скачать книгу бесплатно
– Ну не было, Риточка, и не было, ляж, моя хорошая, ляж, я сейчас валерьянки принесу, – успокаивающе забормотала Тамарочка.
Она уложила Риту обратно, укрыла и заспешила к двери, по дороге мотнув головой Грише – за мной.
– Тамарочка, вызови милицию – пробормотала Рита. Вспышка яростной паники прошла так же внезапно, как нахлынула, и теперь она дрожала, то ли от слабости, то ли от избытка чувств.
– Вызову, Риточка, всех вызову, – пообещала Тамарочка и вышла. Минут через пять вернулась, заставила выпить полстакана какой-то резко пахнущей настойки. Дрожь прекратилась, навалилась сонливость, и Рита, засыпая, услышала быстрый Тамарочкин говорок из-за двери.
– Еленочка Леонидовна? Это опять Тамара беспокоит. Еленочка Леонидовна, вы не могли бы посоветовать хорошего невропатолога? У моей приятельницы нервный срыв и провалы в памяти? Как, говорите? А на дом вызвать можно? Ага, записываю…
**
– Понимаете, у неё были очень тяжелые три последних года. Её мать перенесла два инсульта, после второго вообще оказалась полностью парализована, и Рите пришлось всё тащить на себе. Других ведь родственников не было. Вернее, тётя Тая была, но это потом выяснилось, когда Татьяна Аркадьевна умерла уже.
– Татьяна Аркадьевна, это матушка, я полагаю?
– Да, так звали мою тёщу. Мы с Ритой познакомились совершенно случайно, в сети…
– Где, простите?
– В Интернете, на сайте знакомств. Я ведь нефтяник, по две недели в тундре работаю, вахтовым методом. Вокруг одни мужики, иногда так тоскливо становится! А в Интернет залезешь, фотографии женщин посмотришь – развеешься. Я так Риту-то и приметил. Смотрю, мордашка симпатичная, глазки весёлые. Почитал анкету – землячка. Интересно стало… Познакомились, смотрю, одна девка с жизнью бьётся, мамашу свою тащит парализованную, в долги кошмарные залезла. Жалко мне её стало, хорошая ведь девчонка-то. Настоящая. Наши, тюменские, все настоящие. Поженились мы, в общем.
Голоса доносились из-за закрытой двери. Глуховатый старческий баритон задавал уточняющие вопросы, а молодой мужской голос рассказывал какую-то в чём-то знакомую, а в чеём-то новую для Риты историю. Фото с весёлыми глазами… Да, она тогда вывесила на сайт лучшую свою, тюменскую ещё, фотографию. Папа тогда был жив, мама здорова, Рита верила, что впереди у неё только хорошее. И смотрела с фотографии этому хорошему прямо в лицо. Гришка, тот, рязанский, когда они уже познакомились, говорил, что в жизни она точно такая, как на фотографии. Вот только глаза стали другие, будто внутрь себя она всё время смотрит, о своём думает. А она и думала. Про маму.
Рита повернулась на другой бок, не желая расставаться с приятным сонным оцепенением. Мама… Полтора года надежды и ещё полтора года тупого служения угасающему телу. После второго инсульта врачи разводили руками и говорили, что жить ей осталось два-три месяца. Протянула пятнадцать, и всё это время Рита вертела с боку на бок тяжёлое мычащее тело, делала ему уколы, кормила с ложечки, собирая с подбородка вываливающуюся из обвисших губ еду и вздрагивая от всплесков тоски в родных ореховых глазах. Только глаза в этом теле оставались мамиными, именно они удерживали Риту в этой реальности. Потому что иногда ей казалось, что она спит и видит дурной сон. А стоит проснуться, и всё окажется совсем другим. Мама будет здорова и счастлива, Рита не станет гнуться у компьютера ночами, подрабатывая составлением рефератов по экономике, случайным компьютерным набором и участием в каких-то сомнительных маркетинговых Интернет-опросах. А достанет свой диплом экономиста-международника и устроится в какую-нибудь хорошую фирму. И замуж выйдет. И кончится это её распроклятое одиночество, от которого хочется наложить на себя руки.
– Скажите, молодой человек, а как она перенесла смерть матери? – спросил баритон за дверью.
