скачать книгу бесплатно
Скульптор жизни. Том II
Михаил Байков
Продолжение романа об удачливом политике Михаиле Божесове.Что плохого в желании власти и влияния? Эдуард Баникин – успешный топ-менеджер федерального банка. Он хорошо образован, имеет недвижимость в Европе, а главное – дружит с чиновником администрации Елизаветой Орловой. Однажды сильные мира сего выбирают Баникина представителем России в экономическом заговоре…Неожиданный поворот меняет все, а жизнь мира, страны и самого Баникина с Орловой становится другой… Может, к этому причастен Божесов?
Скульптор жизни
Том II
Михаил Байков
Посвящается
Марине Николаевне Соловьевой
© Михаил Байков, 2020
ISBN 978-5-4496-9600-7 (т. 2)
ISBN 978-5-4496-9601-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Скульптор жизни
Том II
Часть первая
Глава I
Тяжелый день двигался к своей кульминации. Заседание Государственной Думы, призванное определить новый состав топ—менеджеров Федерального Банка, началось, и кандидаты на должность Председателя и рядовых членов Совета директоров более часа распинались перед свежими и полными сил слугами народа. Эдуард Баникин умиротворенно ожидал своей очереди. С балкона на него смотрела Елизавета Николаевна Орлова – руководитель Управления кадровой политики Администрации Президента, – которая и пролоббировала кандидатуру Эдуарда в Помощники Председателя Банка по международному сотрудничеству. Необходимый опыт в этой сфере у 37-летнего Эдуарда был, а дружба с человеком, управляющим назначением всех государственных служащих федерального уровня, должна была сыграть окончательную роль в его судьбе.
– Эдуард Михайлович Баникин является президентским кандидатом на должность Помощника Председателя Банка по международному сотрудничеству, попросим его выступить, – пригласил Эдуарда к трибуне Спикер.
Под покровительственным взглядом Орловой Эдуард поднялся на трибуну.
– Уважаемые депутаты, дорогие друзья, добрый день! В первую очередь хочется поблагодарить Президента, предложившего мою кандидатуру на должность Помощника Председателя Федерального Банка России по международному сотрудничеству. В случае положительного решения этого вопроса я готов сделать все для вывода отечественных банков на новый, международный уровень… Как вам, наверное, известно, у меня есть опыт работы в этой области – я четыре года возглавлял департамент Банка по международным связям. За этот срок мне удалось ознакомиться с особенностями работы с иностранными партнерами и в целом приобрести значительный опыт. Напомню вам, что Президент в своем первом послании (в этих же стенах, кстати) говорил о необходимости повышения конкурентоспособности российских банков на современном мировом рынке. Пути достижения этой цели есть, и они были представлены мною на итоговом заседании Федерального Банка три месяца назад еще в качестве начальника департамента… Также хочется отметить готовность ряда иностранных частных и государственных банков сотрудничать с нашими, в том числе и в инвестиционной политике. Думаю, я устрою всех на этой должности… А самое главное, я единственный кандидат, – все толсто засмеялись.
– Спасибо, Эдуард Михайлович… Коллеги, у кого—нибудь вопросы возникли? – обратился Спикер.
В центре зала загорелся сигнальный огонек.
– Виктор Андреевич, пожалуйста, – кивнул Спикер.
– Спасибо… Эдуард Михайлович, у меня к вам чисто символический вопрос, раз уж вы единственный кандидат… Но все же скажите, не смущаетесь вашим возрастом и считаете ли вы, что сможете справиться с исполнением задач, которые были поставлены Президентом на эти шесть лет? Спасибо.
– Виктор Андреевич, – с улыбкой, совершенно спокойно отвечал Эдуард, – За последнее время в структуре власти стало появляться много людей возрастом до сорока лет, возможно, это связано с кадровой политикой Администрации, – Эдуард покосился в сторону Орловой, – Но я не вижу проблем в молодости… Тем более мировой рынок сейчас на 34% контролируется как раз тридцатилетними, так что мне будет проще ориентироваться в изменениях… А в моем профессионализме у вас будет возможность убедиться!.. И главное, я не обременен проблемами 35—летних мужчин – семьей.
– Коллеги, мы завершили наши слушания, – прервал спикер. – И теперь должны проголосовать по всем 7 вопросам… Комитетом протокола Думы принято решение голосовать за каждого отдельно… Начнем!
***
– Поздравляю, – сказала Елизавета Николаевна, встретив Эдуарда после завершения голосования, – Хотя я в них не сомневалась.
