скачать книгу бесплатно
– Бабок наколотить и замуж выйти.
– Замуж?
– А что? У нас уже полно девчонок так повыходили. Ну, понятно, не за местных.
– И что, по любви? – спросила Марина.
Тюля опять чему-то грустно усмехнулась.
– Ты что, дурная? Знаешь, как у нас девки говорят? Любовь придумали мужчины, чтобы не платить деньги. Всякого разного повидаешь, тут без книжек твоих французских умной станешь. И ещё говорят – мужики платят не за любовь, а за право тебя больше никогда не видеть. Так что с любовью пролёт у нас полный, девочка… Полный…
– Так, может, это и есть плата? – спросила Марина. – За бесплатный сыр в мышеловке?
– Может и есть, – безразлично хмыкнула Тюля. – И не одно это, раз уж спросила. Девка вот поработает так на трассе, ну, годик, два, так с сексом потом у неё совсем плохо. Очень похоже на то, как я один раз у азеров каких-то обожралась икрой чёрной, порыгала аж, еле до параши добежала. Бутербродиков там парочку, правда вкусно? А я с тех пор как-то равнодушной к икре стала. Так чем книжка-то закончилась про шкуру волшебную?
– Шагреневую кожу? Ну, когда ссохлась она совсем, то мужик тот ласты склеил.
– Я так и думала.
Тюля поднялась, оправила юбку на мощных бёдрах и сказала:
– Так ты идёшь или будешь мне и дальше мозги еб… трахать?
Марина встала, сняла с шеи цепочку с серебряным распятием и положила его в шкатулку.
– Пошли, – сказала она, перекинув сумку через плечо.
В общем, стали тогда с Тюлей на Окружной. Тюля девушка видная, но только издали и в сумерках. А Марина наоборот, фигурка точёная, но мелкокостная. Когда машины подъезжали поближе, то, понятно, интересовались только Мариной. Тюля уже и злиться начала, но потом какая-то компания подобрала их и повезла в сауну. Там немного выпили, попарились с дубовыми вениками, Марине даже сначала понравилось. Ну, а потом, когда дошли до дела, Марина обнаружила полную профнепригодность. Такое накатило вдруг, прямо не ожидала. Тогда даже пенделя под пятую точку получила от быка какого-то, когда стала в панике чулки на мокрые ноги натягивать, вытереться даже не успела. Тюля после той истории с ней уже и не здоровается.
Остаётся замуж. Честно говоря, уже пробовала. И, по правде, не один раз. Но в последний момент всё срывалось, прямо мистика какая-то. Хотя с Александром с самого начала было как-то не так, как с другими.
Тогда, в первый день знакомства он купил ей ярко-красную розу и пригласил в ресторан. Было видно, что Саша к ресторану непривычный. Да и она сама тоже не очень. О себе Саша сказал только, что он бывший военный лётчик, пилот транспортной авиации. Ну, это как раз понятно, не укротитель тигров, так лётчик. Саша поставил розу в вазочку, которую принесла официантка и весь вечер украдкой смотрел на Марину. И даже песню для неё тогда заказал.
Гитарист-бригадир, получив деньги, пошептался с музыкантами и сказал в микрофон:
– Эта песня прозвучит сейчас для Марины.
Две девушки, синхронно покачивая бёдрами, неожиданно красиво запели «Mammy Blue».
Мне грустно, мама…
…Марина никогда не могла так сказать своей маме. И папе-капитану тоже. Никому… А может, можно это сказать Саше?… На глаза ей вдруг навернулись слёзы. Она отвернулась и украдкой смахнула их с ресниц.
Саша был похож на зэка. Небольшого роста, с задубевшей от загара кожей на худощавом лице. И шрам через на левой щеке. Глубокий такой, страшный. Но разговаривал он не как зэк и без татуировок.
Марина сама не заметила, как влюбилась в него. Всю свою проклятую коноплю однажды собрала и выбросила в мусоропровод.
А, может, неправильно Тюля говорит? И она не козлище? Может и у неё есть, как у других девушек, ангел-хранитель? В той книжке было написано, что ангел-хранитель есть у всех, кого крестили. Она как-то спросила у мамы, крещёная ли она. Мама грустно усмехнулась чему-то и сказала, что да. Значит, есть ангел-хранитель? Может, это он дал ей пенделя под пятую точку тогда в сауне?
Марина тогда даже стала прикидывать, как она разменяет квартиру, и они с Сашей поженятся. Будто крылья за спиной выросли у неё тогда.
