влад поехал в Дубай, чтобы собственными силами затащить в аудиторию идиота, который не понимает: Гарвард – лучшее, что придумало человечество для умных молодых людей. А если у него будет не есенинская улыбка, а рубленая фигура Маяковского, так и ладно. Пусть даже это будет очкарик с глубоко въевшейся чеховской интеллигентностью или с мечтательностью Грина. Пусть так. Лишь бы в аудитории сидел свой человек, проклятое родимое пятно его прошлой жизни. Со стыдом Влад понял, что хочет осчастливить не все человечество, а отдельного русского парня. Идиота, не мыслящего дальше МГУ. А дальше много чего есть.
Влад чувствовал себя сталкером, который разведал вход в Зону с ее безграничными возможностями для познания. И теперь он хотел быть проводником, вести за собой. Чтобы тот, другой, прошел этот путь быстрее и легче, чем он сам. И, если повезет, прошел бы дальше него.
Нереализованный родительский инстинкт и вполне себе реализованное профессиональное честолюбие сплавились в один мощный импульс, вытолкнувший Влада из университетских аудиторий в пекло Эмиратов, на турнир студенческих команд.
Глава 10. Остаться на светлой стороне
Гоша не всегда был добрым к тем, чьи программы он взламывал. Иногда его накрывало и он совершал жесткие поступки, которых не то чтобы стыдился, но по возможности предпочитал не повторять.
Так вышло с одной крупной фирмой, занимающейся курьерской доставкой еды. Клиенты оставляли адреса и контактные телефоны и ждали свои гамбургеры и суши.
Гоша сам такими онлайн-покупками не злоупотреблял. Его деятельная мама жила под лозунгом «Бешеной собаке семь верст не крюк» и его приучила. Даже в пандемию мама то ли от вредности, то ли от упертости бегала в магазин каждый день, проверяя на себе теорию о том, что ковид – это всего-навсего распиаренный грипп. Потом переболела ковидом в легкой форме и снова побежала по своему жизненному маршруту. Мама презирала спорт ради спорта, признавая только будничную гонку. По жизни она не шла, а бежала.
Если уж в условиях пандемии в их семье не прижилась доставка продуктов на дом, то в штатном режиме тем более. Гоша посмеивался над консервативностью мамы, но в глубине души гордился ее неугомонностью и старался не нарушать заведенное мамой правило: хочешь есть – ноги в руки и вперед, в магазин или на кухню. Заказ доставки мама считала баловством. Гоша присоединился к такой позиции из солидарности.
Однако другие люди были иного мнения на этот счет. И таких было много, очень много. Миллионы людей предпочитали магазинам экраны, потыкав в которые можно просто ждать, когда картинка с экрана материализуется в твоем холодильнике. Бизнес процветал. Основу, сердцевину, этого бизнеса составляли компьютерные программы, заправляющие логистическими потоками. Покупателям гарантировалась конфиденциальность сообщаемых ими персональных данных. По сути, фирма торговала не только продуктами, но и доверием.
Гоша решил пристально рассмотреть эти компьютерные коды. С первого же взгляда стало ясно, что их писал мастер, вопросов нет. Масштаб бизнеса определял уровень программного обеспечения. Однако Гоша твердо знал: ни один человек не способен создать то, что не сможет разрушить другой. Гоша решил на этом подзаработать, найти изъян, который грозит обрушением логистики. Отыскать тонкое место и сообщить об этом владельцам бизнеса. Пусть латают себе во благо. А ему за все его труды заплатят справедливый и заслуженный гонорар. Таковы были его планы. Но все вышло иначе.
Гоша одолел программу, просидев за компьютером много бессонных ночей. Очень много. Глаза от недосыпа стали красными, но однажды под утро они засветились победным огнем. Он прогрыз компьютерную защиту, теперь все данные лежали перед ним как на ладони. Можно было посмотреть, кто самый обжорливый, а кто практикует вегетарианство.
Гоша написал письмо в отдел компьютерной безопасности фирмы. Все как обычно: я, такой-то, нашел способ лишить ваши данные конфиденциальности, если это сделает кто-то другой, фирме может быть нанесен непоправимый репутационный ущерб. Приложил протокол своих ночных бдений и попросил оценить его труд в денежном эквиваленте. Гоша действовал как «белый» хакер, который находит «слабое звено» программного обеспечения, но не во вред, а во благо клиента.
