скачать книгу бесплатно
Штурм и буря
Ли Бардуго
ГришиВерсГриши #2Миры Ли Бардуго. Grishaverse
Сбежав из Равки, Алина и Мал добираются до берегов чужой страны. Они надеются начать новую жизнь в дальних краях, где их никто не знает, но сохранить инкогнито заклинательнице Солнца не так-то просто… Тень зловещего корсара преследует Алину. Тьма сгущается. Девушке не спрятаться ни от своего прошлого, ни от судьбы: ей придется принять ее вызов. Она рискует потерять все в надвигающейся буре. Только любовь может направить ее на правильный путь.
Ли Бардуго
Штурм и буря
Leigh Bardugo
SIEGE AND STORM
Печатается с разрешения New Leaf и литературного агентства Andrew Nurnberg
Copyright © 2013 by Leigh Bardugo
© А. Харченко, перевод на русский язык
© ООО «Издательство АСТ», 2018
***
Посвящается моей матери,
которая верила даже тогда,
когда не верила я сама.
***
ПРОЛОГ
Задолго до того, как мальчик и девочка увидели Истиноморе собственными глазами, они мечтали о кораблях. О них слагали сказки – волшебные сооружения с мачтами, вытесанными из сладкого кедра, и парусами, расшитыми золотом. Моряками выступали белые мышки, которые пели песни и драили палубу розовыми хвостиками.
«Ферхадер» не был волшебным кораблем. Это керчийское торговое судно, набитое доверху патокой и просом. На нем воняло немытыми телами матросов и сырым луком, который, по убеждениям, должен был уберечь команду от цинги. Экипаж плевался, ругался и играл в карты на бутылку огненного рома. Хлеб, который выдали мальчику и девочке, кишел мучными долгоносиками, а их крохотную каюту, больше похожую на шкаф, приходилось делить еще с двумя пассажирами и бочкой засоленной трески.
Но они не возражали. Вскоре они привыкли к ежечасному звону колокола, крикам чаек и неразборчивой керчийской речи. Корабль стал их королевством, а море – огромным рвом, отделяющим их от врагов.
Мальчик освоился на борту судна так же легко, как привыкал ко всему в жизни. Он научился завязывать узлы и зашивать паруса, а когда его раны зажили, тут же приступил к работе на равных с экипажем. Отказался от обуви и бесстрашно взбирался по такелажу. Матросы диву давались, как он умудрялся обнаруживать дельфинов, стаю скатов или же косяк полосатых тигровых рыбок, или тому, как он чувствовал место, откуда через секунду появится широкая, гладкая спина кита. Они клялись, что стали бы богачами, будь у них хоть толика его удачи.
Девочка же их тревожила.
На третий день плаванья капитан попросил ее не покидать трюм без крайней необходимости. Виной тому, по его словам, были предрассудки команды, считавшей, что женщина на корабле приносит неудачу. Так-то оно так, но матросы, может, и обрадовались бы девице-хохотушке, которая сыпала бы искрометными шутками и играла на дудочке.
Эта же девочка могла часами неподвижно и молча стоять у перил, вцепившись в шарф на шее, как окаменевшая статуя или гальюнная фигура, вырезанная из белого дерева. Эта девочка кричала во сне и будила мужчин, дремлющих на вахте на фок-мачте.
Посему ей приходилось коротать дни в темном чреве судна. От безделья она пересчитывала бочки с патокой и изучала капитанские карты. Ночами она укрывалась в надежных объятиях мальчика, пока они вместе стояли на палубе, высматривая созвездия в огромном океане звезд: Охотник, Ученый, Три Глупых Сына, яркие спицы Прялки, Южный Дворец с шестью кривоватыми шпилями.
Она пыталась задержать мальчика подольше насколько могла, рассказывая истории и задавая много вопросов, потому что точно знала: если они пойдут спать, ей приснятся кошмары. Иногда ей снились разбитые скифы с черными парусами и скользкими от крови палубами, а в темноте раздавались отчаянные крики людей. Но худшими были сны о бледном принце, припадавшем губами к ее шее. Он сжимал руками ошейник на ее горле и взывал к ее силе во вспышке яркого солнечного света.
После такого сна она просыпалась в холодном поту, тело вибрировало от силы, а ощущение света еще теплилось на коже.
Мальчик прижимал ее крепче и нашептывал убаюкивающие слова.
