скачать книгу бесплатно
Мужчина как ингредиент
Виктория Балашова
В одноименной миниатюре Виктория Балашова пишет: «Борщ без мужчины, который его будет есть на обед, я лично варить не буду. Мужчина, который будет есть борщ, для борща – обязательный ингредиент!» Эта миниатюра стала своеобразным предисловием к сборнику рассказов, где главные героини – женщины. Но, конечно, какую бы роль ни играл мужчина в каждой истории, – он обязательный ее участник, обязательный «ингредиент». Так возможно ли женское счастье без мужчины? Давайте почитаем эти очень разные рассказы – фэнтезийные, фантастические, реалистические – про женщин разных возрастов, разных профессий, непохожих характеров, и сделаем выводы. А, может, просто задумаемся о необыкновенном разнообразии людских судеб.
Виктория Балашова
Мужчина как ингредиент
Мужчина как ингредиент
– Понимаешь, если ты готовишь борщ, то свекла ну просто необходима. Без свеклы борщ – не борщ. То есть это уже что угодно: щи там, например, рассольник… Но не борщ. Или салат «Оливье». Без горошка, ну зеленого горошка, из банки, не салат это «Оливье» и все тут! Что еще взять для примера? А, вот! Пицца без сыра – тоже нонсенс! Сыром надо ее обязательно посыпать, без сыра никуда. А иногда вот готовишь и можешь положить что-то, а можешь не положить. Например, в борщ моя мама кладет немного яблочка, порезанного меленько так меленько. Но ведь и без яблочка борщ остался бы борщом. Или я вот опять же кладу в «Оливье» вместо колбасы или курицы крабовое мясо. Положи ты его туда, не положи ты его туда – «Оливье» все равно будет носить свое гордое имя. Ну с пиццей тут вообще простор для фантазии – чего только сверху не валят. Главное ведь что – «подошва», то есть основа из теста и тертый сыр сверху наваленного.
Что, таким образом, для женского счастья мужчина? Ушел он от тебя, сидишь ты рыдаешь. Брось! К другой, говоришь, ушел? Черт бы с ней! И с ним тоже! Не рыдай. Мужчина для женского счастья – ингредиент. И не как обязательная свекла для борща, заметь! Н-е-ет… как то яблочко. С ним оно конечно вкуснее. Но и без него можно. Хотя борщ без мужчины, который его будет есть на обед, я лично варить не буду. Мужчина, который будет есть борщ, для борща – обязательный ингредиент!
– И что же ты искренне считаешь, что мужики нам не нужны? Что мы можем без них жить счастливо, как тот борщ без яблока? – всхлипывая и растирая слезы и сопли по лицу, обиженно спрашивает подруга. Почему обиженно? Ну, видимо, потому что, если согласиться с моим тезисом, то и плакать не надо. Только глаза распухнут и покраснеют, никакой пользы.
– Мужчины нужны женщинам, а женщины нужны мужчинам, – начинаю терпеливо объяснять я. – Нас создали друг для друга, и друг без друга нас представить нельзя. Это как магнит без железки, холодильник без еды, как Дольче без Габанны, как Израиль без евреев, мейл без E, Лужков без кепки, олигарх без Абрамовича, Путин без Медведева, компьютер без Интернета, поэт без прозаика, лирик без физика, водка без закуски, красное вино без белого, шампанское без пузырьков, а Москва без пробок… Все это может, конечно, существовать вполне автономно. Это тебе, опять-таки, не борщ без свеклы. Это скорее свекла без борща – существует, но как-то грустно, без огонька…
Но, понимаешь, конкретный Вася – не есть составляющая твоего счастья. Тем более, Вася тебя бросивший. А все эти мужчины вокруг, вообще мужчины, особенно вот тот импозантный в шикарном галстуке и с голубыми глазами, который на нас постоянно смотрит, – они, конечно, как свекла для борща. Обязательный ингредиент.
Эльфийские страсти
Она встала у двери как вкопанная: ни вперед, ни назад. В большом офисе за некоторыми столами сидели эльфы. Было эльфов штук пять или шесть – точно сосчитать Ирка от волнения все равно не смогла бы. Морды (или лица, черт их разберет) выглядели наглыми, а главное, жутко хитрыми. Они со всей дури колошматили гладкошерстными лапами (или руками?) по клавиатуре компьютеров, не отрывая взгляда от экрана.
