История картографии

скачать книгу бесплатно


Рис. 4. Зональная карта в печатном издании «Opusculum» Сакробоско. Лейпциг, ок. 1500 г.

Средневековые тексты содержат ссылки и на другие карты, изготовленные, но не уцелевшие, или только запланированные. На уже упоминавшейся карте, сопровождавшей текст анонимного равеннского космографа (ок. 650 г.), Равенна располагалась в центре, а от нее отходили 24 радиуса, делившие всю поверхность Земли на 12 дневных и 12 ночных секций. Такие карты были реконструированы современными учеными на основании дошедших до нас текстов или фрагментов текстов, но без полного набора данных точная реконструкция невозможна. Произвольность существующих реконструкций очевидна из того факта, что эксперты никак не могут прийти к согласию по вопросу о форме равеннской карты (был ли это круг, овал или прямоугольник).

Сохранившиеся средневековые карты перечислены в таблице. В ней не упоминаются бесчисленные мелкие карты – карты Макробия, климатические и зональные карты, Т-карты и карты Саллюстия, – а также более поздние карты XIV и XV вв., создававшиеся под влиянием морских карт.

Невозможно установить хронологический порядок появления разных типов средневековых карт. Фактически на протяжении всего этого периода в картографии невозможно с определенностью заметить какое бы то ни было развитие. Все отцы церкви, которые одни только и занимались картографией, пользовались одними и теми же источниками. Большее или меньшее количество названий и деталей на карте диктовалось не географическими познаниями конкретного картографа, а форматом его карты и количеством свободного места. Тем не менее отбор материала зависел конечно же от картографа, именно поэтому некоторые детали могут присутствовать на одной карте, но отсутствовать на другой.

Теория зон, или климатов, владела умами дольше любой другой. Она восходит еще к Гиппарху и Эратосфену, от которых через Марина из Тира, Птолемея, Плиния и Исидора попадает в христианские монастыри сперва напрямую, а позже через арабских географов, в чьих работах теория также нашла отражение. Это, однако, произошло позже и отразилось, например, в работах Петра Альфонса (ок. 1100 г.) или Петра из Альяко (1410 г.). Карта Петра из Альяко (Пьера д’Айли) была напечатана в Лувене в 1483 г. в его «Трактате об изображении мира» («Tractatus de Imagine Mundi», рис. 7a, 7b). Зональная карта появляется в упрощенной форме в небольших картах Макробия, а позже воспроизводится в работах Беды Достопочтенного, Ламбера из Сент-Омера и других.

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА СРЕДНЕВЕКОВЫХ КАРТ МИРА

Примечание', форма и ориентация, указанные выше, относятся к картам в их первоначальной форме.

Рис. 5. Карта мира из Альби, VIII в.: схематическое изображение мира Средиземноморья, с востоком наверху. Альби, муниципальная библиотека; по Конраду Миллеру

Карты типа Т-0 отражают идеи дохристианской эпохи, слегка адаптированные церковью. Такие карты являли собой «круглое изображение мира» («imago mundi rotunda»), их называли «Картами сыновей Ноя». Последнее название происходит от их библейского деления на три части – по одной на каждого из сыновей Ноя. Самые старые из дошедших до нас в манускриптах карт относятся к VIII в., хотя можно было бы ожидать их появления еще в IV в. Картографы и копиисты постепенно добавляли все больше и больше деталей к простому схематическому рисунку св. Исидора из Севильи и изменяли форму карты в соответствии с форматом своей книги. Карты в манускриптах Саллюстия лишь отчасти соответствуют Т-О схеме. С VI в. к этим картам, восходящим к римской традиции, добавляются карты мира из «Христианской топографии» Космы Индикоплова, чье влияние остается значимым для церковной картографии на протяжении следующей тысячи лет. «Топографию», дополненную фантастическими описаниями восточных земель, взятыми из хроник Александра Великого и из рассказов позднейших паломников и крестоносцев, монастырские географы использовали в качестве достоверного источника, полагая, что она содержит интерпретацию Апокалипсиса.

Рис. 6. Ранульф Хигден. Карта мира в манускрипте его «Polychronicon», XIV в.: в форме «рыбьего пузыря» («vesica piscis»). восток вверху (Британский музей)

Карты Беатуса и его последователей принадлежат к тем картам, которые оставили в монастырской картографии наиболее отчетливый след. Беатус из Валькавадо, испанский монах-бенедиктинец, составил свою знаменитую работу «Комментарии к Апокалипсису» в 776 г. В качестве иллюстрации он добавил к ней карту мира. К несчастью, оригиналы манускрипта и карты утеряны, мы имеем лишь копии (рис. XV, XVI). За ними следуют так называемые англосаксонские карты, примером которых может служить «Коттонская карта» из Британского музея. Однако она не имеет отношения к тексту манускрипта, в котором содержалась, – «Periegesis» Присциана (рис. XVII). Этот манускрипт, вероятно, появился не раньше конца X в. Для времени своего создания эта карта демонстрирует хорошо разработанные географические контуры. Особо следует отметить две карты XIII в., названные по местам, где они были обнаружены, – это Эбсторфская и Херефордская карты. Первая (рис. Е, XXII–XXIII) хранилась в бенедиктинском монастыре в Эбсторфе возле Ульцена на Люнебургском поле и была обнаружена в 1830 г. В 1845 г. она перешла во владение Исторического общества Нижней Саксонии в Ганновере, но, к несчастью, погибла во время Второй мировой войны. (Позже с нее с помощью существующих фотографий и цветных рисунков были изготовлены копии ручной работы.) Она складывалась из тридцати листов пергамента (для большей сохранности была разделена на отдельные листы) и имела суммарный размер 3,58 ? 3,56 метра. К несчастью, некоторых листов не хватало. Сравнение с аналогичной Херефордской картой позволяет предположить, что на одном из отсутствующих листов содержался ключ к личности автора, а возможно, даже его имя. Но другие источники того времени указывают, что автором карты, вероятно, был Гервасий из Тилбери, англичанин, преподаватель канонического права в Болонье, который позже (в 1223–1234 гг.) служил гвельфам в Эбсторфе в качестве провоста.

Рис 7a. Пьер д'Айли (Петр из Альяко), Карта мира в манускрипте «Ymago Mundi», 1410 г. Север вверху. Париж, Национальная библиотека

Рис. 7b. Пьер д'Айли. Карта мира в печатном издании «Ymago Mundi». Лувен, 1483 г.

Гервасий известен также как автор историко-географической работы под названием «Императорские досуги» («Otia Imperialia»), написанной в 1211 г. и сохранившейся до настоящего времени; но географическая карта, которую должен был содержать манускрипт, в нем отсутствует. Кажется вероятным, что карта, известная ныне как Эбсторфская, и есть недостающая карта из этой книги. Имеющаяся на ней дата не вполне ясна: 12—4. Карта имеет форму круга с Иерусалимом в центре и служит как бы фоном для изображения распятого Христа. Голова его находится в верхней части (на востоке), ноги – внизу (на западе), а руки указывают на север и юг. Монахи явно использовали карту как запрестольный образ. Хотя карта эта относится к типу Т-О, в ней заметны и более современные влияния. Африка уже не умещается в отведенный ей квадрант, а распространяется дальше на восток, вытесняя часть Азии. Она покрыта изображениями различных животных, растений и всевозможных мифических племен: людей-псоглавцев, людей с гигантскими ушами, которые могут использоваться как одеяла, с огромными ступнями, в тени которых можно укрыться от палящего солнца, людей с копытами, хвостами и т. п. В качестве материала для своей карты автор использовал распространенные в то время описания, такие, как описание Палестины Иоганна из Вюрцбурга (1165 г.), Северо-Западной Европы Адама из Бремена (1072 г.), а также легенды и карты из книги «Imago Mundi» Гонория Отенского (ок. 1129 г.) и рассказы XI и XII вв., например, об острове, открытом св. Бренданом.

