скачать книгу бесплатно
– Да, нет! Правда! Ничего не случилось! – попытался он отшутиться. – Утром поел грибов, вот живот и болит!
– Грибы это хорошо! – резюмировал друг.
Студенты снова уткнулись в тарелки, а Юрка подвинул к себе второе, наклонился к товарищу и вполголоса добавил:
– А вот врать другу не хорошо! Никакие это не грибы, а … – он облизал косточку и бросил на край тарелки, – … баба!
– Да, ну, тебя…
«Козел!» – хотел добавить Никита, но смог сдержаться. Так ему стало обидно оттого, что друг назвал незнакомку «бабой». Однако обед был окончательно испорчен. Даже булочка, специально испеченная поварами к празднику Сретения, не вызвала интереса.
– Не будешь? – Юрка взглядом показал на булочку и, не дождавшись ответа, протянул руку. – Ну, тогда я возьму. День длинный. Еще пригодится!
Он завернул булочку в салфетку и, как ни в чем не бывало, улыбнулся.
– Ну, что? Молимся и идем?
Впереди были еще две пары, но идти на них не хотелось. Хотелось спать. Поскольку из-за праздничной службы никто не выспался. Впрочем, так было всегда. Иногда даже казалось, что распорядок дня в семинарии нарочно утроен таким образом, чтобы из всех желаний доминировало одно – спать! Самое естественное и невинное. Поскольку спящий, если и грешит, то во сне и, значит, не всерьез.
Теперь же, после обеда, глаза, вообще, закрывались сами собой. К тому же Юрка привык добиваться своего и, значит, не отстанет, а объясняться же с ним хотелось еще меньше, чем учиться. Поэтому Никита решил воспользоваться случаем и, сославшись на нездоровье, «свалить». Однако сделать это незаметно не удалось. Потому что, когда он накинул пальто и, бросив на ходу охраннику «до свидания», выскочил за дверь, то неожиданно на всем ходу уткнулся лицом в чью-то зимнюю рясу.
Никита открыл глаза. Ряса была с бархатными отворотами. Любой семинарист знал, что во всей епархии носить такую мог только один человек – митрополит Антоний. Ноги со страха стали ватными. Еще мгновение, и незадачливый беглец упал бы на крыльцо, но его подхватили чьи-то сильные руки и поставили перед архиереем.
Это был пожилой священник, с которым когда-то митрополит Антоний учился в Академии, а сегодня, за праздничной литургией, служил в Кафедральном соборе. После трапезы владыка решил показать другу монастырь и свое любимое детище – семинарию, и вдруг такой прием!
– Владыка! Да у Вас тут не семинария, а завод шампанских вин. Вот еще одна пробка вылетела!
Гость по-отцовски заботливо поправил на голове Никиты съехавшую шапку.
– Пожалуй, надо будет подсказать директору завода, чтобы крепили пробки понадежней, – поддержал друга митрополит Антоний и окинул нарушителя дисциплины взглядом, от которого у Никиты, уже на самом деле, свело живот.
– Однако во всем нужна мера, и в этом тоже. Иначе может…
– … пробку сорвать, – закончил священник. – Так что, как не крути, а придется, владыка, его простить.
Владыка и его гость посмотрели друг на друга.
– Итак, молодой человек, что надо сказать?
– Простите, владыка!
– А затем?
– Благословите!
Никита привычно сложил руки лодочкой.
– Ну, вот! Другое дело! – улыбнулся священник. – А теперь ступай и больше не бодайся!
Никита спустился с крыльца и бодро, пока еще чего-нибудь не случилось, зашагал к выходу из монастыря, в котором располагалась семинария. И вовремя. Потому что, стоило ему повернуть за угол, как дверь отворилась и в ней показалась Юркина голова. Постреляв по сторонам глазами и увидев, что товарища нигде нет, Юрка снова пропал в дверном проёме. Пообещав себе обязательно выяснить, что за история приключилась с его другом, и, главное, кто посмел вбить между ними клин. Пока этот клин не разрушил их дружбы.