– Работнички! – прошептала Ира. – Шеф был бы от таких в восторге.
Сама она в восторге не пребывала. С огромным трудом преодолев страх, Ира шагнула назад и тихонько прикрыла дверь. Путь в офис был отрезан. Там на ее столе остался и мобильник, и электронный пропуск, с помощью которого можно было выйти из коридора в холл с лифтами.
Ира оглянулась: чуть правее поблескивала золотой ручкой дверь в туалет, дальше блестела ручка переговорной. На этаже находился еще один офис, но он был заперт: соседняя фирма устроила себе тридцать первого декабря выходной.
– Пойду в туалет, – решилась Ирка и осторожно двинулась в нужном направлении.
Она легонько толкнула дверь. Прямо перед ней висело зеркало. В нем отражалось зеркало напротив, а вот в нем! В нем отражалась прихорашивавшаяся Валькирия! Девушка в сиявшем так, что глаза слепило, доспехе, сняла шлем и причесывала длиннющие, до колен, светлые волосы.
Пришлось ретироваться и отсюда. Последней в списке стояла переговорная. Ира сунула голову в щелочку: мало ли, кто там заседает. И правда, за большим овальным столом сидели два господина. Всего два, но какие! Гоблины в черных пиджаках, белых рубашках и красных галстуках молча чиркали что-то карандашами на бумаге, периодически шумно отхлебывая воду из миниатюрных бутылочек. Под столом Ирка без труда разглядела необутые мохнатые ноги без брюк.
– Могли бы и штаны натянуть, – буркнула Ира, словно данный нюанс как-то бы изменил ситуацию в лучшую сторону.
Она подошла к стене и сползла по ней вниз, на пол. Узкая юбка задралась на неприличную высоту, но Ирке было не до этикета.
– И что меня понесло копировать ту идиотскую картинку! – Ира вспомнила, как буквально минут пятнадцать назад вышла из пустого офиса со смешным шаржем в руках…
Картинка лежала на столе у коллеги. Ира решила не искать ее в интернете, а просто скопировать. Все вещи остались в офисе. Что Ира теперь имеет? Два листика бумаги, эльфов, Валькирию и тупых гоблинов. Хотя не повезло-то еще раньше. В тот самый момент, когда Ольга вытащила из Генкиной шапки жетон с черепом, означавший, что тридцать первого дежурить после обеда ей…
***
Каждый год, тридцать первого декабря работники фирмы шли не в баню, как в знаменитом фильме, а на работу. Шеф был непреклонен: мало ли, кто из клиентов позвонит. Клиенты занимались подготовкой к Новому году и не звонили. Но шеф своего мнения не менял. Коллектив к ситуации приноровился. До обеда сидели все. После обеда тащили жребий. В жеребьевке имел право не участвовать лишь тот, кто дежурил в предыдущий раз.
В этом году не повезло Оле – Иркиной коллеге и подруге в одном лице. Та сделала большие глаза, и Ира вызвалась добровольцем. Она не особенно переживала, потому что спешить ей было некуда. Подруги либо праздновали в кругу семьи с мужьями, детьми и родителями, либо поехали заграницу. У Ирки все деньги ушли на новую машину, а сидеть в кругу чужой семьи не хотелось совсем.
У Оли ситуация сложилась иная. Она собиралась впервые праздновать Новый год с новым другом. Причем, для создания пущей романтичности они не захотели идти в ресторан, а решили посидеть вдвоем у Оли дома. То есть, ей предстояло наготовить вкусностей, прибрать квартиру, прибрать себя, чтобы все выглядело в лучшем свете… Короче, после обеда в офисе осталась Ирка.
А в шесть вечера случился тот самый, знаменательный выход с картинкой в коридор. Теперь выйти на волю Ира не могла, потому что куда бы ты ни рыпнулся, везде изволь приложить электронный пропуск: будь то холл с лифтами или пожарная лестница.
– Надеюсь, завтра придет уборщица, – прошептала Ира, – или эльфы слиняют праздновать Новый год. – Она поджала под себя ноги и прислонилась к прохладной стене. Она даже не знала, сколько сейчас точно времени: часы давно Ирка не носила, а мобильник продолжал лежать в офисе, где нагло восседали эльфы…
***
Ее кто-то тряс за плечо.
