скачать книгу бесплатно
– Не думай об этом, Лия. Не думай, – шепнул он. – Я вытащу нас с тобой отсюда. Мы уйдем. Обещаю. Выкупим наши жизни, и покинем Башни Справедливости. Не бойся, я всегда рядом. Ты же знаешь.
– Знаю.
Глава 1
Глас звезд
Агартания,
мирантол Воландрий
А?гнар Орм заметил золотые шпили дворца, пронзающие багровые облака, задолго до того, как подлетел к столице Вола?ндрия. Они тянулись сверкающими пиками так высоко, что многие агарта?нцы, не имеющие крыльев, никогда не видели их вершин. Дворец Воландрия был такой один во всей Агарта?нии, вызывая зависть остальных мира?нов. От его золотых стен разбегались разноуровневые особняки воландри?йцев из чистейшей бирюзы. С высоты птичьего полета, город казался настоящим драгоценным цветком.
За семьдесят с лишним лет Агнар слишком привык к этому зрелищу, чтобы им любоваться. Черной тенью он накрыл голубые домики, похожие на резные коробки?. Ему пришлось подняться в холод подкрашенных закатом облаков, наслаждаясь его ледяными поцелуями. Каждый крылатый агартанец любил холод и с трудом переносил жару. Именно этим и объяснялась необычная архитектура дворца Воландрия. Шпили были открытые, запуская небесные ветра в свое бесконечно длинное нутро, с десятками этажей.
Агнар привычно спикировал в глубину самой высокой центральной пики, проходя незримый магический барьер, уберегающий обитателей от дождей и гроз, и камнем рухнул в середину башни. Мимо проносились миранские уровни с покоями, библиотекой и игровыми залами. Достигнув спирали золотых перил, вьющихся виноградными лозами к тонким столбам, Агнар мощно взмахнул крыльями, останавливая свой стремительный полет. На несколько секунд зависнув в воздухе, он вспорхнул и приземлился на белый мрамор.
Его тяжелые шаги гулко врезались в холодные блестящие стены, пока Жнец шел к высоким дверям тронного зала. Сквозь этот гром, до острого слуха, помимо голосов прислуги и воландрийской знати с нижних этажей, доносились крики, брань, смех и невнятные разговоры, вспыхивающие за пределами дворца, на голубых улицах.
Миран Отюрми?р вызвал Агнара, сорвав с западного фронта. Они почти взяли Эсфиро?нтию, стратегически важный портовый город, принадлежащий вражескому мирантолу Ру?нфаст. И если Отюрмир прислал за своим главным Жнецом, значит, случилось нечто.
Белоснежная кость высоких дверей отворилась, подчиняясь магическому узнаванию посетителя мирана. Тронный зал поражал своим величием, возносясь сквозь все этажи до самых облаков, золотым каскадом открывая взору правителя Воландрия каждый уровень его дворца, но скрывая от любопытных глаз обитателей. Десятки резных стульев стояли по кругу стеклянных стен, за которыми можно было увидеть, в зависимости от воли хозяина, либо непосредственно этаж, либо зеленые поля и сапфировые реки, раскрасившие земли за голубым городом. В центре же располагался белый костяной трон. Перед ним, неровной гигантской лужей «растекался» стол-карта всей Агартании с объемными горами, низинами, лесами, городами, морями и океанами. Толщина стола впечатляла – не меньше двух локтей. Это объяснялось просто. Стол был с секретом. Карта мира Агартании скрывала под собой еще один мир. Мир низших. Мир людей. Ота?нию.
Агнар терпеть не мог этот грязный мир, в который ему приходилось спускаться раз в семь лет, когда планеты, существующие близ их родного Огато?на, отходили, и преграда между Агартанией и Отанией истончалась. Тогда Хозяева со своей мощной магической энергией могли снизойти к рабам, почтив их своим святым присутствием. Во всяком случае, так думали рабы. Истинные же Хозяева никогда не спускались в Отанию. Только Жнецы. Но видят боги, если бы не необходимость, и их ноги бы не было в этом мерзком пыльном мире. Агартанцам нужны люди для пробуждения магии, а затем для расширения потенциала. Точнее не люди, а их души. Бесконечные души, что, по мере жизни человека, расширяются и наполняются. Они превращаются в миры. Миры разные – богатые или бедные; красочные и яркие, либо тусклые и серые; слепые, но наполненные миллиардами прекрасных мелодий; темные; светлые; мощные и слабые; жесткие и неподатливые или бездонно-гибкие. Их миллионы. И каждый способен напитать магию агартанца невероятными магическими способностями! Главное, найти сильную душу с глубоким миром, вот в чем сложность. И вот в чем заключается миссия Жнецов. Отыскать среди невзрачных плоских мирков, не дающих почти никаких полезных ростков, настоящий бриллиант, способный влить в агартанца новые витки граней его магии. Боевой магии.
