скачать книгу бесплатно
– Инга, скажи, а много детей вот так умирает? – Денис твердо решил использовать откровенность собеседницы и узнать все, что возможно.
– Почти все. – Голос Инги дрогнул, выдав накатившие под воздействием эмоций слезы.
– И что с ними потом? —Титов пристально посмотрел собеседнице в глаза.
– Хоронят, наверное. Я, правда, не знаю. – Она несколько секунд напряженно вглядывалась куда-то Денису за спину, в дальний конец аллеи. – Прости, мне надо идти. Увидимся. – И Инга быстрым шагом направилась к выходу из сквера.
Денис еще долго смотрел ей вслед. По большому счету, этот короткий разговор оставил больше вопросов, чем ответов, но и информацию к размышлению он тоже подкинул: и о модификациях людей, о которых вскользь упоминали еще на научной станции, и о судьбе тех детей, которые не справились с враждебностью окружающей среды и погибли. Но больше других сейчас его интересовал всего один вопрос: откуда берется так много детей?
Сам процесс деторождения Денис представлял себе очень хорошо, но память упрямо твердила, что за все время нахождения на Астрее он не видел ни одного ребенка, за исключением инкубаторов в перинатальном корпусе и тел тех несчастных, погибших при разрушении предыдущих строений. Получается, детей действительно забирают. Но почему тогда никто не говорит об этом? Считают нормой или просто не задумываются об этом, как не задумывался раньше и сам Денис?
Во всем этом чувствовалось подозрительное замалчивание. Денис не слышал ни о свадьбах, ни о романтических отношениях. Жизнь в черном секторе сама по себе почти исключала пересечение мужчин и женщин в повседневном общении: отдельные общежития, отдельные производственные функции и рабочие места. Денис встречал девушек на улицах, но в суетливом темпе жизни человеческого муравейника, где все вечно куда-то спешат, было не до отвлеченных разговоров. Но теперь в его сознание закралась мысль, что это могло быть сделано целенаправленно. Исключить общение, для того, чтобы… А, собственно, для чего?
И откуда берутся дети? С момента трагедии прошло не так много времени, а все три корпуса снова работают с полной нагрузкой. Денис знал об этом по обрывкам разговоров медиков, проходивших мимо него или, как и он, отдыхавших в сквере. Дети рождаются постоянно, это факт бесспорный, но остается загадкой, что с ними происходит потом. Почему при таком количестве рожденных детей улицы пусты? И эта загадка лишала Дениса покоя, требовала найти логичное и правдивое объяснение, которое и могло стать тем самым, так нужным ему поводом. Но пока вопросов было куда больше, чем ответов.
На улице окончательно стемнело, и Денис счел за лучшее отправиться спать.
Полдень следующего дня он встретил все в том же больничном сквере. На этот раз он выбрал лавку так, чтобы видеть огромный информационный экран, с которого как раз в эту минуту транслировался ролик, призывавший сплотиться всем вместе на пути к процветанию человечества на Астрее. Денис успел хорошо изучить очередность этих роликов и не нашел времени лучшего, чем это. Сразу после призыва сплотиться шел небольшой, всего трехминутный ролик о величии возложенной на колонистов миссии создать цивилизацию с нуля, и именно это время Денис выбрал для реализации своей задумки.
Едва ролик о единстве закончился, как на кроваво-красном фоне ярким белым огнем вспыхнуло слово «сегрегация», заставив замереть случайно оказавшихся в сквере людей. Следующие три минуты короткий ролик рассказывал зрителям об оборотной стороне того единства, которое пытаются построить в городе, о пропадающих людях, об авариях, о жертвах, о которых не говорят с больших экранов, и об ограничениях, разделяющих вроде бы единое человечество на разные лагеря, готовые в любой момент возненавидеть друг друга. Но еще до того, как ролик озвучил призыв объединить все силы для борьбы с этим злом, Денис покинул сквер и обсуждения его маленького послания, стихийно возникшего сразу после трансляции, уже не видел.