– Ирочка, просыпайся, дружок, – мужской голос ворвался в сознание.
Ира вспомнила про нечисть, вздрогнула и осторожно открыла глаза. Было очень темно, но через несколько секунд Ира поняла, что голова ее покоится на руках, а руки, видимо, лежат на столе. Она подняла голову. Облокачиваясь на экран компьютера, напротив стоял Максим.
– Что ты тут делаешь? – еле слышно произнесла Ира. – Ты же не дежуришь. И времени сейчас сколько?
– Уже десять, – засмеялся Макс. – Ты даешь! – покачал он головой. – Я с девушкой поссорился, – продолжил говорить он без паузы. – Думал, перетерплю Новогоднюю ночь, чтоб настроение нам обоим не портить и все! Но не выдержала душа поэта, – он горько усмехнулся. – Вот вернулся за портмоне. Прикинь, оставил тут. После обеда мне позвонили. Я и пошел на автомате с мобилой на выход. Сейчас решил купить что-нибудь. Не сидеть же перед пустым столом, да еще в одиночестве. С девушкой в ресторан собирались, я не покупал ничего. У меня мышь еще вчера в холодильнике повесилась. Так вот и обнаружил, что кошелек-то остался на работе.
Ира рассмеялась. Потом она вспомнила про свою плачевную судьбинушку и вздохнула:
– А мне тоже торопиться некуда, – она встала и начала складывать вещи в сумку.
Через экран к ней протянулась рука. Максим потрепал Ирку по щеке:
– Кролик, а у тебя в холодильнике еда не затерялась нигде случайно?
Кроликом Иру никто до этого не называл. Она смутилась, покраснела и насупившись еще больше, ответила:
– Да, я накупила всякой всячины, не знаю зачем. И шампанское тоже.
Максим посмотрел на девушку. Стройненькая Ирка всегда вызывала у мужчин умиление своими по-детски пухлыми щечками и вечно растрепанными, будто только с постели, волосами. Ей про волосы и щеки не говорили: женщины подобные комментарии обычно за комплименты не принимают.
Почему он ее вдруг кроликом назвал? Максим стряхнул оцепенение:
– А если я не пойду в магазин? Что если мы пойдем лопать твои припасы?
Ира похлопала ресницами и наконец-то улыбнулась.
– Конечно! Пошли, раз мы с тобой такие два одиноких, – она помолчала, – кролика.
***
Закрывая за собой дверь офиса, Ирка на всякий случай заглянула в помещение, освещаемое теперь только тусклым светом дежурных лампочек. Из-за экрана стоящего неподалеку компьютера выглянула хитрая эльфийская морда. Эльф показал Ирке язык и принялся барабанить по клавиатуре.
– Трудоголики! – Ира тихонько хихикнула и захлопнула дверь.
Максим посмотрел на счастливое лицо девушки и ему безумно захотелось ее обнять.
«Всему свое время», – подумал он и тоже тихонько хихикнул…
Мама, я плачу
Глава 1
Оглашение первого приговора. Заседание суда от 14 мая 2025 года
– Тишина в зале! – скомандовала по привычке помощник судьи Елена Коровина.
Шуметь было некому: огромный зал, рассчитанный на сто мест, пустовал. Елена подумала, что и в Сети вряд ли кто-то проявлял интерес к заурядному заседанию суда. Приговор касался мальчишки, которого знать не знают. Он – не сын знаменитости или известного политика, не убивал никого с особой жестокостью, не насиловал извращенно. Парень даже не объявлял голодовки. Чего же в нем интересного для обывателя?
На самом деле, в помещении, кроме Елены, находилось еще двое: судья Милютин и представитель органов опеки и надзора Ермолина. Ермолина могла посмотреть окончание «спектакля» из дома. Но ей-то, конечно, веселее было поприсутствовать лично, позлорадствовать, так сказать, офлайн, в реальности. С Владом Ермолина намучилась! Сколько он от нее сбегал, прятался по подвалам и чердакам этих ужасных, непотребных районов на окраинах, в которых селились сплошь отбросы общества! Ей приходилось отыскивать его, перебарывая отвращение и брезгливость, зажимая нос, дабы не вдыхать отвратительные «ароматы», в ужасе отпрыгивая от мышей и крыс, кидавшихся под ноги. Мрак!
