Правда о лжи

скачать книгу бесплатно

Лена рано повзрослела. Детство она провела в маленьком городке Арзамас-17, что в Горьковской – теперь Нижегородской – области, где жили ее родители, физики-ядерщики, и дедушка – академик, отправленный в бывший Саров в 1947 году. Арзамас-17 был городком закрытым, стратегически важным объектом, а значит, жизнь в нем была подчинена только одному – атомному проекту. Елена с детства привыкла, что в распоряжении семьи были служебная дача и машина, продукты бабушка брала в спецраспределителе товаров, а родители – молодые и задорные ученые – получали зарплату с надбавками в 75 процентов. Лена родилась в конце 80-х и еще успела застать эпоху коммунистического рая в Сарове. Золотой город, золотое время… Любимица всей семьи, Лена росла без конкурентов в лице братьев и сестер. Бабушка одевала ее в розовые воздушные гэдээровские платьица, папа привозил из Москвы тонконогих Барби, а дедушка-академик каждый вечер читал внучке вслух о Томе Сойере, Питере Пэне и даже давал смотреть американские комиксы с диковинными ниндзя.

Все закончилось в один момент. Служебная «Волга» дедушки разбилась на мокрой трассе перед въездом в город как раз накануне 6-летия внучки. Вместе с дедушкой погибли папа и мама Леночки, которые сопровождали почтенного академика Кузьмина на заседание Совета министров СССР, посвященное развитию атомной энергетики.

На заседание Совмина, конечно, их никто не приглашал, но знаменитая двухсотая секция ГУМа всегда могла порадовать дефицитом людей, имеющих право на этот дефицит. А благодаря статусу академика у семьи такое право было. Грех не воспользоваться. В такие-то времена…

После смерти родителей бабушка пыталась оформить опекунство над внучкой, но слабое здоровье и недавний инфаркт не позволили ей это сделать. Лену отправили в детский дом, лучший в Горьком. Бабушка навещала ее каждый месяц и до последнего часа своей жизни надеялась забрать Леночку к себе… Умерла бабушка в канун 17-летия внучки. Лена осталась полной сиротой. Единственное, что поддерживало ее в детдоме, – это книги и старенький учитель литературы, Василий Никанорович. Он был выслан из Ленинграда в Горький в далеком 37-м году, когда репрессировали его родителей. В город на Неве он уже не вернулся никогда. Не простил смерть родителей – представителей простой советской интеллигенции, как обычно оклеветанной кем-то из соседей. Или сослуживцев. Какая теперь разница… Василия Никаноровича, на удивление, уважали и любили все: и строптивые детдомовцы, и хмурые педагоги. Именно он, лукаво глядя из-под очков, учил школьных остолопов любить и ненавидеть, восхищаться и презирать, радоваться и грустить, ценить и любоваться. Лена была его лучшей ученицей. Своих детей и внуков у него не было, и он глубоко и нежно привязался к талантливой и внимательной девочке, частенько называл ее: «Моя внученька».

Лена была спокойной и прилежной детдомовкой. Поэтому директор в виде исключения отпускал ее пару раз в неделю «на волю» – в город. Лена любила эти короткие вылазки. После школы она обожала бродить с Василием Никаноровичем по заснеженным ледяным улицам, а потом – с удовольствием пить ароматный чай на его старенькой кухне. Жил учитель в частном секторе, в доме с резными ставнями и скрипучими половицами. Зато сколько книжных стеллажей у него было! От пола до потолка – раритетные издания Толстого, Чернышевского, Добролюбова, Пушкин в кожаном переплете, неизвестные оды Ломоносова. Тяжелые хрестоматии, древние Библии и молитвословы с «ятями». Все это богатство он привез еще из Ленинграда.

Василий Никанорович быстро привык к суровым детдомовским реалиям, к городу с названием, так отвечавшим его судьбе, – Горький. И к жизни не в городской квартире, а в деревянной развалюхе – тоже привык. Какая разница, где читать? Но семью не создал, всю свою жизнь посвятил ученикам. И они его любили. Даже самые заядлые хулиганы затихали, когда встречались с его пристальным, но ласковым взглядом из-под очков. Видно, чувствовали спокойную тихую силу.

После похорон бабушки Лена пришла к Василию Никаноровичу. Больше не к кому было идти.

