скачать книгу бесплатно
Маша была довольно симпатичной девчонкой, улыбчивой, стройной, высокой. Конечно не первая красавица в классе, но всё же… Каждую весну солнце щедро рассыпало на её пухленьких щёчках сотни ярких веснушек. Но вовсе не они подводили её, веснушки – это, как говорится, на любителя, кому-то не нравятся, а кто-то и голову из-за них теряет. Просто Машенька была умницей, отличницей, председателем совета пионерского отряда, любимицей педагогов. И с учётом всех этих замечательных качеств, становилось неясно, чего ожидать от неё в следующий момент, кто знает, может и доложит обо всех шалостях учителю. Её сторонились, не принимали в игры, не доверяли секреты, на что она, естественно, сильно обижалась, из-за чего постепенно становилась всё более замкнутой и высокомерной. И уж конечно же никто из мальчишек не пытался ухаживать за ней, ведь вот так поцелуешь её в щёчку или дёрнешь за косичку, и окажешься в кабинете директора вместе с родителями.
Согласно кивнув вожатой, Маша встала из-за парты, вышла к доске, как на уроке, и начала свой рассказ:
– Через двадцать пять лет уже наступит двадцать первый век! А точнее, будет две тысячи девятый год. Наша жизнь и окружающий нас мир изменятся до неузнаваемости! Небывалых успехов добьётся наука и технология. Советские ученые изобретут антигравитацию, отпадет необходимость в автомобилях, поездах, кораблях и самолетах. Исчезнет асфальт из городов, станут ненужными автомобильные трассы и железные дороги.
«Вот, чёрт, не хочу я слушать эту ахинею!» – Димка потихоньку повернулся к Саше, в надежде сыграть хотя бы в морской бой или просто поболтать, но с удивлением заметил, что тот внимательно слушает. Поймав укоризненный взгляд Наташи, он сел смирно и прикрыл глаза. «Неужели всё лето будет таким?» – подумал он. С улицы доносился заливистый пересвист каких-то птичек, невидимых в листве деревьев. С Димкиным воображением запросто можно было представить себя в лесу или на берегу реки, если бы не воодушевлённый голос Маши, продолжающей старательно излагать известный всем общепринятый и единственно допустимый прогноз ближайшего будущего.
– Вместо дорог повсюду зазеленеют газоны и лужайки. Пассажиры и любые грузы будут быстро перемещаться по воздуху на огромные расстояния на антигравитационных платформах. К две тысячи девятому году человечество достигнет всех планет солнечной системы, а на Луне, Марсе и Венере будут основаны постоянные поселения, начнется постройка промышленных предприятий. Полным ходом будет идти подготовка к первой межзвездной экспедиции к ближайшей звезде, Альфе Центавра. Исчезнут гидроэлектростанции, ТЭЦ, дымящие трубы заводов. Вместо них широкое распространение получат компактные и безопасные термоядерные реакторы. Производимой ими энергии будет достаточно для удовлетворения любых нужд человечества. Конечно же, в двадцать первом веке останется много неинтересной, однообразной и тяжёлой работы. Однако всю подобную работу будут выполнять специальные роботы, разработанные нашими учёными и инженерами. В общественной и политической жизни также произойдут большие перемены – настанет долгожданный коммунизм.
Маша чуть перевела дух и продолжила говорить, как по писанному, подняв подбородок и как-то умудряясь смотреть на всех словно свысока:
– Развитие науки и технологии позволит каждому человеку получить все, что ему потребуется или захочется, при этом работать каждый будет ровно столько, сколько сможет. Но все люди будут сознательными и трудиться станут на совесть. Тунеядцы останутся в тёмном прошлом. А так как все получат всё, что пожелают, исчезнет и преступность.
– Это она журналов в библиотеке начиталась, я сам видел. А еще с ней Федя из восьмого «а» туда ходит, они за одним столом садятся, и она ему про любовь, а он ей про роботов, космос и коммунизм! – Саня с Димой тихонько посмеялись, заслужив очередной укоризненный взгляд Наташи.
А Маша не останавливалась и продолжала свой рассказ, как по писаному:
– Отдельные государства на планете перестанут существовать. Просто люди всех стран увидят, как счастливо живут граждане первой коммунистической страны, и убедят своих руководителей присоединиться к СССР. На Земле со временем образуется и будет существовать только одно государство КСПЗ – Коммунистический Союз Планеты Земля. Но всё-таки останется одна территория, не вошедшая в этот Союз – современная Новая Зеландия. Люди специально оставят эту страну, чтобы там могли жить все недовольные существующим общепринятым порядком. Туда также будут отправлять сумасшедших, временно, пока не смогут всех их вылечить.