Таких очень сложно отыскать, ведь время пребывания в Отании ограничено. Сегодня магические способности, пригодные для поля боя, на вес золота. Двести двадцать лет никак не затихает кровопролитная война между Воландрием и Рунфастом, борющихся за гегемонию Агартании. Каждый из правителей этих мирантолов желал диктовать условия. Каждый жаждал власти и лучших душ для культивации магии своего народа. И никто не хотел сдаваться.
В былые времена, Жнецы приводили в Агартанию людей с самыми разными и удивительными мирами, наполняясь исключительными дарами магии. Этому способствовали души великих человеческих музыкантов, художников, писателей, строителей-архитекторов, необычных уникальных ремесленников, ученых, лекарей и целителей, хитрых плутов, промышляющих поразительными обманными махинациями. Сейчас мираны требуют иного. Им не нужна магия созидания. Воюющим правителям подавай то, что позволит развить очередную веху разрушающего колдовства. Обычно, такие стороны пробуждались от миров, выросших в человеческих воинах и убийцах. Однако существовала проблема. Души воинов и убийц были мощны, злы, агрессивны, но без глубины. Только мрак, без смысла. Они забирали чужие миры без сожаления и понимания ценности чужой жизни. Магия, полученная от таких душ, оказывалась слабой и недостаточно разрушительной.
Возможно, Отюрмир отказался бы от своей навязчивой идеи найти человека-воина с глубоким темным миром, что способен напитать поистине устрашающей магией, после такого количества неудачных попыток, которые еще и случались раз в семь лет, если бы не счастливая удача в стане врага. Жнецу правителя Рунфаста повезло, он нашел такого человека. Человека не просто с миром внутри, а с целой вселенной. Душа воина подарила ему способность управлять воздушной стихией, создавая бури и смерчи. Самая сильная армия Агартании всегда принадлежала Воландрию, но после того, как в рядах Рунфаста появился повелитель Ветров, чаша весов выровнялась, и война перешла в бесконечное перетягивание каната двух титанов.
Еще одной проблемой являлось то, что поглотить магию человеческой души можно лишь в Агартании. В Отании это сделать невозможно. Сами земли защищали людишек. Даже сильнейший Пожиратель душ не мог высосать ни капли чужого эфира в Низшем мире, поглощая его в свое Пла?до. Поэтому Жнецам приходилось забирать спешно отобранных кандидатов и поднимать их в мир Агартании.
Правитель Воландрия стоял возле стола, упираясь руками в ребристую поверхность, опустив смоляную голову. Тонкие проволочки угольных кудрей падали на бронзовый лоб, скрывая желтые, точно полуденный Орияр, глаза. Его черные крылья обмякшими лепестками упали на серый гранитный пол, по которому ползло огромное изображение серебряного крылатого змея – Аустмадха?ра. В каждом дворце Агартании есть изображение этого величественного ящера. По преданиям, именно от них брала исток современной магии.
– Мой миран, – склонился в низком поклоне Агнар, ловя блаженный холод тронного зала каждой клеточкой своего тела.
Отюрмир поднял хищное лицо, будто состоящее из сплошных острых углов. В глубине янтарных глаз плескалась лютая ярость. Агнар хорошо знал своего повелителя, читая его эмоции по самым незначительным изменениям, даже по углубившимся заломам возле губ, и точно знал, что миран Воландрия сейчас в гневе.
– Дошли ли до тебя последние новости, Орм? – вопреки бушующим в нем эмоциям, спокойно спросил главный представитель династии Санда?р.
– Нет, мой миран. В Эсфиронтии не было гонцов из столицы уже пару седмиц.
– Проклятый Глоди взял в плен мою сестру и ее дочь, Агнар, – с непонятной усмешкой на тонких губах, произнес правитель Воландрия. – Представляешь?
Он хрипло рассмеялся. Стоявший с другой стороны стола Жнец сжал кулак. На крылатую племянницу Отюрмира, покоряющую многих мужчин мирантола своей волнующей красотой, у Агнара имелись далекоидущие планы. Как и у самой Тра?нии, с удовольствием принимающей знаки внимания главного Жнеца Воландрия. Как могли их захватить в плен? Они же не покидали столицу.
– Прямо из сердца голубого города! Из-под носа нашей непревзойденной стражи! Можешь в это поверить? – продолжал странно посмеиваться Отюрмир, но его лицо резко исказилось, и он в бешенстве приподнял неприподъемный стол, несколько раз от души ударив им гранитный пол, так что по нему зазмеились уродливые трещины. – Хронов Глоди украл мою сестру!! Украл Транию! Едва ли не на моих глазах!!