– Это всего лишь кошмар, – бормотал он. – Скоро они прекратятся.
Он не понимал. Сны были единственным местом, где она могла без боязни использовать свои способности. Она жаждала их.
* * *
В день, когда «Ферхадер» достиг суши, мальчик и девочка стояли у перил и смотрели, как приближается берег Нового Зема.
Они дрейфовали в гавани сквозь лес обветренных мачт и подвязанных парусов. Здесь были и изящные шлюпки, и маленькие джонки со скалистых берегов Шухана, и военные корабли, и прогулочные шхуны, и торговые суда, и даже фьерданские китобои! Раздутая каторжная галера, плывущая к Южным Колониям, вывесила красное знамя, предупреждающее об убийцах на корабле. Когда они проплывали мимо, девочка могла поклясться, что слышала звон цепей.
«Ферхадер» пришвартовался и спустил сходни. Докеры обменялись приветствиями с экипажем, затянули канаты и подготовили груз.
Мальчик и девочка окинули взглядом толпу на пристани, высматривая, не мелькнет ли где красный кафтан сердцебита или синий – заклинателя, не блеснет ли где на солнце металл ружей равкианцев.
Время пришло. Мальчик крепко взял девочку за руку. Его ладонь была грубой и мозолистой от многих дней труда на корабле. Когда их ноги коснулись деревянного причала, земля словно ожила и забугрилась – результат долгого плаванья.
Матросы расхохотались и крикнули им вслед:
– Фаарвел, фентомен!
Мальчик и девочка двинулись вперед и сделали первые неловкие шажки в новом мире.
«Прошу, – мысленно молилась девочка всем святым, которые только могли ее услышать, – позвольте нам обрести здесь покой. Позвольте нам обрести дом».
ГЛАВА 1
Вот уже две недели, как мы жили в Кофтоне, а я все никак не могла освоиться на новом месте. Городок располагался в глубине материка: западнее побережья Нового Зема и очень далеко от гавани, где мы сошли на берег. Вскоре мы двинемся дальше, углубляясь в дебри приграничных территорий Зема. Может, хоть там я почувствую себя в безопасности.
Я сверилась с небольшой, наспех нарисованной картой и проследила свой путь. Каждый день после работы мы с Малом встречались на уговоренном месте, чтобы вдвоем прогуляться до пансиона, но сегодня я умудрилась полностью сбиться с маршрута, отправившись за съестным нам на ужин. Пирожки с телятиной и капустой, которыми был набит мой рюкзак, распространяли очень своеобразный аромат. Владелец лавки уверял, что эта еда – местный деликатес, в чем я очень сомневалась. С другой стороны, какая разница? В последнее время для меня любая пища отдавала пеплом.
В Кофтон мы перебрались в надежде найти заработок, который покроет наши расходы на поездку на запад. Здесь обосновался главный рынок юрды, окруженный плантациями с маленькими оранжевыми цветами, которые люди жевали бушелями. В Равке этот стимулятор считался большой роскошью, но некоторые из матросов на «Ферхадере» применяли его, чтобы не уснуть во время ночной смены. Земенцы предпочитали удерживать высушенные цветы между губой и десной, и даже женщины носили юрду в расшитых мешочках, прикрепленных на запястье. В каждой витрине рекламировалась своя торговая марка: «Ярколист», «Тень», «Дока», «Дюжий». Я увидела, как девушка в красивой юбке наклонилась и сплюнула сок ржавого цвета прямо в медную плевательницу, которые стояли у каждого магазина. Меня передернуло от отвращения. Вряд ли я когда-нибудь привыкну к этому земенскому обычаю.
Я свернула на главную улицу и вздохнула с облегчением. По крайней мере теперь я знала, где нахожусь. Кофтон все еще казался мне чем-то нереальным. Было в нем что-то незавершенное. Большинство улочек были немощеными, а здания с плоскими крышами и хлипкими деревянными стенами выглядели так, будто они могут рухнуть в любую минуту. Хотя все они имели застекленные окна. Женщины одевались в бархат и кружева. Вместо винтовок, ножей и оловянных кастрюль витрины магазинов пестрили сладостями, всяческими безделушками и пышными нарядами на любой вкус. Здесь даже нищие не ходили босыми. Так и должна выглядеть страна в невоенное время.
Проходя мимо трактира, уголком глаза я заметила вспышку красного. Корпориалы! Я попятилась и мгновенно вжалась в темный проход между двумя зданиями. Сердце колотилось, а рука потянулась к пистолету на бедре.
