скачать книгу бесплатно
– Это как-то связано с Каньоном? – спросил Керко.
Толя удивленно взглянул на него.
– Вы там бывали?
– После объединения. Я хотел увидеть все это собственными глазами. Проклятое место.
И снова это слово: проклятое.
– Связь есть, – подтвердил Николай. – Но мы пока не знаем какая. – Эта часть была правдой. А вот говорить Керко о том, что Дарклинг вернулся, Николай был пока не готов. – Я провожу вас до Полизной. Мы можем хранить запас антидота на базе.
– Керчия захочет отомстить, – предупредил Керко, когда они возвращались к флайеру. – Всем нам. Они найдут способ.
– Мы понимаем, – подтвердил Толя серьезно. – И понимаем, на какой риск вы пошли, придя нам на помощь.
Керко усмехнулся.
– Они решили напасть на наши корабли и наших моряков, даже не объявляя нам войну. Керчийцы никогда не были друзьями земенцам, так что пусть лучше знают, что мы все-таки не остались без союзников.
Они пожали руки, а затем Николай с Толей залезли во флайер.
– Николай, – окликнул Керко. – Положите конец этой войне, и как можно быстрее. Докажите, что этот Магнус Опьер – лжец, и прогоните самозванного наследника Ланцовых. Вы должны доказать, что вы не бастард и что достойны трона.
«Что ж, – подумал Николай, когда мотор флайера заработал и они взмыли в ослепляющую синь неба. – Одно из двух тоже неплохо».
7. Нина
Здравствуй, Нина.
Нина была опытным шпионом под прикрытием. Она выжила в борделях Кеттердама и водила дружбу с самыми отъявленными головорезами и мошенниками Бочки. Она встречала убийц всевозможных мастей, а бывало, и сама разговаривала с мертвецами. Но когда хранительница произнесла эти слова, ей показалось, что сердце вырвалось из груди и покатилось прямо к носам ее подбитых мехом тапочек.
Однако она просто улыбнулась.
– Мила, – поправила она вежливо. Перепутанное имя, невинная ошибка.
Хранительница подняла руку, и порыв ветра заставил заплясать пламя, отражение которого искрами вспыхнуло в ее глазах.
– Вы – гриш, – потрясенно прошептала Нина. – Шквальная.
– Лисы прячутся под землю зимой, – произнесла хранительница по-равкиански.
– Но не потому, что боятся холода, – ответила Нина.
Она тяжело рухнула на диванчик. Колени ослабли, а на глазах, к ее величайшему стыду, выступили слезы. Она так долго не говорила на родном языке.
– Наш добрый король шлет тебе свою благодарность и наилучшие пожелания. Он крайне признателен за сведения, которые тебе удалось добыть. Они спасли жизнь множеству равкианцев. И множеству фьерданцев тоже.
Нина чуть не разрыдалась от благодарности. Конечно, она встречалась со связными и агентами Рингсы, но вот чтобы поговорить с одним из соотечественников? Она не понимала, какую тяжесть носит в своем сердце.
– Вы правда из монастыря?
– Да, – подтвердила женщина. – Когда исчезла предыдущая хранительница, Тамара Кир-Батар воспользовалась возможностью посадить на это место своего человека. А я до этого работала под прикрытием в монастыре в Элбьене.
– Сколько вы уже так живете? Как фьерданка?
– Тринадцать лет. Несмотря на войны, смену королей, перевороты.
Тринадцать лет. Нина не могла такого даже представить.
– А вы никогда… вы скучаете по дому? – Спросив, она тут же поняла, какой это детский вопрос.
– Каждый день. Но у меня есть цель, так же, как и у тебя. Твоя кампания по пропаганде довольно дерзкая. Я вижу результаты собственными глазами. Девушки, находящиеся под моей опекой, тайком рассказывают друг другу истории о святых под покровом ночи.
– И их за это наказывают?
– О да, – подтвердила она со смехом. – Чем больше мы запрещаем говорить о святых, тем более пылко и решительно они нарушают запреты.
– Так, значит, у меня не будет проблем?
Она не следовала никакому приказу, когда отправилась вслед за Ханной в Ледовый Двор и начала ставить представления с чудесами. После спектакля, устроенного ей в Гефвалле, ее могли бы силой привезти назад в Равку и отдать под трибунал.