Херефордская карта напоминает Эбсторфскую, хотя она несколько меньше по размеру (1,34 ? 1,65 метра, диаметр 1,32 метра). Она тоже ориентирована на восток, в центре ее размещается Иерусалим, и она тоже использовалась в Херефордском соборе как запрестольный образ. Автор раскрывает свое имя в надписи на нормандском диалекте французского: «Пусть каждый, кто имеет, слышит, читает или видит этот рассказ, молится Иисусу о милосердии к Ричарду из Холдингема и Лэффорда, который задумал и создал это, дабы мог он познать блаженство на небесах». Эта карта не накладывается на изображение распятого Христа, но на самом верху ее имеется изображение Страшного Суда с Иисусом на троне. Содержание карты дает основания предположить, что она значительно старше Эбсторфской, поскольку заметно ближе к картам, основанным на древнеримском источнике, – карте Агриппы. Она содержит те же фантастические детали, что и Эбсторфская карта.

Здесь интересно заметить, что предположительный автор Эбсторфской карты Гервасий упоминается в составе посольства к королю Англии Генриху III в 1229 г. Промежуток времени между прибытием Гервасия в Англию и общепринятой датой создания Херефордской карты (ок. 1290 г.) слишком велик, конечно, чтобы говорить о непосредственной связи между двумя картами. Тем не менее возможно, что Гервасий, будучи в Англии, рассказывал о карте, которую он изготовил или собирался изготовить, и это вдохновило автора Херефордской карты на подражание. В качестве основы для своей карты англичанин взял карту Генриха из Майнца (1110 г.), сохранившуюся до наших дней в Кембридже в копии XII или XIII в. Две карты поразительно похожи друг на друга, хотя Херефордская карта больше и содержит поэтому гораздо больше материала, почерпнутого из различных дополнительных источников.

Хотя в прочих отношениях эпоха Средневековья представляет картину удивительного однообразия, все же в XIV в. церковная картография начала постепенно меняться. Значительное влияние на нее оказали морские карты того времени. Имеется целая серия карт, типичных в целом для Средневековья, но отражающих тем не менее успехи, достигнутые в картировании моря. Карта в одном из манускриптов Саллюстия XV в., например, создана полностью под влиянием каталонских картографов, о которых мы поговорим позже. Теперь мы должны, однако, вернуться назад во времени, чтобы рассмотреть другие ветви картографии – карты арабских картографов и уже упомянутые средневековые морские карты.

Глава 4

Исламская картография

Называть эту группу карт «арабскими картами» не вполне правильно, ибо она содержит работы персов, сирийцев и людей других национальностей, но, поскольку все эти картографы писали по-арабски, комплекс этих карт в целом получил название исламской картографии ввиду отсутствия иного понятного и всеохватывающего термина. Исламскую картографию можно разделить на три фазы:

1) ранняя фаза, сложившаяся под влиянием Птолемея и других греческих ученых;

2) средняя фаза чисто исламской картографии;

3) поздняя норманно-арабская фаза.

Обозначив такое деление, мы должны подчеркнуть, что одну фазу невозможно четко отделить от другой во времени. Это не хронологические периоды, а просто группы, классифицированные в соответствии с различиями формы и содержания. Хотя норманно-арабский период начался позже остальных, было время, когда активно действовали арабские картографы всех трех групп.

Об арабской литературе и науке домусульманской эпохи известно очень мало. Арабский язык начал развиваться как язык письменный лишь с конца VII в., когда арабы начали свое движение на восток. Первый импульс к тому дал калиф Абд аль-Малик (646–705), когда сделал арабский официальным языком судопроизводства. Незадолго до того Абул-Асвад аль-Дуали (ум. ок. 688) провел реформу арабского алфавита. Алфавит, разработанный первоначально для отображения звуков сирийского языка, теперь адаптировали для арабского. Необходимость точного определения лунных месяцев и составления астрологических прогнозов требовала астрономических знаний, а определение верного направления на священный город мусульман Мекку невозможно было без знания географии. Мухаммад Ибн-Ибрахим, известный как аль-Газари, составил по приказу калифа аль-Мансура астрономические таблицы (772–773 гг.). Для этого он перевел и переработал индийские таблицы и указания по наблюдению затмений Солнца и восхода знаков зодиака. Своей книгой «Sind-Hind» (от санскритского Sidhantas) он положил начало арабской астрономии. Индийская система была широко распространена среди арабов до времени калифа аль-Мамуна (786–833 гг.), когда ее сменила система Птолемея. Аль-Мамун собрал в Багдаде коллегию сирийских переводчиков и направил ее членов на запад с целью приобретения в Византии греческих манускриптов. В то же время в Багдаде (829 г.) и в Дамаске (832 г.) была проведена серия астрономических наблюдений, послужившая основой для Мамуновых (или Дамасских) таблиц. При их составлении использовался и Птолемеев «список избранных городов», возможно в более поздней редакции Теона. Старые названия по большей части были заменены на арабские. Именно арабский ученый Мухаммад Ибн-Кассир аль-Фергани (ум. 830) – Альфраганус – сделал известной «Географию» Птолемея. Он же ввел деление Земли на климатические зоны, границы которых совпадали с границами обитаемых земель. Мамуновы таблицы иллюстрировали эту теорию, но в них не были указаны долготы. Это был не более чем условный список городов, привязанных к той или иной климатической зоне, вместе с информацией о расстояниях между городами и о направлениях дорог. Такое начало привело к переводу и адаптации двух других работ Птолемея – «Синтаксиса» («Альмагест») и «Географии» (арабское название «Kitab gagrafiya»).

Трудно сказать, предшествовали ли картографическим достижениям этого периода какие бы то ни было собственно арабские работы. Описания дорог или дорожные карты необходимы были для многих целей – для дипломатических миссий в отдаленные земли, например в 704–715 гг. в Китай через Кашгар; для военных кампаний; для продвижения в Малую Азию и Оксус начиная с 684 г.; наконец, для всевозможных сухопутных и морских торговых экспедиций. Безусловно, такие карты должны были составляться. Все эти разрозненные знания – сведения о почтовых станциях, о дорогах и границах королевств – сменила начиная с IX в. новая наука gagrafiya, однако забота о производстве карт или надежных описаний на случай войны еще долго входила в обязанности почтмейстеров. Почтмейстер Ибн-Хурдадбах (825–912), имевший доступ к государственным архивам, хранившим большое количество дорожных справочников, составил «Книгу дорог и провинций». В Сирии были собственные карты, в Персии, возможно, тоже. Аль-Масуди (947 г.) сообщает нам, что из всех карт, которые ему приходилось видеть, лучшими были карты Птолемея, Марина и Мамуна. Кажется маловероятным, чтобы аль-Ма-суди стал сравнивать карты аль-Мамуна с картами Птолемея и Марина, если бы они (карты Мамуна) были всего лишь перечислением названий известных стран и городов, соотнесенных с климатическими зонами, как в более поздней работе Казвини. Во всяком случае, у нас нет точной информации об арабских картах до Мамуна. После же приобретения греческих книг в Византии они с очевидностью появляются – привезенные книги снабдили арабов географическими данными и показали, как следует составлять карты. С этого момента начинается то, что мы называем первой фазой арабской картографии, – эпоха подражания искусству европейцев.

Первый представитель этой группы – Мухаммад Ибн-Муса аль-Хорезми (ок. 820 г.), который составил описательный текст к некоей карте на основании текста Птолемеевой «Географии» или сирийской версии какой-то византийской карты. Неясно, изготовил ли он также и собственную карту. Однако его работа – книга с описанием Земли – создает впечатление, что при создании ее карта была у него перед глазами. Книга была написана примерно в 817–826 гг. по приказу калифа аль-Мамуна, но единственный сохранившийся ее манускрипт датируется 1036 г., причем его первая часть была утеряна и не появлялась до XII в. К манускрипту (хранящемуся в Страсбургском университете) приложены четыре карты: остров Рубинов (Цейлон), Яванское море, река Нил и Азовское море. Нам неизвестно, были ли там другие карты. Имеющиеся карты датируются XI в., когда они были выполнены копиистом, и не являются оригинальной авторской работой. Только две из них позволяют говорить о влиянии Птолемеевой «Географии»: карта Азовского моря и карта Нила. Такое влияние вполне возможно, поскольку каждый уважающий себя арабский картограф считал своим долгом упомянуть Птолемея или процитировать какую-либо из его работ.

