скачать книгу бесплатно
Странная девочка, которая не умела как все
Ирина Барабанова
Книга о свободе быть собой и не бояться.Даже если ты СТРАННАЯ.Да, это дико сложно и почти невозможно. Поэтому надо попробовать.Начать с этой книги.Надеть золотое платье, налить терпкого вина, взять в напарники кота и влюбиться в…. Жизнь.Книга состоит из небольших рассказов на каждый день. Ее можно читать с любой страницы.Лучше утром… или днем… или ночью… или тогда, когда хочется – наслаждаться!
Странная девочка, которая не умела как все
Ирина Барабанова
Редактор Лилия Илюшина
Корректор Лилия Илюшина
Иллюстратор Александра Алексеева
© Ирина Барабанова, 2021
© Александра Алексеева, иллюстрации, 2021
ISBN 978-5-0050-5266-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Посвящается моей маме
Глава 1.
Странное начало
Сюрприз
Ждали мальчика. По всем народным приметам это был он. Родилась девочка.
Это было настолько непредсказуемо, что папа не поверил врачу. Даже нагрубил. Расстроился. Выпил. Обескураженный пришел к окнам палаты и еще раз с надеждой в голосе вопросил:
– Ну, кто?!
– Девочка!!! – ответила усталая, но сияющая мама.
– …
Он стал хлопать себя по карманам в поисках сигареты. Нашел. Достал. Блин, сломалась. Так, другую… Спички… Не зажигается… Выкинул все.
Потоптался на месте. Поразмышлял. Потеребил ветку. Оторвал лист. Закусил. Сплюнул. Поднял глаза к третьему этажу и махнул рукой:
– Нууу… лааадно! Пусть так… Но смотри, чтоб не подменили!!!
Палата с мамашами сползла под кровати. Хохот стоял нечеловеческий.
Мама в первые минуты не поняла, почему все смеются. Она с изумлением смотрела на своего ребенка и никак не могла осознать его как что-то отдельное. Чувствовала каждый вдох – выдох и трепетала.
Однако подменить, если бы даже захотели, – не смогли бы. Никто бы не решился покуситься на этот громогласный комок, сотрясающий стены и категорически не берущий грудь в зеленке. А потому у всех малышей рты были зеленые, а у меня одной – розовый. Как и полагалось по инструкции Создателя.
Бабушка долго рассматривала, склонившись над кроваткой, и все не могла определить, на кого же эта девочка похожа.
– На саму себя! – крикнул дед из-под газеты.
– Так не бывает. Можно подумать, что родители тут совсем ни при чем. У нас вон их пятеро. И в каждом мои черты, и, к сожалению, твои.
– Что значит, к сожалению? А чьи еще они должны быть?!
Дед отложил газету и пошел в наступление. Бабушка бросилась к нему навстречу.
Мама на улице развешивала пеленки.
И только папа уже не задавал никаких вопросов. Он сладко спал. И даже похрапывал, стоя на коленях и прижавшись лбом к деревянным прутьям детской кроватки. Я молчала уже целых 10 минут. Это было самое большое счастье, какое он переживал за всю свою сознательную жизнь. Ему снились мыльные пузыри.
Праздник
В тот день никто не будил меня в спешке, чтобы скорее экспортировать в детский сад. Не требовал пошевеливаться в ванной и не падать сонным носом в кашу. Необычная тишина заставила (ну любопытно же) самой выбраться из кровати и пришлепать на кухню. А там был… папа… в холодильнике. Открыл дверцу и уставился в него как в телевизор. Морщил лоб и даже, потрепав меня по голове, не заметил.
В спальне нашла маму. Она сладко потягивалась.
Ух ты! А чего это? Странно.
Забралась к ней под одеяло. Но уснуть не получилось. В животе загремели трубадуры. Обычно еду в меня запихивали под песни и пляски разных народов мира, а тут даже ничего не предлагали. Определенно что-то случилось. Или должно?
В дверях появился папа. Он был горд собой и улыбался. Принес две половинки огурца с солью. Оказалось, что это и был наш с мамой завтрак (!) Сегодня он – главный человек на кухне. А мама – на диване. Обычно все наоборот.
Ну, съели, и что?
Принес еще.
Еще съели. Только радости никакой. Организм привык к каше и сырникам со сметаной. Все остальное – баловство и разочарование.
Только кроме меня, пожалуй, так больше никто не думал. Эти двое постоянно шушукались и неприлично хихикали. В целом, как сказала бы моя воспитательница, вели себя неадекватно. Ох!
Тогда я сама пошла на кухню. А что делать? Голод – не добрая соседка с пирожками. Ну, что тут у нас из запасов? Зеленый горошек в пакете, желтый горошек, коричневый мелкий, белый порошок, молоко, яйца… Все, что нашла, – на коврик. Добавить воды (как в песочнице), накрошить зелени (папа вчера цветы принес) и украсить конфетами. На вид получилось грандиозно. Вот оно – настоящее кулинарное мастерство. Это вам не огурцы на половинки делить. Собралась было руки помыть, да по тарелкам разложить…. но тут случилось неожиданное….