– Генерал Назяленская сказала, что ты непременно об этом спросишь, и велела ответить, что конечно же будут.
Нине пришлось подавить нервный смешок.
– Как она?
– Ужасающе компетентна.
– А Адрик? Леони?
– Теперь, когда они стали святыми, путь в шпионы для них закрыт, но Адрик командует отрядом шквальных, а Леони работает с Давидом Костюком и его фабрикаторами. Они внесли существенный вклад в работу над антидотом к юрда-парему.
– Так, значит, – сказала Нина, – они оба сейчас в Малом дворце.
Легкая улыбка тронула губы хранительницы.
– Я слышала, они частенько проводят время вместе. Но я здесь не для того, чтобы обменяться сплетнями или утешить тебя. У короля есть задание.
Нина оживилась. Она нарушила прямой приказ Адрика, отправившись в Ледовый Двор, чтобы найти себе место, откуда она сможет помочь гришам и Равке. Она старалась как могла, устраивая свои фальшивые чудеса; она подслушивала и использовала все имеющиеся в ее арсенале уловки, чтобы собрать побольше сведений и передать зашифрованным посланием все, что ей удавалось наскрести, о передвижении войск или разработке оружия. Но то, что Брум раскрыл места, с которых Фьерда намеревалась начать свое вторжение, было простой удачей, а не серьезным шпионажем.
– Слушай внимательно, – продолжила хранительница. – Времени у нас немного.
– Она хочет, чтобы ты сделала что? – прошептала Ханна, распахнув глаза цвета меди, стоило им вернуться в комнаты, а Нине рассказать ей о своем задании. – И кому я только что исповедалась?
– Шпионке-гришу. О чем ты ей рассказала?
– Сочинила что-то об излишней любви к сладкому и ругательствах в священные дни Джеля.
Нина рассмеялась.
– Идеально.
– Вовсе нет, – возразила Ханна, поморщившись. – Что, если бы я рассказала ей что-то личное о… чем-угодно?
– Например?
– Так, ничего, – ответила Ханна, покраснев. – Так что она хочет, чтобы ты сделала?
Распоряжения хранительницы были просты и понятны, но Нина даже представления не имела, как подступиться к их выполнению.
– Выяснить, где хранятся письма от Татьяны Ланцовой.
– Эта часть не так уж и плоха.
– И подобраться поближе к фальшивому Ланцову, – продолжила Нина. – Выяснить, кто он на самом деле, и, если получится, дискредитировать его.
Ханна прикусила губу. Они устроились на ее кровати с горячим чаем и тарелкой печенья.
– А не могли бы мы просто… ну, не могла бы ты просто устранить его?
Нина рассмеялась.
– Полегче. Это я здесь безжалостная убийца, а ты – голос разума, не забыла?
– Полагаю, мои слова в высшей степени разумны. Король Равки на самом деле бастард?
– Я не знаю, – медленно, словно раздумывая, призналась Нина. – Но, если фьерданцы это докажут, я сомневаюсь, что ему удастся удержать трон. В тяжелые времена люди, как правило, сильнее тяготеют к традициям и суевериям. – Гришей королевская кровь волновала меньше, но даже Нину с детства растили с мыслью о том, что Ланцовы избраны свыше, чтобы управлять Равкой.
– А Вадик Демидов? – спросила Ханна. – Самозванец?
– Его смерть не вернет Николаю статус законнорожденного. А вот если мальчишку выставить лжецом, это заставит сомневаться во всей ситуации, да и во всех словах фьерданского правительства. Вот только… как, предположительно, мы должны это сделать?
Брум весьма тесно общался с королевской семьей Фьерды и, вероятно, с Демидовым, но Нина и Ханна видели их лишь издали. Брумы время от времени ужинали с высшими армейскими чинами и военными министрами, и Ильва иногда отправлялась играть в карты с аристократками из дворца. Но всему этому было весьма далеко до встреч с нужными людьми, у которых можно было выудить сведения о фальшивом Ланцове.