Упомянутый выше Ибн-Хурдадбах сообщает нам (ок. 846 г.), что он перевел Птолемеево описание Земли с «варварского языка» (возможно, сирийского) на «чистый язык», или, скорее, стилистически переработал его. Позже, в IX в., были сделаны еще два перевода Птолемея: плохой, выполненный аль-Кинди или для него, и несколько лучший, выполненный Табитом. Ни один из них не сохранился, и сложно сказать, был ли оригинальный текст греческим или сирийским и насколько прямое отношение эти переводы имели к Птолемею. Вся средневековая картография несет на себе отпечаток греческой, византийской и римской географической литературы, вследствие чего в ней трудно проследить влияние конкретно Птолемея. Невозможно утверждать, что именно он или его «География» оказали решающее влияние на средневековую картографию позднейшего периода, особенно на арабскую картографию. Следует заметить, что, хотя арабы долгое время высоко ценили и использовали «Альмагест» Птолемея («Синтаксис»), его «География» в арабском мире быстро забылась.

В IX в. сириец Мозес бар-Кефа поместил в своей работе «Шесть дней» маленькую карту типа Т-О с югом вверху и горой Синай в центре; такое представление, несомненно, заимствовано из Европы. В арабском переводе «Этимологий» св. Исидора, относящемся к X в., есть очень похожая карта. Европейские карты климатических зон также породили арабские подражания, напоминающие печатную карту Пьера д’Айли (1483 г.). Подобно ей, эти арабские карты представляют собой круги, нижние части которых разделены параллельными линиями на климатические зоны, в которых помещен список стран. Более ранние карты, такие, как сирийская карта Эллат кул-Эллана (конец XI в.), ограничивались тем, что указывали климат (в современном смысле слова) и несколько животных и растений. Аль-Хараки (1138 г.) копировал европейские работы целиком. Все эти карты служили дополнением к географическим трактатам, содержавшим гораздо больше сведений, чем карты могли вместить. Ибн-Саид (ум. 1274) выполнил три версии одной и той же карты – на одной отмечены только климатические зоны, на другой – очертания материков и океанов, а третья представляет собой карту мира без указания климата (рис. XXVI).

Для следующей фазы арабской картографии характерны наборы вполне определенных карт, приложенных к географическим трактатам, хотя трактаты эти по большей части очень похожи друг на друга как по количеству карт, так и по содержащейся в них информации. В них уже не просматривается никакого влияния европейской картографии. По тому, как стремительно падало влияние Птолемея на работы арабских картографов, мы можем оценить качество приписываемых Птолемею карт, известных арабам. Фактически одно это позволяет уверенно предположить, что арабы не знали, а скорее, не могли знать карт, которые позднее, в атласах стали известны как «География» Птолемея.

Карты, относящиеся ко второй фазе арабской картографии, представляют собой бесхитростные, артистически выполненные схематические рисунки. Необходимые геометрические фигуры строились на них с помощью циркуля, линейки и угольника. Эти карты являются, по существу, стилизованными дорожными справочниками, показывавшими дороги и города, но без указания расстояний. Набор этих своеобразных карт, имеющих полное сходство между собой, получил название «Атлас ислама». Атлас такого типа обычно включает в себя 21 карту: карту мира, три морские карты (Средиземное море, Персидский залив и Каспийское море) и17 карт отдельных исламских государств с пояснительным текстом стандартного содержания. Эти атласы, по-видимому, были результатом копирования работы одного человека. Имеется также пояснительный текст без карт, причем он на 100 лет старше тех текстов, к которым прилагаются карты. Первый известный автор подобного текста – вышеупомянутый Ибн-Хурдадбах (844-й и 885 гг.). Нам известны четыре автора, нарисовавшие к своим текстам карты. Это Абу Саид аль-Балхи (919–921 гг.), первым сделавший это, аль-Истахри (934 г.) (рис. А), Ибн-Хаукаль (ок. 980 г.) (рис. XXVII) и аль-Мукаддаси (985 г.). Их карты позже использовали в качестве образцов другие арабские и персидские картографы, которые многое добавили к ним и полностью изменили их внешний вид. Непросто установить, была ли карта мира составлена раньше, чем карты отдельных стран, или наоборот. Карта мира содержит немного фактического материала, и все же ее дизайн очень напоминает дизайн отдельных карт – вполне может быть, что она была составлена позже. Мир на карте изображен в виде земного диска, окруженного океаном. В сушу глубоко врезаются с востока Персидский залив с Красным и Аравийским морями, а с запада Средиземное море. С течением времени эти карты меняли очертания – по мере добавления новых деталей они упрощались или, наоборот, перерисовывались в соответствии с более сложной схемой. Одним из первых эту карту упростил аль-Бируни (1021 г.). Его «карта семи морей» представляет собой круг, в который вписана фигура, поделенная на семь морей или заливов. Казвини (1263 г.), которого мы уже упоминали, также изготовил схематическую карту, позже сопровождавшую многие манускрипты, иногда в урезанной форме, а иногда в дополненных версиях. Все изменения затрагивали только рисунок карты, но не приведенные на ней названия.

В связи со схематическими картами этого типа можно упомянуть еще турецкую карту аль-Кашгари (1074 г.) (рис. XXVIII), на которой изображена значительная часть Центральной Азии, а также Китай и Северная Африка, но на западе за Волгой почти ничего нет. Карта была создана еще до того, как турки начали свое продвижение на запад.

Третьей фазой арабской картографии является норманноарабская, а поскольку именно тогда была создана замечательная карта Идриси (1154 г.), то эту фазу вполне можно было бы назвать периодом Идриси. Его работа стоит особняком среди карт арабских авторов. Он взял арабские и европейские материалы и переработал их по-своему. Многие позже копировали его творение, но честь открытия целого периода арабской картографии принадлежит именно ему как разработчику и создателю этой карты.

Прежде чем подробно разбирать его карту, мы должны рассмотреть, какие материалы арабского происхождения были доступны автору. Когда продвижение арабских торговцев в Европу было остановлено противодействием Византии, Рима и Венеции, арабы повернули на север и двинулись по берегу Каспийского моря и вверх по Волге. Их товары забирались, бывало, далеко на север, что доказывают находки арабских монет у эскимосов и пластинок с куфическими надписями в Лапландии. В одном из кладов на берегу Ладожского озера было обнаружено более двух центнеров серебряных куфических монет. Арабы активно использовали Волгу как водный торговый путь, и на ее берегах встречались северные народности, русские, хазары и арабы. Географы и картографы по большей части могли получать нужную им информацию из первых рук, поскольку они и сами были путешественниками. Аль-Масуди часто бывал на берегах Каспия, а Ибн-Хау-каль, чья «Книга дорог и царств» содержала «Атлас ислама», во время одного из своих путешествий встретил аль-Истахри. Вот его описание этой встречи: «Он (Истахри) показал мне в своей работе географические карты, а когда я высказал о них свое мнение, дал мне свою работу со словами: «Вижу я, что ты рожден под счастливой звездой, а потому возьми мою работу и улучши ее так, как считаешь нужным». Я взял ее, изменил в некоторых частностях и вернул ему». Ибрахим Ибн-Якут, уроженец Северной Африки и, очевидно, работорговец, в одном из торговых путешествий пересек западную часть Европы и добрался до берегов Балтики. Его особенно интересовали западнославянские племена. Обширные знания о мире расширяли кругозор арабов, и современники признавали превосходство их цивилизации. Арабские астрономы продолжили астрономические наблюдения, прерванные в свое время греками; используя наблюдения, проведенные в Багдаде и Дамаске, они вычислили дугу земного меридиана, сконструировали более совершенные астрономические приборы и основали обсерватории. На Иберийском полуострове арабы вдохнули новую жизнь и знания в отсталую науку Западной Европы, и в течение нескольких столетий в Испании преобладала арабская культура.

