скачать книгу бесплатно
– Масштабные разрушения. Неизбежную гибель.
– Не то чтобы совсем неизбежную, – заметила Зоя.
Николай кинул на нее взгляд. Она собрала волосы на затылке, перевязав их темно-синей лентой. Это было в высшей степени практично, но оказывало на него странное действие, вызывая желание развязать ленту. – Я что, слышу оптимизм в голосе моего самого пессимистичного генерала?
– Вероятную гибель, – внесла ясность Зоя, мягко пришпоривая свою белоснежную кобылу. Все лошади беспокоились.
Рассвет крался по Ярености, купая крыши и улицы города в розоватом свете. На пастбищах вдалеке Николай видел табун пони, еще по-зимнему лохматых, постукивающих копытами от холода. Из этого могла бы выйти дремотно-мирная картина, пейзаж в старинном стиле, который какой-нибудь ремесленник от искусства мог бы написать для богатенького купца, с избытком денег и недостатком вкуса, – если бы не мертвая, покрытая пеплом земля, пачкающая ландшафт, как пятно пролитых чернил. Тлен распространился от загонов лошадиной фермы вдалеке прямо до окраины городка у подножия холма.
– Две мили[2 - 1 миля = 1,6 км.]? – прикинул Николай, пытаясь оценить размер ущерба.
– По меньшей мере, – заметил Толя, смотрящий в подзорную трубу. – Может, и три.
– В два раза больше, чем в случае рядом с Балакиревым.
– Ситуация ухудшается, – сказала Тамара.
– Мы пока не можем этого утверждать, – возразил Толя. Как и сестра, он был одет в оливково-серый мундир, обнажавший, несмотря на зимний морозец, мощные бронзовые руки, покрытые татуировками солнечных символов.
– Это не обязательно закономерность.
Тамара фыркнула.
– Это Равка. Здесь ситуация всегда ухудшается.
– А вот это закономерность. – Голубые глаза Зои исследовали горизонт. – Но связана ли эта закономерность с ним?
– А это вообще возможно? – спросила Тамара. – Мы держим его взаперти в солнечной тюрьме с тех пор, как он… вернулся.
Вернулся. Было что-то неточное в этом слове. Словно Дарклинг просто ездил отдохнуть на Блуждающий остров, сделать пару набросков замковых руин и попробовать местные блюда, а не возвратился к жизни после древнего ритуала, организованного кровожадной святой, обожавшей пчел.
– Я стараюсь не недооценивать нашего выдающегося пленника, – сказал Николай. – А что до возможного…
Похоже, это слово потеряло свое значение. Он встретил святых, стал свидетелем их уничтожения, сам чуть не погиб и стал хозяином демона. Увидел, как воскресает давно умерший, и был практически уверен, что дух древнего дракона скрывается где-то внутри женщины рядом с ним. Если бы понятие возможного было рекой, оно бы давно вырвалось из берегов и затопило все кругом.
– Смотрите, – сказал Толя. – Дым.
– И всадники, – добавила Тамара. – Похоже, нас ждут проблемы.
На окраинах городка, рядом с тем местом, где появилось пятно тлена, Николай разглядел группу всадников. Ветер донес разгневанные голоса.
– Там стоянка сулийцев, – сказала Зоя напряженным, отрывистым голосом.
Прогремел выстрел.
Они обменялись быстрыми взглядами, а затем ринулись вниз с холма в долину у его подножия.
Две группы людей стояли в тени огромного кедрового дерева, росшего в каких-то двух шагах от места, из которого тлен вытянул все крохи жизни. Они остановились на границе лагеря сулийцев, и Николай обратил внимание на то, что фургоны выстроены не для удобства, а для обороны. Не было видно ни одного ребенка. Лагерь был готов к вероятному нападению. Возможно, потому что им всегда приходится быть настороже. Старинные законы, запрещающие сулийцам как владеть землей, так и кочевать по ней, были отменены еще до восшествия на престол отца Николая, но стереть предубеждение из людских мыслей оказалось намного сложнее. И оно становилось только сильнее в тяжелые времена. Толпа – глядя на ружья и лихорадочные лица людей, назвать их по-другому было невозможно, – напиравшая на сулийцев, была тому доказательством.
– Отставить! – крикнул Николай, стоило им подъехать ближе.
Но лишь пара людей обратила на него внимание.
Толя выехал вперед и направил своего массивного скакуна между двух групп.
– Сложите оружие во имя короля! – проревел он.
В этот момент он походил на святого воина, сошедшего со страниц книг.
– Очень впечатляюще, – оценил Николай.
– Позер, – фыркнула Тамара.