«Да, боюсь, что Новая Зеландия рискует стать самой густонаселенной страной на Земле, – думала тем временем Наташа, слушая девочку Машу, но вслух, естественно, ничего не говорила, – в первые же годы победившего коммунизма туда хлынет поток „сумасшедших тунеядцев“, не желающих трудиться, кто сколько сможет. Да и мало кто захочет ждать, когда врачи наконец-то научатся лечить твоё сумасшествие…».
Наташа передёрнула плечами от вдруг прокатившегося по спине озноба. «Господи, о чём это я, что это я так разволновалась?.. В целом-то девочка все правильно говорит, – успокаивала себя она, – только накидала в одну кучу события, которые, наверное, растянутся на века».
– А ещё, – продолжала Маша, – все дети будут воспитываться не родителями, а в интернатах-коммунах. Там у них будут самые лучшие условия для роста, образования и укрепления духа и тела.
– Ну, это ты загнула! – Дима не выдержал и намеренно мерзким голосом перебил рассказчицу. – В интернатах, ха-ха! Вот тебя первую туда и отправим!
– Дурак ты, Леонов, в это время я уже буду взрослая!
– Ну, тогда твоих детей, доченьку маленькую и сыночка, совсем грудного, туда заберут! Сразу, как только партия примет решение такие интернаты открыть. И лучшие воспитатели там ими будут заниматься, укрепят им и тело, и дух!
У Маши вдруг задрожали руки:
– Ты совсем идиот, или притворяешься? Я все папе расскажу, понял! – голос у Маши тоже дрогнул, и последняя её фраза уже не могла служить образцом ораторского искусства.
– А ну-ка, перестаньте! – Наташа решила потушить скандал, грозящий перерасти в драку, удивляясь, какими дети могут быть жестокими. – Между прочим, Дима, знаменитые советские писатели-фантасты Стругацкие тоже считают, что воспитанием детей должны заниматься не родители, а профессионалы в специальных детских домах-интернатах. На эту тему можно долго спорить, и все будут по-своему правы. Поживем – увидим!
«Ага, вот из-за таких, как эта горе-отличница, и отправят скоро всех в детский дом! Неизвестно тогда, куда бежать, разве что в Новую Зеландию! – тут Дима мечтательно вздохнул, – хорошо, что Ленка моя не такая!..»
Лена была необыкновенно красивой девочкой, на три года старше Димы. Она жила с ним в одном доме, буквально через подъезд. Непонятно, как одиннадцатилетний пацанёнок и четырнадцатилетняя девушка нашли интересные темы для общения, однако виделись они каждый день, болтали обо всем подряд. Димка рассказывал Лене про футбол, про жабу, живущую на даче, про Нину Владимировну. А Лена в основном слушала, смеялась над Димиными нехитрыми шутками, любовалась его по-мальчишески красивым лицом и совершенно белыми мягкими волосами. Потом чмокала Димку в щёку и шла к своим взрослым подружкам. Дима считал Лену своей девушкой и чувствовал себя при этом счастливым и очень взрослым. Он каждый день ожидал показательной взбучки от старших ребят – поклонников Лены, но самое большое, что он получал от них – это снисходительный щелбан, даже и не по лбу, а так, по вихру, и незлые усмешки вслед.
Тем временем Маша успокоилась, сказала, что рассказ её закончен, и она готова ответить на вопросы. В классе воцарилась гробовая тишина. Скорее всего, Машу никто толком и не слушал, кроме Димы, Сани и Наташи. Кто-то рисовал или играл в морской бой, девчонки шёпотом обсуждали какие-то свои секретики и давились от беззвучного хохота. Мальчишки смотрели в окно или по достоинству оценивали Наташины стройные ноги, благо довольно короткая модная юбка позволяла многое рассмотреть и оставляла простор для юношеских фантазий.
– Как говорится, лес рук! – Наташа скривила губы. – Вкатить бы вам всем по паре, да придётся подождать с этим до осени. Ну что, есть еще желающие? Александр, что же Вы молчите? Неужто только в футбол можете гонять, а в голове Вашей одни суховеи да перекати-поле?