Примерно в то же время норманнские завоеватели начинали свое продвижение на запад и юг. Они быстро распространились по прибрежным зонам Западной Европы, достигли Средиземного моря и в XI в. закрепились в Южной Италии. Норманнский король Сицилии Роже II Гискар (1097–1154) активно поощрял науку и познания всякого рода, в том числе в области навигации и географии. В Палермо тогда встречались моряки, торговцы, паломники, крестоносцы и ученые всех наций и можно было услышать рассказы о далеких землях. Неудивительно, что при дворе короля Роже родилась идея составить по этим рассказам книгу и карту.

При этом дворе и обретался Идриси (р. 1100), приехавший первоначально из Сеуты или Марокко. Он много путешествовал в жизни и, в отличие от прочих арабов, бывал не только в Центральной Азии и Константинополе, но и во Франции и Англии. Как студент университета Кордовы, он имел доступ к собранным там богатейшим хранилищам информации о разных странах. Согласно его биографу Халибу аль-Сафеди, король Роже сам призвал Идриси к своему двору, где он, похоже, оставался до самой смерти. Роже всегда проявлял активный интерес к сведениям о далеких землях, он сам расспрашивал путешественников и собирал их рассказы. Идриси должен был помогать ему в этом, ему было поручено составить книгу, в которой содержались бы все имеющиеся данные о широте и долготе городов, о расстояниях между ними и их распределении по климатическим зонам. Для сбора информации во многие страны были направлены надежные агенты в сопровождении рисовальщиков, на основании добытых сведений была составлена книга, а позже и карта. Вся работа заняла 15 лет. Карта представляла собой серебряную пластину размером, вероятно, 3,5 ? 1,5 метра; позже, в 1160 г., эта пластина попала в руки разъяренной толпы и была разбита на куски. В 1154 г., за несколько недель до смерти Роже, было завершено составление книги на латинском и арабском языках, а также карты, нарисованной на 70 листах (рис. XXIX, ХХХа), и небольшой круглой карты мира. Роже дал книге название «Nuzhat al-Mushtak», но автор назвал ее «Kitab Rudjar», т. е. «Книга Роже», а карту – «Tabula Rogeriana», «таблица Роже».

Рис. 8. Арабская зональная карта мира, скопированная с карты Идриси (1154 г.), с изогнутыми параллелями. Оксфорд, библиотека им. Бодлея

Согласно арабским источникам, в 1161 г. Идриси составил более подробные текст и карту для сына Роже, Вильгельма II. Если первую книгу называли «Развлечением тоскующего о странствии по областям» (по-видимому, так называл ее сам Идриси), то вторая получила название «Сады приязни и развлечение души». Хотя эта вторая работа не сохранилась, уцелела ее укороченная версия под названием «Сады радости» (1192 г.). Она состоит из 73 карт, собранных в атлас, и известна теперь как «Малый Идриси» (рис. ХХХЬ, рис. 8). Манускрипты этой версии сохранились в нескольких библиотеках: в Париже (2), Оксфорде (2), Петербурге, Константинополе и Каире. Две версии, 1154 г. и 1192 г., существенно отличаются друг от друга. Более поздняя карта меньше по размеру и содержит меньше названий. Карты относятся к типу карт с климатическими зонами, хотя Идриси и не следовал слепо греческим образцам. Это естественно, ведь в его распоряжении был совершенно новый, современный материал. Очень жаль, что он попытался сохранить классическое расположение зон. Количество собранных им материалов было так велико, что семь параллельных поясов оказались переполненными, и картина в целом исказилась. Он приложил к своему тексту маленькую круглую карту мира, в которой виден заметный прогресс по сравнению с предшествующими вариантами, хотя форма карты и ее размер ограничили точность изображения полушария. Кроме того, обыкновение арабов опускать при написании названий гласные очень затрудняет расшифровку карты, да и ошибки, допущенные позже копиистами, вносят свою лепту. Вследствие этого многие названия не удается точно идентифицировать. В этом отношении очень помогает текст книги, поскольку в нем описываются некоторые особенности местности, детали маршрутов и указываются расстояния между пунктами.

Влияние Идриси чувствовалось в картографии очень долго. Еще в XVI в. в тунисском Сфаксе семь или восемь поколений семейства картографов по имени Шарфи изготавливали карты мира, основанные, по крайней мере в восточной своей части, на картах Идриси, хотя на них заметно и более позднее влияние европейских морских карт. В 1551 г. один из картографов семейства Шарфи изготовил морской атлас и приложил к нему маленькую круглую синоптическую карту, схожую с картами Идриси. Мнение о том, что арабская картография, порвав с греческой традицией в лице Птолемея, сделала шаг назад, безосновательно. По сравнению со средневековыми монастырскими картами арабские карты демонстрируют значительный прогресс и в рисунке, и по содержанию. Фактически, как мы уже сказали, приверженность Идриси к одному из основных принципов греческой картографии – делению на зоны – отрицательно сказалась на его работе. Какие еще источники мог использовать Идриси? Если бы в то время существовали Птолемеевы карты, какие можно найти в византийских манускриптах «Географии», разве не нашли бы они дорогу ко двору Рожера II? А если бы Идриси был знаком с этими картами, разве стал бы он сознательно игнорировать их? Следует предположить, что у Идриси не было возможности познакомиться с этими картами, хотя, похоже, у него имелись какие-то списки позиций, которые можно было использовать при построении карты. Идриси, не имея в своем распоряжении хороших карт, создал собственную карту, взяв за основу расстояния между точками. Ему пришлось исказить их, чтобы приспособить к зональной структуре. Несмотря на эту ошибку, его карты, несомненно, явились выражением новых веяний в средневековой картографии.

Глава 5

Средневековые морские карты

Одна из древнейших и до сих пор самых важных задач любой карты – дать возможность путешественнику достичь пункта своего назначения, не важно, по земле или по морю. Причем правильный выбор пути для моряка еще более важен, чем для сухопутного путешественника.

Пока морские маршруты прокладывались вблизи берегов и между островами, навигатор мог полагаться только на память и изустно переданную информацию. Длинные путешествия, особенно если их необходимо было повторять неоднократно, требовали дополнительного подспорья в виде слов, последовательности знаков или рисунка. Мы уже показали, что морские карты существуют даже у народов, не имеющих письменного языка. Достаточно вспомнить резные деревянные бруски эскимосов Гренландии или сплетенные из волокон карты обитателей Маршалловых островов.

Средиземное море представляло собой оживленнейшую магистраль средневекового мира, точно так же, как прежде оно служило дорогой древним народам, построившим на его берегах свои цивилизации. От порта к порту этого внутреннего моря с древнейших времен были проложены оживленные морские пути, использовавшиеся для торговли и политики. Если навигационная наука арабов возникла и развилась в плаваниях по Индийскому океану, то навигационная наука западных народов зрела в бассейне Средиземного моря.

Самые ранние из сохранившихся средневековых морских карт относятся примерно к 1300 г., но зрелость формы и относительная точность этих карт позволяют предположить, что у них были предшественники. До сих пор нет общепринятой точки зрения на возникновение таких карт. Некоторые эксперты придерживаются мнения, что они появились в конце XIII в. как ответ на возникшую необходимость в них, другие полагают, что они могли существовать с гораздо более древних времен, третьи приписывают их появление влиянию арабских картографов.

В классические времена обычным навигационным руководством были периплы, или «прибрежные лоции», в которых содержались описания путешествий и указания шкиперу. До нас дошло несколько текстов периплов. Древнейший из них, составленный Ганноном около 450 г. до н. э., описывает путешествие на юг от Гибралтара вдоль западного побережья Африки до 7° северной широты. Известны периплы Сцилаха из Карианды (IV–V вв. до н. э.) на все побережье Средиземного моря и всех примыкающих морей; Патрокла (ок. 300 г. до н. э.) на побережье Каспия; анонимного автора (ок. 89 г. до н. э.) на побережье Эритрейского моря (т. е. на западную часть Индийского океана); Арриана из Никомедии (II в.) на Черное море, на которое имеется еще и аналогичный анонимный перипл; и Марциана из Гераклеи (V в.) на побережье Европы до устья Вислы. Эти «прибрежные лоции», очевидно, следует рассматривать как itineraria scripta, т. е. исключительно как текстовые описания путешествий, поскольку ни о каких картах, которые бы к ним прилагались, нам не известно. Можно предположить, например, что Марциан при составлении своего текста использовал карту Птолемея, так как его описание соответствует Птолемеевой «Географии». С другой стороны, вполне возможно, что позднейший автор «Географии» использовал в своей работе кое-какие описания берегов, если не Марциана, то те, которыми пользовался сам Марциан при составлении своего текста. В греческих текстах упоминаются «рисованные периплы», или морские карты. Выдвинуто предположение о том, что родиной морских карт явилась Византия – вероятно, потому, что с византийской эпохи уцелело несколько описаний как морских, так и сухопутных маршрутов, однако ничто не указывает на то, что к ним прилагались карты.