Часть изображения страшной пасти Аустмадхара откололась. С грохотом опустив стол, миран шумно дышал, сверкая блестящими глазами. Заметив кусок гранита, он с силой пнул его и крайне отчаянным движением запустил пальцы в свои смоляные волосы, сжав тяжелые кудри. Отюрмир всегда отличался сдержанностью, и этот неконтролируемый приступ бешенства правителя даже остудил собственный гнев Агнара. Он знал, насколько миран близок со своей старшей сестрой. Она являлась его главной советницей, оплотом и опорой, хоть и не входила в Совет Света.
– Он требует вывести мои войска из О?ринда, Тува?за и Прили?ты… – после недолгого молчания, безжизненно проговорил Отюрмир, вновь уперевшись ладонями о стол. – Он не вернет их мне… Оли?ния и Трания станут его личными марионеточными нитками, за которые Глоди теперь будет дергать, чтобы управлять мной.
– Вы уже созывали Совет, мой миран? – искренне надеясь на положительный ответ, спросил Агнар.
Прежде чем ответить, Отюрмир посмотрел в витраж прозрачной стены, что состоял из всех оттенков золота. Он невидящим взором скользил по гладкому горизонту спаянных неба и земли.
– Нет, – коротко бросил миран Воландрия, отрываясь от созерцания и твердо посмотрев на своего Жнеца. – Я говорил только с Це?рером.
Рваный выдох вылетел из груди Агнара, железом священного страха заковав ее так, что не сразу удалось вновь наполнить легкие воздухом. Церера избегали не просто так. Он имел странное и пугающее проявление магии, пробуждая нечто темное и незримое. То, что могло долго преследовать в ночи, а после безжалостно разорвать, накрыв тенями. Никто не понимал, чем владеет Церер и какие силы призывает. Но помимо дружбы с детьми мрака, он видел и чувствовал, что происходит со звездами и планетами. Слушал их шепот и видел недоступное даже для самого острого зрения, которое имели Пожиратели душ.
Церер вот уже несколько сотен лет жил отшельником, в глубине каменной долины, в сырой пещере. Он не выносил энергии жизни рядом с собой. Говорят, этот древний агартанец не всегда был такой. Таким его сделала потеря связанного с ним даровика.
Ритуал пробуждения магии агартанцев проводится рано, в течении первого года жизни. Для этого необходим первенец людей. Всегда, в момент рождения дитя в Агартании, в Отании тоже появляется на свет первый ребенок человеческой женщины. Этому ребенку предназначено стать связанным даровиком Хозяина. Священное правило нерушимо. Люди добровольно отдают своих первенцев Посланникам богов, зная, что их будет ждать лучшая жизнь в великой Агартании. Это была… лишь отчасти правда. Человеческая душа являлась мощным катализатором пробуждения магии. Во время ритуала, агартанское дитя выстраивало мост с людским первенцем, привязывая его суть и энергию к себе. Изначально считалось, что уровень пробужденной магии зависел лишь от Хозяина. Однако, как выяснилось значительно позднее, это являлось серьезным заблуждением. Магическая мощь зависела от силы двух душ. Чем сильнее энергия человеческого дитя, тем велика вероятность углубления изначального резервуара агартанца. И тем выше вероятность того, что даровик переживет ритуал.
Да, в Агартании жили люди. Хозяева любили своих даровиков. Они искренне привязывались к ним, зачастую становясь с ними ближе, чем с кровными родственниками. И живя значительно дольше, агартанцы неизменно теряли их, порой не в силах преодолеть горе утраты. Бессмертная привязанная душа продолжала сопровождать до конца дней Хозяина, в конце концов, с годами сливаясь в единое целое. С агартанцем оставалась энергия, но самое близкое создание исчезало навсегда. С Церером произошло именно это. Его даровик умер, и он покинул мир вслед за ним, скрывшись в долине. Именно благодаря душе связанного с ним человека, Церер обрел столь уникальное направление своей магии. Говорят, его даровик имел редчайшие способности, проявляющиеся даже в слабом человеческом теле. Ему под силу было слышать мертвых.
Поэтому Церера избегали. Он не любил, когда его тревожили, и мог убить, не приложив для этого и малейшего усилия. За него грязную работу выполняли те, кого остальные даже не видели. Оттого Жнец пришел в ужас, что миран совершил столь опрометчивую глупость, рискуя оставить мирантол без правителя.
Успокаивало одно, Отюрмир находился в добром здравии, значит, то, за чем он ходил к отшельнику, миран получил.