Маша с высоко поднятой головой проследовала на свое место, а Саня густо покраснел. Он не имел такого богатого опыта общения с женским полом, какой имелся у Димки, поэтому очень стеснялся, когда с ним заговаривали девушки, тем более в таком тоне и такой манере. Дима ткнул его локтем в бок, давай, мол, чего тормозишь. Саша вышел к доске, занял то же самое место, где только что стояла Маша, и принялся изучать свои кеды. Он даже раскрыл рот, но не вымолвил не звука. Потом поймал насмешливый Машин взгляд, сглотнул сухой комок в горле и заговорил:
– А я думаю, что до две тысячи девятого года мало кто из нас доживет! – из класса тут же послышались сдавленные смешки.
– Да, я так думаю! – продолжал красный, как рак, Саша. – Дело в том, что в двухтысячном году начнется ядерная война. Кто на самом деле ее начал, останется загадкой. Возможно, просто произойдёт случайный пуск тактических ракет – это такие ракеты с не самыми мощными боеголовками, предназначенные для атаки скоплений войск противника. Однако обе стороны, и СССР, и США, будут, конечно, все валить друг на друга. Только это будет уже неважно: миллиарды людей погибнут, от городов останутся одни руины, электростанции, мосты, плотины будут уничтожены. Некоторое время люди в странах, которых не коснётся пламя ядерной войны, будут чувствовать себя в безопасности, многие даже станут злорадствовать. Однако вскоре по всей планете неотвратимо распространится радиация – не только от ядерных взрывов, но и от разрушенных атомных электростанций, что гораздо страшнее. По всем материкам прокатится волна голода и страшных эпидемий. К две тысячи девятому году на Земле, а точнее в Новой Зеландии – наиболее удаленной от ужасов войны стране, останется жалкая горстка людей, не более десяти тысяч человек. Остальные острова и материки превратятся в выжженные радиоактивные пустыни, в которых даже тараканам станет трудно выживать.
– Саша, скажи нам, какие у тебя есть причины давать подобный прогноз? – голос Наташи был очень серьезен.
– А почему вы Машу не спрашивали о причинах, когда она нам рассказывала про роботов и всеобщее коммунистическое счастье? – Саша осмелел, разговорился. Благодаря своей детской наивности, он не заметил в этих словах никакой крамолы. А Наташа моментально поняла, что подобный разговор может завести в совершенно ненужное и неудобное русло, поэтому поспешила сказать:
– Ладно, Саша, продолжай, мы все тебя слушаем, больше перебивать не будем, – всё-таки она не была настоящим профессиональным педагогом, не могла чётко контролировать и направлять ход беседы. Окажись сейчас на её месте та же Нина Владимировна, Санёк так легко бы не отделался, возможно, даже получил бы взбучку за слишком вольное обращение со словом «коммунизм».
– Да в общем-то я все уже рассказал… А насчет причин… Ну, например, вот такая: к две тысячи девятому году в мире – и у нас, и в Америке – накопятся десятки тысяч ядерных и водородных бомб. Ядерные боеголовки будут устанавливаться на ракетах всех самолетов, выполняющих ежедневное патрулирование границ и нейтральных территорий. Каждый лётчик сможет нажать на кнопку и начать войну. А ещё останется множество складов с устаревшим ядерным и химическим оружием, которое будет просто некогда, да и дорого уничтожать. Катастрофа может произойти из-за взорвавшейся бомбы на таком складе.
– Нет, Саша, это невозможно, будь спокоен. Вот вариант с летчиком более вероятен, я думаю, – проговорила Наташа.
– Согласен, только результат все равно один. Короткая ядерная война и гибель человечества, растянувшаяся на несколько лет.
– Хорошо, а что станет с теми людьми в Новой Зеландии? Они спасутся?
Надо отметить, что Сашин рассказ неожиданно для него самого вывел слушателей из полусонного состояния. Никто больше ворон не считал, все внимательно смотрели на рассказчика. Окрылённый непривычным успехом, Саня продолжил фантазировать:
– Да, конечно спасутся, но не все. Неподалёку от нашей солнечной системы во время ядерной войны на Земле будет пролетать грузовой космический корабль инопланетян с Альфы Центавра. Инопланетяне заметят вспышки на планете и решат спасти уцелевших людей. Но вот незадача: увезти они смогут только две тысячи человек, корабль-то не пассажирский. Чтобы выбрать, кого спасти, а кого оставить на погибающей планете, решат объявить турнир, где каждый своими кулаками будет расчищать себе путь к спасению – такая уж у инопланетян традиция. Женщины будут драться с женщинами, мужчины с мужчинами. Проигравшие потеряют право на спасение. В конце концов, отберут тысячу мужчин и тысячу женщин, не проигравших ни в одной схватке. Все они улетят вместе с инопланетянами в далёкую звездную систему на самом краю вселенной, а оставшиеся погибнут от смертельной радиации или просто от голода.