Кажется наиболее вероятным, что морские карты появились позже путем постепенного развития текстовых маршрутных описаний. Первые периплы представляли собой скорее описания конкретных путешествий, нежели руководства к действию, в них не только приводились описания берегов и гаваней, расстояния между портами и т. п., но упоминались и страны, лежащие довольно далеко от побережья. Если автор хотел составить общую инструкцию по навигации, он брал несколько описаний, сделанных разными людьми, комбинировал их и опускал все лишнее. Именно так из периплов Сцилаха, Арриана и других был составлен упоминавшийся выше анонимный перипл. Некоторые описания путешествий составлялись таким образом, что могли служить более чем достаточным руководством по навигации в этих водах. К примеру, Неарх, прошедший в 325 г. до н. э. от устья Инда до устья Шатт-эль-Араба, записывал направление движения и курс судна, расстояния от точки к точке, приводил описание береговой линии и гаваней, приливов, силы прибоя, изменений направления ветра в течение года, предупреждал об опасностях, причем различал песчаные банки, видимые и подводные скалы и рифы. Плиний, адмирал римского флота, упоминает такие периплы, или перигезы, во введении к пятой книге своей «Естественной истории». Для описания курса корабля были введены названия ветров различных направлений.

Позже, по мере повсеместного распространения компаса, старые периплы постепенно сменились средневековыми портоланами – особыми руководствами по навигации от порта к порту или даже по пересечению открытых морских пространств. Викинги в свое время пользовались магнитом, плавающим в деревянной чаше, и компас, возможно, был занесен в Средиземноморье в X–XI вв. норманнами. Долгое время в Италии родиной компаса считался город Амальфи, вошедший с 1073 г. в королевство, основанное норманнами на Сицилии и в южной части Италии. На юге норманны, похоже, познакомились с искусством намагничивания иглы и стали использовать картушку с делением на румбы. К портоланам иногда прилагались рисунки береговой линии и планы гаваней. С раннего Средневековья не сохранилось портоланов такого типа, но есть несколько более поздних, возможно, воспроизводящих ранние образцы. Типичный пример – «Сфера» Леонардо Дати (1360–1425) или его брата Грегорио, или Горо, – работа, получившая в период позднего Средневековья широкое распространение. В стихотворном тексте Дати содержится описание мира, информация о средневековой навигации, о компасе и других приборах моряков, и ко всему этому добавлены заметки о плаваниях и путешествиях и, кстати, целая серия рисунков. В некоторых экземплярах «Сферы» на этих рисунках заметные элементы – гавани, мысы и острова – соединяются линиями, и приводятся численные значения расстояний между ними (рис. XXXI). Сравнение этих рисунков с более ранними средневековыми морскими картами позволяет прийти к выводу, что еще в начале XIV в. вполне мог существовать полностью проработанный прототип подобных карт. Такой прототип обычного портолана Средиземноморского побережья мог служить образцом для всех прочих морских карт этого периода.

Существовали руководства по плаванию не только между различными материковыми гаванями, но и инструкции для путешествий между ними и многочисленными островами Средиземного моря и прилегающих морей. Так возникли «isolario» (книги островов). Самая старая из сохранившихся – достаточно поздняя работа, «Isolario» Кристофоро Буондельмонте 1420 г. Она содержит не только планы островов и гаваней (рис. С), но и карты гораздо более обширных областей и даже карту мира. Представление о том, насколько важными и распространенными были в то время «книги островов», может дать нам тот факт, что первая из них была напечатана еще в XV в., вскоре после изобретения книгопечатания. Это описание Греческого архипелага Бартоломео Турко, или, как он сам себя называл, Бартоломео далли Сонетти (1485 г.) (рис. 9). Позже, в 1528 г., Бенедетто Бордоне расширил эту работу, включив в нее даже Балтику и некоторые из островов Америки. Эта переработанная версия, в свою очередь, послужила базой для создания Пири Рейсом современного ей турецкого варианта.

Мы не можем точно сказать, когда использование моряками морских карт стало обычным делом. Наиболее ранние из сохранившихся карт не датированы. Самая старая из них, названная по месту обнаружения Пизанской, может датироваться второй половиной XIII в., хотя обычно временем ее создания считается примерно 1300 г. (рис. XXXII)[3 - Пизанская карта, хранящаяся в Национальной библиотеке в Париже, вероятно, имеет генуэзское происхождение. Очевидная зрелость ее структуры и исполнения позволяет предположить, что это продукт картографической эволюции, начавшейся значительно раньше.].

Недатированный анонимный атлас, известный по имени его прежнего владельца – Таммар Луксоро, – также относится примерно к этому времени. Наконец, есть еще одна недатированная карта с авторской надписью: «Presbyter Johannes rector sancti marci de portujanue me fecit». Известно, что Джованни да Кариньяно был настоятелем монастыря Св. Марка в Генуе с 1306-го по 1314 г. и умер в 1344 г. Таким образом, мы можем отнести эту карту примерно к 1310 г. (рис. XXXIII). Это не исключительно морская карта, поскольку ее автор – не моряк, а ученый – использовал при создании своей карты самые разные источники.

Рис. 9. Выгравированная на дереве карта островов Додеканес в «Isolario» Бартоломео далли Сонетти. Венеция, 1485 г.

Он не поленился наряду с современными поместить на карте и древнегреческие названия. Кроме того, он расширил границы карты, включив в нее часть Скандинавского полуострова и Балтики вместе с большим куском Северной Африки. С уверенностью возникновение морской картографии можно отнести к 13П г., когда в Генуе была создана первая датированная карта Петра Весконте. Морские карты не были больше штучным продуктом, ибо существовали профессиональные картографы, занимавшиеся их изготовлением, такие, как Петр Весконте. Он изготовил целую серию карт и атласов, причем обычно датировал свои работы (рис. XXXIV, XXXV).

Рис. 10. Выгравированные на дереве карты в «Isolario» Бенедетто Бордоне, Венеция, 1528 г.: вверху — Крым и Азовское море; внизу — Северная Атлантика с Гренландией («terra de lauoratore») и Гудзонов пролив

Итальянские картографы называли морские карты charta, или tabula, но современная наука говорит об этих средневековых произведениях как о «картах-портоланах». Они известны также как компасные, или румбовые, карты, поскольку на всех них изображены румбовые линии, т. е. линии, выходящие радиаль-

3 Л. Багров «История картографии»

но из центра в направлениях ветров или румбов компаса. Сохранилось около 130 таких карт XIV и XV вв. Чаще всего они нарисованы на пергаменте и украшены рамкой и шкалой. Позже на них стали появляться одна или несколько роз ветров. Наиболее характерной чертой подобных карт является сетка румбовых линий, позволяющая штурману прокладывать курс от одной гавани к другой. Картограф проводил эти линии на пергаменте раньше, чем приступал к изображению географических контуров. В большинстве своем карты-портоланы были примерно одного размера, ограниченного площадью пергаментного листа, север на них располагался вверху. Названия подписывались черным, заглавные буквы – красным. Цвет, часто золотой и серебряный, щедро использовался и для других целей; позже на картах появляются всевозможные виньетки и флаги с изображением гербов. Названия мест на берегу всегда помещаются слева от береговой линии и под прямым углом к ней, поэтому нужно поворачивать карту, чтобы последовательно прочесть все названия вокруг какого-нибудь моря. Береговые линии – не прямые, но составлены из фрагментов геометрически правильных кривых разной длины, врезающихся в сушу и представляющих бухты. Эстуарии указываются двойными линиями, а опасные рифы – точками или крестиками.

