Ты найдешь меня во Тьме

Баира Буваева

Ты найдешь меня во Тьме

Книга забытых душ

2025

ОБЕТ У КОСТРА

Ты нашёл путь. Или путь нашёл тебя. Неважно, откуда ты пришёл. Важно – что ты остался. Здесь. Перед огнём. Передо мной.

Сядь. Не спеши. Почувствуй, как дрожит пространство между мирами.

Ты стоишь на пороге. За спиной – привычное. Впереди – то, что требует мужества. Не отваги снаружи. А храбрости заглянуть внутрь.

Перед тем как начнётся путь, ты должен дать Обет.

Не мне. Себе.

Закрой глаза. Представь огонь. Почувствуй его жар. Услышь, как трещат угли – не как звук, а как дыхание.

Теперь – повтори мысленно:

✦ Я клянусь не отвернуться от своей Тени.

✦ Я приму то, что покажет мне Путь.

✦ Я буду слушать, даже когда страшно. Даже когда больно.

✦ Я не разрушу себя снова – я соберу себя заново.

Почувствуй, как слова входят в кровь. Как становятся пеплом на ладонях. Как костёр принимает тебя.

Волк вышел из Тьмы. Он сел напротив. Смотрит. Он не судит. Он ждёт.

Теперь – ты готов. Пусть огонь ведёт. Пусть Шаманка говорит. Пусть Тьма откроется не как враг, а как Истина.

Добро пожаловать. Ты здесь. Ты живой. Ты готов идти.

Ты пришёл. Значит, готов. Я знала, что однажды ты окажешься здесь – у этого огня. На границе. Между тем, кем ты был, и тем, кем ты ещё не стал.

Я – Шаманка. Я живу у края миров. Там, где заканчиваются слова и начинается память. Где Тьма – не враг, а путь. Где Волк – не хищник, а страж твоей души. Мы с ним встречаем тех, кто потерялся между мирами. Помогаем тем, кто забыл своё имя, своё тело, свою суть.

Ты не первый, кто садится у костра. До тебя были другие. Кто плакал, не зная, откуда слёзы. Кто кричал в молчании. Кто шёл, не зная зачем – и находил ответ в себе.

Я расскажу тебе их истории. Одну за другой. Как карты в старой колоде, как угли в моём огне. Это не сказки. Это обряды. Живые. Настоящие. Те, что вспоминают тебя назад.

Волк будет рядом. Он не говорит много. Но если ты услышишь его взгляд – ты поймёшь. Всё, что нужно.

Не бойся. Здесь можно молчать. Здесь можно быть. Здесь можно найти.

Слушай, дитя Тьмы. Слушай. И вспоминай.

ГЛАВА I. ЗАБЫТАЯ

Некоторые души не умирают. Они забываются. А значит – могут быть найдены.

Я помню ту, что пришла первой. Её не привёл страх. Её привела пустота. Белая, звенящая, как комната, в которой давно не живут.

Она была маленькой. Даже не по телу – по присутствию. Как будто сама себя стёрла, чтобы не мешать другим. Я увидела её издалека – шаги её были лёгкими, как пепел. А Волк знал её имя, ещё до того, как она вошла в круг огня.

– Ты шла долго, – сказала я. – И всё же не опоздала.

Она стояла на краю света и тьмы. И я знала – если сейчас не позвать, она уйдёт навсегда. Но я не звала. Я ждала. Волк сделал шаг, только один, и она дрогнула. Посмотрела в его глаза. И вспомнила, кем была до забвения.

Она подошла. Не ко мне. К огню. Села, как будто вернулась туда, где когда-то уже была. Я молчала. Волк лёг рядом. Мы дали ей место. И время.

Я обмыла её – лепестками памяти, теми, что я собираю по ночам, когда ветер приносит шёпот ушедших. Заварила ей чай. Не от тревог – от молчания.

Когда она уснула на спине Волка, я знала – первая найдена. Её тело ещё помнит, как это: быть собой. Без ролей. Без форм. Без чужих слов.

А утром зеркало открылось. Оно не отражает лиц – только путь. И она шагнула в него, не спрашивая, куда.

Волк пошёл за ней. Я осталась у костра. Потому что кто-то ещё идёт.

Ты слышишь, как ветер качает колокольчики? Это он поёт её имя. Она была забыта. А теперь – вспоминается.