Каково же было его возмущение, когда на его счет пришла мизерная сумма с припиской, что он молодец и на небесах ему зачтется. Не так буквально, но в этом духе. Гоша остолбенел от такой наглости. Может, они не поняли, что именно он для них сделал? Гоша полез в программное обеспечение этой фирмы и разозлился еще больше – до осатанения, до белых вспышек перед глазами. Шустрые ребятки подлатали программу в строгом соответствии с Гошиными рекомендациями, то есть воспользовались его трудами, а в ответ прислали медный пятак. Другими словами, его кинули.
Вот тогда Гоша закопал топор мира и стал на путь войны. Засучив воображаемые рукава, он пришпорил свои извилины и кинулся в атаку на укрепленную программу. Он играл против целого отдела дипломированных айтишников, высокомерно уверовавших в свою неуязвимость. Примерно так же выглядит чудак, бросающийся с саблей на танки. Но сабля была остра, а злость придавала ей особую меткость.
Любимой книгой Гоши были «Легенды и мифы Древней Греции». Гоша ценил эту книгу как доказательство того, что даже олимпийские боги регулярно ошибались и попадали впросак. Что уж говорить про программные коды, которые пишут простые смертные. Даже если они работают в солидной фирме за хорошие деньги.
Гоша взломал программу. Чуть не умер от напряжения, но сделал это.
На этот раз он не стал писать дружелюбных писем. Да и злонамеренных тоже. Никаких писем. Никакой пощады врагам.
Гоша просто слил все данные в свободный доступ. База со всеми заказами за последние три года была выставлена на всеобщее обозрение. Да, он не получил за свой труд ничего, но зато смог отомстить, не спустить обидчику. Смог восстановить справедливость.
Казалось бы, какая разница, кто и что заказывал в отделе доставки. Вряд ли кто-то начнет шантажировать соседа тем, что тот жалуется на лишний вес, а сам каждую неделю покупает тортик. Хотя и это не исключено.
Главная убойная сила базы данных состояла в том, что там были адреса и телефоны. Скажем, год назад вы заказали пиццу, вам ее привезли, вы съели и забыли. Спустя год взяли билеты, скажем, в цирк. На всю семью, как водится. И при покупке билетов на сайте цирка оставили свой телефон. Остальное дело техники. Где проживает владелец этого номера? Куда ему пиццу приносили? А на какое число у него билеты в цирк? Совместив ответы на эти вопросы, злоумышленники могут навестить квартиру любителя цирка. И пока тот, открыв рот, смотрит, как факир достает кролика из шляпы, из его квартиры достанут массу ценных вещей. И ни один следователь не догадается, что наводкой для кражи послужил заказ пиццы годичной давности.
Гоша не хотел, чтобы людей грабили, и потому сделал все, чтобы история с утечкой клиентских данных стала широко известной. В социальные сети были сделаны соответствующие информационные вбросы, и среди клиентов ненавистной фирмы началась паника. Все кинулись менять телефоны, проклиная на чем свет стоит фирму по доставке еды. Им желали подавиться продуктами, которые прошли через них со дня основания.
Через неделю фирма лишилась доверия клиентов, а через месяц ее не стало.
Гошу мучили не угрызения совести, а острое любопытство. Ему было интересно, догадался ли хозяин фирмы, кому он обязан своим разорением. Вспомнил ли парня, который предложил им защитить свою программную систему и получил за это нищенское вознаграждение? Или пошел ко дну в неведении?
Для Гоши принципиально было наказать жадного делягу, но сделать это бескорыстно, что называется, забесплатно. Если бы он не просто слил клиентскую базу, а продал ее за деньги, то стал был «черным» хакером. «Черное» хакерство предполагало наживу криминального характера. На такие дела Гоша сам себе установил железобетонное табу.
В хакерстве есть свои «белые» и «черные» специалисты. «Белые» хакеры получают вознаграждение от фирм, показывая им несовершенство их компьютерных систем. То есть они действуют как внештатные сотрудники служб компьютерной безопасности. «Черные» хакеры продают свои наработки третьим лицам. Они взламывают системы и торгуют этим налево. Гоша твердо решил не переходить на темную сторону. Ни за что. Ни за какие деньги. Он хотел остаться рыцарем хакерства.