Эти двое «хихикающих» выросли надо мной, как два динозавра. С выпученными глазами и раскрытыми ртами. Схватили и прямо в пижаме – под душ с мочалкой. Молча изничтожили все мое «искусство», красовавшееся посреди кухни. Без намеков на благодарность.
Мама со вздохом пошла к плите. Папа – стирать коврик и одновременно мыть полы.
Вечером мы чинно сидели за столом. Ужинали.
Они опять улыбались. Как оказалось, по случаю праздника. Назывался он «8 марта». Посвящался нам с мамой. Девочкам. Мне сразу вспомнилось, что бабушка называла меня папиной «копией», и я засомневалась. Договорились, что буду праздновать мужской праздник, как «копия» и женский, как «оригинал». Подарки, соответственно, должны прилагаться к каждому. Кто-то может и поспорил бы. Я не стала. И, довольная, пошлепала обратно в кровать.
Карантин
Ветрянка и карантин в детском саду – это кошмар для родителей. Но не для трехлетней девочки. Даже с пятнами зеленки на лице она стоит перед зеркалом и видит в нем принцессу. Потому что на голове прическа из длинной марли, на груди блестящие бусы, мамина юбка до пят и, разумеется, ее же туфли на каблуке. Еще полфлакончика парфюма, красной помады во все лицо и жизнь вообще удалась. Дело лишь за прЫнцем. Пусть он тоже в изумрудных болячках от ветрянки, но обязательно, чтобы на белом коне из перевернутой табуретки и с саблей из сломанной лыжи. Вот он такой с воплем врывается в квартиру, «отрубает» коту голову (а кому еще?) и вместе с такой же орущей прЫнцессой мчит в коридор, по лестнице и на улицу. Там их обоих ловит бабушка Галя (она же Кощей и Дракон в одном лице), срывает магические декорации, отмывает креатив и возвращает в скучную реальность. Только она еще не знает, что в три года пространство всегда перевернуто и наполнено волшебством и звездами. Поэтому прЫнца и прЫнцессу не остановить. Они в любом наряде молоды и прекрасны. Смелы, находчивы и беспощадны к хрупкому германскому сервизу на 8 персон. И усмирить их можно только одним способом: взять на ручки, нежно прижать к теплой груди и рассказать сказку.
«Не котонок»
Правосознание – коварная штука. По рассказам очевидцев у меня оно (или она) проснулось года в три от роду. Причем, зимой. В начале 80-х. В шубе, валенках, в бабушкиной толстой шерстяной шали я стояла перед деревянной лестницей в подъезде и пыталась ее покорить. Отчаянно. Каждый раз скатываясь с первой ступеньки, но упорно двигаясь вверх, к цели. Сизиф в этот момент был моим братом. Только он камень в гору закатывал, а я саму себя. Тянула. Как могла и не могла. Первым не выдержал отец. Взял взрослой рукой за воротник и… мой полет прошел стремительно и легко. Но на пятой ступеньке Сознание перешло в Осознание, и я закричала:
– Пусти! Я вам не кОтонок!!!
– А кто? – неожиданно для самой себя выпалила мама.
– Ебонок!
Родители как-то сразу согласились. Глаза опустили. Вечером в своей комнате что-то долго потом шепотом обсуждали. Должно быть Конституцию перечитывали.
Пальто
Советский союз. Дефицит. Очередь. «Дают» постельное белье.
Мама держит меня за руку. Мне три года. И мое терпение быстро заканчивается. Поэтому мы идем «прогуляться» в соседний отдел детской одежды. За примерками время пролетает быстро. Мой выбор падает на зимнее пальто с голубым воротничком – серебристое, в клеточку. Всё. Это окончательно. Теперь можно уходить. На просьбу снять пальто и вернуть его продавщице последовал категорический отказ. Мама взмолилась. У нее денег было только на постельное белье. Другая покупка в планы не входила. Тем более, что на нее не хватало 2 рубля. Внешний мир вступил со мной в борьбу. Меня увещевали, сулили конфеты, стыдили, пытались обмануть. Бесполезно.
Несколько целеустремленных взрослых женщин и один маленький, но уверенный в своем решении ребенок. И «справедливость» восторжествовала! Мы пошли домой. Мама, я в красивом новом пальто и солнечный июль 1980 года.
Подарок
Они сказали – выбирай и я не постеснялась. Юбилей все-таки. Три года бывает раз в жизни. С возрастом не шутят. Ткнула пальцем в висящую на витрине обезьяну.
– Вот!
– Нет, доченька, пожалуйста!!! Посмотри сколько красивых кукол вокруг. Бери любую. Хочешь этого мишку или лису? Какой хвост у нее пушистый…
– Нет! Она. Ее дайте!
Началась суета. Благие намерения и прочие бесполезности взрослых. В конце концов, купили. Вручили. Мы шли с обезьянкой в обнимку, подметая хвостом асфальт.
– Ты ей вчера читала сказку про чудовище и странную семейку мазохистов? Как она называлась?
– Аленький цветочек.