В следующие три недели Денис почти каждый день вмешивался в работу уличных экранов, подменяя трансляции обычной агитации своими призывами к восстанию против тирании. Особого успеха это ему не принесло, горожане только обсуждали эти видеоролики, но об открытом бунте никто даже не заикался – по крайней мере здесь, в благополучном белом секторе. На остальные сектора города Титов тоже вел трансляцию, но связи с ними не было, и потому реакция жителей так и осталась неизвестной.
И почти каждый день Денис виделся с Ингой, которая с нескрываемым удовольствием тратила свой обеденный перерыв на общение с ним, и его это только радовало. Вот только дистанция, которую держала девушка, оказалась для него неприятным сюрпризом. Денису нравилось их общение. Ему нравилась Инга, нравилась настолько, что он ни разу за эти три недели не опоздал к тому времени, когда она выходила в сквер, и нетерпеливо ждал ее появления, расстраиваясь, когда она не выходила.
В один из таких дней Инга провела его служебным ходом в свой корпус, где на последнем этаже находилась комната релаксации для старшего медицинского персонала. Три кабины, полностью оборудованные под использование программ второй реальности. Денис слышал об этом жутко дорогом оборудовании, но сам никогда им не пользовался. Зато Инга чувствовала себя здесь, как дома. По-хозяйски включив две кабины, мгновенно засиявшие бледно-зеленым светом, она испытующе посмотрела на Дениса.
– Пользовался такой штукой?
– Никогда. – честно признался он.
– Вон там, – произнесла Инга, указав рукой на дальний от входа угол, —за ширмой, есть тактильные костюмы. Не бойся, они дезинфицируются каждые два часа паром с активным оксимиренолом и полностью безопасны. Надевай скорее и возвращайся ко мне. Я просто обязана тебе это показать!
– Что ты придумала? – с улыбкой спросил Денис.
– Переодевайся, я всего на час ключ попросила.
Костюм, надетый на голое тело, перестал ощущаться за полминуты до полной загрузки, ровно в тот момент, когда Инга закрыла за ним дверь кабины, оставив его стоять в растерянности на вращающемся во все стороны черном круге, пристегнутым страховочными тросами к крепежам в углах кабины. Денис сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить поднимавшийся из глубины души страх и побороть искушение выбраться из довольно тесной кабины, закрыл глаза и тут же услышал громкие детские крики.
Он стоял посреди проезжей части неширокой, аккуратно и предельно чисто выметенной улицы, ровно напротив неказистого трехэтажного здания из красного кирпича. И из двора этого здания маленькими группками или по одному выходили дети – обычные школьники, разве что одетые несколько приличнее привычной ему провинциальной детворы. Но шум от них стоял не чуть не меньший, чем от любых других детей, и именно из-за этого гвалта Денис не услышал, как со спины подъехал автомобиль, и дернулся только на звук клаксона. Водитель, седой как лунь мужик в крохотной и довольно немолодой легковушке, погрозил Титову кулаком, но Денис только улыбнулся в ответ.
– Это старик Янис! – Инга стояла на другой стороне дороги, на самой границе маленького сквера, деревья которого только начинали обрастать листвой. – Когда я была совсем маленькой, он был деканом факультета педагогики и социальной работы. Очень добрый человек.
– Этот добрый человек мне только что кулаком грозил. – Денис перешел дорогу и остановился рядом с Ингой. – Где мы?
– В месте, с которым у меня связано очень много приятных воспоминаний. – Она, совершенно не опасаясь, обняла его. – Я училась в этой школе. Улица Алеяс, дом номер шестнадцать.
– Ты это хотела мне показать? – Денис пристально посмотрел ей в глаза, но никаких эмоций в них не прочел. Это все было не настоящим, имитацией реальности, но прикосновения Инги он все же чувствовал, и этого уже хватило для ощущения безграничного счастья.
– Нет, пошли дальше. – Инга взяла его за руку и повела прочь от школы. – Я хочу тебе показать свой город, каким я его помню.