– Да вроде спокойно, – ответил смутно знакомый мужской голос. – По крайней мере, без особых слёз. Да и тётя Тая помогла очень, поддержала. Квартиру эту Рите подарила. Хотя, правда, мы с Ритой поругались пару недель назад. Я просил её, чтобы подождала с переездом, пока я с вахты вернусь, а она ни в какую. Бери, говорит, отгулы, и поехали. Не могу, говорит, больше жить в этой провинции. А у нас отгулы взять – проблема. И так бурильщиков некомплект. Попытался ей объяснить – в слёзы. Не любишь, говорит, работа дороже меня… Ну, вы знаете, что женщины могут наговорить в таких сценах. В общем, обиделась на меня так, что, оказывается, даже Тамарочке не сказала, что замужем!
– Точно, точно! Если бы она не позвонила мне позавчера из Праги, прыгал бы ты, Гришечка, под дверью. Ни за что бы тебе ключи не дала! – вступила в разговор Тамарочка, и Рита окончательно проснулась. Она в тёти Таиной квартире, которая вот уже две недели как её дом. За дверью – Тамарочка, которая уже две недели как её соседка. И мужчина, который, оказывается, уже почти месяц как её муж…
Но как же так? Почему же она помнит совсем другое? Помнит другую часть своей жизни, где нет у неё никакого мужа? Но почему тогда он рассказывает такие подробности из её жизни, которые случайный человек знать не может? Почему в её квартире находятся его вещи? Почему у них общие фотографии? Почему обручальное кольцо – Рита пошевелила пальцами – ей впору?
Она принялась ещё раз перебирать в памяти события последних дней. Выставка, шеф, сказочная Прага, чистенький вагон, соседка, залитый кофе «Черновик» Лукьяненко, параллельная реальность… А вдруг это правда? Может, теория, о которой ей рассказывала соседка, верна? Может быть, она, Рита, сделала в ночном поезде свои полшажочка? Когда кофе, к примеру, пролила? Помнится, её тогда тряхнуло будто! И перешла в другую реальность, где всё почти так, как в прежней? Только в этой реальности она не одна. В этой мама умерла, зная, что Рита счастлива. В этой реальности у неё есть замечательный любящий муж. А работа? Работа у неё есть в этой реальности?
Рита скинула с себя покрывало, на ощупь, нашаривая у кровати тапочки, обулась, пригладила волосы и вышла из комнаты в смежную гостиную.
Журнальный столик был придвинут к дивану. В двух старомодных креслах с деревянными подлокотниками сидели Тамарочка и опрятный пожилой мужчина профессорской внешности. Они рассматривали фотографии в Ритином альбоме. «Кодаковский» альбомчик лежал чуть в стороне – свадебные снимки они, видимо, уже посмотрели. Муж сидел на диване и комментировал:
– Это Рита с родителями, в Крыму. Здесь ей двенадцать, кажется. А это с подружкой какой-то, не знаю с кем.
– Да с Маечкой же, ты что, не знаком с ней что ли? – узнала Тамарочка. Гриша оторвал взгляд от альбома, собираясь отвечать, и заметил Ритку.
– Рита, ты зачем встала? – он кинулся к ней навстречу, замешкался, пролезая между столом и диваном.
– Как ты себя чувствуешь, голова не кружиться?
Ритка прислушалась к своим ощущениям. Голова не кружилась. Она легкой была, голова. И пустой. И где-то на донышке зарождалось ощущения ясности и покоя.
– Всё в порядке, Гриша, я хорошо себя чувствую, – с удивлением сказала Рита и охотно прильнула к широкой груди мужа, пристраивая на ней голову и вспоминая ощущения. Ведь если они уже не в первый раз обнимаются, должна же она хотя бы телом про это вспомнить, раз мозгами не получается! Голова отчего-то не пристраивалась, Рита поёрзала немного и затихла где-то возле Гришиного бицепса. Нет, ощущения совершенно новые. Наверное, она в параллельную реальность перешла вся, целиком, вместе с памятью тела.
– Девочка моя, милая, как же ты меня напугала, – сказал Гриша и погладил Риту. Сначала два раза по волосам, потом три раза по спине.