Глава 11. Гарвард стоит мессы
Второй час Влад растолковывал Гоше простую истину: Гарвард – это реально, нужно только все сделать правильно, пройти все пункты отбора с максимальной тщательностью.
Гоша смотрел осоловевшими глазами, в которых читалось настойчивое желание убежать от Влада. Он напоминал кота из русского мультфильма, которого «и здесь хорошо кормят».
– Нехорошо, Гоша, нехорошо! – почти кричал Влад.
Он готов был разбить вазочку с двумя орхидеями о голову этого тупого, но такого умного русского. Влад знал цену таланту, точнее, осознавал его бесценность. Образование – это лишь огранка. Было бы что огранять. В Гоше таилась божья искра, важно было раздуть из нее пламя.
– Влад, да что вы так завелись? Не останусь я без образования. У нас в стране тоже нормальные вузы есть.
– Гоша, ты дебил? – Влад захлебывался в праведном гневе. – Ты понимаешь, что Гарвард – это другая орбита! Это все равно что… Я предлагаю тебе высшую хоккейную лигу, а ты мне говоришь, что у вас во дворе тоже каток заливают и там тоже можно кататься. Конечно, можно! Но как? На чем? К валенкам ремнями коньки привязывать?
Гоша засмеялся.
– А чего ты ржешь? – не выдержал Влад. – И так катались, я еще застал.
– Ну и что? – упорствовал Гоша. – А все равно мы в хоккее ваших делали.
– Гоша, программирование – это не хоккей. Наука – это фронт! Война прогресса с тьмой, болезнями, бедностью! И на фронте важно быть на передовой, а не отсиживаться в тылу.
– Вот вас, видать, на этом фронте и контузило, – засмеялся Гоша. Но засмеялся необидно. Влад с каждой минутой все сильнее раздражался и одновременно привязывался к этому парню. Талант всегда притягивает, тут уж ничего не попишешь.
Но он спрятал все проявления симпатии и сказал жестко:
– Значит, так! Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому. Если ты сейчас же не пообещаешь мне, что предпримешь усилия по поступлению в Гарвард, я сообщу организаторам турнира, что ты никакой не студент, а школьник.
Влад стыдился это произносить, стукачом он никогда не был. Но другого пути он не видел.
Гоша присвистнул.
– Как говорится, люблю крепко, твоя репка, – сказал он невпопад. – А, кстати, как вы до этого докопались?
– Элементарно, порылся в хронике олимпиадного движения. Это сейчас ты, Гоша, в силу дурацкого самомнения отказался от всех олимпиад. Между прочим, совершенно зря. А когда-то, будучи пухлым семиклассником, ты лихо победил на московской олимпиаде по программированию. История это сохранила. Учитывая давность той олимпиады, я посчитал, что ты сейчас в выпускном классе.
Гоша молчал. Да, все верно, в юном возрасте он баловался такими вещами, как олимпиады. Потом повзрослел и забил на них.
– Какого черта я тебе все это говорю? Какая разница, как я это узнал? Важно только то, что ты не лишен некоторых способностей. Их надо развивать, а не закапывать! И еще я знаю то, что знает весь мир, кроме тебя, обалдуя: Гарвард стоит мессы!
– Чего он стоит?
– Мессы! – Влад покрутил в руках вазочку. Может, и правда кинуть в этого парня?
Вместо этого он начал рассказывать:
– Был такой француз, звали Генрихом Наваррским. Он принял католичество, чтобы стать королем Франции. И сказал по этому поводу, что Париж стоит мессы.
– Так он предал свою веру ради короны? – неожиданно серьезно спросил Гоша.
Влад тихо застонал.
– Господи, откуда у вас, у русских, это неубиваемое пафосное морализаторство? Там, где нормальный человек увидит обычный моральный компромисс, вы, русские, тут же углядите предательство. Как же вы любите громкие слова!
– Пока громко говорите только вы, – приструнил его Гоша.
Влад затих. И правда, он разошелся не на шутку.
– Все! Нет у меня больше сил с тобой бодаться. Так ты согласен поступать в Гарвард? Да или нет? Да, и тогда мы начинаем обсуждать дорожную карту твоей подготовки. Нет, и я пойду к организаторам турнира… – Влад подумал и добавил: – Хотя никуда я не пойду, просто пошлю тебя, придурка, к черту.