Но, оказывается, ненадолго. Потому что вскоре опять началась эта самая мистика. Саша однажды ни с того ни с сего вдрызг напился, Марина никогда его таким не видела. И вдруг начал на неё орать, как сумасшедший. Что, мол, всё, кончен бал, догорела свечка. И огромный букет жёлтых роз всё норовил ей всучить.
У Марины тогда прямо оборвалось всё внутри. Опять! Что за проклятие, которое не даёт ей выйти замуж?! Железный обруч впился ей в грудь, и из глаз хлынули слёзы. Марина швырнула цветы в его пьяную рожу и закричала:
– Ну почему я такая несчастная? Почему!? Отвечай, гад ты такой, почему!?
Придя домой, Марина выпила из горла бутылку портвейна, вытерла слёзы и надела свою самую короткую юбку. Потом стала на каблуки, взяла подсумок с принадлежностями и пошла на Окружную. Чем хуже у девушки дела, тем лучше она должна выглядеть. Если мадам Коко Шанель была права, то она сейчас должна выглядеть просто потрясающе.
Но, видно, не суждено ей быть ни женой, ни проституткой. Нет этого в линии её судьбы, ни одного, ни второго, нет, хоть убейся!
Марину тогда забрал с Окружной милицейский патруль, у которого в тот день как раз началась декада борьбы с проституцией. Девчонки на трассе быстро друг друга по мобилкам предупредили, а Марина новенькая, и к тому же от портвейна её так разобрало, что еле на ногах держалась. В общем, подкатил луноход, выскочило оттуда трое молодцов с автоматами наперевес и забрали её в РОВД, где заперли до утра в обезьяннике.
Ну, а Саша некоторое время рассматривал рассыпанные по полу жёлтые розы, которые Марина перед уходом швырнула ему в лицо, потом вылил в стакан остатки водки и достал из ящика стола кассету. Удивлённые соседи до полуночи не могли заснуть, слушая, как за стеной во всю мощь орёт магнитофон, и обычно такой тихий сосед истошно выкрикивает слова каких-то незнакомых и страшных военных песен:
Мы в строю, твёрже шаг!
Выше стяг, до небес!
Той войны чумовой косяк
До сих пор нам один на всех!!!
Мы в строю, надо нам
Что-то там говорить,
В наших душах живёт Афган,
Нам его не забыть!!!
…А через несколько дней Марина случайно столкнулась на улице с Сашей, когда она шла с авоськами из овощного магазина. Саша остановился, раскрыл рот и, уставился на неё.
– Привет, Саша, как жизнь, давай встретимся? – улыбнулась, как ни в чём не бывало, Марина.
Александр хрипло выдавил из себя:
– Да, наверное, не надо.
А потом вдруг схватил её, как ненормальный, и начал молча целовать. В лицо, в губы, в волосы. А после повернулся и ушёл. Больше Марина его не видела.
Глава 2
Когда это всё началось?
1
Небо здесь такое синее, как будто над ним поработал начинающий пользователь фотошопа. Над кронами эвкалиптов, которые подходят прямо к воде, подрагивает прозрачное марево, распространяя в воздухе дурманящий терпкий запах.
Вот Волковой русский. Тогда почему ему не снится родина с пресловутыми берёзками? Почему ему хорошо здесь? Может быть потому, что после возвращения из Афгана его родина с берёзками показала ему жирный кукиш? Прямо под его сломанный во время аварийной посадки в Кандагаре нос? Шарахнуло его тогда о приборную панель от души. Кровью всё позаливало, так и не отмыли.
Те годы, которые он провёл на родине, Волковой не забудет никогда. Казалось, закончится Афган, и, наконец, можно будет жениться и начать жить. Собственно, он и пытался. Но жизнь в обновлённой родине оказалась похожей на затяжную хроническую болезнь. Не умрёшь, но неизвестно, что лучше. Правда, кое-кто из них устроился. Например, их замполит, майор Шуйский. Кадровик «Президент-отеля» как увидел послужной список Шуйского, а там одни горячие точки, и везде «заместитель по политической части», так сразу и сказал: «Молодец, замполит, нам такие орлы нужны. Только нужно будет бороду отрастить». Выдал ливрею с золотыми позументами и взял швейцаром на главный вход. Но многие из тех, кто вернулся, поспивались, а кто и свёл с этой жизнью счёты более радикально.