– Нам нужен человек с глубокой тьмой, Агнар, – сквозь зубы выдавливал каждое слово Отюрмир, до побеления сжимая кулаки на рельефной карте. – Ты найдешь мне его и приведешь. Я сотру с лица Огатона Глоди и его Рунфаст. Он перешел черту, похитив Олинию и Транию, и заплатит за это.
Агнар и рад бы был привести такого человека, но до ослабления барьера между мирами нужно ждать почти год.
– Как, мой миран? Преграда позволит пройти мне не раньше, чем через десять месяцев, – раздраженно расправил и сложил Жнец свои светлые крылья.
Отюрмир мрачно ухмыльнулся.
– А вот тут ты ошибаешься. Церер помог мне разрешить эту проблему. Через полтора месяца планеты сойдутся в парад. Такое случается раз в тысячу лет. Они стянут магнитный барьер в одно место, ослабив преграду на противоположном полюсе Огатона. Она не исчезнет, но ты сможешь пройти сквозь нее. И у тебя будет ровно пять седмиц на поиски человека с необходимой глубиной мира. Жнеца лучше тебя не сыскать ни в одном мирантоле. Ни один миран не знает об открытии барьера и не пошлет своих Жнецов. А значит, у тебя не будет конкурентов. Ни соперники, ни нехватка времени в этот раз не станут помехой. А значит, наши шансы невероятно высоки. Ты найдешь мне нужный мир. Я отдам Глоди и Оринду, и Туваз, и Прилит, и всё, что он попросит. Я сыграю по его правилам. Но он об этом пожалеет.
Глава 2
Школа Спящей справедливости
Отания,
Долина озёр
Школу справедливости заковали клыкастые спины кобальтовых скал. Никто не знал, где обитают самые опасные адепты смерти Отании. Ряд действующих вулканов ограждал спрятанный за их несокрушимыми спинами горный хребет, а за ним настоящий оазис красоты и спокойствия. Люди настолько боялись эту природную стражу, что даже не знали о существовании теплой долины озер и горячих источников, где и пустила свои корни Школа Спящей справедливости.
Роксалию всегда удивляло это странное бессмысленное название. Почему Спящей? Почему, к примеру, не Тихой? Или Тайной? Ведь адепты Школы принимали самое что ни на есть активное участие в подковерных играх мира. И не только подковерных, неся смерть тем, кого избрала Река Истины, что высоким водопадом низвергалась в долину.
Однако ответов на эти вопросы она так и не узнала за все шестнадцать лет обучения. Роксалия попала сюда в три года. Ее привел адепт из группы Соколов, вытащивший кричащую кроху из горящего дома пылающей деревни. Такое часто случалось в то время. Льётольвы выжигали дотла земли Альмода. Если бы не Сокол, вряд ли Лии удалось выжить. Всё это ей рассказал отец Горн – глава Школы. Что было до этого, она почти не помнила. Ни родителей, ни жизни за вулканами. Все ее более или менее осознанные воспоминания касались Долины озёр.
Всего Школе принадлежало около трех с половиной тысяч адептов. Около тысячи находилось в Долине: обучающиеся маленькие детки; подростки, постепенно вступающие в работу братства; взрослые, выполняющие функцию наставников, учителей и Хранителей; и Высшие – те, кто получал, а затем распределял задачи.
Большая же часть была разбросана по всему миру, бесперебойно выполняя кучу разнообразных функций, работая единым организмом. Соколы собирали информацию и наблюдали; подбирали осиротевших детишек и находили новых рекрутов; проверяли результаты работы Карателей и даже Вершителей, как их действия отразились на мирянах. Они появлялись в Долине, только во время доставки новых членов для Школы. Всю информацию же, которую необходимо было получить или отправить, Соколы поручали Птичкам (или, как их чаще звали адепты, Ласточкам). Птичками являлись исключительно женщины. После окончания обучения, они растворялись в жизни людей всех королевств мира, становясь хозяйками лавок и трактиров, владелицами игорных домов и домов развлечений, служанками в знатных господских особняках. Ласточки собирали новости и отправляли их с птицами к Перевалу, где уже из птичьих вышек послания забирали в Школу.
Сильными мира сего занимались Моли. Тихие, невзрачные, умные женщины проникали в замки королей и их приближенных. Кто-то просто наблюдал и слушал, передавая информацию через Птичек, а кто-то умудрялся втираться в доверие и ненавязчиво влиять на политику своим бесцветным голосом.