ГЛАВА II. ОГОНЬ, КОТОРЫЙ ВСПОМНИЛ ЛЮБОВЬ

Иногда свет приходит не снаружи. Он в тех, кто когда-то шёл через ночь – и остался пеплом.

Я помню его шаги. Уверенные, но не твёрдые. Он не охотился и не звал. Он пришёл с тишиной внутри, в которой жил один-единственный образ.

Он держал в руке кулон. Не как артефакт. Как память. Ту, что болела и не заживала. Он подошёл ко мне, не называя имени. Оно и не нужно было – я узнала его по глазам. По тому, как Волк поднялся, встряхнулся – и сел рядом.

– Я не за тобой, – сказал он. – Я к той, что когда-то была светом. Я пришёл не вернуть – а поблагодарить.

Я кивнула. Мы не всегда встречаемся, чтобы соединиться. Иногда – чтобы отпустить. Правильно. С любовью.

Он говорил мало. Но в его голосе было тепло. Огонь между нами вспыхнул сам – без дров, без трения. Я поняла: он когда-то любил меня. Или кого-то, кто был мною до этого пути. И в той любви не было требований. Только свет.

Мы сидели молча. Волк спал, положив голову на мои ноги. Искра играла в его шерсти.

Когда он встал, то не просил остаться. Он оставил кулон у костра. И пошёл. Шаги были лёгкими. И в этих шагах я почувствовала: он простил. Себя. Меня. Путь.

Я осталась. С кулоном. Он пел. Не голосом – жаром. Я положила его в пепел. Пусть будет огненной памятью.

Ты ведь знаешь, иногда самое важное – не то, что остаётся. А то, что ушло без боли.

ГЛАВА III. ЖЕНЩИНА, КОТОРАЯ БЫЛА ВСЕМ – КРОМЕ СЕБЯ

Те, кто теряет себя ради других, не исчезают. Они просто ждут себя в огне.

Она пришла, как приходит осень – красивая, уставшая и бесшумная. Колокольчики на веранде затихли. Волк поднял голову – и замер. Я знала: та, кто идёт, несёт в себе слишком много чужого, чтобы остаться лёгкой.

Она вошла – вся собранная из ролей, имен и ожиданий. Я почувствовала: внутри неё – пустота. Но не от утраты. От избытка. От слишком долгой игры в "быть всем".

– Я не знаю, кто я, – сказала она. – Я была всем. Кроме себя.

Я молча подвела её к огню. Он сразу стал мягче. Волк лёг на границе круга – между нею и её болью. Мы дали ей чай. И молчание.

– Я думала, любовь – это раствориться, – продолжила она, глядя в пламя. – А я исчезла. Во всех. И ни в ком не осталась.

Я коснулась её ладони. Хрупкая. Как перо, что долго лежало в снегу.

– Любовь – это остаться. В себе. И быть при этом рядом.

Зеркало, стоявшее у стены, дрогнуло. Я повернула его к ней. В нём не было взрослой женщины. Там была девочка. Та, что пела на ветру, пачкала платье в лужах, верила, что ей достаточно быть – чтобы быть любимой.

Женщина закрыла глаза. Слёзы не потекли. Они упали внутрь. И там, внутри, что-то проснулось. Шевельнулось. Стало живым.

Я провела обряд тишины. Без слов. Только дыхание. Только пепел. Только ладонь на сердце.

Она уснула у Волка, не как спасённая – как нашедшая себя. Утром ушла, не попрощавшись. Но в её походке была она. Не роль. Не тень. Женщина, что осталась с собой.

А небо стало на одну звезду ярче. Потому что кто-то вернулся в себя. И свет пошёл дальше.

ГЛАВА IV. ОХОТНИК, ИДУЩИЙ ЗА СОБОЙ

Иногда ты ищешь зверя, а находишь – себя.

Я помню, как он пришёл. Пах дымом, сухим страхом и долгими дорогами. Был высоким, сгорбленным не от старости – от того, что слишком долго нес на себе чужую ярость.

Волк заворчал, но не враждебно. Настороженно. Он чувствовал: этот человек привык убивать. Не людей. Надежду.

– Ты видишь сны других, – сказал он. – А мои сны бегут от меня.

– Потому что ты охотник, – ответила я. – А сны – не дичь. Они живые.

Он сел у костра. Я не дала ему чашу. Не из недоверия. Из уважения. Пусть сам попросит. Пусть захочет быть не воином, а гостем.