Хотя в современной специальной литературе подобные карты иногда называют «локсодромными» (локсодром – линия, пересекающая все меридианы под одним и тем же углом, в отличие от ортодрома – линии кратчайшего расстояния), этот термин применяется к морским картам этого периода ошибочно, поскольку локсодром помогает получить точный курс только в том случае, если карта нарисована в подходящей проекции. Картометрические исследования показали, что в ранних картах проекции не использовались вообще, а потому мы сохраняем для таких карт название «портолан».

Средневековые портоланы (с 1300-го по 1500 г.) по месту происхождения можно разделить на две группы: итальянские портоланы, в основном из Генуи, Венеции и Анконы, и каталонские портоланы с Майорки и из Барселоны. До нас дошло всего несколько португальских карт, изготовленных до 1500 г., и ни одной испанской, хотя известно, что португальские картографы активно работали весь XV в., да и самые ранние из дошедших до нас работ, очевидно, являются результатом длительного развития картографического искусства. Обе группы картографов использовали один и тот же в основе своей исходный материал, тем не менее итальянские и каталонские карты различаются между собой как по виду, так и по размеру охватываемой территории. Итальянские портоланы в большинстве своем включают лишь Западную Европу и бассейн Средиземного моря, тогда как некоторые каталонские портоланы доходят на севере до Скандинавии, а на востоке иногда до Китая и могут поэтому рассматриваться как карты мира. Как правило, такие карты мира по форме представляют собой круг, хотя из-за ограниченного размера пергаментного листа изображение на них часто занимает лишь часть круга. Круг все же можно различить, например, в очертаниях Дальнего Востока в каталонском атласе 1375 г. (рис. XXXVII–XXXIX).

Остается неясным, какой вид карты – итальянский или каталонский – появился первым. По сохранившимся немногочисленным образцам ранних карт (скажем, до середины XIV в.) сложно сделать вывод о зависимости одной их группы от второй. Очевидно, что исходный географический материал первоначально был для обеих групп общим, но к концу XIII в. или чуть раньше эволюция формы итальянских карт практически прекратилась, тогда как каталонские карты продолжали видоизменяться и позже.

Каталонские картографы не только собирали воедино материалы из трудов, созданных до них. Их соотечественники из королевства Арагон торговали в Черном море, хорошо знали Волгу и путешествовали на север до самой Балтики. По примеру своих соседей арабов с юга Испании они развивали торговлю с Востоком и не позволяли папскому запрету на торговлю с мусульманами мешать процветающему бизнесу в Тунисе, Александрии и на Кипре. Они вели оживленную торговлю с Францией и Италией, а с XIV в., кроме того, – с Нидерландами и Англией. В крупных иностранных портах они основывали консульства для защиты интересов своей торговли и мореплавания и тем самым способствовали сбору местной информации о географии внутренних стран. В 1258–1266 гг. правила торговли и мореплавания, выработанные в процессе деятельности этих консульств и коммерческих судов, были собраны в единый кодекс, который признали все торговые сообщества Средиземноморского побережья. Майорка, центр каталонской торговли, до 1248 г. находилась под арабским владычеством. Продолжительные контакты между каталонцами и арабами способствовали распространению арабских географических знаний и развитию искусства картографии. Раймонд Лулл, каталонец с Майорки и автор «Пальмы чудес мира» («Fenix de las maravillas del Mundo», 1286 г.), использовал в своей работе «cartas de marear», т. e. морские карты.

Самыми ранними из дошедших до нас каталонских карт являются карты, подписанные Анжело де Далорто из Генуи (1330 г.) и Анжеллино Дульсертом с Майорки (1339 г.). Обычно считается, что оба имени принадлежат одному и тому же картографу. Во второй половине XIV в. на Майорке под патронажем короля Арагона Петера III активно работали еврейские картографы и мастера-инструментальщики. Шедевр этой школы, блестящий Каталонский атлас 1375 г., хранящийся ныне в Национальной библиотеке в Париже, – работа Абрахама Крескеса, личного «мастера карт мира и компасов» короля Петера. В 1381 г. король преподнес этот атлас королю Франции (рис. XXXVII–XXXIX). Хафуда Крескес, сын Абрахама, около 1427 г. переехал из Барселоны в Португалию, где наставлял штурманов принца Энрике в искусстве навигации.

Спрос на карты, в основном со стороны людей практических, таких, как моряки и торговцы, требовал повсеместного распространения карт и постоянного улучшения их качества. Каталонские морские карты, производство которых было сосредоточено на Майорке, стали считаться непременной принадлежностью штурмана, и в 1354 г. король Арагона распорядился, чтобы каждая галера имела на борту по крайней мере две морские карты. Похоже, что высокая репутация каталонских карт привела к тому, что многие итальянцы, среди них Далорто, Петр Розелли и Салват де Пилестрина (в XIV, XV и XVI вв. соответственно), ехали на Майорку с целью изучить искусство ее картографов. Многие каталонцы, в свою очередь, переехали в Италию и продолжали работать уже там.

В то время как итальянские карты могут использоваться лишь в своем непосредственном качестве – как морские карты – и за береговой линией ничего или почти ничего не показывают, каталонские карты представляют собой не только навигационные схемы. В них содержится ценная информация для моряков, торговцев, ученых и просто для любопытных и любителей географии. На каталонской карте направления обозначены дисками с изображением Полярной звезды для севера, наполовину затененной Земли (не половинки Луны) для юга, креста для востока и розетки для запада; на некоторых картах диск с крестом раскрашен в красный и желтый цвета – цвета Арагона; внутренние моря заштрихованы вертикальными волнистыми линиями; названия морей даются в цветных рамочках; используется каталанский язык или испорченная латынь.

На итальянских картах обычно изображены лишь берега Средиземного и прилегающих морей, а также европейское побережье Атлантики до Нидерландов на севере. Исключениями являются так называемый атлас Медичи работы Кариньяно и карты Пизигано и Кариньяно, которые (как мы уже видели) содержали географическую информацию и помимо той, что имела отношение к морю. Атлас Медичи, свидетельствующий к тому же о каталонском влиянии, из-за обилия и характера содержащейся в нем информации представляет в некотором смысле проблему. Он обычно датируется 1351 г. по начальной дате содержащегося в нем календаря, но вовсе не обязательно, что атлас действительно изготовлен в этом году. Интересно отметить, что на карте мира в этом атласе (рис. XXXVI) показана южная оконечность Африки задолго до того, как Бартоломеу Диаш и Васко да Гама обогнули ее (в 1488-м и 1497 гг. соответственно); эта часть карты, вероятно, добавлена позже.

Одна из каталонских карт легла, по всей видимости, в основу рассказа о путешествии францисканского монаха, уроженца Кастилии, имя которого не указывается. Согласно его собственному рассказу, он родился в 1304 г., а книгу написал между 1350-м и 1360 гг. Путешествие описывается примерно в таком стиле: «Отправились из города А или столицы В, поехали по дороге С, прибыли в столицу или город D, лежащий в королевстве или провинции Е, на чьем флаге изображено F». Манускрипт содержит цветные рисунки упомянутых флагов. Очевидно, что этот францисканец не совершал этого путешествия, поскольку даже те немногочисленные сведения, которые все же приводятся в его рассказе, часто имеют мало отношения к действительности и никак не могли быть получены из наблюдений. Однако описание маршрута в точности соответствует данным, содержащимся обычно на каталонских картах. Вероятно, францисканец этот совершил свое воображаемое путешествие с помощью одной из таких карт, не выходя за порог своего жилища.

Глава 6

Карты мира позднего Средневековья

Карты мира, созданные отцами церкви, были (как мы уже видели) наследием Древнего мира, они постепенно расширялись и изменялись в соответствии с сопровождавшими их текстами. Добавленные к текстам комментарии и ученые заметки (схолии), в свою очередь, формировали основу для дальнейшего совершенствования карт.