– Не придирайся. Надо же хоть иногда пользоваться тем, что ты размером с вековой дуб.
И горожане, и сулийцы отступили, ошарашенные появлением гигантского шуханца в мундире с татуированными руками прямо у них под носом. Николай узнал Кирилла Мирова, местного главу. Он заработал неплохие деньги на продаже соленой трески и теперь вкладывал их в производство новых транспортных средств, быстро вытесняющих повозки и кареты. В нем не было дворянской крови, зато была масса амбиций. Он хотел, чтобы его считали настоящим лидером, а значит, ему казалось, что он должен что-то кому-то доказать. Сплошное беспокойство.
Николай воспользовался возможностью, предоставленной ему Толей.
– Доброе утро, – радостно заявил он. – Мы тут собрались на ранний завтрак?
Горожане опустили головы в низких поклонах. В отличие от сулийцев. Те не признавали королей.
– Ваше величество, – поприветствовал его Миров. Он был сухощавым, с чуть оплывшим, как подтаявший воск, подбородком. – Я понятия не имел, что вы в наших местах. Иначе непременно выехал бы вам навстречу.
– Что здесь происходит? – спокойно спросил Николай, стараясь, чтобы вопрос не прозвучал как претензия.
– Поглядите, что они сотворили с нашими полями! – выкрикнул один из людей Мирова. – Что они сделали с городом! Десять домов исчезли, как дым. Пропали две семьи, а еще Гавош, ткач.
Исчезли, как дым. Такие же сообщения поступали со всех концов Равки: пятна тлена, появляющиеся из ниоткуда, теневая волна, накрывающая города, поля, порты, превращающая в прах все, до чего дотянется, с той же легкостью, как задувают свечу. После себя тлен оставлял леса и поля, лишенные малейших признаков жизни. Киликлава – так, он слышал, называли ее, сравнивая с монстром из легенд – вампиром.
– Но это не объясняет того, почему вы взялись за ружья, – мягко заметил Николай. – Здесь случилось ужасное. Но сделали это не сулийцы.
– Их лагерь остался нетронутым, – возразил Миров, и Николаю не понравилась убежденность в его голосе. Одно дело успокаивать огрызающегося пса, и совсем другое – пытаться переубедить человека, образно говоря, выкопавшего себе аккуратную траншею и успевшего ее укрепить. – Эта… мерзость, этот ужас появился через несколько дней после того, как они разбили свой лагерь на нашей земле.
– На вашей земле, – повторил сулиец, стоящий во главе своего отряда. – Сулийцы путешествовали по землям каждой из стран по эту сторону Истиноморя, прежде чем у этих стран появились названия.
– И что вы здесь построили? – спросил мясник в заляпанном фартуке. – Ничего. Это наши дома, лавки, пастбища и имущество.
– Они – проклятый народ, – заявил Миров, словно констатируя факт – как прошлогодний уровень осадков или цены на зерно. – Все это знают.
– Ненавижу оставаться не у дел, – заявил Николай, – но я ничего такого не знаю, а эта зараза появилась не только здесь. Это природное явление, которое мои субстанциалы исследуют и скоро смогут останавливать.
Опрометчиво непропорциональное сочетание лжи и оптимизма, но чуть-чуть преувеличения еще никому не вредило.
– Они проникли на земли графа Неренского.
Николай позволил флеру власти Ланцовых опуститься себе на плечи.
– Я король Равки. Граф владеет этими землями с моего соизволения. И я говорю, что эти люди могут здесь остановиться и находятся под моей защитой.
– Сказал королевский ублюдок, – пробурчал мясник.
Наступила тишина. Зоя сжала кулаки, и над полями громыхнул гром.
Но Николай поднял руку. Эту битву нельзя было выиграть силой.
– Не мог бы ты повторить? – попросил он.
Щеки мясника побагровели, брови сошлись у переносицы. Похоже, у этого мужчины были все шансы умереть от сердечного приступа, если, конечно, невежество не убьет его раньше.
– Я сказал, вы – бастард и недостойны даже сидеть на этом роскошном скакуне.
– Ты слышал, Изюмчик? Он назвал тебя роскошным.
Николай снова обратил свое внимание на мясника.
– Ты вот утверждаешь, что я – бастард. А почему? Потому, что так говорят наши враги?
Тревожный шепот всколыхнул толпу. Зашаркали ноги. Но никто ничего не сказал. Хорошо.
– Так вы теперь считаете фьерданцев своими господами? – Его голос разнесся над толпой горожан, над сулийцами. – Станете учить их язык? Склонитесь перед их чистокровными королем и королевой, когда их танки прорвут границы Равки?