– Да, Сашенька, мрачные у тебя фантазии, – попыталась улыбнуться Наташа, но получилось совсем неубедительно.
– Это не фантазии, а основанные на логике и интуиции достоверные прогнозы, – ответил Саша и направился на свое место рядом с Димой. Он уже не краснел, а, наоборот, успокоился и стал уверенным и сосредоточенным.
– Можно задать вопрос? – подала голос со своего места Маша, – а как же дети? Они тоже участвовали в том турнире на выживание?
– Да, конечно, исключений не делалось. Все они проиграли. – Ответил Саня, садясь за парту.
– Фу, как это некрасиво, даже мерзко!
– Да, а ты как думала?! Думала, я скажу, что все дети попали на корабль вне конкурса? Или все взрослые во время боёв поддавались детям? Нет, Маша, я не добренькую сказочку сочиняю, а рассказываю, что нас ждет на самом деле.
Маша отвернулась и стала смотреть в окно.
– А я надеюсь, что человечеству хватит ума и терпения уклониться от такой перспективы и не совершать самоубийства в термоядерном пожаре, – с тяжким вздохом заключила Наташа.
Было еще несколько выступивших, но все они по большей части повторяли или развивали Машин прогноз. Кто-то подробно рассказывал о космических исследовательских базах на спутниках Юпитера и Сатурна, о промышленных комплексах в поясе астероидов, о путешествиях к далеким звездам через гиперпространство, о долгожданных встречах с инопланетянами. Другие описывали счастливую жизнь на Земле, в мире без денег, без бедности и преступности. Рассказывали о поездах, движущихся без трения в подземных тоннелях быстрее скорости звука, о практически разумных человекоподобных роботах, выполняющих всю тяжёлую, опасную и неинтересную работу, о специальных обучающих устройствах, записывающих море информации непосредственно в мозг и позволяющих забыть о зубрёжке.
Мало кто делал скидку на сравнительно небольшой срок, в течение которого всё описываемое должно было сбыться. Дети просто фантазировали и озвучивали все, что когда-то слышали на эту тему или могли придумать сами. Вряд ли они это осознавали, но в этих наивных детских рассказах ярко проявлялось затаённое желание каждого вырваться из серости повседневной советской рутины. Эти яркие краски красивой или просто другой придуманной одноклассниками жизни крошечными капельками долетали и до Диминого сознания, хоть он и старался особенно не вслушиваться. Он вспомнил, как Кирилл принес в школу заграничный кубик Рубика – тут и отечественный-то был невероятным дефицитом, а этот просто сиял фосфоресцирующими гранями, проворачивался мягко и пружинисто, без малейшего скрипа. За такой кубик многие были готовы отдать все свои игрушки. Или как Таня пришла в школу в красно-сиреневой короткой курточке с непонятной надписью на английском языке и белоснежных импортных кроссовках. Или как Денис угостил своих ближайших друзей жевательной резинкой с гоночными автомобилями на глянцевых цветных вкладышах. Что и говорить, если для большинства Диминых одноклассников абсолютным счастьем представлялся дождь из жевательной резинки и вьетнамских шариков для пинг-понга. Очень хотелось чуда, очень хотелось перемен, даже если неосознанно, и советским детям, и их взрослым родственникам. А тут условиями игры предлагалось дать волю фантазии и описать будущее двадцать первого века! У детей голова могла пойти кругом от картинок вероятного будущего, предстающих перед мысленным взором, и сладостного предчувствия близкого счастья.
Даже Санёк и даже старающийся не участвовать в игре Дима на время позабыли о проходящем мимо них лете и о своем недавнем желании сыграть на школьном дворе в футбол и увлеклись всеобщим обсуждением. Димке особенно понравилось поспорить про инопланетян, встреченных на Альфе Центавра. Инопланетяне якобы были телепатами, уровень развития их цивилизации на тысячи лет обгонял земной, что казалось Диме неправдоподобным:
– Почему же они тогда первыми уже давно к нам не прилетели?
– А они прилетали, – отвечал очередной рассказчик. – Просто они считают, что не имеют права вмешиваться в развитие цивилизации. Инопланетяне посетили Солнечную систему, обнаружили общество разумных существ на третьей планете (у нас тогда был девятнадцатый век), оставили крошечные следящие спутники и удалились.