Ханна встала и медленно прошлась по комнате. Нине нравилось, какой Ханна становилась, когда они оставались наедине. Рядом с родителями в ней чувствовалось напряжение, неуверенность, словно она по нескольку раз обдумывала каждое слово, каждый жест. Но стоило им остаться вдвоем за закрытой дверью, и Ханна становилась той самой девушкой, которую Нина когда-то встретила в лесах, с легкой, уверенной походкой и прямыми, словно сбросившими с себя груз плечами. Теперь ровные белые зубки Ханны терзали нижнюю губу, и Нина поймала себя на том, что рассматривает ее, как произведение искусства.
Ханна, похоже, пришла к какому-то решению. Она стремительно направилась к двери и открыла ее.
– Что ты задумала? – спросила Нина.
– У меня есть идея.
– Это я поняла, но…
– Мама? – крикнула Ханна вглубь коридора.
Ильва появилась мгновением позже. Она уже расплела косы, и ее волосы спускались на спину густой рыжевато-каштановой волной, но было видно, что она еще не ложилась, возможно, обсуждая с мужем визит хранительницы.
– В чем дело, Ханна? Почему ты еще не спишь?
Ханна пригласила мать войти, и Ильва присела на край кровати.
– Визит матери-хранительницы заставил меня задуматься.
Брови Нины удивленно приподнялись. Ох, да неужели?
– Я хочу участвовать в Йерянике.
– Что? – воскликнули Ильва и Нина в один голос.
Йеряник означал «сердцевину» и совпадал с зимним праздником Винеткаллой, который только что начался. Название было связано со священным ясенем Джеля. Само событие брало начало из традиции представлять молодых девушек ко двору с тем, чтобы они могли найти себе подходящую партию. Идея с участием Ханны была просто великолепной. Таким образом они обе сразу оказывались втянуты в шестинедельный водоворот различных событий при дворе, а это давало потенциальную возможность встретить тех самых людей, которые помогут подобраться к Вадику Демидову. Но Нина думала… Она сама не знала, о чем думала… Мысль о том, что за Ханной будет ухаживать толпа знатных фьерданцев, вызывала у нее желание что-нибудь пнуть.
– Ханна, – осторожно начала Ильва. – К этому вопросу нельзя подходить так легкомысленно. Предполагается, что ты выйдешь замуж по окончании Сердцевины. Ты никогда прежде не изъявляла такого желания. Почему именно сейчас?
– Мне пора задуматься о своем будущем. Визит матери-хранительницы… Он напомнил мне о том, какой дикой я была. Я хочу доказать вам с отцом, что все это осталось в прошлом.
– Тебе не нужно ничего доказывать нам, Ханна.
– Я думала, тебе хотелось, чтобы я присоединилась ко двору? Чтобы нашла мужа?
Ильва замялась.
– Пожалуйста, не делай этого, чтобы порадовать нас. Я не могу вынести мысли о том, что ты будешь несчастлива.
Ханна села рядом с матерью.
– А какие варианты у меня еще есть, мама? Я не вернусь в монастырь.
– Я отложила немного денег. Ты могла бы отправиться на север, к хедьютам. У нас там есть родственники. Я знаю, что ты не сможешь быть счастлива, если окажешься запертой в Ледовом Дворе.
– Папа тебе этого никогда не простит, а я не хочу знать, что тебя наказывают из-за меня. – Ханна сделала глубокий вдох. – Я хочу этого. Я хочу жить жизнью, в которой каждому из нас найдется место.
– Я тоже этого хочу, – сказала Ильва. Ее голос упал до шепота, и она обняла дочь.
– Отлично, – подытожила Ханна. – Тогда все решено.
Нина все еще не знала, что и думать.
– Ханна, – начала она, едва Ильва ушла, – участие в ритуале Сердцевины накладывает обязательства. Если кто-то тебе сделает достойное предложение, тебя заставят его принять.
– А кто сказал, что я получу хоть одно достойное предложение? – возразила Ханна, поерзав под одеялом.
Предложение должно быть сделано мужчиной равного с ней положения, способным достойно обеспечить Ханну и получившим одобрение ее отца.
– А что, если получишь? – спросила Нина.
Ханна не хотела такой жизни. А может, это Нине казалось, что она не хочет. Может, это Нине не хотелось такой жизни для нее.