Гоша молчал.
Влад не торопил.
Наконец Гоша, отведя глаза в сторону, смущенно спросил:
– А призовых денег хватит, чтобы оплатить учебу в этом вашем Гарварде?
– Уф! – шумно выдохнул Влад. – Нельзя было сразу это спросить? Так тебя денежный вопрос смущает? Гоша, тебя ждет удивительное открытие. Гарвард – частный, очень богатый университет, и он может позволить себе учить бесплатно детей, чьи родители не заработали чертову кучу денег. Хотя это одно из самых дорогих образований в мире.
– Не понял. – Гоша поднял глаза. В них светились изумление и надежда. – Меня, Гошу Осокина из России, будут учить бесплатно в американском университете?
– Не только учить, но еще и кормить три раза в день. И отдельную комнату дадут для проживания. Но для этого надо поступить и получить стипендию.
– Это типа как на бюджет у нас поступить?
– Это частный университет. Забудь слово «бюджет». Это не государственная контора. Так ты решил? Начинаем готовиться?
Гоша помолчал. Что-то явно смущало его. Наконец он решительно посмотрел в глаза Владу и сказал:
– Бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Что с меня за это попросят? Какие обязательства перед Америкой я должен буду принять? Говорю сразу: я за Россию! Я ничего не сделаю ей во вред.
Влад взорвался смехом, слишком трагически серьезным был Гоша в этот момент. Отсмеявшись, он сказал:
– А ты кино про шпионов не пересмотрел, парень? Успокойся, я тебя не вербую. Речь идет исключительно об учебе. И ты не поверишь, но, отучив тебя за собственные деньги, Гарвард даже не возьмет с тебя никаких обязательств типа отработать сколько-то лет в американской экономике. Получил диплом – и дуй куда хочешь. Хоть в Россию, хоть к папуасам, хоть на Марс.
Гоша смотрел с недоверием.
– Они учат на свои деньги, а потом просто отпускают? Они, видать, с жиру бесятся. Нет, ну ненормальные какие-то.
– Можешь их так называть. Все, кто работает на высокие и далекие цели, кажутся современникам ненормальными. Но, если честно, они не сильно рискуют: желающих уехать из Америки немного. Диплом Гарварда гарантирует не самую плохую работу в лучших американских компаниях. А в Штатах работа равно жизнь.
Повисла пауза.
– Тогда я согласен, – торжественно сказал Гоша. И повторил для пущей убедительности: – Я согласен учиться в Гарварде.
Влад застонал.
– Господи, ты меня добить хочешь? Он, видишь ли, согласен! Гоша, ты понимаешь, что из нескольких сотен иностранцев выбирают одного? Ты не ослышался: из нескольких сотен одного! Тебе надо пахать, чтобы стать тем самым единственным! Согласен он! Пахать и еще раз пахать! Все, сил моих больше нет. Завтра я расскажу, что именно надо делать, чтобы поступить. На сегодня все, ты меня вымотал.
– Может, все-таки сейчас поговорим? У меня свободный вечер, я бы позанимался. В смысле подготовился бы к экзаменам каким-нибудь…
– Гоша, я уже устал удивляться. Еще четверть часа назад ты напоминал осла, которого я не могу сдвинуть с места. А сейчас ты готов бежать впереди паровоза! Позаниматься он, видишь ли, хочет. Гоша, ты только что выиграл серьезный турнир. Отдохни!
– Ладно, уговорили, – засмеялся Гоша.
Влад не выдержал и все-таки кинул в Гошу одну орхидею. Капли воды остались на Гошином лице как предвестники пота, которым ему предстоит облиться, чтобы поступить в Гарвард. Гоша ловко перехватил цветок и, озорно улыбаясь, воткнул его в свои густые волосы. Цветок застрял намертво.
Официант с осуждением смотрел на эту сцену. Сначала странные гости кричали, потом начали цветами кидаться. Варвары, что с них взять.
В вазе остался только один цветок как символ гармонии, понятной и привычной им двоим. Эти русские считали правильным составлять букеты из нечетного количества цветов. И только на похороны нужно нести два цветка. Мелочь, в сущности, но это и есть культурные коды, которые нельзя объяснить рационально. Культурное соответствие – как здоровье: если его не замечаешь, значит, оно есть.