Когда же повлиять уже не удавалось и требовались более кардинальные меры, типа убийства, в дело вступали Вершители. Вершители считались опаснейшими из убийц. Их руки обагряли самые благородные из голубых кровей – тех, до кого не могли добраться Каратели – убийцы, чуть менее искусные и аккуратные в этом непростом ремесле. Когда же цель не удавалось достать таким асам, как Вершители, Школа подключала свою самую маленькую, но не менее опасную группу – Бабочек. В нее входили самые красивые женщины. Физически их не натаскивали так, как женщин-Ос – профессиональных убийц. Нет. Бабочки очаровывали, околдовывали. Короли, султаны, шахи, повелители мира и жизни, окружавшие себя такой защитой, которую почти невозможно было обойти никому, становились нагими и беспомощными пред красотой. Плоть мужчин оказывалась слаба, обманываясь любовью или страстью. Бабочки не были бойцами, но они тоже умели убивать. Неожиданно и подло. Как правило, у них было меньше всего жертв. Но эти жертвы писали историю Отании.
В три года Роксалию Алву причислили именно к группе Бабочек, и дальнейшие шестнадцать лет жизни ее обучение строилось именно по программе Бабочек. Хоть самых прелестных убийц и не упахивали физической подготовкой, которая всё же присутствовала для поддержания базовых навыков и красоты тела – главного оружия этой группы, их обучали как быстрее и проще обрывать чужую жизнь.
Так же, как всех адептов, девочек учили убивать, подчиняясь законам жизни. Всё начиналось с малого. Маленьким крошкам объясняли, что чтобы выжить – нужно есть. А чтобы есть, необходимо добыть пищу. На одних грибах и орехах сложно протянуть. Каждый вечер Бабочки сами готовили себе еду. Роксалия до сих пор помнит, как убила свою первую живую рыбину. Ей было очень страшно и противно, но она так сильно хотела есть, ведь три дня до этого ей не удавалось побороть страх перед пучеглазым касо?ном, и в животе, кроме ягод сухого шиповника, ничего не было, что в итоге безжалостно отрубила серебристую голову. Она ела жареную рыбу и плакала. Тогда-то на нее обратил внимание беловолосый мальчик, являющийся самым младшим Хранителем только-только сформированной группы Бабочек. Как ни странно, он понял, почему Роксалия заливала слезами свой ужин. Йоран очень помог ей, отведя к Лиловому озеру и показав, как охотится горный кот на спустившуюся на водопой тонконогую газа?лку. Он объяснил, что все животные едят друг друга, а люди – тоже животные, только более совершенные и разумные, и что Роксалии нужно стать сильнее. Ведь если не съест она, могут съесть ее. А ей очень хотелось жить!
Лия перестала плакать над рыбой. Девочке по-прежнему было неприятно убивать беспомощных подводных жителей, но она делала это. И только-только ей удалось привыкнуть, как в их рацион добавили цыплят. Убить милейшее пуховое создание, пищавшее и доверчиво жавшееся к ладони, оказалось в тысячу раз сложнее. Однако Лия каждый раз вспоминала прекрасную газалку у озера с разорванным брюхом и с внутренней пустотой жарила цыпленка себе на обеденную трапезу. Позднее к цыплятам присоединялись курицы, петухи, утки, гуси, индюшки, свиньи, бараны. Самой крупной жертвой становилась корова. Хотя к тому времени руки умело перерезали горло скотине, у Роксалии каждая жертва вызывала в душе противное ноющее чувство печали и сожаления. И ее очень беспокоило, что остальные Бабочки могли даже веселиться во время «приготовления» еды. Она часто думала, что с ней что-то не так. Нельзя так сильно переживать.
Йорана сильно волновало состояние Лии, поэтому он поделился с ней тем, чем пользовался сам. До того, как мальчик попал в Долину, он жил в Альвара?нте – месте непроходимых лесов, снегов и суровых морозов. Отец часто брал его с собой на охоту. Он объяснял сыну, что жизнь бесконечна, благодаря душам, и убивая животное, мы убиваем лишь тело, освобождая его бессмертную энергию. Главное, нужно с почтением и уважением ее проводить. Как только человек оборвал жизнь, он должен прошептать молитву на древнем альварантском языке, которая будет непременно услышана: «Огали?н дера?скэн туа?рнос вис». В переводе это означало: «Пусть тело уснет, а душа твоя станет светом».
Это помогло Роксалии, как ничто другое. Отныне, чью бы жизнь Лия ни была вынуждена забрать, она каждый раз провожала душу своей жертвы.
