Время шестых

скачать книгу бесплатно


И всё завертелось быстрее, чем вертелся сам Марс.

***

В послеобеденное время мужчины, как отчего-то повелось, разбрелись по своим каютам, а Кира с Анарицей, тоже по недавней привычке, расположились у одного из центральных иллюминаторов с чашками дымящегося кофе. Аналогового, конечно: натурального и на Земле давно было не достать, разве что миллионерам. Жаль, что некоторые культуры погибли, многие ещё до их рождения. С другой стороны, человечество, как всегда, нашло замену, переориентировалось. В конце концов, раз многие виды мяса оказались почти вытеснены грибами и насекомыми, то с растениями проблем вообще не ожидалось. Не одно, так другое.

Отхлебнув густую тёмную жидкость, щедро сдобренную сахаром – в отличие от Анарицы чистый кофе она терпеть не могла – Кира вздохнула, потом, умудряясь не отрывать взгляда от картинки снаружи, замотала головой – русая коса заскользила по спине туда-сюда, словно маятник.

– Ты думаешь, они не справятся? – глядя на зависшие за пеленой «пузыря» кораблики, ощетинившиеся манипуляторами и антеннами, не в первый раз спросила кенийка. – Они, наверняка, сильно продвинулись в технике, разве нет? Или… слушай, я вижу, но вдруг ошибаюсь… ты не хочешь, чтобы нас вытащили отсюда, а?

– Я… – Кира отставила чашку дрожащей рукой, – я не знаю, Ана, честно, не знаю. Это борется внутри меня… Я летела не за этим, – она замолчала и склонила голову, прикрыв лицо ладонями.

Её младшая приятельница тоже примолкла, не понимая, что сказать на такое. Потом оптимизм всё же возобладал.

– Всё будет в порядке. Да, мы, как это… устарели… по сравнению с нашими спасателями. Может, они вообще не знают, что это мы. Но вряд ли они собираются нас уничтожить. Там тоже люди. Изменившиеся, наверное, но люди. Мы поймём друг друга.

Кира выпрямилась, хмыкнув, стёрла слезу со щеки.

– Поймём… мы тут-то вшестером не всегда можем похвастать пониманием. Но не в том дело. Ты не… я говорила тебе, зачем вообще полетела.

– Точнее, за кем, – кивнула Анарица, – но…

– Ты не понимаешь! – взорвалась вдруг русская, вскакивая и тыча пальцем в иллюминатор. – Если… если мы правы, и дело во времени, если там время идёт иначе… быстрее… то… то его уже нет! Сколько прошло по подсчётам, а? Двести лет?

– Двести один с половиной год.

– Его уже нет… – Кира резко вдохнула, замерла, сдерживая слёзы. – Моего Саши уже нет, понимаешь.

– Я… ну, я не знаю, что ты чувствуешь. У меня никогда не было парня. Но и на Земле могло бы случиться всякое. А он сам улетел. Он тоже хотел сюда. И… так уж вышло…

– Вышло… Мы оба хотели. Мы оба хотели сюда. Стать семьёй здесь, начав всё с абсолютно нового. Почему, почему я не полетела с ним?!

– Ты не виновата.

– Нет? А кто виноват? Если бы я не осталась. Если б полетела в назначенную нам изначально миссию… я была бы с ним с самого начала. Я бы не застряла здесь!!!

– Кто же знал?

– Кто знал… к дьяволу, – Кира нервно заходила туда-сюда по кабине, – можно было предположить, что в таких миссиях случается всякое. Со мной… с ним… Ты говоришь, я не виновата, но разве стоило то последнее прощание с уже мёртвой матерью всей моей жизни? Жизни с ним? Похороны… всего лишь традиция. Я могла бы попрощаться с мамой и из космоса. Я вообще не прощаюсь с ней: она всегда в сердце. Так зачем? Что, мало трупов я видела, пока училась и работала? Зачем осталась?