Глава 7. Аня
Аня приехала домой 14 февраля, утром, московским поездом, чтобы навестить маму и город, в котором она выросла, и который теперь ей снился и звал к себе.
В Университете, где Аня училась на архитектора, заканчивались каникулы. До диплома было еще далеко, и зачетка уже уверенно работала на свою хозяйку. Появились первые заказы и с ними первые деньги. Пусть не большие, но достаточные для того, чтобы жизнь в чужом городе, вошла в свою колею и начала приносить первые бонусы.
Одним из них стала встреча с Андреем или, как называли его друзья, Дрю. Коренной москвич. Подающий надежды программист. Совладелец офиса в центре Москвы и хозяин собственной «трешки» на Малой Грузинской.
Порой, Аня и сама не понимала, чем смогла его покорить. Может тем, что, в отличие от других провинциалок, не сразу обратила на него внимание. Променять душу на сотню квадратных метров внутри Садового кольца – такая перспектива никогда не казалась ей единственно верной. Даже если поклонники выразительно крутили пальцем у виска, когда она закрывала перед ними дверь.
Также было и с Дрю. Но, в отличие от других, он вернулся. Затем еще раз. Снова и снова. Андрей каждый раз возвращался, и Аня постепенно начала привыкать к тому, что он рядом. С букетом цветов, квартирой и деньгами, без которых в Москве нехорошо. Не только девушке. Всем.
На Новый год Дрю познакомил Аню с родителями. Подняв бокалы с шампанским, родители воспитанно встали и ушли, оставив молодых вдвоем. Но он ее не тронул, а несколько дней назад, когда Аня впервые разрешила заплатить за себя в кафе, неожиданно достал из кармана кольцо и сделал предложение. Ни капельки не волнуясь. Одно слово – программист!
Другая, наверное, запрыгала бы от счастья, а Аня села в поезд и сбежала в родной город и так февральским вечером встретила Никиту и вместе с ним, словно, встретила саму себя – романтичную и немного наивную. Какой была еще недавно, до отъезда в Москву. И теперь пыталась понять, было ли это возвращением к себе настоящей или возвращением в прошлое, которого нет, и уже никогда не будет.
Понять, кто она – Анюта, как когда-то ее называли родители и друзья, или без пяти минут дипломированный архитектор Анна Штайн? А, может, Красавица Энн с Малой Грузинской, которая точно также, легким движением языка, может превратиться в Малую Джорджию? Было бы желание! Пока же беглянке хотелось одного – покоя и еще, конечно, любви. Впрочем, кто же этого хочет в двадцать лет?
И вот наступил вечер, когда они с Никитой условились встретиться. Не сказать, чтобы Аня совсем о нем не думала. Думала, но не всерьез. И к его предложению отнеслась также, не всерьез. Да и могло ли быть иначе? Разве серьезный человек будет предлагать девушке выйти за него замуж, если даже не знает, как ее зовут?
Казалось, надо бы поскорее об этом забыть и идти своей дорогой. Мало ли вокруг сумасшедших и пройдох? Но в том и дело, что новый знакомый не был похож на мошенника или больного. И это с каждым часом все больше лишало покоя, заставляло возвращаться к вчерашней встрече и выглядывать в окно, которое выходило на тот самый мостик, на котором они вчера расстались.
Никита пришел вовремя, даже чуть раньше. Аня вышла не сразу, села у окна, сложила руки и стала ждать, что произойдет дальше. Решив, что, если новый знакомый уйдет, она решительно вычеркнет их встречу из памяти.
Но Никита не ушел. Ни через полчаса, ни через час. Он преданно стоял и ждал. Ни сделав за это время ни одного звонка, ни выкурив ни одной сигареты. С букетом цветов, в легкой куртке, явно, не по погоде. Просто стоял и ждал, когда она придет, и, когда они, наконец, встретились, не сказал ни слова упрека.