– А я даже немного волновался.
– Единственное, что меня смутило, это твои слова об «обремененности 35—летних мужчин семьями»… Может привлечь много внимания в СМИ.
– На это я и рассчитываю, Елизавета Николаевна, – заигрывающим шепотом проговорил Эдуард. – Сейчас они настолько глупы…
– Это уже политика… Мудро, мудро, – улыбнулась Орлова. – Надо поговорить о твоем новом пути… И устроить встречу с Президентом.
– Сегодня?
– Ха—ха! Ты же понимаешь, что это так не делается? Дней через восемь, может быть…
– Прекрасно.
– Но с тобой мы вполне можем проехаться до Кремля.
– Ну, раз вы предлагаете…
***
– Сейчас не те времена. Президент хоть и новый, однако, я все та же, какой была 6 лет назад. Но жизнь все равно меняется. Новые правила внешней политики, новые требования к нашей, казалось замшелой, внутренней… Большое влияние оппозиции, да и СМИ свободны гораздо больше, чем когда-либо…
– Двадцать лет назад власть была интереснее…
– Это да. Теперь верхушка меняется каждые шесть лет, а аппарат все равно остается неизменным… Я, к примеру, незаменима, а вот ты на этой должности до следующего Президента. В этом проблема нашей страны – мы не можем установить баланс. У нас либо полный кадровый застой и автократия, либо неразумная демократия с полной изменяемостью высшей публичной власти, при этом каждые пять-шесть лет! Какого—то промежутка найти не могут, а что из двух зол меньшее – трудно ответить. А бесконечные контрреформы 30—ых годов до сих пор выжимают из нас все соки в надежде на исправление ситуации в экономике, муниципальном управлении, социальной сфере и даже армии. Либеральность действительно подвела нас… Как говорил Чубайс: «Государственная дума должна уже, наконец, запретить все навсегда». И так у нас и делали… А потом бах! И с новой властью все отменяется и разрешается, причем контрреформы разрешают даже то, что не следует…
– Контрреформы правильны, Елизавета Николаевна. Из—за них постепенно повышается качество жизни, и происходит переход в сбалансированный и здоровый рынок. Думаю, лет через 5 мы догоним Европу в плане социальной устойчивости…
– А так ли эта устойчивость важна? И существует ли, в принципе? – спросила задумчиво Орлова.
– Но миграционный кризис она пережила. Европейцы, к удивлению, смогли ассимилировать всю ораву своих гостей.
– Трудно сказать, кому стало проще…
– С моей финансовой точки зрения, благодаря кризису укрепился доллар, ибо все финансирование грандиозных махинаций шло через банки Америки… Неслучайно именно кризисы, войны и конфликты стали отправными точками для развития цивилизации…
– Складненько, но не совсем ново… Постоянно слышу это на работе.
– Я все—таки финансист, – сверкнули глаза у Эдуарда, а сам он с обожанием посмотрел на Орлову.
– Мы приехали… Была рада поболтать, до встречи.
Глава II
Эдуард Михайлович был вполне незаурядным человеком… Отсутствие страха публичных выступлений, но не очень большая разговорчивость. Аналитический склад ума и относительное остроумие; желание быть значимым и популярным в узком кругу лиц, при этом избегание больших толп; требование уважения к своей персоне, эгоизм и желание повеселиться – примерно такими качествами обладал Эдуард к 37 года. Его взгляды нельзя назвать возвышенными – жил он в свое удовольствие, однако, достигал своих, порой материальных, целей, стараясь не переступать через людей. Он уже имел квартиру в одном из высотных зданий столицы, квартирку на Патриарших (семейная реликвия), дом в северной столице и еще один где—то в Европе – все, к слову, было заработано честной инвестиционной деятельностью (как менеджер Федерального Банка Эдуард, разумеется, знал много финансовых подробностей, позволявших делать очень выгодные вложения). В развлечениях себе тоже отказывать не приходилось, но, как выражался сам Эдуард: «К старости я все больше нахожу радости в работе». И ведь есть из—за чего! Банковские способности у него есть…
Закончил школу Эдуард, что называется, нормально, но и этого хватило для поступления в Московский Экономический Университет, где трудился он не покладая рук, окончив бакалавриат с красным дипломом по специальности финансы и кредит, но, не горя желанием идти в армию, продолжил обучение в магистратуре этого же Университета, правда по направлению международной политологии.