А ведь Влад – наикруглейшая сирота. Но туда же: на свободу. Не хочет в тепле и уюте приемника, коллектора, а повезет, в приемной семье. Хочет в грязи и вони. Б-р-р-р!!!
– Ювенальный Суд постановил, – бубнил в это время Милютин, – признать Владислава Георгиевича Синицина, две тысячи десятого года рождения, виновным в нарушении предписания о регистрации и нарушении правил пребывания на территории коллектора номер восемь по городу Москве, а также в оскорблении полномочных лиц, исполнявших свои обязанности в отношении…
Милютин честно перечислял все правонарушения Влада, ввергая себя и дам в сон. Единственный, кто слушал приговор внимательно, был сам обвиняемый. Не то, что Влада сильно интересовало, куда его засунут в очередной раз. Просто он всегда получал удовольствие от пересказа совершенных им подвигов, пусть даже и таким заунывным голосом.
– Учитывая раскаяние подсудимого, – промямлил Милютин.
«Я, блин, не раскаивался, – подумал Влад с удивлением, – что-то новенькое».
– А также ходатайство отдела по размещению детей-сирот при Ювенальном департаменте Министерства Юстиции…
Тут уж проснулись все. Помощница судьи проснулась из любопытства: накануне вечером ничего такого в постановлении суда не наблюдалось. Ермолина проснулась, потому что почуяла: ее обходят на повороте свои же. Впрочем, не впервой, но от того не легче. Влад был на стреме изначально, поэтому лишь навострил сильнее уши.
– Передать Владислава Георгиевича Синицина в элитный коллектор имени Фурсенко, – судья, что есть мочи шарахнул молотком и вышел из зала.
Коровина последовала вслед за ним.
«Как ловить поганца, так мне, – подумала со злостью Ермолина, – а как денежки грести, так элитщикам».
«Шикарно! – подумал Влад, следуя за охранниками. – Не повезло, так не повезло!»
***
Оглашение второго приговора. Заседание суда от 16 мая 2025 года
Елена орала в микрофон:
– Повторяю, нарушителей будут выводить из зала!
Охранники шныряли между рядами и электрошокерами указывали особо буйным на дверь. В зале сидело человек пятьдесят. Но Василиса постаралась на славу: она попросила прийти самых смелых, самых независимых-ни-от-чего своих защитников. Кричали они как следует. Не учи ученых.
– Тишина в зале!!! – взревела Коровина.
За загородкой, вжав голову в плечи, сидела дочь Василисы. Она шума не слышала. Она вообще уже ничего не слышала, не видела и не чувствовала. Врачи поставили диагноз: «нарушение эмоционально-чувственного восприятия вследствие непроведения обязательного прививания матерью подростка, определенного законом РФ», ну и так далее и тому подобное. Из заинтересовавшего лично профессора Селедкина: «атрофирована слезная железа, вследствие чего не может плакать». Профессор провел ряд экспериментов над Кристой и убедился: как ни изгаляйся, а жидкости из железы не дождешься…
– Ювенальный суд постановил, – наконец затараторил Милютин, вполне способный зачитывать постановления быстро, если того требовала сложившаяся ситуация, – исходя из того, что мать Кристы Станиславовны Пирс, год рождения две тысячи одиннадцатый, Василиса Анатольевна Пирс, воспитывающая дочь в неполной семье, не проводила должной вакцинации ребенка, скрывала дочь от органов опеки и надзора, – перечислял судья без запинки.
В зале опять начали шуметь. Коровина опять заорала в микрофон. Охрана опять пошла по рядам.
– Все факты, изложенные органами опеки и надзора, изъявшими ребенка из семьи, подтвердились, – тараторил Милютин, – определить Кристу Станиславовну Пирс в элитный коллектор имени Фурсенко.
Васька побледнела. Хоть какая-то надежда до настоящего момента у нее оставалась. Сейчас отняли даже это.