Он долго молчал. Потом рассказал. Про войну. Про женщин, которых не мог спасти. Про зверей, которых убивал не ради мяса. Ради тишины. Чтобы внутри не было гула.

– Я стал тем, с кем сражался, – признался он. – И не знаю, как выйти из себя.

Я подвела его к огню. Но не сказала смотреть на меня. Я поставила перед ним зеркало. В него смотрел не он – его юность. Его мать. Его первый испуг.

– Ты идёшь за зверем, – сказала я. – Но если присмотришься… ты идёшь за собой.

Он вздрогнул. Снял с плеча лук. Положил рядом с огнём. Как будто клал в пепел вину.

– Я больше не хочу быть охотником, – сказал он. – Я хочу быть живым.

Волк подошёл. Лизнул его ладонь. Я нарисовала на его лбу углём знак – не защиты. Возвращения.

Он ушёл с прямой спиной. Лес принял его.

Ты спрашиваешь, нашёл ли он себя? Если однажды увидишь человека, что смотрит на зверя не через прицел, а как на брата – это он. Он всё ещё идёт. Но уже – домой.

ГЛАВА V. МАЛЬЧИК, КОТОРЫЙ МОЛЧАЛ

Некоторые не говорят, потому что не могут. Другие – потому что их никто не услышал.

Он стоял у края леса. Тень, не нарушающая тишину. Волк заметил его первым – напрягся, но не зарычал. Этот мальчик был не опасен. Он был – незрим.

Я оставила ему место у огня. Не окликнула. Просто показала: здесь можно быть.

Он пришёл ближе. Медленно. Как будто каждый шаг нужно было заслужить. Он не плакал. И не смотрел мне в глаза. Его взгляд был как плотно завязанный узел – туда нельзя, даже если очень осторожно.

Я не спросила имени. Я заварила чай. Обычный, тёплый, с полынью. Он сел. Выпил. Молча. Волк сел напротив, глядя не на него, а в него.

– Ты не молчишь. Ты просто хранишь, – сказала я. – Хранишь то, что не смог бы сказать вслух.

Он сжал чашу. Как будто хотел в ней спрятать весь свой мир. И остался. До ночи.

Я достала гладкий камень и вложила в его ладонь. Не как амулет. Как ключ. Если захочешь – скажешь. Камню. Мне. Или себе. Если не захочешь – молчание тоже молитва.

Он не сказал ни слова. Но перед рассветом встал. Вернул камень. Поклонился Волку. Мне – нет. Я поняла: я была просто пространством. Он не был готов говорить с женщиной. Но Волк – это другое. Это тень, которая рядом. Которая не требует.

– Он останется молчать? – спросил Волк, когда мальчик исчез за линией леса.

– Нет. Его голос уже на пути. Он просто выбрал говорить не словами. Он будет строить. Лепить. Лечить. И каждый, кто коснётся его рук, услышит всё, что он не сказал вслух.

Иногда молчание – это и есть язык. Иногда тишина – это имя, которое ты даёшь себе, чтобы не потеряться в чужом шуме.

ГЛАВА VI. СЛЕПАЯ, ВИДЕВШАЯ ТОЛЬКО СЕБЯ

Не все слепы потому, что утратили зрение. Некоторые – потому что слишком долго смотрели лишь на себя.

Она появилась днём. Я редко принимаю днём. Но с ней было иначе. Свет словно оборачивался вокруг неё, не касаясь. Волк зарычал. Не от страха. От раздражения. Он не любит тех, кто не видит.

Она вошла, как будто всё здесь принадлежало ей. Не спросив. Не поклонившись огню. Не глядя ни на меня, ни на Волка. Только – внутрь себя.

– Я пришла за ответами, – сказала она. – Мне давно не дают знаков.

Я молчала. Волк улёгся, уставившись в её спину. Он чувствовал, как сильно она глуха к тишине.

Она говорила о мире. О том, как он несправедлив. Как её не слышат. Как она "знает больше всех". Но внутри её слов было эхо – гул пустоты, невыносимой в одиночестве.

– Ты называешь это прозрением, – сказала я, когда она замолчала. – Но прозрение начинается там, где заканчивается "я".

Она нахмурилась. Волк тихо зарычал.

Я подвела её к зеркалу. Она посмотрела в него – и не увидела ничего. Только свет. Он слепил. Она отвернулась.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.