В магистратуре Эдуард ограничивал свою жизнь немного меньше, поэтому, чтобы сводить концы с концами, занимался журналистской деятельностью – писал статьи о банковской сфере, экономической ситуации и прочей малопонятной обывателям (да часто и редактору) лабуде. Эдуард стал снимать небольшую двухкомнатную квартиру, которую обустроил скромно, но со вкусом, благо у него имеющимся. И вот однажды случилось событие, изменившее жизнь обычного студента двадцати трех лет навсегда…
Один банк с треском обанкротился, оставив более 16 миллиардов долгов. Событие привлекло внимание всего гражданского общества. Такое нельзя было не осветить! Эдуард, у которого в том банке работали однокурсники, справился с поставленной задачей прекрасно… Но набрел на маленькую противозаконную схему по переводу денег в офшорные зоны через этот банк. Из-за такого неприятного, разоблачительного, антикоррупционного содержания статья Эдуарда не увидела света. Однако Эдуард Михайлович, кроме работы, еще и обучался в солидном Университете, а с ректором, и вообще со всей администрацией, водил дружеские отношения… И, совершенно случайно, на одном из плановых мероприятий вуза, Эдуарду посчастливилось познакомиться с федеральным чиновником из министерства юстиции – Орловой Елизаветой Николаевной. Молодой человек заинтересовал государственного служащего, и они мило беседовали на протяжении всего мероприятия, оставив друг о друге приятное впечатление (Эдуарду хотелось верить именно в это). Ректор, несказанно обрадованный такому стечению обстоятельств, охарактеризовал Эдуарда чиновнице, как подающего надежды финансиста, талантливого политического аналитика и неплохого издающегося журналиста… Елизавета Николаевна обратила особое внимание на последний пункт. Молодой, талантливый, подающий надежды почувствовал трепетную необходимость удовлетворить любопытство дамы, а для первого впечатления избрал ту самую неизданную статью о коррупционных схемах в банке…
Результат: Эдуард, получив диплом магистра политологии, устроился на работу в отдел банковских коммерческих операций Федерального Банка; госпожа Орлова стремительно перескочила четыре ступени карьерной лестницы; между Баникиным и Орловой установилась светлая дружба и взаимная поддержка во всех начинаниях (вряд ли характеру Эдуарда требовалось больше).
Так, обычная коррупционная схема, обанкротившийся банк и журналистское расследование странным образом повлияли на жизнь двух совершенно разных людей…
Но дружба продолжалась, а жизнь развивалась. Частые изменения в стране никоим образом не касались амбициозного сотрудника Федерального Банка Баникина, но немного покачивали положение Орловой, заставив ее перейти из правительственного аппарата в Администрацию Президента, в которой она успешно обосновалась на момент повествования.
Карьера же Эдуарда Михайловича стремилась вверх. За десять лет тяжелой, самоотверженной, искренней работы в банковском секторе гражданин Баникин перерос в господина Баникина с некоторым состоянием (нажитым честным трудом) и кое—какой целью в жизни. Он получал награды, премии, бесценный опыт и поездки за границу в счет бюджетных средств.
***
В общении с любыми людьми Эдуард Михайлович вел себя смело, напористо и свободно, с чувством абсолютного превосходства над своим собеседником. И даже если это было не так, Эдуард подсознательно убеждал себя в обратном.
Случалось, что на совещаниях по вопросам кредитования скандинавской компании один из многочисленных рядовых сотрудников отдела, возглавляемого Эдуардом, высказывал здравую мысль, делая это с весьма похоронным видом и сильно волнуясь. Эдуард спокойно обращался: «Станислав, вы подсказываете мне мудрую идею… Думаю, примерно таким образом мы и поступим… Обдумайте более полно свои слова и приходите ко мне через три дня, обсудить». Если через три дня был нерабочий день, на встречу это не влияло – Эдуард встречался в неформальной обстановке, выслушивая подготовленный проект, и уже через неделю представлял его своему руководству, упоминая имя талантливого сотрудника и получая преданность подчиненных.
Иногда какой—нибудь действительно талантливый банкир, с острым умом и трезвым рассудком, слишком рьяно и уверенно защищал свое мнение по определенному вопросу. Эдуард, не переносящий намеков на конкуренцию с собой, прерывал речь оратора на первом спорном моменте или невольной паузе: «Виктор, вы говорите об этих 12 процентах как о данности, однако, по умолчанию они у нас не появятся – их нужно откуда—то взять. Об этом я подумаю на выходных, а на следующем совещании выскажусь по вашему вопросу. Там и решим». Пыл банкира немного спадал, и он с трепетом ждал вердикта руководства. Если перспектива была, то Эдуард представлял проект своему начальству, не говоря об истинном создателе, а последнему сообщал, что ничего быть и не должно. Если перспективы не было – Эдуард прямо говорил об этом сотруднику на совещании, но предлагал ему подумать над чем—то стоящим, направлял его энергию в нужное русло.