– Гриш, я всё вспомнила! Я вспомнила, что ты – мой муж! – пробормотала Рита в Гришину подмышку, и рука мужа сбилась с третьего раза, на несколько секунд придавив спину неожиданной тяжестью. Ритка подняла голову и попыталась заглянуть Грише в лицо. Не получилось, и тогда она из-за его плеча стала рассматривать гостей. Пожилой профессор из своего кресла с любопытством наблюдал за событиями. А Тамарочка, – она успела сменить свой утренний халат в синий цветок на бледно-зелёное платье – та и вовсе перекрутилась вся на своем сидении, жадно впитывая каждый их жест и каждое слово.
– Ритка, правда, что ли? Ты вспомнила? Вспомнила! Она вспомнила, – сообщил Гриша, оборачиваясь к гостям. Рита пошевелилась, размыкая Гришины объятия.
– Очень хорошо! Позвольте представиться, – встал из кресла профессор и слегка наклонил голову, представляясь. – Лев Казимирович Дворецкий, профессор. Приглашён в ваш дом вашим мужем, дабы помочь вам в ваших затруднениях.
Рита обошла мужа и подала профессору руку, невольно сбиваясь на его манеру речи:
– Очень приятно, Маргарита. Все затруднения кончились, мне очень неудобно, что мы вас побеспокоили. Вы позволите предложить вам чаю?
– Всенепременно, сударыня, с удовольствием выпью чашечку!
– Гриша, будь любезен, порежь хлеб, сыр, и что там еще есть в холодильнике! Тамарочка, я была бы очень признательна, если бы ты смогла помочь Грише на кухне. А меня прошу извинить, мне потребуется некоторое время, чтобы привести себя в надлежащий вид!
Тамарочка быстро закивала. Рита улыбнулась всем сразу легкой улыбкой и пошагала в ванную.
– Нет, доктор, вы видите, что твориться-то? Теперь она заговорила по чудному! – зашептала Тамарочка, как только Рита вышла из комнаты. Рита улыбнулась про себя этому шёпоту и, закрывая двери ванной, услышала профессорский вердикт
– По-моему, тут ничего серьёзного. Обычное переутомление. И шок, вызванный долгой болезнью матери.
«Понятно? – показала Ритка язык своему отражению. – Переутомление, небольшой шок и переход в другую реальность. Господи, как хорошо-то! Как хорошо, что в жизни у меня теперь совсем всё наладилось! Квартира – мечта! Муж – супер! Работа… Так, а что с работой-то? Кем я работаю в этой реальности?» Ритка быстро поплескала в лицо прохладной водой («О, щёчки розовенькие стали!»), расчесалась («Надо бы подстричься, оформить это лохматое безобразие») и вышла на кухню.
– Гриш, а мне с работы не звонили? Я ведь документы привезла, отдать нужно сегодня же.
– Звонила девка какая-то, я трубку брала, – ответила Тамарочка. – Сказала ей, что ты заболела и сегодня прийти не можешь. Знаешь, как вцепилась – что с тобой, чем заболела! Уж я врала, как могла!
– А потом мужик звонил, – сказал Гриша. – Шеф твой, что ли? Пришлось объяснить этому зануде, что ты лежишь с температурой и, хотя и рвешься бежать в офис, я, как муж, тебя не отпускаю.
– А он что? – осторожно спросила Рита.
– Сказал, что пришлёт курьера за документами. Нужны, говорит, очень.
– Тогда я пойду их достану! – бросилась Рита в прихожую. Там пошебуршила в сумке, вытащила коробку с пражским печеньем – так, это к чаю. И тоненькую папочку-скоросшиватель с несколькими файлами. Полистала листочки с договором – вроде всё в порядке, с переходом в другую реальность не изменились…
Зазвонил домофон, сообщая, что к ним пришли, и Рита в задумчивости нажала кнопку входа. А потом ей в голову пришла мысль, от которой она бессильно опустилась на стул. А вдруг в этой реальности от неё нужны совсем другие документы? Ё-моё, вот ведь попала в переплёт! Что же делать теперь?
Ну, хотя бы дверь открыть – звонят. Рита поднялась со стула и пошла на настойчивый дверной звонок. Открыла.
– Здравствуйте, Рита, я за документами, – сказал шеф.
«Он что, в этой реальности – курьер? – обмерла Ритка. – Так получается?»
