Иного решения нет

скачать книгу бесплатно


– Остальное наше ведомство не волнует.

– Зачем списывала на флешку ход встречи?

– Просто из любопытства, – она пожала плечами. – Хотела потом просмотреть.

– Хорошо. – Он закрыл крышку ноутбука и убрал его со стола. – Пока мы летим, я буду тебе верить. Но только окажемся на земле, я подключу все связи в израильских службах и узнаю, кто ты на самом деле.

Глава 4

Мишень выглянул из-за частокола сухой травы, похожей на невысокий кустарник, и, оглядев спуск, подал сигнал рукой идущему позади него Полынцеву, что все чисто. Тот, в свою очередь, лишь обернулся на притаившегося позади Дрона и кивком головы дал понять, чтобы тот срывался с позиции и следовал дальше.

Трое разведчиков перебежали небольшую полянку и заспешили вниз, мягко ступая по покрытой прошлогодней листвой земле.

Пробежав до самого конца склона, опустились в траву, усевшись спинами друг к другу и наблюдая каждый в своем секторе.

Дрон поправил микрофон переговорного:

– До Сухого ключа совсем ничего, а у нас чисто.

– Разве это плохо? – почти прошептал Мишенев.

Несмотря на то что находились друг от друга на расстоянии всего нескольких шагов, пользовались переговорными устройствами. Это позволяло говорить шепотом.

– Мишень. – Полынцев, сморщившись, приподнял одной рукой косынку, закрывающую голову, другой быстро снял микрофон с уха и, почесав под ним, установил обратно. – Может, свяжешься по «большой» с Филиным?

– Их скоро по «малой» услышим, – усмехнулся Дрон.

«Малой» и «большой» диверсанты называли связь. Переговорные устройства с дальностью до полутора километров при идеальном раскладе и станции УКВ-диапазона до десяти считались «малой» связью. Все, что мощнее, включая спутниковые телефоны, – большая.

Еще два дня назад Антон и Волков высадились в десяти километрах от длинного, образованного двумя хребтами распадка, названного в народе Сухим ключом. Вдоль его склонов, которые тянулись почти до самой равнины, проходило несколько троп. Они частенько использовались бандитами для сообщения с горной частью Чечни. Здесь ходили связные, доставлялись оружие и боеприпасы. Это направление было также удобно и для прохода банды Хаяри. Сейчас в этих краях еще не так часто можно встретить военных и поисковые группы разведчиков группировки. На зиму был снят даже пост на выходе из него. Несколько вагончиков, укрытых за бетонными плитами, уже на следующий день кто-то спалил. Пройдя по ключу навстречу группе Мишенева, они должны были устроиться у Козьих ворот. Это место было абсолютно лишено всякой растительности, кроме мелких островков кустарника, а обойти его трудно. Здесь Антон собирался провести пару дней в секрете, пока Мишень осмотрит участок возможного перехода.

Они работали в районах, где вероятность появления Хаяри была равна одному проценту. Больше шансов выйти на его след в ауле, куда сейчас направлялись офицеры-чеченцы. Но Антон принял решение раздробить группу и увеличить площадь поиска. Хаяри имел нестандартное мышление и мог сунуться в любом месте.

Двинули дальше, прислушиваясь к звукам просыпающегося после зимней спячки леса и внимательно глядя по сторонам. Чем ниже спускались по склону, тем плотнее становился туман. Здесь было прохладно. До темноты оставалось несколько часов, и Мишень планировал к этому времени выйти к Антону. Будет поставлена точка в вопросе появления здесь Хаяри. Банда в количестве больше двух десятков человек обязательно бы где-то наследила.

Он почти успокоился, когда его насторожило то, что перестал доноситься звук крадущихся шагов идущего впереди Дрона. Почти одновременно, боковым зрением, он заметил, как капитан присел, приподняв над собой руку. Открытая ладонь – «внимание». Три выпрямленных пальца – трое. Затем направление. Максим проследил взглядом, куда показал Дрон, и увидел сидевших у поваленного дерева двоих бородачей. Рядом лежало оружие и снятые рюкзаки. Из-за грязи не видно было цвета камуфлированных курток и штанов. Третий стоял чуть в стороне и смотрел сверху вниз себе под ноги. Не оборачиваясь, Мишень дважды стукнул ногтем по микрофону и продублировал рукой сигналы Дрона Полынцеву, который был немного сзади.

Одновременно Максим догадался, чем занимается стоящий в стороне чеченец. Он о чем-то говорил с лежащим на земле и не замеченным сразу еще одним человеком. Со связанными за спиной руками, исхудавший и грязный мужчина был одет в какое-то тряпье. Похоже, пленник. С испугом глядя на бандита и слушая его наставления, бедняга то и дело кивал. Судя по русому цвету волос и рыжей бороде – русский.