– А как они выглядели, эти инопланетяне, как маленькие зеленые человечки? – поинтересовалась Таня, та, у которой была красивая куртка. – Или как люди?
– Нет, не как зеленые человечки и не как люди. Это были разумные пауки, ростом чуть больше метра и с двенадцатью ногами.
– Ну что за чепуха! – Таня быстро потеряла к этой теме интерес и полезла в рюкзачок за расческой.
Наташа обвела взглядом класс и вдруг сказала:
– Что-то, ребята, Дима у нас молчит, наверное, придумал нечто совершенно необычное! Да, Дим?
Димка растерялся. Он и не думал уже, что очередь до него дойдёт.
– Ну, все вроде бы всё уже рассказали, обсудили даже, поспорили, что ещё добавлять-то?
– А ты иди сюда, к доске. Главное начать, и рассказ сам собой сложится, вот увидишь!
«Что это она уговаривает меня, как маленького, прямо позорище какое-то, – Дима совсем смешался, – нет, надо обязательно что-нибудь придумать!»
Стоя у доски, он буквально силой заставил себя раскрыть рот и начать что-то говорить:
– Конечно же, в две тысячи девятом году уже настанет коммунизм, – в классе кто-то нарочито кашлянул, и послышались глухие смешки. – Ну, это… Короче мы отправим большой космический корабль к звёздам… – Тут до Димы со всей ясностью дошло, что в голове у него абсолютная пустота, и говорить ему нечего, да еще вдобавок опять, как недавно в «Пионерской», всё странно поплыло и зарябило перед глазами.
– И роботы железные полетят вместе с людьми, – выдавил из себя Димка из последних сил после секундной паузы. В классе уже откровенно посмеивались, и Наташа презрительно и разочарованно прищурила свои красивые глаза. Может быть от этого взгляда, а может от жары ноги у Димы стали словно ватными. Он попытался глубоко вздохнуть, но не получилось, только вдруг потемнело в глазах, щебетание птичек за окном стало доноситься до него, словно сквозь шуршащую бумагу, и сердце забилось, как синица в клетке. Больше не в силах стоять на ногах, он облокотился обеими руками на учительский стол и вдруг рухнул всем телом прямо на Наташины колени.
Глава 3
Пророчество.
В классе слитно вскрикнули все девчонки, да и Наташа от них не отстала.
– Димка, Димочка! Ну что же ты! Что с тобой?! Можешь говорить?! Принесите воды кто-нибудь, ну что же вы стоите! – Наташа осторожно позволила обмякшему мальчику сползти на пол и стала хлопать его по щекам.
– Надо ему искусственное дыхание сделать! – вышла вперёд Маша. – Я умею, нас в прошлом году в летнем лагере на игре «Зарница» научили.
– Обойдешься! – усмехнулась Наташа. – Она уже прощупала Диме пульс, убедилась, что он есть, и немного успокоилась. Димка лежал с полузакрытыми глазами и ровно дышал.
Принесли воду, попытались заставить лежащего в обморочном состоянии мальчика сделать глоток, но ничего не вышло, только майку ему намочили. Тогда Саня просто набрал воды в рот и с силой выдул её сквозь плотно сжатые губы с громким смешным звуком, как делала его мама при глажке белья. Тысячи мельчайших капель попали на Димино лицо, и Наташа, чуть погодя, вытерла их аккуратно салфеткой с учительского стола. Приходить в себя Димка не спешил, и ситуация становилась уж вовсе неприятной. Надо было срочно вызывать врача, однако делать этого совершенно не хотелось. Вызов врача – необратимый шаг, потом будут дотошные разбирательства, и хорошо известно, кого сделают козлом отпущения: вместо того, чтобы уложить детей спать в тихий час, вожатая затеяла с ними какую-то сомнительную игру. И не совсем ясно, какие цели она преследовала, тут еще надо разобраться…
Наташины мысли с головокружительной быстротой понеслись в этом невеселом направлении. Чего уж тут скрывать, начавшись предательской дрожью в коленях и астматическим удушьем, девушку стала охватывать паника, невыносимо захотелось заплакать. Но Димка, вдруг, заморгал и промычал что-то невразумительное.
– Димочка, Димочка, миленький мой, ты очнулся? – Наташа уже не пыталась скрывать свои слёзы.