Они гуляли до полуночи и лишь иногда, чтобы согреться, заходили в кафе, пока они, одно за другим, не закрылись. Никита рассказывал о старом городе. Аня внимательно слушала и ловила себя на том, что почти ничего о нем не знала. Не знала, что овраг, на склоне которого стоял ее дом, возможно, был рукотворным и помогал жителям города наблюдать за движением солнца, чтобы они могли вовремя начинать сев и убирать урожай.
– Откуда ты об этом знаешь? – Ане, и, правда, в такое верилось с трудом.
– Просто, я живу поблизости и не раз приходил сюда, чтобы встретить рассвет. Вот и догадался.
Никита ничуть не обиделся на ее вопрос и даже обрадовался тому, что он ее также интересует.
– И во сколько тебе пришлось для этого вставать?
– Где-то в половине второго.
– В такую рань! Но зачем?
– Во-первых, это очень красиво…
– А во-вторых?
Никита переступил с ноги на ногу и смущенно пожал плечами.
– Это интересно.
Никита улыбнулся, а Аня подумала, какой он все-таки странный! Просыпаться ни свет, ни заря для того, чтобы увидеть рассвет. Потому, что это красиво и интересно. Как давно она ничего подобного не делала! А ведь когда-то именно по этой причине Аня решила стать архитектором – не ради славы или денег, а потому что это было интересно. Какое забытое слово! И этот Никита – какой-то он, и впрямь, странный? Или лучше сказать «интересный»?
Зазвонил телефон. Аня бросила взгляд на экран – это звонил Андрей. Нет, видимо между ними все же была телепатическая связь! Как будто, находясь в другом городе, он каким-то загадочным образом почувствовал, что может ее потерять. Андрей был настойчив и, наверняка, дозвонился бы, но Аня не стала брать трубку. Чувствуя, что его звонок или всего лишь одно слово может нарушить равновесие. Хрупкое и все же неслучайное. Как эта ночная прогулка по набережной, за которой в ночи лежал целый мир. Новый и неизведанный, но при этом ничуть не страшный. Может, оттого, что рядом был ее новый знакомый?
Пора было возвращаться. Фонари гасли один за другим. Что поделаешь? В провинции приходилось экономить на всем. Когда Аня и Никита добрались до мостика, пришлось достать смартфон и освещать дорогу фонариком, как факелом. Как будто на дворе было не третье тысячелетие, а средневековье.
В подъезде также было темно, и Никите пришлось снова включить фонарик, чтобы проводить спутницу до дверей квартиры.
Аня протянула руку.
– До завтра?
Никита кивнул.
– Как договорились, в полдень?
Прошло время, а он все не уходил, стоял и держал ее руку в своей руке, и Аня подумала, что, если сейчас он решится ее поцеловать, она будет непротив. Но он не решился.
Вспомнив, что он все еще не знает имени своей новой знакомой, Никита слегка пожал ее руку и представился:
– Никита Гостев!
– Анна Штайн! – ответила она, и они засмеялись. Может, оттого, как смешно это получилось, а, может, потому что им было хорошо вместе, и этой радостью хотелось поделиться.
Никита махнул рукой и сбежал вниз по лестнице. Аня проводила его взглядом и нажала на кнопку звонка.
Глава 8. Жизнь полна неожиданностей
На следующий день – это была суббота – Аня проснулась, когда стрелка на часах уже приблизилась к цифре двенадцать. Удивительно, что после вчерашней прогулки она, вообще, смогла оторвать голову от подушки!
Времени заправить постель не было. Аня закинула ее одеялом, включила кофемашину и выглянула в окно, выходившее на овраг и мостик, где они с Никитой условились встретиться, и сразу заметила одинокую фигуру.