– Да, точно! Еще картинки там страшные были. Может она впечатлилась и поэтому этого дракона теперь домой тащит?
– Да какая разница уже? Ребенок захотел, купили, она счастлива и прекрасно.
– Слушай, но это ненормально!
– Что именно?
– Такая страшная игрушка в кровати ребенка. Она же ночью проснется, глазки откроет и напугается. Еще заикаться начнет.
– Не начнет. Она ее любит. Не за внешнюю красоту, между прочим.
– А за что?
– Эх, мужчины! За добрую душу и мягкий нрав. Есть что-то в этой игрушке притягательное. Теплое что-то. Понимаешь?
– Черт вас подери, женщины! Какая еще душа у этого страшилища? Если она в три года непонятно что выбирает, то кого она нам в зятья тогда приведет, когда вырастет? Ты об этом подумала? Орангутанга?
– Тарзана, я думаю :-) А ты кого бы хотел? Ивана Царевича?
– Человека!
Отец махнул рукой. И купил мне огромную коробку детской посуды. Раз такое дело, то пусть тогда дочь учится готовить. Обезьяны, должно быть, едят больше людей.
Олег Попов
На верхней полке серванта стоял проигрыватель для пластинок. Рядом с ним всегда сидел резиновый яркий с круглым брюшком клоун. Когда я впервые (не помню, во сколько лет, но очень мелкая) спросила кто это, мне мама ответила: «Олег Попов». И все. Это был Олег Попов. Для меня. В моем новом мире, где я сама еще была новенькой и только знакомилась со всем, что меня окружало.
Других клоунов я не знала. Поэтому у всех, коих я видела потом в цирке или в детском театре, всегда было одно имя – Олег Попов. Это так сложилось. Как архетип. Как, если красивая американская актриса, то, разумеется, Мэрилин Монро.
Если режиссер, то Феллини. Если писатель – Толстой. Поэт – Пушкин. Возможно, у каждого свое. Да наверняка так и есть.
А для меня все клоуны мира – «Олег Попов».
И так будет всегда!
Горе
У бабушки Юли была большая спина, а у меня – маленькая мочалка. Я сама вызвалась помыть ее так, как она меня обычно. Только не совсем получалось. Пар от печки сбивал с ног. Воздуха отчаянно не хватало. В низенькой деревенской баньке было темно и тесно.
Еще чуть-чуть и я сдалась. Легла на лавку и горько заплакала. Так от души, что слезы слетали с лица, как брызги весеннего дождя с карниза. Бабушка встала с низенькой скамейки, взяла меня на руки и вышла наружу. Закутала в полотенце. Вытерла глазки. Громко чмокнула в обе щечки по очереди.
Пришла мама. Забрала свой «трофей» и понесла через огородные грядки с картошкой в дом. Голые ноги мои задевали листы, на которых сидели, насмехаясь и пучась, колорадские жуки.
Тут опять накрыла жалость к себе и что-то еще такое, отчего я заголосила на всю деревню как потерявшийся жеребенок.
Дед слез с печки. Прищурил глаз. И строго спросил у дочери:
– Вы пошто ребенка обидели? Чего он у вас свистком от поезда внезапно сделался? Отдайте его мне на утешение. Иди-иди сюда, внученька. Смотри, что у меня есть…
В одетом виде, в носочках попала я к деду под бок. Он любил меня особенно. Баловал. Запрещал родителям наказывать и насиловать кашей. Они очень удивлялись такому непредсказуемому поведению деда. Ведь все шестеро его собственных детей по малолетству ходили при нем по одной половице. Никто перечить не смел. Старшие до седых волос дожили, а к отцу снизу вверх обращались. А тут «плюгавка» какая-то – с курицу ростом, а вертит им как хотит.
Я таких подробностей еще не знала, поэтому настроения своего в тот день не скрывала. Что там на небе делалось? Но «горе» настигало меня волнами и смывалось только слезами. Потом легчало на душе немного. Однако «пена» эмоций вновь поднималась и требовала пространства для выражения.
Дед три войны прошел. Он не привык поддаваться страстям и потакать женским странностям. С «горем» моим справился в два счета. Насыпал кружку пшена и отправил курей кормить. Потом задание было кошке молока налить. Крыльцо подмести. Клевер на лужайке нарвать. Корову с бабушкой встретить. А под вечер ему и куклам сказку рассказать.
Уморенная делами и заботами потеряла я «горе» незнамо где и когда. И, захваченная в плен счастьем, уснула прямо на лавке, придавив кошке лапы и хвост. Она не дергалась. Сидела и ждала когда придет мой отец и отнесет свое чадо в кровать. Потому как опытная была. Троих котят в люди отдала. Но такого крикливого детеныша еще ни разу не встречала.
Призвание
В старину перед ребенком клали четыре предмета: книгу, оружие, деньги и инструмент. Считалось, что к чему потянется пухлая ручонка, тем человек и будет заниматься всю оставшуюся жизнь.
Моя рука в три года сама нашла себе гвоздь. Огромный и ржавый. Причем, в тот момент, когда родители были меньше всего готовы обсуждать вопросы моего предназначения.
