скачать книгу бесплатно
– Но в аттестате у меня все пятерки были. Раз я такой умный оказался, то отец меня послал сюда учиться. Тут космодром, космонавты, ракеты, современная техника – и от дома недалеко. Я в семье единственный сын, еще пять сестер есть, но сын важнее. Отец меня ценил и хвастался моими успехами. Мои одноклассники или дома остались, или в Кзыл-Орду да Чимкент отправились, в пединститут, да в сельхозтехникум. А я – в Космический институт! Звучит!
Провалился я на проклятом сочинении, оно последним было. И поехал домой. А там меня ждут, как победителя, всем уже сообщили, что я первые экзамены успешно сдал. Приехал к отцу и не смог ему правду сказать, соврал, что поступил. Как он радовался, как все праздновали! Пришлось к первому сентября сюда вернуться. Тут как раз экзамены на вечерний факультет были, и я – поступил. Ура! Там русский устным был. Получается, что родителей я не обманывал – поступил ведь, хоть и на вечерний.
Меня даже в общежитие поселили. Повезло. Но если на вечернем учишься, надо обязательно работать. Я устроился грузчиком в гастроном. Хорошо – и при продуктах состою, и в общежитии живу, и в институте учусь. Вот, как хорошо было. На лекциях я, правда, мало что понимал. Там такие уравнения пошли, дифференциалы, интегралы, производные третьей-четвертой степени. Совсем не то, что в школе. Только с историей КПСС у меня получалось. Когда какой съезд состоялся, что обсудили, что приняли, какая пятилетка – коллективизации, какая – индустриализации, все знал, вплоть до пятилетки эффективности и качества. В зимнюю сессию историю на пятерку сдал, а матанализ и термех – завалил. Матан потом с третьего раза на трояк пересдал, а термех – никак. Надоело мне все: теоремы, доказательства, задачи – на занятия перестал ходить. Зачем мучиться, если ничего не понимаю. Послал учебу к шайтану. Меня и отчислили.
Домой вернуться стыдно. Отца жалко – он меня ученым стал считать. Я захотел просто пожить, поработать. А тут, весной – повестка в военкомат, в армию забирают. И одновременно меня из общежития выселяют, ведь я уже не студент.
– Так что же ты сейчас не в армии? – удивился Саша.
– Страшно стало. Зашлют куда-нибудь в Сибирь. А я степь люблю, чтобы солнце было и простор. Леса я боюсь, там темно, кусты густые и деревья высокие. Почему так – армян и грузин сюда служить отправляют, вместо них в горы – русских, а нас казахов и узбеков – всегда в Сибирь? Подумал я – и не пошел в военкомат. Меня потом военные в магазине искали. Я там еще и сторожем ночным стал работать, чтобы было, где спать. Убежал вовремя, когда их увидел! Сюда к институту прибился. Тут стройка спортзала началась, стену продолбили, отличный проход сделали. С тех пор здесь живу, от армии косю.
– Чего от армии? – не понял Тихон.
– Косю, – неуверенно повторил Мурат. – Может, я неправильно говорю по-русски? Я слышал, когда за мной в магазин из военкомата пришли, то офицер спрашивал: где грузчик, который от армии косит?
– Интересный оборот: косить от армии. Никогда не слышал, чтобы кто-то от армии косил, – задумчиво произнес Саша. – Может, у тебя глаза косые? – Сашка стал вглядываться в лицо Мурата.
– Почему так говоришь? – обиделся Мурат. – Глаза обычные, только узкие. Я же не китаец, я казах!
– Что дальше будешь делать? – спросил Тихон, оглядев унылое помещение.
– Думал снова в институт поступать, – Мурат кивнул на учебники. – Не получилось. Документов нет, их в военкомат забрали.
– А на что же ты живешь? – удивился Сашка.
– Бутылки собираю. 0,5 литра – по двенадцать копеек сдаю, 0,7 и из-под шампанского – по семнадцать. Жить можно, люди много бутылок выбрасывают. – Мурат посмотрел на разваленные в пылу борьбы бутылки, вздохнул: – Порядок нарушили. У меня в каждом углу по тридцать штук стояло.