Постепенно карты из простых иллюстраций к тексту становились отдельными независимыми изделиями. Со временем они составили существенную часть книжных коллекций монастырских библиотек. В их каталогах начиная с IX в. обычно можно найти по крайней мере одну независимую карту, например, «тарра mundi ипа» (Сент-Галлен), «тарра mundi in rotul due» (Рейхенау), «тарра mundi subtili ореге» (Сент-Галлен), «duas mappas mundi» (Тегернзее), «mappae mundi tres» (Бамберг) и т. д. Херефордская и Эбсторфская карты также принадлежат к этому классу. Новшества, появлявшиеся на арабских картах и планах, неизбежно отражались и на картах мира, изготовленных в христианских монастырях или картографических мастерских. Эти карты сложно классифицировать простым и понятным способом – у каждой из них есть индивидуальные особенности. Лучше всего, наверное, рассматривать их в хронологическом порядке.

Одними из первых новый характер проявили карты Петра Весконте. Мы уже упоминали его как первого профессионального картографа, который регулярно подписывал и датировал свои работы. Он занимался в основном морскими картами, и созданная им карта мира также выдает его богатый опыт в этой области. Карта мира изготовлена им, возможно, даже раньше, чем его морская карта 1311 г., хотя первые известные копии ее обнаружены, вместе с другими неподписанными и недатированными картами, в книге Марино Санудо «Книга тайн истинного креста, в Святой земле вновь обретенного и сохраненного» («Liber secretorum fidelium crucis super Terrae Sanctae recuperatione et conservatione»), относящейся к 1306–1321 гг. Фактически, карты эти тоже долгое время считались работой самого Санудо. Однако позже была обнаружена копия «Книги тайн» с подписью Петра Весконте и датой 1320 г., так что теперь автором карт считают его, а не Санудо, который не был известен как картограф. Работа Санудо создавалась с целью побудить королей Европы предпринять новый крестовый поход против турок, и к ней прилагались следующие карты: карта мира, карты Черного и Средиземного морей, западного побережья Европы, Палестины, планы Иерусалима, Птолемаиды (Акры) и Антиохии (рис. XXXIV, XXXV). Опыт Весконте в изготовлении морских карт явственно проявился в изображении европейского побережья на карте мира. Побережья Средиземного моря и Атлантики с Черным и Азовским морями на востоке изготовлены в точности как обычная морская карта-портолан. Зато все остальное, находящееся вне сферы деятельности Весконте, выдает бедность его источников. Его карта – круглая карта мира с востоком вверху. Все мифические элементы опущены. На северо-западе уже добавлена Скандинавия. Кроме того, здесь, как на всех подобных картах, изображены два Каспийских моря.

Примерно тем же временем (ок. 1320 г.) датируется хроника, которую составил монах-минорит Паолино. В нее также включены карта мира и карта Палестины, очень напоминающие работу Петра Весконте. Можно заметить некоторую разницу в деталях. Так, хотя и ватиканская, и парижская копии содержат по два Каспийских моря, на ватиканской копии они имеют одинаковую форму, тогда как на парижской западное Каспийское море формой своей напоминает более поздние каталонские карты. Есть и другие отличия, обычно относящиеся к внутренним частям стран, т. е. к районам, плохо знакомым самому Весконте. Такая разница в деталях изготовленных одновременно карт из манускриптов Марино Санудо и Паолино может быть объяснена только тем, что карту Весконте копировали два переписчика, добавлявшие в нее при этом детали из разных источников[4 - Профессор Р. Альмаджа полагает, что карта мира фра Паолино послужила прототипом для карты Весконте (примеч. авт.).].

Следующая уцелевшая карта такого типа создана почти на столетие позже. Это карта Пирруса де Ноха, приложенная к космографии Помпония Мелы в манускрипте, который не датирован, но переплетен вместе с другим манускриптом, датированным 1414 г. (рис. XLI). Влияние каталонских морских карт в этой карте еще более очевидно, поскольку и Балтийское, и Каспийское моря с них просто скопированы, хотя Скандинавия показана как массивный полуостров, к которому еще не присоединена Гренландия, как это произошло в более поздней работе Клавуса. Однако многие географические названия во внутренних странах заставляют вспомнить Птолемея.

На карте Альбертина де Вирга показано больше деталей, но она и более запутанна. Как следует из подписи на карте, ее автор был уроженцем Венеции, но больше мы о нем ничего не знаем. Последняя цифра даты стерта, осталось только 141-; считается, что недостающей была цифра от 1 до 5, так что карта датируется 1411–1415 гг., хотя приведенная на ней таблица дат Пасхи начинается с 1301 г. Если сравнить эту карту с картой мира в упомянутом выше атласе Медичи, можно заметить их близкое сходство; существует предположение, что атлас Медичи следует отнести к началу XV в., а не к той дате (1351 г.), с которой начинается его календарь. Возможно, карты Альбертина де Вирга и атласа Медичи в северо-западной своей части повлияли на карту Клавдия Клавуса – скандинавского картографа, посетившего Италию в 1424 г.

Еще один венецианский картограф, Андреа Бьянко, тоже добавил карту мира к своему атласу морских карт (1436 г.). Но, несмотря на мастерство изготовления морских карт, его карта мира поверхностна и почти ни в чем не превосходит карту Петра Весконте. Позже Бьянко помогал монаху фра Мауро в создании его знаменитой карты мира, о которой нам предстоит рассказать подробнее.

В то время карты не всегда были изделиями профессиональных картографов. В монастырях картография процветала по-прежнему, порождая иногда полумистические творения вроде карт Опицина де Канистриса (рис. 76); однако теперь стали доступны новые источники информации, поскольку деятельность паломников и миссионеров больше не ограничивалась одной только Европой, а распространилась и на другие части Старого Света. Мифические детали – характерная черта карт раннего Средневековья – постепенно начинают исчезать. Примером такой карты нового типа может служить карта, изготовленная в 1448 г. в Констанце Андреасом Вальшпергером, монахом-бенедиктинцем из Зальцбурга.

Рис. 11. Карта Борджиа – карта мира, выгравированная на железе, юг вверху. Библиотека Ватикана

Хотя автор неоднократно цитирует Птолемея и даже утверждает, что основой для его карты послужили широты и долготы из Птолемеевой «Географии» и некая «Навигационная морская карта» («Cartha navigationis marium»), мы не в состоянии различить в его работе следов ни одного из названных источников. По сравнению с другими образцами монастырской картографии его карта и правда являет некоторый прогресс, но стандарту, к которому успела уже привыкнуть публика того времени, она никак не соответствует. Она по-прежнему не свободна от сказочных черт и древней монастырской традиции; так, Каспийское море на ней, как и раньше, представляет собой часть океана.

Карты мира Джованни Леардо из Венеции несколько лучше, хотя тоже не до конца «современны» на тот момент. Известно три карты этого автора и ссылки на четвертую, утерянную. Самая ранняя из них (1442 г.) находится в Вероне, в Общественной библиотеке, вторая (1447 г.) известна только по упоминаниям в литературе, третья (1448 г.) – в Городском музее в Виченце, а четвертая (1452–1453 гг.) – в коллекции Американского географического общества в Нью-Йорке. Три имеющиеся карты схожи по очертаниям, но в более поздних из них больше географических названий, заметно развитие и в других деталях. Последняя почти неотличима от типичной каталонской карты, по крайней мере в отношении названий отдаленных стран. Общая сеть рек, озер, гор и т. п. также позаимствована из каталонских карт. По этой причине карты Леардо лет на 80—100 отстают от своего времени и рассматриваются вместе с картами Далорто, Пизигано и каталонским атласом 1375 г. Однако карта Леардо 1452–1453 гг., по крайней мере, содержит немного больше информации, чем круглая каталонская карта примерно того же времени, хранящаяся теперь в библиотеке д’Эсте в Модене (рис. XLIII).