– Ты не могла знать, что так будет. Все прочие миссии завершились успешно, – затараторила кенийка. – Ты думала – вполне обоснованно – что задержишься всего-то на полгода. Да и «Скопа» уже летала к Марсу. Ты не виновата. Ты же образованный человек, врач, ты должна понимать…

– Я понимаю, – Кира устало плюхнулась на стул: выгоревшие эмоции оставили совсем без сил. – Головой понимаю, а сердцем – нет. Саша ждал меня. Каково было ему, когда мы пропали? Сколько он мучился в неведении? А я тебе скажу – всю жизнь! Сколько он прожил ещё на Марсе после прибытия? Лет пятьдесят, семьдесят, если повезло. А теперь… поколения сменились. Поколения! – воскликнула она, но без прежнего запала. – Представляешь, если мы попадём туда, – она снова махнула рукой на Марс, – и нам станут рассказывать о первопроходцах, заложивших основы колонии? Халперн, Готуа, Фенцзин, Арора… Жаров… «Известнейший нейрохирург Александр Владимирович Жаров. Основоположник медицинской деятельности на Марсе, наряду с…» – вот так, наверное, будет звучать. Если они там – эти новые аборигены – ещё помнят о первых. А кем там будем мы? И я… всегда будет напоминание, кого я потеряла. Поэтому да, я не знаю, хочу ли, чтоб нас вытащили из этого чёртова пузыря!

– Кажется, у нас всё равно не спрашивают, – Анарица кивнула на иллюминатор. – И, по-моему, ждать осталось недолго. Смотри.

Даже сквозь дымку радиационной защиты различалась облепленная марсианскими машинами переливающаяся прозрачная стенка их кокона. И сейчас сквозь эту стенку просовывался щуп: не слишком длинный, но он, определённо, был внутри, посверкивая бледно-зелёным сиянием.

«Пузырь» не лопнул, но и наглого вторженца не уничтожило, так что через несколько минут ожидания сползающиеся к проколу аппараты потянули в него и свои щупальца.

Скоро до «Скопы» доберутся.

– Надо сказать остальным.

Вслед за словами Киры девушки поднялись и поспешили собирать команду.

***

– Мне кажется, с Грегори что-то творится, – француз несколько нервно почесал длинный нос и подался поближе к капитану, наклонившись в кресле. Они сидели в задней рубке, так сказать, за виски и сигарами. Вернее, сигар тут, естественно, вообще не было, а виски, как и любой алкоголь, Лю Хэн не употреблял, предпочитая всем напиткам какой-то особый зелёный чай. – Лю, вы должны дать этой девочке задание его проверить.

– Эту девочку зовут Кира, Пьер. Она взрослая женщина и великолепный специалист. Прекратите так…

– Ладно – ладно, я ничего такого не имел в виду, – вскидывая ладони, затараторил тот. – Но как врач она и сама бы должна была заметить. Он явно болен. Неужели только я это вижу? Эта бледность… порою он совсем зелёный. И мало ест. И, мне кажется, я слышал, как его тошнило. А если это какая-нибудь инфекция? И мы её тоже подцепим? Я не хочу сдохнуть здесь от несвоевременной диагностики. Аппаратура же позволяет.

Хэн вздохнул. Как глава экипажа, он прекрасно понимал, что надоедливый художник прав: Грегу нужно провести обследование. Он сам тоже замечал не обнадёживающие признаки. С другой стороны, паника внутри его маленькой команды, запертой поневоле в этой необъяснимой формации, точно была излишней.

– Ты преувеличиваешь. Общую корабельную инфекцию уже засекли бы приборы жизнеобеспечения. Но я дам приказ на обследование: ты прав, Грег не в лучшей форме.

– А вдруг это что-то неизвестное? Из-за этой пузырчатой дряни? Когда уже грёбаные марсиане пробьются и вытащат нас?! – Пьер вскочил, чуть не сбив стакан с виски с подлокотника, затряс головой. – Не хочу… хочу ещё пожить! Пусть проверит всех! Я хочу убедиться, что во мне ничего такого не растёт.

– Ничего в тебе не растёт, можешь не переживать, – сдвинув в сторону приоткрытую дверь, в рубку вошёл американец. – В тебе нет, а во мне – да. Я не то чтобы подслушивал: вы и не шептались.

– Что значит, в тебе – да?!! – взвился Ремю, отшатнувшись от коллеги. – Это что, как в старых фильмах?! – голос его дрожал и срывался на повизгивание, совершенно не подходящее взрослому мужчине.