– Нет! – воскликнул Миров. И плюнул на землю. – Никогда!
Один готов.
– Фьерда зарядила ваши ружья ложью о моем происхождении. Они рассчитывают, что вы обратите их на меня, на ваших соотечественников, которые защищают наши границы прямо сейчас, готовые умереть за родную землю. Они надеются свалить на вас всю грязную, кровавую работу под названием «война».
Конечно, сейчас лжецом был именно Николай. Но только короли могут делать что им угодно; бастардам приходится делать то, что нужно.
– Я не предатель, – прорычал мясник.
– Но говоришь именно как он, – заметил Миров.
Мясник выпятил грудь.
– Я сам служил в Восемнадцатом полку, и туда же пойдет мой сын.
– Могу поспорить, немало фьерданцев улепетывали от тебя во все лопатки, – польстил Николай.
– И будете чертовски правы, – подтвердил мясник.
Но мужчина за его спиной вовсе не горел энтузиазмом.
– Я не хочу, чтобы мои дети сражались в очередной войне. Пусть эти ведьмы идут на фронт.
И тут Зоя все же выпустила несколько ветвистых молний в воздух над толпой.
– Гриши возглавят наступление, а я приму первую пулю, если в этом будет нужда.
Люди Мирова дружно отшатнулись.
– Должен предупредить вас, – с улыбкой заверил Николай. – Когда Зое взбредает в голову погеройствовать, она может быть довольно пугающей.
– Заметно, – пискнул мясник.
– Здесь люди погибли, – вмешался Миров, пытаясь вернуть утраченный авторитет. – Кто-то должен ответить…
– Кто несет ответственность за засуху? – спросила Зоя. Ее голос взрезал воздух как остро отточенный клинок. – За землетрясения? За ураганы? Так вот мы какие. Жалкие создания, ноющие при малейшем намеке на трудности? Или мы равкианцы – практичные, свободно мыслящие, не являющиеся больше рабами суеверий?
На лицах некоторых горожан читалось возмущение, но прочие, похоже, были изрядно пристыжены. В другой жизни из Зои вышла бы весьма устрашающая правительница – высокомерная, с вечно недовольным лицом, она легко могла бы заставить любого из присутствующих намочить штаны от страха. Но одна из сулиек смотрела на Зою с задумчивым выражением, а его генерал, которая на любое нетактичное внимание отвечала взглядом, способным выжигать дотла целые леса, этого не замечала или нарочно игнорировала.
– Khaj pa ve, – произнесла женщина. – Khaj pa ve.
И пусть Николаю было любопытно, что это значит, но на повестке дня были и более насущные вопросы.
– Я знаю, что это небольшое утешение, но нужно обсудить, чем может корона помочь вам, чтобы хоть отчасти компенсировать потерю земель и жилищ. Я готов.
– Я поговорю с главой, – внезапно сказала Зоя.
Николай собирался поговорить с Мировым сам, ведь статус для того играл весьма важную роль, а значит, внимание королевской особы ему бы весьма польстило. Но Зоя уже направила свою лошадь в сторону главы.
– Будь очаровательной, – шепнул он еле слышно.
Она послала ему теплую улыбку и лукаво подмигнула.
– Буду.
– Это было очень убедительно.
Улыбка испарилась в ту же секунду.
– Мне пришлось годами наблюдать, как ты улещиваешь людей по всей Равке. Кое-чему научилась.
– Я не улещиваю.
– На самом деле улещиваешь, – вмешалась Тамара.
– Ладно, – сдался Николай. – Но это мило.
Он посмотрел, как Зоя спешилась и отвела Мирова в сторону. Мужчина, казалось, был совершенно ошеломлен, что, впрочем, было весьма частым побочным эффектом при общении с Зоей из-за ее красоты в сочетании с окружающей ее убийственной аурой. Возможно, для Мирова существовала-таки пара вещей, более значимых, чем статус.
Но Зоя не собиралась использовать это преимущество в беседе с Мировым. Она просто пыталась сбежать. Она не хотела столкновения с той сулийкой, а это совсем не в духе его генерала. По крайней мере, не было до этого момента. С тех пор, как она потеряла Юриса, со времени их сражения в Каньоне, Зоя изменилась. Казалось, он смотрит на нее издали, словно она отгородилась от всех и вся. И все же она оставалась так же остра на язык, и броня высокомерия прочно прикрывала ее – женщину, легко идущую точно к цели и не тратящую время на милосердие.
Он снова обратил свое внимание на сулийцев.
– Ради вашей безопасности было бы лучше, если бы вы двинулись в дорогу сегодня же вечером.