Тогда, два года назад, голодный и небритый отставной капитан военно-воздушных сил Советского Союза Волковой сидел на стуле посередине полупустой съёмной квартиры и размышлял, что ещё можно отнести в ломбард. На вырученные деньги он тогда купил несколько пачек макарон, пять килограмм картошки и литр подсолнечного масла. А потом каждый день искал работу.
Везде, где можно было хотя бы теоретически устроиться на лётную работу, ему отказывали. Предложение вдруг стало настолько превышать спрос, что Волковому с его контузией фэйсом о приборную панель транспортного АН-12 просто не на что было надеяться. В швейцары его тоже не брали – мелковат для такой солидной должности. Даже в рекламные агенты туристической фирмы не взяли. Из-за шрама, мол, распугает всех дам.
Потом Волковой отнёс в ломбард золотой николаевский червонец, подаренный его отцу бабушкой в день, когда родился Александр. А под конец осталась только тонкая золотая цепочка, на которой висел маленький нательный крестик. В конце концов, ушла и эта золотая цепочка.
И Маринка тогда тоже ушла. Вернее, это он сам сделал так, чтобы она ушла. А что он ей мог дать? Покатать на карусели? Или на троллейбусе? Маринка, вон какая. Что она в нём нашла с его кривым шнобелем, ста семьюдесятью сантиметрами и пустыми карманами?
Так проходил день за днём, ничего не меняя в его жизни, если не считать увеличения числа пустой стеклотары на кухне, пока однажды вдруг не зазвонил телефон. Волковой снял трубку и услышал голос командира их лётного отряда майора Баранова. Вернее, бывшего командира и бывшего майора.
– Волковой? Нужно поговорить. Работа нужна?
– Да, – хриплым от волнения голосом сказал Волковой.
– Значит, слушай, ситуация такова. Ты помнишь Витю Замазанова из нашего отряда?
– А чего ж не помнить, вместе с ним не летал, а так помню. Он первым пилотом на АН-12 был, да?
– Да. Я его пристроил на одну частную фирму. Транспортная компания в Африке. Первым пилотом на АН-26. Он был доволен. А потом вроде нашёл себе более спокойную работу, тоже пилотом на «Сессну». Возит туристов на какое-то сафари на самом юге Анголы. Где-то возле границы с Намибией. Я с ним по скайпу говорил недавно, он доволен. Хоть и зарплата, я так понял, сильно поуменьшилась. Вот, можно на его место, первым пилотом на АН-26.
Дальше Волковой уже не слушал.
– Откуда и куда летать? – механически спросил он.
– Юго-запад Африки. Полёты из Того на юг Анголы через Гвинейский залив.
– А что там платят?
– Не знаю. Замазанов был доволен. Владелец фирмы мистер Куртис всё скажет на месте при собеседовании. Я уполномочен только передать, что оплата за каждый полёт будет достойная.
– А что возить?
– Догадайся сам, Волковой, зачем хозяину нужны пилоты с боевым опытом в Афгане, – с некоторой задержкой сказал Баранов. – Не бананы на базар возить, это точно. Но и не наркотики. А за остальное будут платить. Думаю, будешь доволен. Хотя, смотри сам. Многие после Афгана стали совсем другими. Я тебе честно сказал, что Замазанов свалил оттуда. Я ж не вербовщик, понимаешь.
Волковой вздохнул. Кажется, судьба подсовывает ему шанс. Ну, что же… Может он ещё и способен сделать какую-нибудь женщину счастливой…
– Когда вылетать? – спросил Волковой.
– Я знал, что ты так скажешь, – сказал Баранов. – И знаешь, я рад, что смог тебе помочь. Ты пилот, Шурик. А пилот не должен сторожить овощную базу. Ну, конечно, может, проживёт чуть меньше сторожа, это да. На то он и пилот военной авиации. А вылетать через неделю. Я тебе оформлю гостевую визу, и билеты на самолёт.
…Но изобретательной судьбе, видно, всего этого было мало. Поэтому, когда у Волкового в кармане уже лежали билеты до Бургаса, откуда он должен был вылететь в Ломо, где находилась контора мистера Куртиса, он встретил Марину. Она шла с авоськой, в которой лежали какие-то овощи.
Что-то нашло на него тогда. Начал вдруг целовать её, прямо на улице, как ненормальный.
2
С тех пор прошло почти два года, и ему больше не снятся ни берёзки, ни русские девушки. Вместо них ему почему-то стали нравиться негритянки. В цветастых обтягивающих бёдра платьях, в ярких крупных бусах, всегда жизнерадостные и улыбчивые. А как они танцуют!