В так называемой карте Борджиа, изготовленной где-то между 1410-м и 1458 гг., также заметно каталонское влияние (рис. 11). По всей видимости, она была предназначена служить в качестве настенного украшения и состоит из двух железных пластин, на которых выгравирована карта мира, причем в гравированные углубления (nielli) втерты разноцветные краски. Эту карту отыскал в антикварной лавке и приобрел для своего музея в Веллетри кардинал Борджиа. Поскольку карта эта изначально была изготовлена как украшение, она не должна была непременно подчиняться стандартам, обязательным в то время для прочих карт. Она тоже изготовлена на основе какой-то каталонской карты, что ясно показывает ее сравнение с картой из Модены. Но, поскольку точность здесь была необязательна, в некоторых местах роль береговой линии выполняют стилизованные очертания горных цепей, а вся южная часть Африки, которая представляла бы собой безобразное белое пятно, просто опущена. Эта карта по сравнению с другими картами содержит больше миниатюрных рисунков.

Так называемая Генуэзская карта мира 1457 г. представляет итальянскую школу (рис. D). Ее форма необычна, она выполнена в виде узкого овала или, скорее, линзы. Она снабжена сеткой румбовых линий и содержит современные на тот момент карты Средиземного моря и прилегающих акваторий. Тем не менее многочисленные отклонения от стандартов, например, искаженные очертания юго-восточного побережья Испании и Атлантического побережья, позволяют предположить, что автор карты не был профессиональным картографом, хотя и был хорошо знаком как со старинными, так и с современными ему географическими трудами. В этой карте использована даже информация о путешествии Николо де Конти, хотя прошло всего несколько лет после того, как Конти в 1444 г. вернулся в Италию после 25 лет странствий по Азии, включая Китай и Индию.

Не так давно возникла гипотеза, что автором Генуэзской карты был Паоло да Поццо Тосканелли (1397–1482 гг.) – известный флорентийский ученый, ведущий космограф своего времени. В 1474 г. король Португалии Альфонсу V попросил у Тосканелли совета по поводу кратчайшего морского пути в Индию, и Тосканелли прислал королю карту и совет искать дорогу в Индию через Атлантический океан. Колумб тоже, семью годами позже, получил от Тосканелли копию этой карты. В сопроводительном письме к отправленной в Португалию карте, адресованном канонику Фернану Мартинсу и датированном 25 июня 1474 г., Тосканелли писал: «Я посылаю Его Величеству нарисованную мной карту, на которой показаны ваши берега, и острова, от которых лежит путь на запад, и места, в которые следует прибыть… – и добавлял: – Не удивляйтесь тому, что я называю район пряностей «западным», тогда как обычно его называют «восточным», ибо этих мест можно достичь, плывя на запад. Таким образом, прямые линии, проведенные через карту, показывают расстояние от востока до запада». Однако Генуэзская карта не дает никакого представления ни об Атлантическом океане и его пределах, ни о преимуществах этого пути перед плаванием вокруг Африки. Поэтому сложно согласиться с тем, что авторство этой карты принадлежит Тосканелли, и гипотеза эта была отвергнута большинством ученых.

Остается рассмотреть последнюю средневековую карту, вершину церковной картографии, которая является (как являлась и прежде) ключом, позволяющим понять церковные традиции и уровень исторических знаний того времени. Это карта фра Мауро – монаха-камальдулианца с острова Мурано возле Венеции, действовавшего в середине XV в. (рис. XLII). Он был, видимо, профессиональным картографом. В монастырских книгах сохранились записи о расходах на материалы и краски для изготовления карт, на оплату рисовальщиков и т. п. Первая запись, касающаяся фра Мауро как картографа, относится к 1443 г. и связана с его картой района Сен-Мишель-ди-Лем-мо в Истрии. В 1448–1449 гг. он работал над картой мира. Король Португалии Альфонсу, чью переписку с Тосканелли по поводу пути в Индию мы уже упоминали, направил фра Мауро деньги и информацию об открытиях португальцев и заказал ему карту мира. Фра Мауро вместе с помощником Андреа Бьянко работал над этой картой с 1457-го по 1459 г. Карта была завершена 24 апреля 1459 г. и отправлена в Португалию, но до нас не дошла. Памятная медаль, выбитая в честь этого события, характеризует фра Мауро как «несравненного географа». Он умер в следующем году. Похоже, что монахи сохранили его наброски, поскольку в том же 1460 г. Бьянко или кто-то другой из его коллег изготовил вторую карту, которая позже была обнаружена в монастыре на Мурано, перевезена в Венецию во дворец Дожей, а теперь экспонируется в Венеции в библиотеке Марчиана.

Это круглая карта диаметром 1,96 метра, с югом вверху, помещенная в квадратную раму. Фра Мауро часто ссылается на Птолемея, но не боится, когда необходимо, заметить: «Я не верю словам Птолемея». Упоминание Птолемея было данью времени, ибо XV в. стал звездным часом Птолемеевой «Географии». Она недавно, после византийских завоеваний, появилась в Италии, была переведена на латынь и, наконец, отпечатана.

Недостатком карты фра Мауро является явный избыток деталей. В результате важные и точно изображенные географические черты оказываются непостижимым образом перемешаны с поверхностными данными, основанными на слухах. Тем не менее при тщательном изучении карты с отбрасыванием излишних деталей невозможно не изумиться объему познаний фра Мауро. Его изображение мира по тщательности не имело аналогов и долго еще стояло особняком. Необходимость втиснуть весь имеющийся материал в круг вызвала некоторые искажения, отчего пострадали Скандинавия, Африка и даже Европа. Тем не менее эта карта значительно превосходит изделия каталонских картографов. Так, например, Каспийское море на ней изображено точно, как на более поздних того же века работах венецианцев, чего нельзя сказать обо всех прочих картах на протяжении еще более двухсот лет. Описания отдельных районов и их характеристики, растянувшиеся у фра Мауро до нескольких строк, также демонстрируют замечательно обширные для того времени знания автора. Дороги, со всей очевидностью, изображены по свежим отчетам путешественников. Эти дороги никогда прежде не показывались на картах, хотя в персидских и арабских путеводителях имеются их описания. Таким образом, эта карта представляет огромный научный интерес и является достойной кульминацией средневековой картографии в целом.

Глава 7

Птолемей и Возрождение

В XV в. картография, как и другие аспекты человеческой деятельности, ощутила мощный прилив интеллектуальной энергии, рожденной заново открытым древним знанием. Изменился взгляд человека на мир, в котором он живет, и на его отношения с этим миром. Некоторые известные события возвестили начало этого процесса и поторопили его. Падение Византии привело к тому, что греческие манускрипты оказались в Италии. Запад узнал «Географию» Птолемея – труд, которому суждено было смести созданную отцами церкви картину мира. На содержание и форму карт огромное влияние оказывали технологические достижения – развитие новых типов парусных судов, создание новых приборов для наблюдений, появление книгопечатания – и их практическое влияние на работу картографа.

У эпохи Возрождения нет четко определенных начала и конца, она накладывается на предыдущую и последующую эпохи и отчасти сливается с ними. Монастырская картография позднего Средневековья совпала по времени со вторым рождением Птолемеевой «Географии».

Ранее мы уже проследили историю «Географии» до середины XIV в., незадолго до падения Византии. Еще в 1365 г. турки достигли Дарданелл и получили плацдарм в Европе. Они продолжали расширять свои пределы от своей столицы Адрианополя и на восток, и на запад, пока в 1453 г. не пал наконец Константинополь. По мере приближения турок к Дарданеллам в Европу из Византии устремился поток беженцев. Вместе с ними попали в Италию многие византийские манускрипты, включая и Птолемееву «Географию». Встретившись с западной картографией того времени, работа Птолемея вызвала настоящую сенсацию не только среди ученых, но и в кругу людей, интересовавшихся наукой и искусством. К задаче перевода ее на латынь приступил сначала византийский ученый Эммануэль Хрисолорас, а закончил ее в 1406 г. его ученик Якопо д’Анджиоло (Якоб Ангел) из Скарперии в Тоскане. Этот перевод широко разошелся в рукописях, сначала без карт, а позже с 27 картами группы А (рис. XLVI, XLVIII).