– Вот что значит, творческая личность, а? Фантазии через край, – хмыкнул Грегори и устало опустился в кресло, потом продолжил, тихо, но уверенно. – Капитан Хэн, я должен принести извинения вам и всему экипажу за нынешнюю ситуацию и вообще за то, что оказался на корабле. Сразу оговорюсь, никому из вас ничего не грозит.

– Ты как-то связан с этим самым «пузырём», и поэтому… Ты знаешь, что происходит?! – француз даже шагнул ближе.

– Тьфу ты, нет, вот же воображение у человека. Нет, говорю. Никакой фантастики, сплошная проза жизни. Я умираю.

– Умираешь?! – тут уж не скрывали изумления оба его собеседника, даже всегда невозмутимый Хэн расплескал чай: янтарные капли красиво заблестели на светлом столике.

– Да, и уже давно. Ещё до полёта. Погодите охать, дайте рассказать, – он криво улыбнулся. – У меня рак. Аденокарцинома поджелудочной. Неоперабельная, – механик замолчал, подбирая слова. – В общем, мне давали год максимум, с химией, если повезёт, немногим больше. Метастазы… немного, но… Я отказался. Меня ждал Марс. Я решил… да, я решил умереть здесь. Ну, кто-то же должен быть первым, – он хохотнул, изображая бодрость, но вытянувшиеся лица его собеседников не озарила и тень улыбки. – Думал, у меня будет ещё несколько месяцев на самой Красной планете, а тут это всё… Я разваливаюсь. Боли… могу откинуть копыта в любой момент. Так что вот, – он пожал плечами, ухватил бокал Пьера и залпом выпил виски, поморщившись, потёр левый бок. – Хуже уже не будет, а?

– Рак… – художник смотрел на Грега во все глаза, смаргивая слёзы – чувствительная натура, всё-таки. – Моя бабка, земля ей пухом, тоже ушла от рака. Но почему Кира тебе не помогает?

– Я пока сказал только вам. Да и нечем, особо, помочь. Обезболивающие я протащил с собой. И потом, я же техник: уж пару таблеток из глупой машины выбью всегда.

Хэн прищурился, ещё больше став похожим на какого-то древнего азиатского божка или мудрого дракона.

– Погоди, протащил лекарства… Как ты вообще попал в миссию? Почему тебя не сняли?

– Я подделал документы в базе, – просто ответил Грег. – Первое обследование я проходил сам… ну, заподозрил неладное. Не в кампусе, конечно. Диагноз был ясен сразу, но оттуда он никуда не уходил. Оставалось пройти предполётный контроль. Знаете, – он бросил взгляд на собеседников, – эта дрянь развилась молниеносно. Ещё в предыдущем обследовании для миссии снимки ничего не показывали, да и не жаловался я. Ну, а, может, они проглядели… Не суть теперь. Дальше дело техники. Подменить снимки сразу при осмотре – не самая простая задачка, но решаемая. Мне помог кое-кто. И лекарства тоже доставить. К миссии готовят тщательно, но ошибки всё равно случаются. Бардак – вечный спутник в человеческих группах. Впрочем, сейчас всё это уже не имеет значения. Если мы правы насчёт разности времени, – он кивнул на экраны, демонстрирующие их прозрачную темницу, идущую в каких-то сотнях метров от кормы «Скопы», – то всё не имеет значения. Все причастные давно отправились к праотцам. А я живёхонек. Нет, это даже смешно: доктора не ошиблись, и я умираю, но при этом прожил двести лет, – он громко и искренне расхохотался.

– Веселитесь, парни? – в комнату стремительно ворвались Кира с Анарицей. – Уже успели увидеть, да?

– Что успели? – Лю Хэн поднялся, подошёл к девушкам.

– Ну как же… марсиане пробили пузырь. Он цел, но они уже частично внутри.

В подтверждение слов кенийки тихо охнула система оповещения. К корпусу крейсера прикрепился зонд.

«Оставайтесь на месте. Без паники. Вам не причинят вреда. Оставайтесь на месте.»