Неделю она лежала в забытьи у него на диване. Себе он постелил на кухне, но днями и ночами не отходил от Леночки. Вроде бы и температуры нет, но не встает.

Через неделю Лена подошла к окну. Солнце. Она тихо и кротко улыбнулась:

– Уеду я, Василий Никанорович. Уеду. В Москву. Так бабушка хотела.

– Не надо, девочка, не надо, внученька, – старенький учитель ласково сжал ее холодные пальцы, – Москва – тяжелый город. Съест она тебя, проглотит до последней косточки. Не нужна столице такая чистота. Испортит она тебя!

– Поеду. – Лена была непреклонна. – Бабушка мечтала об этом. А к вам приеду следующим летом. Непременно приеду. И книжки новые привезу. И еще хочу вас попросить… Помогите мне продать квартиру. Я вам доверенность оставлю.

Василий Никанорович устало улыбнулся. Подошел к серванту, открыл его. Достал старинную супницу.

– Подойди сюда, внученька. – Подслеповато щурясь, он порылся в посудине. – Вот, возьми, эти бриллиантовые сережки принадлежали моей маме. Она завещала передать их моей жене или дочке. А у меня сразу внучка! – как-то грустно засмеялся старый учитель. – Вот так, перепрыгнул! Они пригодятся тебе. Отнесешь их в антикварный магазин, должны дать хорошие деньги. Бриллианты по три карата и изумруды вокруг. Чай, не подделка какая! Вещь-то еще дореволюционная… Бери, бери, что смотришь? – Он лукаво улыбнулся. – И вот еще, денег возьми. Тоже пригодятся тебе. Давно лежат – гробовые. А помру, так пусть педсовет похоронит! Зря я почти 60 лет стулья в школе протирал, что ли?

Василий Никанорович выполнил Леночкину просьбу: квартиру продали быстро и недорого. Учитель перевел деньги на счет своей «внученьки». Пару раз получил от нее эсэмэски… Она теперь жила бурной жизнью московской студентки. Ей было не до старика, и он понимал это – не обижался. Она поздравила его с Новым годом – уже счастье. А в феврале Василий Никанорович умер.

Хоронили его пышно, траурная церемония проходила в школьном актовом зале, который утопал в цветах. Плакали все: и учителя, и ученики, собравшиеся со всей России, чтобы попрощаться с любимым педагогом. О смерти любимого учителя Лена узнала только спустя полгода. Она не общалась с бывшими одноклассниками, не оставляла свои координаты в канцелярии детдома. Когда узнала, горько рыдала, кляла себя за бесчувственность, бессердечность, легкомыслие… Приехав в родной город на каникулы, она первым делом с вокзала поехала на могилу бабушки. Потом – в квартиру Василия Никаноровича. Ей открыл какой-то наглый парень с дредами и сказал, что бывший хозяин умер, а пока решается вопрос, что делать с квартирой, директор интерната втихую сдает ее арендаторам. Лена выяснила, где похоронен Василий Никанорович. Она долго стояла перед его холмиком без памятника и думала о том, что могилы – родителей, бабушки, дедушки и учителя – все, что осталось у нее от детства.

В Москве Лена с первого раза поступила на журфак МГУ. Училась она с удовольствием и азартом. Брала дополнительные занятия, участвовала в олимпиадах и студенческих кружках. Продолжала читать, много и с упоением. Раз в неделю ходила в «Ленинку» и конспектировала от руки – прошлый век. Среди одногруппников она была белой вороной. Красавица, умница, всегда общительная и приветливая, но будто не от мира сего. В клубы не ходила, не курила, на молодых студентов не засматривалась. Все попытки ухаживаний быстро, но вежливо пресекала – предпочитала оставлять поклонников во френд-зоне. Тургеневская барышня, по-другому и не скажешь.