ГЛАВА 4
Было что-то в этой девчонке, его землячке, определённо, было. А иначе он её бы и не выбрал. Не красотка, нет. Да он и просил не присылать ему куколок – Дунечки хватило с лихвой. Чётко обрисовал в кадровом агентстве, кто ему нужен: толковая помощница с хорошим образованием и знанием минимум двух языков. И никаких девочек. Чем старше, тем лучше. Хорошо бы лет сорока. И пусть не красавица, но и не распустёха какая.
Сложную, наверное, задал задачу – агентство ему два месяца помощницу искало. Присылали массу самых разных резюме, на одно он даже отреагировал. Уж больно подходящей показалась кандидатка: тридцать два года, английский и немецкий язык, предпринимательский опыт. Пригласил на собеседование, пришла: декольте до пупа, ногти на руках – сантиметра полтора длиной. Попросил составить письмо на английском, всего-то и текста, что «Дорогой мистер Смит, сообщаем вам, что заказанное вами оборудование отгружено такого-то числа. И напоминаем, что согласно нашей договоренности мы ждём от вас первый транш не позднее последней декады этого месяца». Кандидатка полчаса у компьютера сидела, сопела, в потолок смотрела, ресницами своими хлопала. А потом приволокла распечатанный листочек и положила ему на стол, так наклонившись, чтобы он прелести её смог рассмотреть поподробнее. Рассмотрел. Прелести понравились. Перевод – нет. Судя по абракадабре, которую дамочка ему притащила, она элементарно запустила текст на Интернет-переводчик. Сообразительная оказалась! Только вот догадаться, что программа переводит слова, а не понятия, соображалки не хватило. И познаний в английском – тоже. А так как ему помощница нужна была, а не любовница, пришлось с дамочкой распрощаться.
Матвей хмыкнул, вспоминая, как расстроилась кандидатка, как надеялась ещё на что-то, попросив закурить. Как красиво пускала дым, запрокидывая голову, потряхивая волосами и покачивая, нога на ногу, туфлей на шпильке. Туфля была красивая. И нога тоже: коленки круглые, щиколотки тонкие. Хороша была дамочка, определённо, хороша. Ей бы к нему полгода назад прийти – повёлся бы, точно, повёлся. И на ножки-коленочки, и на грудки-реснички. А теперь – нет. Теперь, после Дунечки, на грудки-коленочки у него иммунитет. Стойкий. Стопроцентный. На всю оставшуюся жизнь.
В общем, забраковал он кандидатку. Агентство тоже забраковал – заколебало оно его бесконечным потоком дурацких резюме. Понял вдруг, что, запросивши за поиск специалиста половину оклада его будущей помощницы, эти шустрые ребятишки просто-напросто размещают в Интернете и газетах вакансию, собирают все резюме в кучу и если что и отсеивают, так только самые что ни на есть бредовые послания. Все остальные – ему шлют. Поэтому Матвей, больше на авось и от отчаяния, – помощница нужна была, просто караул, – решил поискать кандидатку в провинции. Попросил заводских дать объявление в их городе – и, как ни странно, сработало. Пришла эта Рита-Маргарита. С отличным образованием, двумя языками (знает блестяще, проверил!) и стажем в неслабой тюменской нефтяной компании. Правда, перерыв в стаже – больше трёх лет. Почему, она толком не объяснила. По семейным, говорит, обстоятельствам. Рожала, что ли? Хотя в анкете написала, что детей нет. Да и ладно, по обстоятельствам, значит по обстоятельствам. Лишь бы эти обстоятельства ей работать не мешали.
Пока не мешали. Вон как бумаги разгребла, всего-то за неделю! Договоры по папкам подшила-разложила, на письма, что электронный ящик забили, ответила, с подпиской на журналы – три месяца почему-то не приносили – разобралась. Аналитическую записку по рынку в Интернете отыскала. А главное, умудрилась так упорядочить его день, что у Матвея впервые за последние полгода пропало ощущение водоворота дел, в котором его крутит-затягивает, а он только и может, что высовывать из воды голову и ловить воздух.