Адепты убивали не всех. Лишь тех, кого изберет Река Истины, приносящая имена в Белую заводь. Люди заказывали убийства. Заказы принимали и передавали те же Ласточки. Однако далеко не все желанные имена приносила Река. Как и почему происходил выбор, мало кто знал. И благодаря своему врожденному любопытству, Роксалия входила в это небольшое число…
– Нет, чуть медленнее. Да. Вот так. Очень красиво. За руками следи. Левая одеревенела. Вот так… да-да-да, – ястребом выхватывала каждое движение Роксалии полная сереброволосая Наставница Тэя, перекрикивая граммофон с огромным горном, из которого разливалась музыка, наполненная острыми звуками цимбал и бубнов, глухими и низкими думбеков, тонкими переливчатыми удд и завораживающими кануна.
В каменном круглом зале, отделанном пестрой маленькой мозаикой, выложенной до самого купола потолка, Лия уже второй час отрабатывала манкий, завораживающий танец живота. Ее бедра то плавно, то быстро рассекали горячий воздух, заползающий в открытые двери танцевального зала. Звонкие колокольчики подчинялись малейшему движению девушки, будто рассказывая историю любви и обольщения. Грациозные руки с тонкими кистями рисовали невидимые картины, вдохновленные сплетениями разливающейся музыки. Каждый поворот, каждый волнующий изгиб тела, каждая улыбка и взгляд из-под длинных ресниц – строго выверен и рассчитан. Всё, чтобы покорить, заставить потерять себя и забыть. Власть плоти над плотью мужчин с помощью музыки, что в купе способна стать для разума дополнительным наркотиком, одурманивающим трезвое сознание.
Роксалия, как и остальные Бабочки, слишком хорошо понимала цену ошибки. Поэтому отрабатывала каждый вздох. Река принесла новое имя – принц Куа?ш, сын султана Дишара, что правил Шили?ром. Куаш испытывал слабость к брюнеткам с темными глазами и соблазнительной текучей фигурой, в форме песочных часов. Лия подходила под его предпочтения. Пока Соколы занимаются вопросом вручения «подарка» – новой наложницы принцу, Роксалия неустанно отрабатывала танец, который затуманит бдительность мужчины и даст ей время оборвать его жизнь. Султан Дишар бросил огромные ресурсы на охрану своего единственного сына. Ни Моли, ни Вершители не смогли до него добраться. Пришло время для Бабочек.
Как только отец Горн предложил Роксалии эту миссию, она вцепилась в нее когтями и зубами. Слишком высокая плата назначена за голову принца – сто двадцать три тысячи золотых дра?нтов.
Дети Школы Спящей справедливости давали клятву служить людям мира. И она была нерушима. Если адепт нарушал клятву, его ждала смерть, сколько бы пользы он ни принес. Однако выход существовал. После Посвящения и принесении клятвы, каждому члену братства присваивалась цена. Заплатив ее, они могли покинуть Школу, естественно, никогда никому про нее не рассказывая. Цена Роксалии – пять миллионов дрантов и пятьдесят голов. Как высчитывалась эта сумма, никто не знал. Пока что результат Лии был далек от внушительных. Восемьдесят шесть тысяч двести шестьдесят семь дрантов и пять голов. Но она искренне верила, что сможет выкупить свою свободу. Единственное, на это задание ее пошлют, только если Роксалия пройдет обряд Открытия, от одной лишь мысли о котором по ней пробегала гадливая дрожь. Этот Обряд проводили исключительно с согласия Бабочки. Многие отказывались, но тогда им не доставались выгодные заказы. Соответственно, срок служения удлинялся. Роксалия не желала терять ни одного дранта, поэтому сказала отцу Горну, что пройдет Обряд. Он велел предупредить его заранее, когда она решится на этот непростой шаг. К тому же, ему необходимо всё подготовить.
Горячий влажный воздух впивался в голые руки, шею, обнаженный живот и выглядывающие из глубоких вырезов тонкой юбки гладкие ноги. Жар заставлял катиться по телу липкий бисер соленых капель. Шелковый ковер волнистых волос уже не оглаживал спину легкой щекоткой, а противно прилипал, так что Лия, не останавливаясь, плавным движением подняла их, подставляя кожу неприятному теплому воздуху. Подчиняясь интенсивному ритму думбеков и цимбал, она завершала последний затянувшийся аккорд тряской ягодиц. Выбив финальные точки бедрами и грудью, Лия шумно выдохнула и тут же жадно втянула недостающий легким кислород, когда музыка закончилась, и в зале повисла тишина.
– Очень хорошо, – довольно кивнула Тэя и, поднявшись, направилась к граммофону. – Некоторые точки ты смазала, но не критично. И маятник завтра подтянем. В целом, замечательно.
– Куда вы ее готовите? – раздался из-за спины до боли знакомый голос Йорана Ньё?рда.