– Ох… Где это я… Что за ерунда?.. Как я здесь оказался? Я что, в метро? – каким-то бесцветным, глухим голосом пробормотал Дима, девчонки за Наташиной спиной нервно зашушукались.
– Точно, в метро. Вышел из поезда и иду в толпе. К выходу, наверное… – после короткой паузы снова заговорил Дима.
– Димка, ты что! Ты слышишь меня? – Наташа затрясла мальчика за плечи. – Ты здесь, в классе, просто тебе плохо стало.
Санёк тоже попытался пробраться к другу, но вожатая ему не позволила.
– Двери поезда закрылись, и он с оглушительным грохотом умчался в тоннель. – голос Димы стал ровнее и твёрже, оставаясь по-прежнему глухим. Мальчик не отвечал на вопросы, не реагировал на прикосновения, продолжая говорить, как включенный радиоприёмник:
– Мы довольно быстро идем по станции, направляясь к широкой лестнице в конце зала, мимо колонн из светло-серого мрамора, которые у потолка имеют форму пятиконечных звёзд. Это станция «Кропоткинская». Впереди на стене большое табло с красными цифрами, электронные часы. Время – восемь часов, сорок две минуты. Вокруг множество людей, бросается в глаза их яркая, необычная одежда. Очень многие в джинсах: голубых, белых, серых с белыми разводами, коричневых. Почти у всех в ушах какие-то маленькие штучки с проводами, как слуховые аппараты для глухих. Девушки в разноцветных полупрозрачных платьях. Много мужчин в костюмах. Я тоже в строгом тёмно-синем, почти чёрном костюме, в голубой рубашке с синим галстуком, на ногах чёрные лаковые туфли. Я иду и цокаю каблуками об пол, как женщина. Очень жарко и я вспотел, рубашка липнет к спине, даже волосы на голове намокли от пота.
Наташа больше не пыталась привести Диму в чувство. Она сидела прямо на полу, прислонившись спиной к стене, а он лежал рядом с ней. Девушка положила Димину голову к себе на колени. Дети, немного успокоившись, стояли рядом или сидели прямо на партах. Было уже понятно, что происходит что-то необычное, необъяснимое. Кирилл хлопал глазами, Маша махала над Димой какой-то фанеркой, а Саша украдкой перекрестился и отошел к окну. Все сохраняли тишину и, замерев, внимательно прислушивались к словам мальчика.
– Я поднимаюсь по лестнице. Некоторые идут очень медленно, и это сильно раздражает, они мешаются, путаются под ногами. Хочется всех растолкать и быстрее пробраться к выходу. Я куда-то спешу… – Димка закашлялся. Ему тотчас же дали глотнуть воды, что он и сделал, в этот раз успешно. Через пару мгновений он продолжал:
«Я спешу на работу. Мне к девяти часам, и остаётся пятнадцать минут. Ну вот, длинный коридор заканчивается, еще один подъём по лестнице, и я на улице. У выхода два негра суют мне прямо в руки какие-то цветные картинки, я ловко обхожу их стороной. «Стоматология, здоровье, «кремлёвская» диета!» – наполовину поёт, наполовину говорит какая-то бабулька. Она держит в руках пачку газет с цветными фотографиями на страницах. Поток людей течёт мимо, не обращая на неё никакого внимания, спешит вниз по лестнице к пешеходному переходу. Я вижу светофор, горит зелёный человечек, можно идти.
Перехожу дорогу, поворачиваю налево, вижу красный свет и останавливаюсь. День сегодня просто чудесный, солнечно, жарко, природа ведь не виновата, что я обязан ходить на работу в костюме. Небо такое синее, как бывало только в детстве в пионерском лагере «Сказка» на речке Кададе. Сейчас бы позагорать и поплавать на водохранилище в Подрезово, а вечером шашлычок сообразить! Из ближайших ларьков пахнет то ли пончиками, то ли блинчиками, доносится аромат кофе. Мне надо перейти еще две улицы, Пречистенку и Остоженку, разделенные площадью «Пречистенские ворота» со старым облезлым, заляпанным голубиным помётом памятником Фридриху Энгельсу. Впереди слева расположилась величественная громада храма Христа Спасителя. Ещё немного левее виднеются купола Кремля. Мимо, глухо шурша шинами по асфальту, проезжают большие чёрные автомобили с затемненными стёклами и разноцветные машинки попроще.