Мишенев некоторое время размышлял, как поступить. Во-первых, боевики в таком количестве и на таком расстоянии от населенных пунктов могли выполнять функции разведдозора. Значит, где-то рядом возможны главные силы. Однако пленный немного смазывал привычную картину. Зачем он нужен в передовой группе? А если боевики опасаются, что, сняв на зиму посты, русские заминировали все тропы, ведущие в равнинную часть, тогда бедолаге отводится роль минного трала. Он будет идти впереди.

Решив осмотреться и выяснить цель этих людей, Мишень поставил офицерам задачу рассредоточиться и наблюдать. Все должно проясниться, когда боевики снова начнут движение. Основные силы, если они есть, появятся здесь через десять-пятнадцать минут после их ухода. Однако время шло, а чеченцы не торопились никуда идти. Один приспустил штаны и стал осторожно снимать с голени грязную, с бурыми пятнами крови повязку. Второй, расстелив на земле тряпицу, разломал лепешку, порезал кусок мяса.

«А если это кадыровцы? – неожиданно мелькнула мысль. – Взяли где-то поблизости „духа“ и сейчас ведут его в село?»

Он про себя чертыхнулся.

Время шло, а обстановка не менялась. Не было заметно, что кто-то из чеченцев пользовался радиостанцией.

– Полынь, – едва слышно заговорил Мишень. – Прикрываешь. Дрон, работаем. Вперед!

Место, где находились с самого начала разведчики, было выгодным для начала выдвижения. Боевики расположились к нему спиной. Причем достигающий пояса кустарник подступал почти вплотную к их небольшому лагерю. Стоило прижаться к земле – и спецназовцев уже не видно.

Мишень в паре с Дроном осторожно сняли громоздкие пятнистые рюкзаки, опустили их на землю и двинули в сторону вооруженных людей.

– Дрон, – спохватился Мишень, когда они уже прошли треть расстояния, – сначала их базар послушай. Вдруг свои.

– Знаю, – недовольно пробурчал капитан, и в наушнике вновь послышалось сопение и вздохи. Он уже подобрался на расстояние броска гранаты и теперь медленно полз, сливаясь с землей. Мишень видел лишь часть его спины и каблуки ботинок. Казалось, что тот просто лежит на месте.

В это время Полынцев, обойдя странных путников с фланга, занял позицию, с которой они были как на ладони, и, направив в их сторону винторез, краем глаза наблюдал за перемещением своих товарищей. Это была самая нудная и рутинная работа. Иногда по сантиметрам, избегая любого шороха и стараясь не смотреть на врага, офицеры сокращали расстояние, выдвигаясь на выгодные для атаки рубежи. В любой момент кто-то из бандитов может развернуться в сторону готовящейся к броску группы либо встать и пойти помочиться в кустики, где в это время притаился разведчик.

Наконец Дрон и Мишень приблизились практически вплотную к бандитам. Те, в свою очередь, были заняты своим делом. Один помогал забинтовать ногу своему товарищу чистым бинтом. Третий, изредка посматривая по сторонам, не спеша ел, сидя на корточках. Пленник, перевернувшись на бок, неподвижно лежал. Было видно, что он измотан длинным переходом. «Зачем и куда его ведут?» – размышлял Мишенев, вслушиваясь в обрывки фраз.

Говорили на чеченском. Это создавало определенные трудности. Офицеры владели этим языком, мягко говоря, слабо. Никто не думал, создавая во времена холодной войны спецназ ГРУ, что когда-то придется использовать его на своей территории. Английский, немецкий – пожалуйста. А вот остальные приходилось учить на ходу. Таджикский, азербайджанский, полгода назад грузинский. Но те поверхностно: «Как пройти в город?» или «Куда ведет эта дорога?». Чеченский – десятый год, и все время на практике. Однако большую часть разговора понимали все.

– Долго еще? – донесся недовольный голос бородача, сидевшего у импровизированного стола. Разделив на куски заранее сваренное мясо, он вытер пальцы о кожаную безрукавку и с нетерпением посмотрел в сторону своих товарищей.

– Здесь гной, – брезгливо морщась, ответил щуплый чеченец, помогавший раненому. – Боюсь, будет гангрена.

– Кость не задета, сам идет, какая такая гангрена?! – усмехнулся бородач.

Дальше Мишень не разобрал предложения. Но, по-видимому, чеченец сказал, что если Бейбулат не будет есть, тогда точно умрет.

«Значит, раненого зовут Бейбулат», – зачем-то отметил про себя Мишень.

В принципе все может пригодиться. Есть такое понятие, как эффект неожиданности. Встать сейчас во весь рост, предварительно оставив на земле разгрузку и автомат, и, улыбаясь во весь рот, с широко распростертыми объятиями крикнуть:

– Привет, Бейбулат! Не ожидал?