– Не отчаивайся, – подруга заметила состояние Василисы. – Вась, мы прорвемся. Мы ее там не оставим, – она и сама глотала набежавшие слезы, но не позволяла им пролиться на глазах у отчаявшейся Васьки. – Мы ее вернем.
– Из элитных коллекторов дети не возвращаются, – Василиса, не отрываясь смотрела на дочь, которую выводили из зала. – Ты же знаешь, Марина, надежды больше нет.
– Сволочи, сволочи! – подруга сжала кулаки. – Нельзя опускать руки, Вась!
Ермолина, ухитрившаяся поймать мамашу Пирс на обмане, заскрежетала зубами. Доказать, что справки о вакцинации были липовыми, найти ребенка, которого тщательно прятали – а взамен? Мизерная премия и грамота «Лучший работник органов опеки и надзора за 2024 год»? Второй элитник подряд!
Сегодня Ермолину ожидало третье заседание. После обеда. Родственники и друзья ее очередного подопечного уже толпились в коридоре.
***
Оглашение третьего приговора. Заседание суда от 16 мая 2025 года
Отобедав, Милютин вынул салфетку из-за воротника, поправил мантию и прокашлялся. Сколько раз себе говорил не есть перед оглашением приговора, но перед свиной отбивной, жирной, щедро поперченной и посоленной, устоять не мог.
До начала оставалось минут десять. Коровина пудрилась. Когда помощница судьи нервничала, она пудрилась немерено, потому как от нервов на лице выступали капельки пота. А сегодня денек был ого-го! Второе заседание при полном зале. Нет, человек сорок-пятьдесят – это не полный зал. Но принимая во внимание тот факт, что народ на подобные мероприятия глазел, коли интересно, в Сети, считалось, ползала – полный зал.
Главное, оба раза зал заполняли типичные отморозки, которым что электрошокеры, что дубинкой по башке, – до лампочки. Теперь, вот сидели байкеры и рокеры. Причем, старой закалки. Современные байкеры и рокеры вреда особого не наносили. Их держали для «уравновешивания» общества, чтоб все идиоты были представлены – якобы демократия. Старые муштре не поддавались и вытворяли невообразимые вещи. Коровина надеялась на одно: старые на то и старые – скоро вымрут.
– Постановил, – вещал Милютин, понимая: после обеда тоже следует с оглашением приговора поторопиться. Из зала на него взирали небритые мужики, в цепях и кожаных куртках, которые они наотрез отказались снимать при входе, – Владимира Владимировича Левина лишить родительских прав… – Гул в зале стал превышать все допустимые нормы. – В связи с нарушением трудовой дисциплины, – судья повысил голос, – и постоянным пьянством, – укоризненно помотал он головой.
Охранники не справлялись. Защитники Вована Левина плевали на электрошокеры в прямом и переносном смысле. Мужики были крепкие. Они знали – током охрана бьет слабым. Он им был, как укус комара. Пущай бьют! Байкеры и рокеры затопали ногами, обутыми в высокие, грубые ботинки.
Коровина в микрофон не орала, а бешено вращала глазами, таращась на Милютина: «Закругляйся!!!»
Милютин намек понял и, скомкав конец выступления, провозгласил:
– Определить Александра Владимировича Левина в элитный коллектор имени Фурсенко! – он выдохнул и скрылся за дверью. Коровина пронеслась вихрем за ним.
«Так я и думала! – в груди у Ермолиной клокотало. – Все трое, мимо!»
Она не обращала внимание на топот байкеров и рокеров, отказывавшихся уходить из зала. Они скандировали:
– Свободу! Свободу! – И стучали, что есть мочи ботинками по полу.
Алекс повернулся к отцу. Его толкали в спину, пытаясь быстрее вывести из зала. Глаза в глаза. «Я с тобой», – говорил папин взгляд. «Я знаю, батя!» – говорил взгляд сына…
Глава 2
– Вот попали-то, вот попали, – бубнил Влад, чертыхаясь.
Разговаривать в машине особенно было не с кем. Впереди справа на одноместном сиденье расположилась девица с темными волосами, забранными в хвост. Волосы отливали фиолетовыми полосками по всей длине хвоста. Лицо Влад рассмотрел плохо, но, вроде, симпатичная шмара. Девочка смотрела в окно, не отрываясь и совершенно не обращая внимания на его бормотание.