– Твой город? Так это настоящий город? – удивился Денис. – Я думал, что это просто имитация.
– Дурак! – Оскорбление прозвучало в ее устах комплиментом. – Это Лиепая. Я родилась и выросла на этих улочках и очень люблю этот город. Смотри, вон в том доме, том, что впереди, с зеленым фасадом, была кондитерская лавка тети Лаймы. Она пекла обалденно нежные кексы, но их продавала детям только после обеда, чтобы мы школу не прогуливали. А они к обеду уже подсыхали и становились жесткими. Я однажды своровала у нее три кекса перед школой и чуть не умерла от их божественного вкуса! А вон в том доме жил Ульмас – такой зазнайка, ты даже представить себе не можешь!
Инга буквально неслась вперед, и если бы Денис не держал ее за руку, точно бы убежала на свидание со своим детством в тенистых, стремительно начинающих зеленеть улочках уютного города. Уютного, несмотря на заметную вблизи обшарпанность и неухоженность. Иногда среди добротных каменных строений попадались совсем старые, деревянные дома, но даже на них Инга указывала с восторгом, о каждом доме вспоминая или смешную историю, или человека, жившего в нем. И Денис отчаянно жалел, что его спутница так спешит.
Ему нравилось в этом городе, наполненном пусть чужими, но такими радостными воспоминаниями. Нравилось идти по довольно широкому тротуару улицы Пелду среди спешащих с уроков детей и редких машин и мимо невысоких, в три-пять этажей, домиков. Пусть даже всего несколько минут, но это было для Дениса счастьем. Тень деревьев с молодой весенней листвой, неспешная суета городского района и крепко сжимающая его ладонь рука девушки, подарившей ему эти минуты счастья. А еще пахло морем, он вдыхал этот запах, и душа наполнялась теплом.
Через каких-то пятнадцать минут они свернули на мощеную, но тем не менее проезжую улицу и еще через пару сотен метров остановились возле небольшого фонтана. Закатанный в невысокий бетонный парапет, фонтан показался Денису уставшим пленником, некогда грозным обширным озером с островом в центре, попавшим в плен человеческого желания все переделать под себя. В центре островка стояла ротонда, такая же крохотная, как и сам островок, пусть даже на нем и хватило еще места двум довольно возрастным березам. Инга отпустила руку Дениса и быстро зашагала именно к этой ротонде по аккуратному пешеходному мостику.
– Смотри, как тут красиво! – Она облокотилась на перила мостика и посмотрела на свое отражение в желтоватой, мутной воде. Денис красоты в этом месте не находил, но озвучить свое мнение не решился, чтобы не омрачать радость Инги. – Это место называется лебединым озером. Я любила приходить сюда летом и часами читать в тени тех берез, ровно до той поры, пока родители не уехали сперва в Ригу, а потом и дальше. Знаешь, я нигде больше не чувствовала себя дома – только в Лиепае.
Денис притянул Ингу к себе, но на поцелуй не осталось времени: получасовой сеанс земной жизни оборвался так же внезапно, как и начался, и Денис с остервенением принялся отстегивать страховочные тросы. Замер на минуту, попытался успокоиться… и не смог. Тихий и скромный городок Лиепая не шел ни в какое сравнение ни с Москвой, ни с Тулой, да и не пытался ни с кем соперничать. Хранил свои традиции, берег покосившиеся дома, чем тронул очерствевшую душу Дениса. И, все равно даже этот город казался раем в сравнении с Коробовом, с этим проклятым городом номер одиннадцать. Лиепая дышал весной и жизнью, а от серости синтетического бетона и сетей над головой хотелось выть.
– Как тебе? – Инга открыла дверцу кабины второй реальности и попыталась помочь Денису выйти, но он отказался от помощи.
– Не дразни меня больше Землей. – Его голос прозвучал сухо и зло. – Я не просился лететь сюда.
– Прости. – Инга ошарашено смотрела на Дениса, который еще три минуты назад был таким счастливым. Он сосредоточенно переодевался за полупрозрачной ширмой из поликарбонового стекла. – Я просто хотела показать тебе свой дом. Свой настоящий дом.