– Я тебе помогу, – посочувствовал Тихон нелегкой доле казаха и быстро вернул бутылки на прежнее место. Даже проверил – в каждом углу вновь, оказалось, по тридцать бутылок.
– Справа были маленькие, а слева большие. А сейчас перепутались. Надо переставить.
– Это уже делай сам. – Тихон развязал казаху руки.
Мурат встал и задумался, с какой кучи начать?
– Интересно, чего больше: среди больших бутылок маленьких, или среди маленьких больших?
– Одинаково, – не глядя, ответил Тихон.
– Ты успел посчитать?
– В данном случае считать не требуется. Простая логика.
– Несколько больших бутылок откатились к маленьким, – попытался рассуждать Мурат. – Потом столько же, не разбирая, какие именно, ты вернул обратно. Среди больших бутылок оказались маленькие, и их количество равно числу больших бутылок в стане маленьких?
– Да.
– Но ты даже не знаешь, сколько именно бутылок переставил.
– Это логично. Перемещай хоть все, а потом расставь обратно по тридцать. Результат будет тот же.
– Сейчас проверю. – Мурат пересчитал бутылки и воскликнул: – Точно! А если бы маленьких бутылок было больше? Например, сорок?
– Хоть сто сорок. Главное, чтобы после всех перестановок в каждой куче осталось прежнее количество. Тогда число неправильных бутылок в каждой куче будет одинаково.
– Почему? – изумленно спросил Мурат.
– Подумай. Найти решение самому интереснее, чем узнать готовый ответ. – Тихон окинул взглядом безрадостную обстановку и серьезно продолжил: – Надо тебе ехать на БАМ. Поработаешь на ударной комсомольской стройке. К истории приобщишься. Будешь потом внукам говорить: я строил Байкало-Амурскую магистраль!
– У меня же документов нет. И строить я ничего не умею.
– Ерунда, скажешь, что в дороге потерял. – Продолжал советовать Тихон. – А рабочей специальности тебя обучат, было бы желание. Ты пойми, эта знаменитая стройка вот-вот закончится, и ничего более грандиозного у нас в стране уже не будет!
Мурат почесал затылок.
– Между прочим, ты – уникальный человек! – поразмыслив, сообщил Заколов. – И бомж, и без документов, и от армии косишь, и живешь только на сданные бутылки. Таких людей в нашей стране, наверняка, больше и нет. Ты единственный!
– Вот такой я, – тяжко вздохнул Мурат. – Я бы и рад как все жить, но обстоятельства…
– Мурат. – Тихон вспомнил, ради чего оказался в подвале. – Два дня назад ты здесь девушку не видел? Ее вытолкнули из окна туалета с твоей стороны здания.
– Что разбилась? – ахнул Мурат.
В его узких глазах Тихон не увидел никакой иронии или притворства.
– Нет, ее выволокли из окна первого этажа. Или она сама оттуда вылезла. С тех пор она пропала.
– Девушку я не видел… Я около стены не сижу. Когда вылезаю, то быстро ухожу, чтобы не заметили… Тут солдат из стройбата, Ашот, на стройке торчит, вместо сторожа. Вот кого надо спросить. Только это вы сами, я с ним ругаюсь. Он у меня еду ворует.
– Видел я вчера солдата, – вспомнил Тихон, – дрых на песочке.
Ребята распрощались с Муратом и выбрались из подвала через небольшое отверстие вдоль труб.
После спертого подвального духа хотелось полной грудью вдохнуть свежий воздух. Но солнце зависло в зените, воздух был раскален, и никакой свежести не ощущалось. Прохлада подвала в эти минуты показалась манящей и комфортной Заколов и Евтушенко обошли небольшую стройплощадку. Сейчас здесь не было ни одного местечка, где можно было бы укрыться от солнца. И ни одного человека.
Зато за ними следили сразу две пары глаз. Одна задумчивая из подвала, другая туманно-испуганная из-за угла.
Глава 8. Новая версия
Пока друзья возвращались в общежитие, Тихон рассказал о том, что видел и слышал в кабинете Павленко. Общее мнение сформулировали так: заведующий кафедрой марксизма-ленинизма скользкий двуличный тип с сомнительными увлечениями, но для безоговорочной роли маньяка-насильника фактов пока маловато. Надо за ним понаблюдать.