На третьем курсе Лена встретила Артура Осипова – 50-летнего некогда очень популярного писателя и драматурга. Последнего лауреата премии Ленинского комсомола, которую он получил в конце 80-х за бестселлер о бывшем афганце, полковнике КГБ. Вместе с премией Артур получил дом в Переделкине, «Волгу» последней модели и массу разномастных поклонниц, которые прыгали к нему в кровать по первому зову. Премию Артур благополучно прокутил за первые два года – а чего беречь деньги, когда всесоюзная слава и весь мир у ног? Все еще впереди! Но Артур ошибался: впереди были лихие 90-е, закрытые типографии и издательства, очереди за продуктами и… забвение… Про Артура забыли. Сначала он ежедневно пытался работать и творить очередные, как он считал, «нетленки», потом стал потихоньку спиваться. Денег не было. Артур взялся писать коммерческую «джинсу» для «желтых» газет и журналов. Бывшие поклонницы жалели его, порой пригревали в своих постелях, иногда приглашали на светские мероприятия, где Артур жадно накидывался на халявную еду и выпивку. На одном из таких мероприятий он и познакомился с красивой студенткой Еленой Кузьминой. Она подрабатывала там корреспондентом – делала репортаж для «СПИД-Инфо» – чуть ли не самой популярной газеты того времени. Лена увидела Артура и обомлела. Осипов был ее кумиром, она обожала его слог – жесткий, хлесткий, но в то же время проникновенный и очень мелодичный. Артур заметил, как девушка смотрит на него, приосанился, подошел познакомиться…

Елена сразу поехала с ним. Артуру была приятна столь легкая победа: значит, он еще «ого-го». А ночью он был удивлен и чуточку обескуражен: он оказался у Лены первым… Он и забыл, что бывают чистые и светлые девушки…

По своей старой писательско-донжуановской привычке Артур стал расспрашивать Лену о ее жизни. Он поймал себя на мысли, что ему почему-то интересна эта девушка. Помимо красоты, она была еще умной и тонкой, блестяще знала и понимала литературу – совершенная редкость в гламурные годы смены тысячелетий. Артур и не заметил, как влюбился.

Лене были приятны его объятия. Она совсем не хотела сдаваться ему вот так сразу, в первый вечер. Когда Артур пригласил ее к себе, она не понимала, что все может закончиться сексом. Лена была совсем не искушена в делах любви. В детском доме она избегала темных кладовок, где старшеклассники прижимали девчонок и лезли им под юбки. Да она и не была интересна мальчишкам: никогда не красилась, короткие юбки не носила, волосы кокетливо не завивала, в разговорах ровесниц о парнях участия не принимала – Лене это было неинтересно. А в классической литературе, которую она читала запоем, интимные сцены изображались завуалированно и тонко. Не понять ничего.

Елена опешила, когда Артур обнял ее и попытался поцеловать.

– Не надо, – неуверенно попросила она. Прозвучало как согласие.

– Почему? – Артур настойчиво продолжал.

– Ну не надо. – Елена пыталась отстраниться, стыдливо одергивая юбку, которую Артур попытался приподнять свободной рукой.

Артур остановился.

– Если тебе не хочется, если что-то не так, я могу отправить тебя домой. Я ни на чем не настаиваю. – Артур не понимал, почему Лена так себя ведет. Обычно девушки ему не отказывали. Даже в его пятьдесят.

– Да не в этом дело. – Лена покраснела.

– А в чем? Я тебе не нравлюсь?

– Нет-нет. Очень… – Лена замялась. Не в ее правилах было откровенничать с мужчиной и говорить о том, что она совсем не искусна в любви.

– Тогда иди ко мне. – Артур протянул руки. «Пусть будет он, а не какой-то мальчишка в подворотне», – подумала Лена и сама поцеловала его…

На следующее утро она с удивлением рассматривала спящего Артура. Лена совсем не так представляла себе свой первый секс. В девичьих грезах она мечтала об акте восторженной любви, поцелуях, нежных словах и неторопливых ласках. Дальше ласок в мыслях не заходила.

Артур же не любил прелюдий, обладал женщинами без особых изысков, женское тело представляло для него скорее физиологический интерес – в женские души он не заглядывал. Просто выдумывал их, когда писал. Может быть, поэтому в его творениях женские персонажи всегда были чисто функциональными элементами, нужными для выстраивания сюжета. Иногда заглядывал в мозги, если у его любовниц они имелись, но это случалось редко. Мысль о том, что он не тех выбирает, его коробила, и Артур ее от себя гнал. Он никогда не раздевал женщин, они раздевались сами, и не под слова любви, а под будничные разговоры. Послевкусие Артур не ценил, вскакивал с постели быстро, нежности, милые любовные ласки не признавал: зачем на это тратить время, ведь главное уже случилось?