Стоявшая возле высокого длинного на полстены зеркала, Роксалия подняла глаза в отражение зала и посмотрела на высоченного мужчину, что едва помещался в дверном проеме, облокотившись плечом о косяк. Да, слух ее не подвел. За ней пришел Йоран. Лия привычно стиснула зубы и отвела взгляд, начав развязывать на бедрах прозрачный платок лимонного цвета с нашитыми на него колокольчиками.
– Разве тебя еще не известили? – удивилась Тэя.
Хранители обычно первые узнавали о предстоящих заданиях своих подопечных.
– Нет, – последовал слегка озадаченный ответ.
– Роксалию отправляют в султанат Дишара, в Шилир.
– К Дишару? Я слышал, Дишар предпочитает смазливых брюнеток, – со знанием дела произнес Йоран. – Но вряд ли он клюнет на Роксалию. У нее слишком тяжелая грудь и крутые бедра, а султан любит худых, так чтоб кости торчали. Киса?ра подошла бы гораздо лучше.
Внутри разлилась ядовитая кислота гнева, однако Лия, скроив каменное лицо, продолжала снимать с себя все звенелки и золотые украшения, чтобы спокойно можно было накинуть тонкую льняную рубашку. Со стороны могло показаться, что она и вовсе не услышала слов своего Хранителя. Однако ее выдавали чересчур резкие, слегка рваные движения. На самом деле Роксалию разрывало от ненависти. Она даже не стала переодевать юбку, желаю побыстрее уйти.
– О, нет-нет, – засовывая черную пластинку в аляпистый квадратный конверт, опровергла Наставница танцев. – Роксалия отправляется не к самому Дишару, а к его сыну – Куашу. Для него она будет точно сладкая мечта из самого желанного сна.
Наспех застегнув крохотные перламутровые пуговки дрожащими от гнева пальцами, Лия схватила с пола вещевой мешок, где комом валялись ее светлые штаны и аксессуары для танца, и молча направилась к выходу. Меньше всего на свете ей хотелось вступать в какой-либо контакт с Ньёрдом. Но он полностью заслонил собой проход и, похоже, не собирался никуда отходить.
Перебарывая подкатывающую к горлу горечь, Роксалия подняла на Хранителя тяжелый взгляд, встретившись с внимательными синими глазами. Как обычно и бывало в таких случаях, Лия испытала застарелый вкус жженной обиды и злости. Она знала каждую черту когда-то дорогого лица: слегка хитрый разрез глаз, острый нос, прямой разлет пепельных бровей, родинка на левой скуле, улыбчивые губы и глубокие подвижные ямочки на щеках, так похожие на ее собственные, появлявшиеся даже когда он просто говорил. Знала… и ненавидела всей душой это лицо предателя.
– Подвинься, Ньёрд, а то зашибу ненароком тяжелой грудью да крутым бедром, – ядовито «попросила» Роксалия, закидывая мешок на плечо.
Уголок губ Йорана едва заметно дернулся, но Лия прекрасно разглядела довольную реакцию. Проклятье! Выдала себя. Теперь мерзавец знает, что ее задели его слова. Ну да к Хрону его. Ждать, когда он соблаговолит посторониться, Роксалия не стала, грубо толкнув Хранителя плечом. Тупая боль вспыхнула в суставе, будто она врезалась в стену. Ньёрд же едва шелохнулся, слегка сместившись в сторону. Этого хватило, чтобы проскользнуть на улицу.
– Не покалечилась, Лия? – со смехом в голосе тут же негромко поинтересовался Йоран.
– До завтра, Тэя-мит, – зло стиснув горловину мешка, чтобы перенаправить в него свою боль, кинула через плечо Бабочка.
– До завтра, Роксалия-нима.
– Не смей меня так называть, – не оборачиваясь, процедила она Хранителю.
От огромной каменной полусферы танцевального зала бежала, среди высоких папоротников и длинных тонкоствольных пальма?р с разлапистыми листьями, натоптанная тропка. Босые ступни Роксалии не издавали ни звука, словно она парила над землей, а не шла. Так ходили все Бабочки – бесшумно, плавно, грациозно, будто танцуя. Впрочем, как и Вершители, кем являлся Йоран Ньёрд. За спиной Лии, словно никого не было.
– Значит, Куаш, – не спросил, а утвердил Хранитель, следуя за своей подопечной по тропинке, которая кривой лентой стремилась к теплому лугу осоки с провалами горячих источников в земле. – Вершители не добрались до принца. Должно быть, цену за него назначили внушительную?