– Смотри! – Тихон остановился и присел на корточки. Под ногами бегали черные муравьи с поднятым вверх брюшком. – Это бегунки! Недавно вылупились, вылезли сдуру на жару, бегают, ищут пищу.
– А чем они питаются? – спросил Сашка, зная страсть приятеля к насекомым и паукам.
– Мертвечиной всякой. Дохлыми мухами, раздавленными кузнечиками. И от чего покрупнее не откажутся. На Балхаше бегунков не было. Здесь климат жарче.
Над муравьями закружилась стрекоза, спикировала на одного из них, деловито откусила брюшко, а оставшуюся часть бросила. Лапки жертвы еще дернулись раз-другой, а стрекоза уже парила и высматривала новую добычу.
– До сентября доживут не все, – грустно констатировал Тихон. – У них самостоятельная жизнь только начинается, опыта еще никакого, и вот – первые уроки.
Тихон рассказал, как видел двух армян в бинокль из кабинета Павленко. Они прошли мимо института и скрылись в нежилой части города, где находились солдатские казармы и заброшенные бараки.
– Что их туда тянет? – спросил он.
– Угюмые они. По ночам вечно бродят, – согласился Евтушенко, когда ребята входили в комнату.
На кровати в одних шортах лежал Борис и наигрывал на гитаре знакомую мелодию из репертуара «Beatles».
– Это вы о ком болтаете?.
– Об армянах из общежития. Странные они какие-то.
– Да педики обычные. Точно, говорю, голубые! – уверенно заявил Борис.
– Как голубые? – не понял Саша.
– Вот темнота провинциальная! – рассмеялся Борис. – Так мужиков гомосексуалистов называют. Го-лу-бы-ми!
– Любопытно… – Тихон задумался. – Карен с усами и бакенбардами, говорит грубым голосом и ведет себя, как старший. А Гамлет – стройненький, гладенький и голос у него мягкий, плавный.
– После двух лет в казарме, кто хошь поголубеет, – засмеялся Борис.
– У нас же за это уголовное наказание предусмотрено, – возмутился Саша.
– Вот они и скрываются, – согласился Борис. – На самом деле голубых хватает. У меня в Москве в артистических кругах знакомые есть. Они такое рассказывают!
Борис небрежно отложил гитару и указал на окно, заклеенное фольгой:
– Вот, умные люди подсказали, что сделать.
Фольга затеняла и отражала солнечный свет. После полуденного пекла в комнате показалось комфортно. Тихон стянул грязную порванную рубашку, а Сашка пытался рассмотреть ссадину на голове в небольшом зеркале над раковиной.
– Где это вы угваздались? Ого, кровь, – удивился Борис.
– Было дело под Полтавой. – Тихон посчитал, что не стоит посвящать Бориса в детали расследования. – В темном подвале в прятки играли, и приложились. Дай посмотрю, что у тебя? – Тихон раздвинул густую шевелюру на голове друга. – Шишка приличная, и кожу содрал, но кровь уже запеклась. А у меня глянь.
– Ссадина, – заключил Сашка, рассматривая макушку приятеля. – Надо вокруг волосы срезать и йодом залить. У нас йод есть? – обратился он к Борису.
– У меня только таблетки от поноса и аспирин. От поноса я все извел, пока желудок к столовке привыкал.
– У меня, наверное, йод есть, – подумал Тихон.
Он выдвинул чемодан из-под кровати и извлек оттуда коробочку с бинтами, йодом, пластырем и таблетками.
– Ого, ты запасливый! Будто на войну собрался, – удивился Борис.
– У меня мама – медсестра. Напихала в дорогу! Мне легче было взять, чем отказаться. Но, видишь – пригодилось.
Ребята обработали раны йодом, кряхтя от щиплющей боли и дуя друг другу на макушки.
– А Павленко, главный марксист, журналом «Плейбой» интересуется. В кабинете у него видел, – сообщил Заколов.
– «Плейбой»! А какой номер? Пятый, за этот год? – заинтересовался Борис.
– Да, пятый, – припомнил Тихон.
– Это же мой журнал! – возмутился Борис. – Я его из Москвы привез! Боня по общаге с ним бегал, пока Серафима не замела. Крик подняла – порнографию распространяете! А сама Павленко отнесла. Вот так всегда – простому народу нельзя, а руководителям можно!