«Сперва кинжал, – напомнила я себе, извлекая лезвие из рукава. – Попытайся не привлекать лишнего внимания. Если придется, используй пистолет. Силу – только в крайнем случае». Уже в который раз я затосковала по фабрикаторским перчаткам, которые пришлось оставить в Равке. В них были вшиты зеркала, что позволяло мне с легкостью ослеплять противников в рукопашном бою – неплохая альтернатива разрезу, который разделывал человека пополам. Но если меня заметит сердцебит, у меня не останется выбора. Они были любимыми солдатами Дарклинга и могли остановить мое сердце или придавить мои легкие безо всяких усилий.
Я выжидала, крепко вцепившись в рукоять кинжала, а затем все же осмелилась выглянуть из-за стены. Я увидела тележку, доверху нагруженную бочками. Возница остановился поболтать с какой-то женщиной, а ее дочка нетерпеливо пританцовывала рядом, кружась в развевающейся красной юбке.
Просто маленькая девочка. Ни одного корпориала поблизости. Я снова скрылась за зданием и сделала глубокий вдох, чтобы успокоить нервы.
«Когда-нибудь все изменится, – внушала я себе. – Чем дольше ты на свободе, тем легче тебе становится».
Когда-нибудь я проснусь после сна без кошмаров и выйду на улицу без опаски. А пока – буду держать кинжал при себе. Тяжесть стали гришей придавала мне уверенности.
Я продолжила свой путь по оживленной улице и, ухватившись за шарф на шее, крепче затянула его. Это стало чем-то вроде нервного тика. Шарф скрывал ошейник Морозова – самый мощный усилитель на свете и мой единственный опознавательный знак. Без него я просто очередная грязная, голодающая равкианская беженка.
Я пока не придумала, что делать, когда потеплеет. Летом вязаные шарфы и пальто с поднятым воротником будут смотреться не к месту. Оставалось надеяться, что к тому времени мы с Малом окажемся вдали от суетливых городов и нежелательных вопросов. Впервые с нашего побега из Равки мы будем сами по себе. От этой мысли меня охватила нервная дрожь.
Я перешла улицу, уклоняясь от повозок и лошадей, всматриваясь в толпу, ожидая в любую секунду увидеть настигающий меня отряд гришей и опричников. А может, это будут шуханские наемники или фьерданские охотники, или солдаты короля. Или даже сам Дарклинг. Столько людей ведут на нас охоту! «Охоту на тебя», – исправилась я. Если бы не я, Мал все еще был бы следопытом Первой армии, а не дезертиром.
В голове вспыхнуло непрошеное воспоминание: черные волосы, аспидные глаза, ликующее лицо Дарклинга, когда он выпустил на свободу все силы Каньона. Прежде чем я вырвала эту победу у него из рук.
Вести быстро доходили до Нового Зема, но среди них не было ни одной утешительной. Ходили слухи, что каким-то образом Дарклингу удалось пережить битву в Каньоне, и теперь он залег на дно, дабы собрать армию и снова попытаться захватить равкианский престол. Я не хотела этому верить, но прекрасно понимала, что Дарклинга нельзя недооценивать. Другие сплетни были не менее тревожными: мрак начал распространяться за границы Каньона, заставляя жителей ближайших земель бежать на запад и восток, а еще появился культ святой, которая может заклинать солнце. Мне не хотелось думать об этом. У нас с Малом новая жизнь. Равка осталась позади.
Я ускорила шаг и вышла на площадь, где мы встречались каждый вечер. И заприметила Мала: облокотившись о фонтан, он болтал с земенским коллегой со склада. Никак не вспомню его имя… Джеп? Может, Джеф?
Фонтан наполнялся водой из четырех огромных кранов, и функция у него была скорее практическая, нежели декоративная – сюда приходили девушки и служанки, чтобы постирать одежду. Однако ни одна из них не уделяла необходимого внимания стирке. Все открыто глазели на Мала. Их можно понять – его волосы, подстриженные на военный манер, отросли и начали виться у шеи. Брызги от фонтана намочили рубашку, и та прилипла к бронзовой коже, загоревшей за многие дни в море. Он запрокинул голову и засмеялся в ответ на фразу товарища, не обращая внимания на кокетливые улыбки в свою сторону.