Артур считал себя превосходным любовником, впрочем, как и каждый мужчина на земле. Надо отдать должное, сексуальной техникой он владел неплохо, но настоящего вкуса женщин не чувствовал. Их желания его не интересовали. Как алкоголику все равно, с кем пить, ему было все равно, с кем спать.

Однако с Леной было по-другому. Она будоражила его воображение своей неискушенностью, наивностью, какой-то провинциальной неиспорченностью. Она не строила из себя Татьяну Ларину, а как будто была ею, и это казалось очень нетривиальным. Ему было приятно лепить из нее Галатею. Лена была умна и начитанна: Артур с удивлением поймал себя на мысли, что эта девушка интересна ему как собеседница. А Лене льстило внимание именитого ухажера. Она была ему благодарна за каждую мелочь, за любое проявление внимания: небольшой букет цветов, изящное колечко.

Впервые в жизни Артур старался в постели. Он хотел поразить Лену техникой сексуального мастерства, но ей нужно было совсем не это. Она хотела мурлыкать кошкой у него на груди, однако каждый раз после акта любви Артур шел в душ, возвращался в постель и засыпал. Лена сначала удивлялась этому: в ее книжках любовь была описана совсем по-другому. Но потом привыкла. Тепло, интересно, тихо. Наверное, это и есть настоящая жизнь.

Артур же старался для Лены как мог. Он выводил ее на прогулки в музеи, через своих прошлых любовниц доставал билеты на премьеры, иногда занимал у тех же барышень деньги, чтоб поужинать с Леной в ресторане. Ресторанов Лена стеснялась, ей не в чем было туда выходить. Артур это видел, снова занимал деньги, водил Лену в бюджетные сетевые магазины и очень гордился купленным недорогим платьем. Артур и не заметил, как влюбился в свою Галатею по-настоящему.

Поженились они через полгода. Теперь дом в Переделкине стал ее зоной ответственности. Она так давно мечтала о своем жилье – и когда была в детском доме, и потом, в студенческой общаге, – что семейные заботы поглотили ее целиком и полностью. Елена захлопотала – купила новые занавески и скатерть, расставила полевые цветы по вазам. Хозяюшка! Артур любовался молодой женой, помогал ей писать рефераты, освоил новые компьютерные программы: у Лены на носу была защита диплома, и Артур хотел, чтоб ее проект по его произведениям произвел фурор на кафедре.

Лена давала ему силы и вдохновение. Одно беспокоило: Артур понимал, что рано или поздно жена заговорит о ребенке. А он к детям не был готов. Такой разговор возник. Какой из него отец? Возраст, отсутствие денег… Вот когда он снова будет на волне, когда вновь взойдет на пьедестал – тогда они и подумают про ребеночка. Лена выслушала его, вздохнула и согласилась. Она пока не горела мыслями о детях. Ну какие дети в двадцать лет? Молодость, муж, работа, да и в аспирантуру приглашают…

Полгода после свадьбы Артур не притрагивался к алкоголю. Работал с удовольствием, азартом. Елена будто питала своей любовью его творческую искру. Артур начал заниматься сценаристикой. Золотое дно, если найти своего продюсера. Елена подсказывала сюжетные ходы. Ей нравилось смотреть, как муж работает. Ее умиляло, как забавно он сдвигает брови, когда задумывается.

– Хмур-морщинкин ты мой, – ласково целовала она Артура в переносицу. Тот млел, размякая от нежности.

– Сейчас, сейчас, я чую большие деньги! Если канал примет что-то из моих заявок, я подпишу договор на полный сценарий, и мы с тобой ох как заживем! Припеваючи! – Артур надеялся на свой талант, когда-то громкое имя и благосклонность продюсера, с которым познакомился недавно и который был явно заинтересован в его «продвижении». Елена держала кулачки за успех мужа.

Однажды, спустя несколько месяцев, Лена как-то вошла домой, позвала Артура, он не откликнулся. Осенние ботинки мужа были раскиданы в прихожей, теплое пальто валялось на полу. Артур явно был дома, но не отзывался. Елена громко позвала еще раз. Ответа не было. Не раздеваясь, Елена взбежала по лестнице на второй этаж, распахнула дверь спальни. Дверь недовольно скрипнула, скорее, даже взвизгнула. Елена увидела мужа спящего одетым на кровати. Она подбежала, стала трясти его, испугалась, что ему плохо. Артур не просыпался. Лена почувствовала стоящий в комнате резкий, мерзкий запах перегара. Ее муж был пьян в стельку.