Что-то всё красный, да красный, слишком долго, так и опоздать можно… Ну вот, наконец, зелёный, перехожу Пречистенку. Толпа забирает правее. Мы с симпатичной девушкой в розовом сарафане идем прямо до перехода через Остоженку и останавливаемся: снова красный. Дует ветер, развевая подол её сарафана, девушка придерживает его левой рукой, одновременно правой инстинктивно прикрывая грудь, ткань-то прозрачная. «Зачем же ты так оделась, раз стесняешься!» – мелькает у меня мысль, и я улыбаюсь уголком рта.
В этот момент вдруг накатывает волнами и разливается вокруг низкий ритмичный звук. В храме Христа Спасителя забили колокола. Вот уж, действительно, малиновый звон!.. Наверное, сегодня праздник какой-то. Господи, до чего же красиво! Так приятно покалывает миллионами иголочек вдоль позвоночника, и кажется, что колокольный звон пробирает до самой глубины души! Смотрю на колокольни храма под золотыми куполами и вижу там крошечных звонарей, они ритмично двигаются в такт колокольному звону. Наконец-то зажёгся зелёный свет, скорее вперёд! Я тороплюсь, стеснительная девушка остается позади.
Прохожу мимо ресторана на углу Остоженки, у входа стоят элитные иностранные автомобили, рядом с ними курят охранники – большие ребята в чёрных костюмах с каменными лицами. Я опять поднимаю взгляд на храм. Какой же он здоровенный. Понятно, его восстановили после падения советской власти, используя современные материалы и технологии. Но, говорят, что до революции, до разрушения храма большевиками, он был в точности такой же, как сейчас. Как же такую громадину люди сумели построить в позапрошлом веке?.. Удивительно! Я слышал, что в советские времена на месте храма Христа Спасителя соорудили открытый бассейн, который работал круглый год. В нем купались советские люди, молодые и старые, а те, что были повзрослее, считали, что плавают в святой воде. Большего суеверия и большей глупости трудно себе представить. А какие выходили затраты энергии на подогрев воды, особенно зимой? И кому всё это было нужно? Как бы то ни было, недавно храм Христа Спасителя восстановили, вернее отстроили заново, с нуля. Для меня в этом есть еще один маленький плюс – в храме работает столовая, точнее «трапезная» – и я вместе с сослуживцами иногда хожу туда обедать, ведь это одно из очень немногих в округе заведений общественного питания с приемлемыми ценами.
Звон не прекращается. Наверное, в перезвон вступил какой-то большой колокол, звук стал ниже и глубже. Несколько человек азиатской наружности в грязной оранжевой форме кивают в сторону храма и криво усмехаются. Во мне растет раздражение. Проходя мимо, я смотрю в глаза одному из них, не отрываясь. Наверное, в моем взгляде маловато доброжелательности, поэтому улыбка мгновенно исчезает с его лица, и вся группа оранжевых рабочих быстро уходит куда-то во дворы. «Гастарбайтеры», всплывает в памяти слово. Люди из бывших советских, азиатских, в основном, республик. Приехали в Россию, в Москву зарабатывать деньги. Вкалывают на самых незавидных работах: дворниками, строителями, разнорабочими. Платят им гроши, но за счёт этих денег их семьи в Средней Азии как-то сводят концы с концами. После развала СССР в тысяча девятьсот девяносто первом году жизнь более-менее наладилась только в России, миллионы людей в остальных бывших братских советских республиках существуют в условиях, близких к нищете. Моё раздражение быстро уходит: трудно злиться на несчастных, в общем-то, людей, тем более, когда весь воздух в округе наполнен волшебным звуком колоколов…
Прохожу мимо итальянского кафе, затем японского ресторана. Они откроются позже, останутся полупустыми днем, зато вечером туда хлынут хозяева жизни со своими подругами, менеджеры высшего и среднего звена, просто поклонники итальянской или японской кухни. А сейчас у дверей толпятся какие-то люди в простой одежде, то ли рабочий персонал, то ли соискатели работы, впрочем, не важно…
По правую руку остается какой-то пустырь, огороженный забором. Странно, такая площадь в центре Москвы пустует? Да здесь каждый квадратный метр стоит, как три чугунных моста. Четверо гастарбайтеров на пустыре подстригают мотокосилками разросшуюся траву. Не знаю, может быть, просто отгородили до поры площадку под строительство, а строить пока не начали, финансовый кризис, всё-таки. Скорее всего так, но это не точно…
Впереди виднеется Москва-река, Пречистенская набережная, здание какого-то предприятия по обслуживанию дипломатического корпуса. Там, за поворотом открывается вид на огромный чёрный памятник Петру Первому, стоящий на платформе в форме корабля прямо в Москве-реке, на старые корпуса кондитерской фабрики, и здания Кремля в противоположной стороне. Но я, не доходя до набережной, сворачиваю направо, на узкую, тихую, тенистую улочку. Курсовой переулок. В тени домов и деревьев становится ощутимо прохладнее. Следую мимо теннисных кортов. Два старичка, все в белом, бьют ракетками по оранжевым мячам, отрабатывают подачу. Остальные корты свободны, ещё слишком рано. Слева через дорогу стоит здание за каменным забором с милицейской будкой – посольство Мадагаскара. Милиционер в будке одет в странную серую форму – ну вылитый фашист. Оставшиеся в живых ветераны говорят, что на немцах в сорок первом году была именно такая форма, как сейчас на наших стражах порядка.