– Наш с тобой дом теперь здесь. – Денис подошел вплотную к девушке. – Здесь, на этой чертовой Астрее. И вместо того, чтобы жить воспоминаниями, давай наведем порядок здесь. И через несколько лет на месте Коробова вырастет тот город, какой захочешь ты.
Через день после этого случая Инга совершенно неожиданно сообщила ему, что их обеденные разговоры больше продолжаться не могут. Причину она объяснять не стала, оставив Дениса наедине с непониманием и злостью. А утро следующего дня началось для него с прихода двух крепких вооруженных мужчин в привычных уже белых костюмах. За время нахождения в Коробове Денис привык к мысли, что никто не ходит по улицам с оружием, оно использовалось разве что на стенах внешнего периметра, и появление людей с автоматическим оружием здесь, в белом секторе, было для него неожиданностью.
– Вы Денис Титов? – Обратившийся не скрывал своего презрения, но голос его остался профессионально холодным.
– Я. – Дениса удивил этот визит, но он сохранил душевное спокойствие. – Что, собственно, происходит?
Денис, проверявший до этого за пультом работу очистных систем, встал лицом к вооруженным мужчинам, закрывая им проход. Один из визитеров взял автомат наизготовку.
– К нам поступила информация о несанкционированном использовании вами вычислительной техники. Предлагаем добровольно сдать неправомерно используемое вами оборудование. Также мы должны провести досмотр ваших личных вещей.
– Но…– начал было Денис, однако державший его на прицеле человек лишь покачал головой.
– Не мешайте нам выполнять нашу работу. У вас есть оборудование и вычислительная техника, не относящиеся к вашим должностным обязанностям?
– Откуда?
Голос Дениса звучал совершенно спокойно, но его собеседник лишь улыбнулся в ответ на эти слова и тут же приступил к обыску. Мужчина внимательно осмотрел пульт управления очистными системами, проверив каждую клепку кожуха и крепежи, не позволявшие отодвинуть этот пульт от стены, открыл даже ремонтные люки и проверил, не спрятано ли что-то в переплетениях проводов, после чего отправился в комнату отдыха. Денис все это время старался сохранять спокойствие, что под дулом автомата сделать было довольно трудно. Душа сжалась где-то внизу живота в испуганный комок, но сделать в этой ситуации Денис ничего уже не мог. Стрелок, державший его на прицеле, был достаточно далеко, чтобы даже пытаться вступить с ним в бой, но при этом достаточно близко, чтобы не промахнуться при этой попытке. Оставалось только ждать.
Спустя пять минут, показавшихся вечностью, мужчина, проводивший обыск, вышел из комнаты отдыха и направился к выходу, жестом приказав своему напарнику следовать за ним. Прощаться с ассенизатором оба посчитали ненужным, но Денис не обижался на них за это. Ушли, и ладно. Он выждал для верности несколько минут и почти бегом кинулся к спрятанному под тонким матрасом компьютеру. Тот был на месте, только рядом лежала крохотная карта памяти. Денис включил компьютер, вставил карту в устройство для чтения, открыл единственный документ, записанный на нее, и уже не смог от него оторваться.
У Саныча, его начальника, были серьезные проблемы. Вчера утром его увезли из здания штаба двое вооруженных людей, не дав даже закончить дежурную планерку, и больше никто из ассенизаторов ничего о судьбе своего шефа не знает. Теперь у службы новый начальник. Денис отказывался в это верить, хоть и не имел ни одной причины сомневаться в правдивости попавшего в его руки отчета. Это неверие исходило от нежелания принять подобные репрессивные действия руководства колонии. Саныч был искренне рад жизни на Астрее и вряд ли мог сделать что-то такое, за что его нужно было увозить, и уж тем более никогда не позволил бы себе совершить поступок, способный навредить его службе, а судя по документам, его обвинили именно в саботаже и диверсии. Еще одна странность в уже давно переполненную Денисову копилку.