С равными себе менеджерами Эдуард общался и по-дружески. Шутил, смеялся, хлопал по плечу, улыбался, обедал, удивлял своими знаниями и выручал в трудные моменты. Когда же дело доходило до профессиональной деятельности, Эдуард действовал сухо и как того требовали интересы Банка и страны.
С начальством Эдуард вел себя на равных, впрочем, зная меру. Он советовал, предлагал, говорил, убеждал, агитировал в пользу руководства, но не позволял общаться с собой по формуле «начальник—подчиненный». Это объяснялось его связями с федеральными чиновниками. Хоть это и не находило поддержки среди банковских служащих, но все же давало Эдуарду уверенность в послезавтрашнем дне.
Основой же всего благополучия стала простая дружба с Орловой. Дружба, которой Эдуард очень дорожил и, об отсутствии развития которой на ранних стадиях, сильно переживал. Но все сложилось просто великолепно. И Эдуард Михайлович Баникин стал членом Совета директоров Федерального Банка…
Глава III
Эдуард Михайлович за два дня освоился на новом рабочем месте. Тридцать четвертый этаж башни «Bank—hall», кабинет номер 123, в постмодернистском стиле, который делился на четыре зоны: приемная, зал совещаний и переговоров, рабочая комната и помещение для отдыха с разными вещами, способными развлечь финансиста.
Вид из окон тридцать четвертого этажа открывался превосходный – все нужные здания просматривались с нужной легкостью.
Первое совещание всегда волнительно, особенно если на нем решается судьба экономики крупнейшей страны мира. Возможно, именно поэтому все пришли заранее, а начали, соответственно, минута в минуту.
Председатель Федерального Банка, Евгения Романовна Лисова, своим тихим, немного грубым голосом, произвела все формальные действия и перешла к важным темам.
– Через две недели состоится ежегодный Евразийский Банковский Форум в Женеве. Я встречалась с Президентом и говорила с ним про форум… Он ожидает от него многого и просит тщательно подготовиться к нему… Во—первых, кто будет возглавлять нашу делегацию?
– Думаю, это очевидно… – прозвучало из разных мест.
– Я так не считаю, – отреагировала Евгения Романовна. – Мой новый помощник по международному сотрудничеству напрашивается сам собой, однако, человек он молодой и может растеряться… Без обид, Эдуард Михайлович… Директор Департамента контроля ценных бумаг подойдет лучше – он уже 7 лет в должности.
– А кого мы посылали в прошлый раз?
– Помощника по международному сотрудничеству… Но сейчас это не очень желательно и…
– Евгения Романовна, – заговорил сам Эдуард, – Думаю, не стоит нарушать традиции… Я имею представление о многих вещах, к тому же вы знаете, что я возглавлял Департамент международного сотрудничества, поэтому все споры напрасны, а выбор должен стать очевидным… А еще я был в Женеве пять месяцев назад…
– Мы подумаем, – сухо ответила Евгения Романовна.
– Думать нечего, Евгения Романовна! Коллеги, кто за то, чтобы я представлял экономику России на ЕБФ? Давайте решаем этот момент, а у меня еще доклад о Национальном Банке Вьетнама…
– Эдуард Михайлович…
– Мы за вас, – перебили предостерегающее обращение директора Департамента контроля ценных бумаг четыре голоса из разных мест.
– Отлично! Давайте голосовать…
– Хорошо, Эдуард Михайлович, – подсчитав согласных, сказала Лисова, – На форум отправляетесь вы… Теперь, коллеги, выслушаем доклады и решим вопрос с…
Баникин, улыбаясь директору Департамента контроля ценных бумаг, проследовал к трибуне с победоносным видом, обрадованный своей первой маленькой победой в новом коллективе даже больше, чем оплачиваемой поездкой в Швейцарию.
***
Евразийский Банковский Форум – огромный полигон мировой экономики. На нем присутствуют только государства. Распространившийся за XIX—XX вв. капитализм, из—за которого корпорации взяли слишком много власти, стал реальной проблемой для политических элит, вынужденных пользоваться деньгами «спонсоров», но не восторгавшихся этим фактом. Мировые кризисы, охватывающие мир раз за разом, создавали благоприятный климат для восстановления политического влияния на крупный бизнес.