По обеим сторонам Курсового переулка вплотную друг к другу, бампер к бамперу припаркованы автомобили. Среди них нет ни одной «Волги», «Жигулёнка» или «Москвича» – сплошь импортные автомобили, в основном, элитные иномарки, японские, немецкие, английские. Номера машин странные, белые, с трёхцветным флажком и надписью «RUS». Я знаю, бело-сине-красный флажок, царский триколор – это флаг Российской федерации, страны, в которой все мы живём после распада СССР.
Колокольный звон доносится и сюда, здесь он мягче, тише, но, по-моему, еще проникновенней. Так он разносится по всем окрестным переулкам, вселяя в сердца людей надежду, спокойствие, просто услаждая слух. Иду мимо больших красивых современных домов в кубическом стиле. Скорее всего, это жилые дома. Интересно, кто может себе позволить купить здесь квартиру? Миллиардеры, олигархи, известные артисты? Вот так, проснулся человечек раненько утречком, часиков в одиннадцать, в небольшой семикомнатной квартирке в центре Москвы, спустился вниз, поиграл в теннис с личным тренером, сел в лимузин и поехал заниматься своими тёмными делишками дальше, обворовывать народ и многострадальную родину. Нет, такая жизнь не для меня, даже если бы представился случай…
Иду дальше. Мужчины и женщины, неофициально по-летнему одетые, курят на крыльце узкого невысокого здания из тёмно-красного кирпича. Я знаю, что в этом доме находится какое-то государственное предприятие космической связи. У здания припаркованы два черных японских автомобиля. Машины – совсем, как у меня, только цвет другой. Кажется, в такой организации должны работать особенные, высокообразованные люди, немного не от мира сего, а вот нет, совершенно обыкновенные на вид, шутят, смеются, да ещё и курят. Улыбаясь собственным мыслям, прохожу мимо.
Впереди уже виднеется моё место работы, небольшой, но очень серьезный государственный банк. Хорошо, что я там работаю, есть надежда, что неурядицы очередного экономического кризиса обойдут меня и моих любимых стороной».
Тут Димка неожиданно дёрнулся, резко принял сидячее положение, больно стукнув Наташу темечком по подбородку, сильно закашлялся и открыл глаза. Наташа попыталась обнять его, но Дима вывернулся, встал и отошёл к своей парте.
– Ну, что уставились! Может быть, у меня рожки выросли, или спина белая?! – Димка отодвинул стул, присел на него и закрыл глаза, облокотившись на парту и обхватив голову обеими руками.
Глава 4
Сон.
До вечера ничего примечательного больше не произошло. И Наташа, и дети пытались, конечно, получить объяснение всему случившемуся от Димы, но он упорно молчал, на вопросы о самочувствии только отмахивался. Даже с Саней отказался говорить на эту тему. Все сходили на полдник, попили чай с жёсткими пряниками. После еды мальчишки всё-таки сыграли в футбол, но Димка играть отказался, просто сидел на траве рядом с полем и о чём-то думал. В шесть вечера всех отпустили домой. Никого дважды просить не пришлось, через минуту детей уже и след простыл.
Димка тоже побрёл в сторону дома, когда его догнала Наташа:
– Дим! Погоди, надо поговорить! – она подошла и оказалась настолько близко, что он почувствовал сладковатый клубничный аромат её духов.
– Ну, говори!.. – вообще Дима был не грубым мальчиком, скорее даже вежливым и воспитанным, но с Наташей у него по-другому не получалось.
– Скажи, ты помнишь, как ты потерял сознание?
– Не терял я никакого сознания!