Как повелось в последние пять лет, Лия промолчала. Она больше не отвечала на вопросы Йорана, если они не касались общих заданий, периодически выпадавшие ей под его кураторством. Казалось бы, за такой огромный промежуток времени, уже и карандаш бы понял, что что-то спрашивать у нее не стоит. Но нет, Ньёрд с завидным упрямством вел с Роксалией свои бессмысленные монологи. И что выводило ее больше всего, он получал от них удовольствие. Мерзавец явно веселился.
– Погоди-ка, – задумчиво произнес Хранитель, когда они вышли из зарослей папоротника и двинулись через укрытое паром поле, мимо голубых источников, обложенных булыжниками. – Задание с Куашем должно попасть для Бабочек в категорию Открытых. Ты собралась проходить Обряд?
«Не твое собачье дело», – сжимая челюсти, про себя подумала Роксалия, непроизвольно ускоряя шаг, всей душой желая, чтоб он от нее отстал или провалился в какой-нибудь из природных бассейнов.
– Надо же, – протянул за спиной раздражающий голос. – Неожиданно, Лия, неожиданно. Разве ты готова?
Он знал, как вывести ее из себя. Всегда знал. Ударившая в голову, куда-то в область глаз, каленая ярость, что заставила даже зарябить зрение, развернула Роксалию к следующему за ней по пятам беловолосому Хранителю. Вопреки ее ожиданием, на его лице она не заметила веселья.
– Я сказала, не называй меня так! – отчеканила Лия, угрожающе указав пальцем.
На миг девушке показалось, что в ярких глазах вспыхнула злость, слегка разбавив кислоту ее гнева легким удивлением. Йоран редко злился. Возвышаясь над ней на добрых две головы, Ньёрд слегка склонился вперед.
– А то что? Лия? – неприятно пронзая холодным взглядом и издевательски выделив ее имя, уверенный, что никаких последствий не будет.
И он был прав. Роксалия ничего не могла сделать этой огромной каланче. Ньёрд сам учил ее никогда никому не угрожать, если не в силах выполнить свою угрозу. Это обесценивает силу слов. Внутренне ошпарившись новой порцией бешенства, Роксалия просто развернулась и направилась в сторону женской башни.
Производное ее имени – Лия придумал Йоран еще в детстве. Да и называл так только он. Оно стало самым приятным для слуха Роксалии. Но после того, как она поняла, кто виновен в том, что ее на три дня бросили в каменный мешок и держали на одной воде, слышать «Лия» из его уст стало невыносимо.
– Ты зря на это идешь, – продолжил надоедливо зудеть за спиной голос Ньёрда, пока Роксалия едва не бежала по лугу, не чувствуя легких уколов местами подсохшей осоки в босые ступни. – Тебе не собрать почти пять миллионов дрантов даже Открытой. Обряд очень неприятная штука для Бабочек. Так есть ли смысл? Тебе осталось всего шесть лет, и его можно не проходить. Или ты думаешь, что за эти шесть лет пару миллионов сумеешь наскрести?
Его проницательность оказалась еще неприятнее, чем вопросы. Роксалия поймала себя на мысли, что ее ноздри настолько сильно раздуваются, что даже нос неметь начал.
– Спешу огорчить, ты насобираешь эту сумму, только к концу своей жизни. На то и расчет.
Легкий укол пугающего сомнения, заставил разлиться по телу противную прохладу. Его слова могли быть правдой, и Роксалия слишком часто об этом думала. Но она так мечтала о свободе! Мечтала жить так, как хотелось. Мечтала просто жить! Ей претило делать то, что велели Высшие. Да, Аминарис благословил деятельность адептов, указывая своим незримым перстом на того, кто должен был вернуться в его небесные объятья. Но… Роксалия не понимала, почему ее избрали для этой работы. Ведь ни для кого, кто прошел обучение в Башнях Справедливости, священные убийства «во имя первых душ» не были проблемой, кроме нее.
Однако она принесла клятву, а значит, отныне у нее лишь два пути: выкупить свою душу у бога, принеся необходимое ему число жертв, или умереть от рук адептов. Роксалия слишком сильно хотела жить, поэтому всегда выбирала первый путь. И она сделает всё, лишь бы быстрее отдать долг. Для этого нужно пройти Обряд? Прекрасно. Лия пройдет его.
Минуя яблоневые холмы, отделяющие горячие источники от низины, где расположился небольшой городок Школы с башнями, тренировочными и учебными корпусами – крытыми и открытыми, Роксалия бегом спустилась с возвышенности, с облегчением направившись к женской части коммуны. Еще немного и она поднимется на самый верх серой башни и захлопнет дверь комнаты Бабочек перед носом Хранителя. Однако, вопреки ее ожиданием, что Йоран будет сопровождать ее по всем лестницам, его голос раздался в небольшом отдалении, оповещая, что он остановился.