Доллар процветал, азиатская экономика не совсем…
Евразийский Банковский Форум был призван оздоровить экономическую ситуацию на материке и достигнуть целей государств по захвату влияния.
Что именно хотели сделать там в этом году, Баникин очень сильно желал узнать…
Глава IV
Обещанная Орловой встреча с Президентом была устроена быстрее в связи с новым заданием Баникина. Свеженький Президент, к удобству повествования, не придерживался никаких политических направлений, а был простым социалистом, старающимся слушать избирателей и делать все для них. Своеобразная американская мечта нашла воплощение в нем. Его всегда благостное расположение духа и тихая, местами скромная, манера речи создавали впечатления толерантного мэра курортного города на Лазурном берегу. О его достижениях говорить было рано, ибо новые лица во главе государств должны отработать минимум срок для формирования каких—либо выводов. Но все же, Иван Иванович Иванов был достаточно популярным в народе. Верхушка элит относилась к нему осторожно. Она не знала его, как управленца, а знала только как парламентария. Все же Иванов не проводил кадровых изменений и даже наоборот, оставил все как есть, доверив малейшие изменения знающим людям… Среди знающих была Орлова.
Но и человеком-тряпкой Президента было назвать сложно. Он генерировал хорошие, здравые идеи, которые сильная команда превращала в гениальные изменения, но, вполне вероятно, Иванов испытывал не удовлетворяемые амбиции, которые могли бы превратить его, лет через десять, в настоящего диктатора.
***
Эдуард Михайлович сидел в просторном Кремлевском зале в ожидании аудиенции. Мимо сновали люди в деловых костюмах, и в целом жизнь казалась настоящей и реальной.
Из кабинета Президента выглянула Лисова, кивком сообщив Эдуарду о начале разговора.
Баникин впервые в своей жизни переступил порог кабинета Президента России. Если бы Эдуард не провел двадцать минут в размышлениях об эпохальности предстоящего события, это чувство прошло бы незамеченным. Но волнение, которое испытывал Эдуард в этот момент было вызвано именно размышлениями…
Когда—то, Баникин сидел в приемной Орловой, смотря на отсутствующее выражение лица секретаря, и переживая о каждом своем предстоящем движении… Тогда от этого зависело душевное равновесие… Любой взмах головы, показавшийся Эдуарду признаком утомления, мог уничтожить восторженное, пожалуй, рабски восторженное, сознание молодого человека… Он сильно переживал и буквально перестал дышать в момент закрытия за собой двери в кабинет, только произнося внутри наивную, но искреннюю мольбу к Богу… Молитва была услышана и первые, обращенные к вошедшему Эдуарду, теплые слова Елизаветы Николаевны в тот день определили сознание молодого человека на всю жизнь…
Если тогда, 19 декабря, Эдуард чувствовал все значение события, то сегодняшний визит к Президенту был чисто символически эпохальным. К тому же, на этот момент Эдуард стал более чем состоявшимся банкиром, которому есть что терять, но процесс потери мог оказаться слишком длинным.
Эдуард вошел в кабинет Иванова. На столе у дивана стояли четыре чашки, какие—то фрукты, пирожные и чайничек. Президент сидел на диване, лицом к двери, в кресле сбоку сидела Орлова, не обратившая никакого внимания на вошедшего Эдуарда и продолжавшая о чем—то говорить с Президентом. Евгения Романовна, обойдя столик, села на диван рядом с Иваном Ивановичем. Никто не обратил внимания. Эдуард меланхолически усмехнулся:
– Добрый день, Елизавета Николаевна, здравствуйте, господин Президент, – обратился Баникин, отрывая бюрократов от безусловно важного разговора.
– Эдуард Михайлович? Рад познакомиться, наслышан… Садитесь, садитесь! Мы что—то увлеклись, – тихим голосом говорил Иванов. – Мы говорили о Банковском Форуме… Евгения Романовна сообщила о вашем желании представлять нашу страну… У нас возникли споры, признаться, об этом… Но… Елизавета Николаевна убедила меня в вашем профессионализме, – Орлова едва заметно улыбнулась, но Эдуард не пропустил этого. – Нам с вами нужно поговорить наедине… У меня большие планы… Дамы, приятно было пообщаться… Пока я вас не смею задерживать… Спасибо…
***