Пока кореша чеченца приходят в себя, ликвидировать расстояние в несколько шагов, отделяющее его от бандитов. Поддеть носком ботинка лежащий рядом с раненым автомат, отбросив в сторону, выхватить из-за спины заранее приготовленный нож и метнуть в обжору, а ударом ноги по шейным позвонкам начавшему в этот момент вставать, одновременно оборачиваясь к чеченцу, сидевшему перед раненым, поставить на мечтах точку.

Но это риск. Игра на грани фола. Иногда спецназовцы устраивают подобные фокусы, щекоча себе нервы. Но они не всегда приветствуются Антоном. Он говорит, что это клиническая картина болезни определенной группы маньяков.

– Эй, чушек, – неожиданно перешел на русский раненый боевик. – А может, это ты в меня попал?

– Не знаю, – буркнул пленник.

– Жалеешь, что не убил?

– Наверное, да, – вздохнул пленник и, немного поерзав, сел. – Так куда вы меня ведете?

– Зачем тебе знать? – усмехнулся второй бандит.

Теперь разведчикам было ясно, что перед ними боевики. Ждать было больше нечего. Мишень осторожно щелкнул ногтем по микрофону переговорного: – «Внимание!» – затем еще два раза и потянулся к рукоятке АПС. Работать решили с минимальным шумом.

Раздался хлопок винтореза Полынцева. Согнутые в коленях ноги боевика, сидевшего на корточках перед раненым бандитом, вздрогнули. Удивленно охнув, он повалился на бок. Мишень выстрелил из пистолета в руку раненого, которая лежала на цевье автомата. Дрон не церемонился. Четыре прозвучавших, как очередь, хлопка, похожих на удары маленького молоточка по керамической наковальне, – и занятый трапезой бородач с воем покатился по земле, обезумев от боли. Обе щиколотки и локтевые сгибы были раздроблены. С такого расстояния из старого и надежного «АПС» разведчики могли бить «мух».

– Кто такой? – наблюдая за тем, как пленник, удивленно хлопая глазами и крутя грязной головой, растирает запястья покрытых коростой рук, спросил Мишень.

– Прапорщик Веселов, – он всхлипнул, подавившись собственной слюной. – Два дня назад на засаду напоролись у Курчалоя…

– Слышал. – Мишень окинул взглядом окрестности.

Дрон наблюдал за подступами с юга, одновременно держа в поле зрения раненых и связанных по рукам и ногам боевиков. Полынь занял позицию выше и севернее. Надо было побеседовать с пленными, а это самый удобный для нападения момент. Не зная, кого мог привлечь шум скоротечного боя, решили подстраховаться.

– Скажи мне, Веселов, – Мишенев внимательно посмотрел на прапорщика. – Сколько их всего, куда тебя вели и о чем говорили?

– Это все, – с нескрываемой ненавистью прапорщик посмотрел в сторону корчившихся на земле бандитов. – В нападении участвовали двенадцать. Половину из них наше сопровождение положило, ну а потом…

Он осекся.

– Что?

– Раненых добили, меня под руки и в лес. Там на две группы разделились по три человека. Вчера должны были встретиться… У какого-то ключа… Но те не вышли. Наверное, их наши поймали…

– Хорошо, – Мишенев вздохнул. – Оружие я тебе пока дать по понятным причинам не могу. Но обязанности у тебя появились. – Он привстал и показал в сторону группы деревьев на взгорке: – Дуй туда. Вот тебе радиостанция. Наблюдаешь вдоль склона и вверх. В случае чего нажмешь эту кнопку три раза. Будет означать «тревога». Понял?

– Знаю, – лицо прапорщика стало озабоченным. – Это «тон-вызов». А насчет оружия…

– Ты можешь неправильно и не вовремя его использовать, – успокоил Мишень, дав понять, что доверяет пленнику. – Просто мы работаем другими методами, а все остальные нам редко подходят.

После всего он взялся за пленников. Не церемонясь, наступил ногами на простреленные лодыжки бородача:

– Фамилия, имя!

– У-у, шайтан, – скрипя зубами и вращая выкатившимися из орбит красными глазами, прохрипел чеченец. – Ничего не скажу.

– Понял, – на глазах изумленных пленников Мишень вновь дважды выстрелил. Две аккуратные дырочки появились уже на коленях бородача. Побелев, тот запрокинул голову. Лоб покрылся испариной, а нижняя губа мелко затряслась.

– Ты пока думай, – он развернулся к следующему.

Им оказался Бейбулат.

– Тот же вопрос, – крутя в руке оружие, вздохнул Максим.

– Кишиев Бейбулат, – хлопая слипшимися от слез ресницами, с готовностью ответил тот.

– Больно, аж слезы текут, – с деланым сочувствием прокомментировал Максим. – Куда направлялись?

– В Катырский проход.

– Зачем?

– Там база, – выдержав паузу, едва слышно ответил он.

– Кто командир отряда?

– Шерипов Муса, – он вздохнул, осторожно проведя по забинтованной ноге связанными руками, и поморщился. – Его тоже убили. Еще там, в засаде.