Вечером, после того как ребята полистали учебники по предстоящему экзамену и сходили в столовую поужинать, они заглянули в комнату к Наташе.
– Ты в милицию звонила? Новости о Свете есть? – спросил Тихон.
Грустная Наташа угнездилась на кровати, привычно подобрав голые ноги. По ее отстраненному виду можно было понять, что сидит она так уже долго, и мысли у нее не самые радостные.
– Я звонила, а меня спрашивают: вы кто, родственница? – печально ответила она.
– И что дальше? – встревожился Тихон. Из-за горестного тона девушки, он подумал, что Свету обнаружили мертвой.
– Сказали, что ничего неизвестно… Ждите, говорят, – еще тише произнесла Наташа, не поднимая глаз.
Тихон не мог смотреть в лицо девушки, будто именно из-за него Света до сих пор не найдена. Он смущенно глядел на девичьи коленки, торчащие из-под короткого халатика, и желал только одного, чтобы у Наташи все было хорошо. Он хотел, чтобы тревоги и страхи ее рассеялись, и она видела в нем не «палочку-выручалочку» для решения математических задач, и даже не отважного помощника в деле розыска одноклассницы, а хорошего парня, с которым можно дружить и делиться самым сокровенным. Но сейчас все мысли Наташи были о подруге. Она пребывала в смятении и выглядела подавленной. Тихон понимал, что чем дольше будет длиться тревожная неизвестность, тем мрачнее будет становиться девушка. А им еще предстояли важные экзамены. Сдавать их надо со светлой головой и в хорошем настроении.
Тихон хотел рассказать о сегодняшних поисках, но с грустью осознал, что рассказывать, в общем-то, не о чем. Ну, следили они за Павленко, ну, лазили по подвалу, но ведь ничего не нашли, и к разгадке не приблизились. Только ссадины на макушках получили.
– Мы пойдем. Попытаемся, кое-что разведать, – пообещал Тихон, чувствуя общую неловкость, и утащил за собой Сашку.
Когда приятели вышли в коридор, Тихон поделился только что возникшей мыслью:
– Я хочу проверить комнату армян. Они учатся на подготовительном отделении уже целый год. Все ходы-выходы в институте знают. Может, Света их чем-то обидела или догадалась об их странных отношениях и прямо сказала об этом. Она колючая, постоянно дерзит. А они испугались, что она расскажет в институте, и их, как минимум, просто не примут, а то еще и уголовное дело заведут. Ты не забывай, девчонки здесь живут уже целый месяц. Мало ли что она могла видеть и слышать?
– Может, спросить об этом Наташу? – предложил Саша.
– Ты же видишь, в каком она состоянии. Все равно толком ничего не вспомнит. Нам надо найти улики против Карена и Гамлета. Мы их предъявим милиции, и те быстро доведут дело до конца.
– Что ты предлагаешь? Следить за ними?
– Я хочу забраться к ним в комнату и произвести обыск. Вдруг что-нибудь найду.
– Как ты туда проникнешь?
– Да брось ты, это плевое дело! Посмотри, здесь все замки однотипные, значит, половина ключей подходит друг к другу. К тому же, по правилам они должны оставлять ключи на стенде рядом с вахтершей. Нужно отвлечь ее и взять ключи. Давай, проверим, здесь армяне или нет?
Летом из-за студенческих каникул пятиэтажное общежитие пустовало. Абитуриентов селили только на первых двух этажах. Карен и Гамлет жили в дальней угловой комнате на втором этаже. Тихон подошел к их двери с номером 228 и постучал. Никто не отозвался. Для верности он подергал за ручку, дверь оказалась запертой.
– Вот видишь, уже вечер и они как всегда куда-то смылись, – убедил Тихон Сашку. – Их долго не будет. Пойдем вниз, посмотрим ключи от комнаты.
В небольшом холле за типовым письменным столом сидела пожилая вахтерша Таисия Ивановна, которую все звали скороговоркой – Таисьвана. Рядом с ней на стене висел небольшой стенд для ключей от комнат. На гвоздике с цифрой 228 ключа не было.