«Он настолько к этому привык, что даже не замечает их», – с раздражением подумала я.
Увидев меня, Мал расплылся в улыбке и помахал рукой. Девушки оглянулись и обменялись недоверчивыми взглядами. Я знала, что они видели: тощую девчонку с жиденькими темно-русыми волосами, впалыми щеками и оранжевыми от расфасовки юрды пальцами. Я никогда не была писаной красавицей, а недели без использования силы наложили свой отпечаток. К тому же питалась я откровенно плохо и мало спала из-за кошмаров. На лицах прачек проступило недоумение: что у такого парня, как Мал, могло быть общего с такой девушкой, как я?
Я выпрямила спину и попыталась проигнорировать их, когда Мал закинул руку мне на плечи и прижал к себе.
– Где ты пропадала? Я уже заволновался!
– Меня подкараулила банда разъяренных медведей, – пробормотала я ему в плечо.
– Что, снова потерялась?
– Да ну, с чего ты взял?
– Ты же помнишь Джеса? – он кивнул на своего друга.
– Как поживаешь? – спросил тот на ломаном равкианском, протягивая мне руку. Его лицо выражало нарочитую серьезность.
– Спасибо, хорошо, – ответила я на земенском. Он не улыбнулся в ответ, но ласково похлопал меня по руке. Этот парень определенно какой-то странный.
Мы еще немного поболтали, но Мал заметил мое беспокойство. Мне не нравилось подолгу находиться на открытой местности. Мы попрощались, и, прежде чем уйти, Джес окинул меня еще одним мрачным взглядом и наклонился к Малу, прошептав что-то ему.
– Что он сказал? – поинтересовалась я, провожая парня взглядом через площадь.
– А? Да так, ничего. Ты знала, что у тебя брови в пыльце? – он ласково смахнул ее пальцем.
– Может, так и было задумано.
– Тогда прошу прощения.
Едва мы отошли от фонтана, как одна из прачек так низко нагнулась, что ее грудь чуть не вывалилась из платья.
– Если тебе когда-нибудь надоест возиться с этим мешком костей, – крикнула она Малу, – у меня есть чем тебя порадовать!
Я замерла. Мал оглянулся через плечо и медленно окинул девушку взглядом.
– Нет, – сухо ответил он. – Нечем.
Лицо прачки покрылось красными пятнами, а остальные захихикали и заулюлюкали, брызгая в нее водой. Я попыталась надменно вздернуть бровь, но не смогла сдержать глуповатой улыбки.
– Спасибо, – буркнула я, когда мы пересекли площадь и пошли в сторону пансиона.
– За что?
Я закатила глаза.
– За то, что отстоял мою честь, болван!
Тут он затащил меня под темный навес. На секунду я запаниковала, подумав, что Мал почуял опасность, но затем его руки обвились вокруг моей талии, и парень прижался ко мне губами.
Когда он отстранился, мои щеки порозовели, а ноги стали ватными.
– Просто чтобы ты понимала, – произнес он. – Я не особо заинтересован в отстаивании твоей чести.
– Поняла, – выдавила я, надеясь, что мой голос звучит не слишком смешно с этой глупой, счастливой отдышкой.
– Кроме того, нужно пользоваться каждой секундой, прежде чем мы вернемся в Дыру.
«Дырой» он звал наш пансион. В нем было людно, грязно, а понятия «личное пространство» вообще не существовало, но зато дешево. Мал озорно ухмыльнулся и быстро влился в поток людей на улице. Несмотря на усталость, идти стало значительно легче. Никак не привыкну, что мы – пара. И снова тело пронзила приятная дрожь. На границе нам уже не помешают любопытные сожители. Мой пульс слегка ускорился – то ли от волнения, то ли от радости.
– Так что сказал Джес? – переспросила я, когда мысли перестали путаться от возбуждения.
– Что я должен хорошо о тебе заботиться.
– И все?
Мал прочистил горло.
– И… что он будет молиться Богу Труда, чтобы исцелить твой недуг.
– Недуг?!
– Возможно, я как-то упомянул в разговоре, что у тебя зоб.
Я едва не оступилась.
– Что, прости?!
– Ну что? Мне же нужно было как-то объяснить, почему ты постоянно держишься за свой шарф.
Тут я поняла, что снова неосознанно это делаю, и опустила руку, после чего недоверчиво зашептала:
– И ты сказал ему, что у меня зоб?