***

Озонированный и ароматизированный сосной воздух в капсуле шагового тренажёра ужасно напоминал Риссу воздух калифорнийских холмов. Даже без визуального сопровождения на экранах, окружавших его со всех сторон, создавалась иллюзия, что он дома, взбирается повыше, чтоб увидеть раскинувшееся внизу море искусственных огней под светом настоящих звёзд в глубоком чернильно-синем небе.

Он бы хотел вернуться. Эта тяга так и не уменьшилась с начала полёта. Нет, Марс манил его тоже, но иначе, совершенно иначе.

Если б не обстоятельства, он, пожалуй, не решился бы. Но нужно было думать о семье… тогда нужно было. Двести лет назад, если верить движению красно-полосатого шара за иллюминаторами.

Кто теперь там из близких? Остались ли их потомки во Флориде, куда помог им переехать Центр управления полётами? Живут ли так же у океана другие люди, носящие ту же фамилию? Океан, конечно, другой, не тот, что в его детстве и юности, но всё же океан. Атлантика… но тёплый её кусочек. Пляжи, пальмы…

Оставалось надеяться, что мать и сестёр не стали искать на другом конце страны, да ещё и без него самого. В конце концов, они-то не имели к делу никакого отношения.

Тогда он не надеялся отделаться только ногой – Юджин прислушался к тихому шуршанию гидравлических поршней – вскоре за ним бы пришли.

За каким дьяволом он решил связаться с бандой? Джека уже было не вернуть, а он всё равно полез в этот гадючник.

Тьфу!

Впрочем, его прошлые заслуги плюс заработанная инвалидность как раз-таки позволили претендовать на билетик на Марс. Космосу нужна была подопытная крыса «с ограниченными возможностями». Хотя сам он к моменту полёта ограниченности уже не ощущал. После того, как ублюдки Ваксена раздробили ему ногу, поймав прямо посреди утренней пробежки, – да, он был неполноценен, он почти желал умереть. Когда ногу удалили в госпитале – да, он был неполноценен уже и как личность, потерявшись в боли, отрицании и жалости к себе. Когда получил первый протез и никак не мог к нему приноровиться – да, он был жалким неумёхой, ярившимся на весь мир. Но потом… потом всё сгладилось. Он приспособился и, объективно говоря, стал даже сильнее, вспомнив благодаря родным и команде подготовки, что он не только бывший спортсмен, но и профессиональный физиотерапевт. А уже это окончательно перевесило чашу весов на его сторону в ходе отбора.

И вот он здесь, добившийся желаемого и отчаянно жаждущий вернуться.

Отчаянно жаждущий изменить прошлое и никогда не пересекаться с теми людьми или, по крайней мере, поступить тогда не как тупой юнец, а по-взрослому.

Но время не отмотать назад…

А вот вперёд – пожалуйста, как оказалось. Юджин улыбнулся сам себе, тёмные глаза блеснули.

Вперёд – сколько хотите. И даже если не хотите…

Он провёл пальцами по сканеру, увеличивая уклон дорожки.

Интересно, если они вообще доберутся до этого нынешнего Марса, то что ждёт их там?

Уже скоро, судя по всему. К пузырю слетелся целый рой машин. Пусть не завтра, но через какое-то время они пробьются.

Противореча ему загудели сирены.

«Оставайтесь на месте. Без паники. Вам не причинят вреда. Оставайтесь на месте.»

Ха! А вот это внезапно. Вот и они, значит.

Что ж, всё лучше, чем сидеть в заточении. Доберутся до Марса, а там… может, Земля примет его снова?

***

Время изменило людей.

Впрочем, ничего удивительного: наш вид выжил благодаря изменчивости. Перемены нельзя было назвать быстрыми, но уж если они случались, то распространялись быстрее ветра.

Так что да, люди изменились.

Марсиане были другими: похожими и всё же явственно отличающимися от землян. Выше, тоньше, но при этом как-то рыхлее. Кожа цвета некрепкого чая, большие светлые глаза, вытянутые к вискам, маленькие ушки, крупные носы и пухлые губы. Марс, словно огромный шейкер, смешал причудливый, но приятный коктейль из рас и наций, объединив ранее столь разнородные ингредиенты в цельную субстанцию.