Наутро Елена взяла на работе отгул: она не могла оставить мужа в таком состоянии. Артур очнулся в 10 часов, тяжело открыл глаза, сел на кровати.

– Что произошло? Я тебя таким никогда не видела. – Елена пыталась заглянуть ему в лицо. Но это было чужое лицо, опухшее и тупое.

– Ничего не произошло. Понимаешь? Ничего! Мои заявки не приняли, сказали, что они не в формате! Я написал их десяток! Слышишь? Десяток! – Артур сорвался на крик, насколько это было можно сделать осипшим голосом.

– Ну ничего страшного, милый, ничего страшного, ты напишешь еще, примут. – Елена как могла пыталась успокоить мужа.

– Ничего я не напишу, ты что, не понимаешь? Я разучился писать! – Артур попытался встать с кровати, его шатало, плюхнулся обратно. – Ленка, сгоняй за пивком. Голова сейчас отвалится.

– Куда сгонять? – Елена обомлела. Она никогда раньше не слышала таких слов от Артура. В книгах читала, а вот так, наяву, не слышала. Звучало совсем по-другому.

– Эх, ты, молодая еще, не понимаешь, что мужику надо. Ладно, я сам. – Артур махнул рукой, наконец встал с кровати и стал тяжело спускаться по лестнице, держась за перила. Елена побежала за ним.

– Я никуда тебя не пущу! – попыталась она схватить Артура за руку, но тот грубо оттолкнул жену.

Елена села на лестнице и заплакала. Артур хлопнул дверью.

Лена нашла мужа под утро в местном баре. Он храпел, уронив голову на руки. Молодой бармен за стойкой сочувственно рассказал, что Артур – завсегдатай всех местных питейных заведений. Ему наливают «по бартеру»: он придумывает слоганы и рекламные тексты местных баров, а когда в этом нет нужды, травит анекдоты, развлекая публику. Такой питейный стендап. Его не было полгода. И вот он вернулся.

– С тех пор мой муж пьет, как говорится, не просыхая. – Голос Елены был бесстрастен. – Чего я только не делала, куда не обращалась… Доктора, гипнологи. Даже алтайские шаманы. Бесполезно.

– Почему вы не разведетесь? – Петр не узнал свой голос, настолько глухо он звучал.

– Не могу. Он пропадет без меня. Он любит меня. По-своему. – Елена опустила глаза.

– Вы молоды и очень красивы, – Петр увидел, как щеки Елены зарделись, – к тому же очень умны и можете стать хорошим профессионалом. А муж тянет вас вниз. Зачем вам это надо?

– Без меня он пропадет, – как заведенная твердила Елена.

Петр помолчал. Потом выдавил из себя:

– Елена! Это не в моих правилах, но ваша история очень тронула меня. Я давно так искренне не общался с людьми. Приходите ко мне на ужин. – Петр поразился тому, как неожиданно и легко он это произнес. И сам испугавшись того, что говорит, добавил: – Домой.

– Приду, спасибо, – неожиданно быстро согласилась Елена.

– Ну и отлично. Завтра, в 19 часов. Я пришлю за вами машину. – Петр почувствовал, что смущается, и надел на себя маску беспристрастного вице-президента корпорации «Бегемот». – Спасибо за откровенный разговор. Мне приятно ваше доверие.

Петр и Елена начали встречаться. Сначала Елена испытывала чувство вины по отношению к Артуру – муж все-таки и ничего плохого ей не сделал. А то, что пьет… Так это просто мужская слабость, с кем не бывает, утешала себя Елена. С Петром ей было интересно. Как когда-то вначале с Артуром…

Через некоторое время Артур почувствовал изменения в Елене. Он не унижал себя расспросами о ее поздних приходах, прохладце в тоне, но пить стал меньше, а через месяц после лечения в очередной клинике и вовсе перестал. Елена удивилась и обрадовалась.

Она попросила Петра сделать паузу в отношениях, хотела попробовать наладить семейную жизнь. Петр не возражал. Понимал, что от его ответа ничего не зависит: в этом вопросе все решает женщина. Да и его самого стал тяготить столь интенсивный график встреч с Еленой, которая, казалось, то ли наверстывала упущенное, то ли просто мстила Артуру за то, что он пьет. Но теперь-то муж был в завязке.