У него впервые стало на всё хватать время. Оно у него к пятому дню работы с Ритой даже свободное появилось, время-то! Вот тогда он и расслабился, и заметил, что в его помощнице определённо что-то есть. Прямой спокойный взгляд ореховых глаз (на дне – грустинка и капелька боли, почему, интересно?), красивая посадка головы (это про такую говорят «гордая»?), каштановые блестящие пряди (интересно, что женщины делают с волосами, чтобы они у них так блестели?). Косметики – минимум. Ногти – круглые, розовые, блестящие. Пальцы тонкие, безо всяких колец. Декольте – отсутствует. Так, две пуговицы на блузке от ворота расстёгнуты, чуть ключицы видны. Ноги показывает иногда, но не специально. Когда садится в кресло, юбка приподнимается, натягиваясь на полных бедрах, и слегка открывает круглые коленки. И ни капли кокетства, ни капли манерности: собранность, деловитость, корректность. Сухарь, а не женщина. И это при её-то формах! И в двадцать девять-то лет!
Рита-Рита-Маргарита. Новая помощница настолько его заинтриговала, что Матвей решил взять её с собой в Прагу, на выставку. Решил посмотреть, какая она вне офиса. Узнать о ней чуть побольше. Узнал: панически боится самолётов, способна пахать до изнеможения, даже в командировке не расположена крутить с боссом амуры. Или расположена? Честно говоря, сам он действовать не собирался, а от неё специальных знаков ждал. А она в первые два вечера таких знаков не подавала. Может, в третий подала бы? Скорее всего, нет. Эта удивительная Рита так вкалывала на выставке – будто дорвалась до работы – что больше ни на что у неё сил, похоже, не оставалось. Вон, в первый вечер к ужину просто не спустилась, продрыхла в своём номере. Во второй спустилась, но сидела, как рыба вяленая, ковырялась в своей тарелке. Правильно он сделал, что оставил её еще на денёк в Праге. Поощрил девушку. Хотя, честно говоря, обошёлся бы и без её курьерских услуг, доплатил бы шестьдесят долларов за доставку, дешевле бы вышло. И вообще, что-то он раскис в этой поездке. Гранатовое колье зачем-то купил это дурацкое… Куда его теперь девать? Не Рите же дарить, в самом деле.
Матвей Самарин, директор московского представительства компании «Измерин», взглянул на часы и с удивлением обнаружил, что сидит перед монитором компьютера, складывает «тетрис» и размышляет о своей новой помощнице уже битых полчаса. «Одиннадцать часов, между прочим, пора бы ей и объявиться. На работу прийти, или позвонить хотя бы. За четыре дня дел-то поднакопилось. И кофе выпить хочется хорошего. Света-менеджер такой варить не умеет». Матвей посидел, глядя в монитор, ещё пару минут и решился:
– Светлана, ты не могла бы дозвониться до Зубовой и выяснить, куда она пропала? – выглянул он из своей комнатушки. Под их представительство было приспособлено бывшее фотоателье, поэтому и помещения здесь оказались специфическими: большая комната и выходы в смежные крохотные комнатушки. Общую комнату отвели под менеджерскую, а в комнатушках устроили директорский кабинет, бухгалтерию и переговорную. Тёмный чулан – видимо, бывшая фотолаборатория, раз есть вытяжка и вода – превратили в кухоньку. Как раз поместился столик с микроволновкой, два табурета и холодильник. Помощница сидела в общей комнате, возле двери в кабинет Матвея. Вернее, не сидела – пустой Ритин стул уже начал раздражать. И Матвей вернулся к себе в кабинет, чтобы не видеть этого безобразия.
– Матвей Алексеич, говорят, заболела Зубова! – сообщила Светлана, заглянув в кабинет пару минут спустя.
– Как заболела? Кто говорит?
– Не знаю, тётка какая-то.
– А что с ней?
– Говорит, температура.
– Простыла, что ли?
– Не знаю, она так толком и не объяснила.
– Слушай, Галушкина, ты хоть один вразумительный ответ по телефону получить способна? «Не знаю, не объяснила, тётка какая-то»! Как ты вообще хоть что-то продать умудряешься? Какой у Зубовой телефон?
– Вот, – протянула Светлана листочек, где крупным почерком записала пять цифр и застыла в ожидании. Матвей глянул на неё строго, Светлана понятливо исчезла за дверью, и Самарин быстро пробежался пальцами по кнопкам телефона. Сбился, чертыхнулся, набрал, уже медленнее, ещё раз и стал нетерпеливо отсчитывать длинные гудки. На пятом гудке трубка ответила мужским голосом:
– Алло!