Вот и жирному Цукерману нравятся чёрные девушки. Хотя с его зарплатой он мог бы себе позволить поразвлекаться с мулаткой или даже с настоящей белой. Так нет, после каждого удачного рейса Волкового Цукерман расслабляется в номере отеля с тремя негритянскими барышнями. Да ещё и не всегда расплачивается с ними. В республике Того проституция не преследуется законом, её просто, как бы нет. Поэтому обиженная чёрная девочка однажды явилась в полицейский участок и накатала на Цукермана заяву, мол, не расплатился за выполненную работу. А вот с этим здесь строго. Поэтому в номер Цукермана явился местный полисмен в огромной форменной фуражке с замысловатой кокардой, навёл на него пистолет и заставил расплатиться. Да ещё и забрал у Цукермана все бутерброды и три бутылки пива.
Резкий рингтон мобильника вдруг нарушил тишину.
– Есть проблемы, командир, – раздался голос в трубке.
– Говори, я слушаю, – сказал Волковой и сделал большой глоток из бутылки с пивом.
– Температура газов за вторым контуром больше семисот градусов. В «Наставлении» написано, что бортинженер в таком случае должен выключить двигатель и доложить кавээсу [1 - КВС – командир воздушного судна.]. Вот докладываю.
Волковой поставил бутылку на столик и задумчиво почесал затылок.
– Гриша, а что, это серьёзно?
Бортинженер Бутлеров, немного помолчав, ответил:
– Вообще-то в самолёте всё серьёзно. Например, то, что наш Антон выработал уже два эксплуатационных ресурса.
В трубке повисла тишина. Потом Волковой спросил:
– Гриша, ты аванс получил?
– Да, – ответил Бутлеров. – У Цукермана, сегодня. А что?
– Ну, вот. И я получил. И Витя тоже. А груз срочный. – Волковой взял со столика бутылку и уставился на надпись «Cuca» на этикетке. – Понимаешь, Гриша, они найдут другой самолёт. И другой экипаж. Ну, ты понял. А Антона и ремонтировать не станут. Впарят какому-нибудь плантатору бананы перевозить с плантации. И всё, Гриша. Всё станет, как раньше. Ты помнишь, как у тебя было раньше?
– Помню. Значит, летим? – спросил Бутлеров.
– А что, этот перегрев и всё? – спросил Волковой.
– Из нового всё. А старое ты сам знаешь. Правое шасси заедает при выпуске. Генератор работает, но почему, я не понимаю. Аккумуляторы я десульфатизировал, зарядил, вроде тянут.
– Я напишу Цукерману докладную, – сказал Волковой. – Как вернёмся. А пока слетаем ещё раз. Ты как?
– Нормально…
– Ну и я нормально, – ухмыльнулся Волковой. – Значит, вылетаем сегодня в двадцать два ноль-ноль. Горючее принял?
– До места и обратно, с учётом встречного ветра над заливом, плюс резерв четыре тонны. Больше Цукерман не даёт, – сказал Бутлеров.
– Грузовой отсек опломбирован?
– Да, Казбек сам поставил пломбу.
– Ну, до вечера, – сказал Волковой и выключил телефон.
Потом он не спеша допил оставшееся в бутылке пиво и растянулся в шезлонге.
3
Немного дальше, там, где кончается эвкалиптовая роща, начинается пляж. Песок тут белый, как манная крупа. Если по нему ударить пяткой, то раздастся свист. Вдали от берега вода такого же густого синего цвета, как и небо. Ближе она становится бирюзовой и такой прозрачной, что несколько утлых деревянных лодок, находящихся в лагуне, кажутся парящими в воздухе.
Всё-таки, есть судьба или это всё выдумки? А, если это выдумки, то что это за сущность, которая носит пилота первого класса Волкового по разным неспокойным местам? И не просто носит, а тычет носом в эти неспокойные и горячие места? От этого нос у Волкового сломан в двух местах. Это память о жёсткой посадке в Кандагаре. Приборную панель тогда так и не удалось до конца отдраить от въевшихся бурых пятен. И вот ещё, кстати, а почему все эти самые точки горячие? Везде минимум плюс тридцать пять в тени, а максимум это вообще, как повезёт. А, если уже плюс двадцать пять, то всё, там спокойно. Во всяком случае, из «Стингера» по тебе не пальнут. Но и денег там таких тебе тоже никто не заплатит.