Молодой человек стоял, навалившись грудью на перила, и вглядывался вдаль. Туда, где овраг, сбежав к покрытой льдом реке, сливался с ней в один бесконечный и безмолвный простор. Незнакомец выпрямился, посмотрел на часы, знакомым жестом поправил шарф, повернулся и, заметив в окне Аню, помахал ей рукой.
Это был Андрей!
От неожиданности Аня опустилась на стул и села у окна, не обращая внимания на то, что кружка переполнилась, а кофемашина по-прежнему продолжает наливать кофе.
– Так вот почему он звонил! – Аня вспомнила, что вчера не ответила на звонок Андрея. – Но зачем? Ведь послезавтра, в понедельник, я и так возвращаюсь в Москву.
Аня посмотрела на часы. Они показывали полдень. Раздался звонок. Аня подошла к входной двери и прильнула к глазку, но увидела в нем только огромный букет бардовых роз. Щелкнул замок. Дверь медленно приоткрылась. Последнее, о чем подумала Аня: «А что, если все-таки это Никита?». Но это был не он. Они так и не встретились. А еще через пару часов маленький самолет взлетел в аэропорту с самоуверенным названием «Победилово», чтобы доставить Аню и Андрея в Москву. Откуда она так и не смогла выбраться в родной город ни через неделю, ни два или три месяца спустя.
Снег давно сошел. Овраг покрылся зеленью. Такой яркой и сочной, что от нее рябило в глазах. Словно у художника во всей палитре не нашлось другого цвета, и ему пришлось сделать весь мир зеленым. Жаль, что Аня этого не видела. Причиной чему были не только близкие экзамены, но также новость, которую столь неожиданно привез с собой Андрей.
Аня уже давно искала работу в столице. Со временем это стало чем-то вроде навязчивой идеи. А как иначе? Не зацепишься – придется вернуться в провинцию, где у всех все уже давно схвачено и, значит, нет никаких перспектив. Поэтому «битва за Москву» шла не шуточная.
И тут, неожиданно, повезло! Причем снова не обошлось без Андрея, приятель которого задумал строить коттедж. Да, не где-нибудь, а на самой Рублевке! Понятно, что в главные архитекторы пришлось нанять известного всей столице человека, а Ане досталась роль «архитектурного негра», которому предстояло выполнить за него всю работу. Конечно, не бесплатно, но главным было даже не это, а возможность показать себя.
Как удалось Андрею «сосватать» Аню на эту работу, неизвестно. Только приступить к ней следовало немедленно, и для этого уже в ближайшее воскресенье встретиться с заказчиком в одном из лучших ресторанов Москвы. Ради чего Андрей и прилетел за Аней. Вечером они уже были в столице и вели переговоры, больше похожие на смотрины. Какие в прежние времена помещики, раз в год объезжая свои владения, устраивали крепостным девкам, успевшим за это время подрасти.
Смотрины прошли успешно. С тех пор Аня почти не вылазила из-за рабочего стола. Особенно жаркой выдалась последняя неделя июня. Причем во всех смыслах. Стояла настоящая жара, и пешеходам, пробираясь по городу, приходилось выбирать теневую сторону улицы. К тому же экзамены совпали со сдачей проекта. Поэтому Аня вела войну сразу на двух фронтах. К счастью, и там, и там неприятель был разбит, и на банковский счет Ани впервые упала серьезная сумма, внушавшая надежду на то, что все было не зря и жизнь налаживается.
Вспоминала ли она о Никите? Да, вспоминала, но вскользь, как бы невзначай. На большее, просто, не хватало сил. Однако теперь, когда заботы отпустили, не было дня, чтобы Аня не возвращалась мыслями в тот день, когда они впервые встретились. И еще ей не давал покоя вопрос, почему он не пришел? Ведь тогда все могло сложиться иначе! Впрочем, могло ли? Ведь она сама решила улететь с Андреем в Москву и вряд ли могла поступить по-другому.