– Здравствуйте. Мне нужна Маргарита.
– Какое совпадение! Мне тоже! Кто её спрашивает?
–Я Самарин Матвей Алексеевич, генеральный директор компании, где она работает. А вы, простите, кто будете?
– А я буду Тюлькин Григорий Борисович, супруг Маргариты Ивановны. И боюсь, уважаемый господин директор, в ближайшее время вы её услышать не сможете.
– А можно узнать, по какой причине?
– По причине болезни. Загнали вы, любезный генеральный директор, Маргариту Ивановну. Заездили. Доконали. Лежит она теперь, бедная, не встаёт, и даже к телефону подойти не может.
Мужик в трубке глумился. Почему, интересно?
– Григорий…
– Борисович
– Спасибо. Григорий Борисович, мне очень жаль, что Маргарита…
– Ивановна.
– Что Маргарита Ивановна заболела. Но она должна была привезти из Праги документы, мне очень важно получить их как можно скорее. Скажите, могу ли я за ними послать курьера?
– Да не вопрос! Хоть сами заезжайте! Только Риту хотя бы недельку не трогайте!
– Договорились, – сказал Матвей и быстро положил трубку. Потом отменил паузу на «Тетрисе» и начал крутить ломаные фигуры, прилаживая выступы к впадинам. Что-то не то. Что-то не так. Откуда он взялся, этот муж Тютькин? Неделю назад не было никакого мужа. Или был? Или вылезли-таки эти «семейные обстоятельства», которые Рита не стала комментировать? Нет, не складывается его секретарша с этим мужиком, который хамил ему в трубку. А с кем складывается? «С тобой!» – съехидничал кто-то в его мозгу, и Самарин развернулся в кресле, дотянулся до двери и крикнул:
– Света, а где Зубова живёт? Ты не могла бы уточнить для меня адрес?
**
А его помощница и впрямь не так проста, как кажется! Аппартаменты в самом центре Москвы – это вам не квартирушка в каком-нибудь Перове. Интересно, с каких доходов? Или это Тютькин у неё такой крутой? Матвей набрал на домофоне номер квартиры и приготовился объяснять, кто он и зачем пришёл. Объяснять не потребовалось – домофон запищал, пропуская безо всяких вопросов.
– Вы к кому? – строго блеснула очками консьержка.
– Я в шестую квартиру!
– А, к Риточке! Что-то к ней сегодня прямо гость за гостем с утра, – покивала консьержка и предупредила:
– Только вам придётся по лестнице на третий этаж подниматься. Лифт от ключа работает!
– От ключа? Почему? – удивился Матвей.
– А домоуправ так сделал. Не все жильцы хотят за лифт платить, поэтому, кто платит, тот и ездит.
– Весело тут у вас, – подытожил Матвей и потопал к лестнице. Тоже мне, проблема, на третий этаж подняться. Поднялся, постоял немного у двери, выравнивая дыхание. (Ничего так, высота у этажей! Считай, как на пятый этаж махнул!) Прикинул, как будет прорываться сквозь мужа, чтобы поговорить с Ритой. И позвонил в шестую квартиру.
Прорываться не пришлось – открыла Рита.
– Здравствуйте, Рита, я за документами, – сказал Матвей. – Можно войти?
– Да, пожалуйста!
Рита отступила, впуская Матвея в квартиру и разглядывая его с каким-то вопросом и смущением. Кстати, на вид не так уж она и больна. Хотя глаза странные, глядит, будто сквозь него.
– Я ждал, что вы сегодня на работу выйдете. А мне сказали, что вы заболели. Что температура у вас.
Матвей топтался у порога и потихоньку начинал злиться. Прежде всего, на себя. С чего, спрашивается, подхватился и прискакал? Ну, приврала девушка насчёт болезни, ну, попросила этого своего Тютькина убедить начальника. А он уже придумал себе с три короба: совпадает – не совпадает…
– Где договоры? – раздражённо оборвал он свои мысли, получил от Риты тонкую папочку-скоросшиватель и сказал противным (аж самого передёрнуло) голосом:
– Потрудитесь завтра выйти на работу. Либо предоставьте больничный лист. Болеть, кстати, не в ваших интересах – в зарплате потеряете.