Глава 9. Самое звонкое послушание
– Эй, на колокольне! Как там? Бога не видать?
Никита перегнулся через перила звонарской площадки, чтобы посмотреть кому, на этот раз, церковь не дает покоя, но никого не увидел. «Должно быть, опять студенты балуются?» – подумал он и бросил взгляд через улицу, на распахнутые окна музыкального колледжа, заметив, как в одном из них дернулась штора. Никита для острастки погрозил кулаком. Штора снова дернулась, и послышался девичий смех.
С тех пор, как несколько лет назад Спасский собор стал Кафедральным, попасть на его колокольню мечтали многие. Такого набора колоколов, как здесь, не было во всей епархии, а самый большой из них – благовестник пел так протяжно и густо, что в соседних домах дрожали стекла. Что, по понятным причинам, нравилось не всем жильцам. Вот они и старались, при случае, подколоть звонаря.
Однако к их шуткам Никита уже давно привык и не обижался. Здесь, на колокольне ему нравилось, буквально, все. Сияющие на солнце колокола, до блеска натертые умелой рукой, с литыми иконами и надписями, набранными причудливой вязью, разбирать которые было так интересно. Крыши старого города. Вечно спешащие по делам прохожие, которые, заслышав колокольный звон, нет-нет, да поднимут голову к небу и перекрестятся. И даже голуби, любившие задать звонарю дополнительной работы, его ничуть не раздражали и казались маленькими ангелами, присевшими отдохнуть на пути в Царство Небесное в тени и прохладе огромной колокольни.
Учебный год закончился, экзамены были позади, диплом в кармане. Выпускники семинарии разлетелись по приходам, ожидая от правящего архиерея новых послушаний и рукоположений. Самые толковые и амбициозные уже сгоняли в столицу, забросили документы в Академию и теперь ждали вестей от приемной комиссии. На время отпуска старшего иподиакона Юрка был назначен на его место и теперь, буквально, лез из кожи, чтобы оправдать возложенные на него надежды.
Никите же досталась колокольня Кафедрального собора. Самое звонкое послушание. Ну, что же! Тоже неплохо. Только жаль, что так и не удалось узнать, куда ведет подземный ход, который они с Юркой нашли почти месяц назад, в Иванов день, и с той поры смогли пройти по нему всего с десяток метров, пока дорогу не преградил завал. На большее не хватило времени. К тому же завал испугал не на шутку. Увидев его, Юрка, кажется, даже перестал дышать. Затем, сглотнул застрявший в горле ком, включил задний ход, вылез наружу и больше не возвращался.
Это случилось три дня назад, в Ильин день, а сегодня, в понедельник, в шесть часов утра пришла смс-ка: «Мы в Санаксарах. Вернусь завтра. Если владыка еще чего не надумает. Не теряй!». Что поделаешь? Такова доля старшего иподиакона, который, как нитка за иголкой, всегда следует за своим архиереем. На этот раз в Санаксары, где ныне празднуют память святого воина Федора Ушакова. Не близко, но зато как интересно!
Никита отложил метелку и обвел взглядом старую торговую площадь, которая с колокольни Кафедрального собора вся была как на ладони. Трудно поверить, что еще тридцать лет назад, Кафедральный собор стоял заброшенным и обезглавленным, без купола и колокольни, с осыпавшейся штукатуркой и высунувшимися из-под кровли кирпичами, грозящими свалиться на голову случайным прохожим.
Сам Никита этого не застал – он родился позже. Но родители застали. Более того, они в нем жили! Когда в обезглавленном храме располагалось общежитие пединститута. Можно представить, какое тут, порой, случалось веселье! Обо всем не расскажешь. Да и не надо. Достаточно сказать, что, когда в начале восстановительных работ в храме случился пожар, отец не удивился и сказал, что, видимо, иначе и быть не могло. Чтобы все, чему суждено сгореть синим пламенем, сгорело, и храм очистился.
Кто бы мог тогда подумать, что Никита будет стоять на колокольне возрожденного Спасского собора и, щурясь от солнца, вглядываться вдаль, задерживаясь взглядом на куполах таких же воскресших церквей – Успенской, Никольской, Серафимовский, Предтеченской, Знаменской, Екатерининской, Преображенской, Федоровской, Макарьевской. А ведь еще могли бы быть Троицкая, Богоявленская, Покровская, Всесвятская, Владимирская и красавец Александро-Невский собор. Но не сохранили, не сберегли.
Никите нравилось листать фотографии старого города и угадывать, откуда был сделан тот или иной снимок. Вот, например, за оврагом когда-то находилась Донская церковь – большая, двухэтажная, вместительная. А самый известный ее снимок был сделан с колокольни Спасского собора. Примерно с того места, где сейчас стоял Никита и, прикрыв ладонью лицо, чтобы солнце не слепило глаза, вглядывался вдаль.
«Однако кто это там, в начале квартала? – Никита пригляделся. – Не может быть! А, впрочем, почему не может?»
По улице Казанской, в гору, к собору поднималась девушка, как две капли воды похожая на Аню. Да, это и была Аня! В белоснежной и легкой, почти невесомой футболке и юбке цвета самой сочной в это время года травы. Стремительная и воздушная, необычайно летняя. Возможно, в это мгновение нужно было, просто, броситься вниз по лестнице. Однако Никита поступил иначе – он перегнулся через перила и окликнул девушку по имени. Аня посмотрела по сторонам, но никого не заметила.
Вот она поравнялась с собором и, наклонившись к сидевшей на паперти женщине, положила в пластиковый стакан пару монет. Ах, если бы она не опустила глаза, а, наоборот, посмотрела наверх! Никита снова окликнул девушку, но проехавший мимо грузовик заглушил его крик. А вот в колледже, напротив, его услышали. Судя по тому, что в распахнутом окне выстроились сразу несколько девушек, наблюдавших за тем, что случится дальше.
Аня прошла мимо собора и, заметив на другой стороне улицы знакомую, приветливо помахала рукой. Затем остановилась, достала из сумочки телефон, задумалась, сбросила чей-то звонок и снова пошла, с каждым шагом все дальше удаляясь вглубь квартала. Еще несколько шагов, и до нее было уже не докричаться.
Солнце играло на кровлях домов. Мамы тянули за руку в горку разомлевших малышей. Бабушки на скамейках в тени соборной колокольни вели свои бесконечные разговоры. Студентки замерли в окне. И даже голуби, казалось, приутихли, с интересом косясь на растерявшегося звонаря.
Позже Никита не раз удивлялся тому, как такое могло прийти ему в голову. В другой ситуации он никогда бы так не поступил, но Аня уходила и, возможно, навсегда. И тогда он решил действовать. Никита встал под колоколами, перекрестился, сказал: «Прости, Господи!», взял в руки веревки, зажмурился и, стараясь не взять ни одной фальшивой ноты, сыграл то, чего Кафедральный собор за всю свою историю никогда не слышал. Но зато горожане знали все, от мала до велика, и Аня, конечно, тоже это знала.
Пусть бегут неуклюже
Пешеходы по лужам
И вода по асфальту рекой.
И не ясно прохожим
В этот день непогожий,
Почему я веселый такой.
Когда последний удар колокола растаял в полуденном небе, Никита разжал пальцы и посмотрел по сторонам, приготовившись увидеть, если не конец света, то что-то вроде этого. Однако ничего не произошло. Город продолжал жить своей жизнью. Большинство прохожих не обратили на шалость звонаря никакого внимания, и, как спешили куда-то по своим делам, так и продолжали спешить. И только бабушки, забыв о внуках и раскрыв рты, удивленно смотрели на звонаря, который, по их мнению, сошел с ума.