Так, по крайней мере, казалось экипажу «Скопы».

Однозначно судить обо всём марсианском населении, как и о нынешних обитателях Земли пока не приходилось.

С момента прокола «пузыря» машинами Красной планеты прошло две недели.

Собственно, уже пять дней команда находилась вне заточения, вне корабля. После объявления прикрепившиеся к космолёту зонды встроились в его системы, провели им одним ведомую диагностику устройств, а потом и экипажа. Для последнего каждого из них попросили – хотя был ли выбор – пройти в имеющийся на борту медицинский сканер, провести там примерно полчаса, а после ответить на ряд вопросов. В принципе, ничего необычного, всё довольно близко к стандартному протоколу обследования новых объектов и субъектов, каким его знали астронавты Шестой марсианской миссии. За этим последовали несколько часов ожидания, а затем на связь вышли сами обитатели Красной планеты. Лица трёх представителей Марса высветились на большом экране в главной рубке, где собралась команда. Изменения были видны сразу. Внешность, да, но ещё и язык. Общаться пришлось через электронного переводчика: слишком далеко убежало лингворазвитие колонии, слишком много изначальных языков смешалось. Английский, русский, китайский, хинди и банту, испанский и арабский, фарси и японский, португальский и финский – в новом наречии слышались отголоски каждого, создавая непривычную вязь звуков. А это значило, что за прошедшие столетия страны-первопроходцы перестали диктовать своё и вылезать на главные роли, пользуясь принадлежащими только им технологиями, либо, что всегда казалось трудным для человечества, народы договорились. Не то чтобы сейчас для «шестых» это имело какое-нибудь значение, но факт есть факт.

Зато основополагающие понятия, мироустройство, даже переговорные традиции и правила вежливости сохранились во вполне узнаваемом виде. Поэтому договориться не составило труда. Впрочем, снова – был ли у них выбор?

Марсиане предупредили экипаж о рисках их извлечения из крейсера. Случай назывался исключительным, единственным в своём роде, и, конечно, подобных спасательных операций ещё ни разу не проводилось. Однако им дали все возможные заверения в том, что сам «пузырь» стабилен и не схлопнется от любого неловкого движения. Далее принесли извинения за необходимость продержать их какое-то время в карантине, проведя несколько циклов обработки и обследований, но к такому команда была готова (собственно, карантин предполагался и по первоначальному плану экспедиции как стандартная процедура). В период пребывания в нём планировалось ознакомить спасённых – а им дали ясно понять, что знают, кто они – с марсианской действительностью, особенностями обитания на планете, политическим устройством, законами и правилами поведения в общем виде и прочей необходимой информацией. Спасители призвали ни о чём не беспокоиться: обнаружение их миссии, а тем более живого и здорового экипажа стало по каким-то причинам событием первоочередной важности – позже их пообещали ввести в курс дела, обеспечив и проживание на Марсе и даже работу.

Сам переход в карантинную зону – корабль на орбите – несмотря на всю сложность дался команде «Скопы» легко. По большему счёту, от них и требовалось-то лишь войти и пристегнуться в похожей на бутон цветка капсуле, закреплённой на нескольких тросах. Лебёдки спокойно и не торопясь вытянули этот маленький аппарат из отверстия в «пузыре».

Крейсер же шестой миссии так и остался неподвижно висеть в своей прозрачной тюрьме. О его дальнейшей судьбе экипажу не посчитали нужным сообщить.

Теперь они ждали – оставалось ещё два дня до обещанной высадки – всматриваясь в планету, бывшую конечной целью их путешествия. Сейчас, в её обычном вращении, всё воспринималось иначе. Астронавты только-только начали осознавать действительные масштабы свершившихся перемен.

И новые перспективы…

Земля – крохотная голубая точка на чёрном бархате космоса – теперь не была навсегда оставленной матерью, а лишь иным пунктом назначения, появись такое желание. Их прежний дом… но перенёсшийся в будущее. Помнит ли он ещё о своих потерянных детях?

***

Небольшой планолёт, опускаясь по широкой спиральной траектории от воздушной платформы одного из космолифтов, аккуратно и быстро доставил их вниз, на землю. Ну, то есть, на Марс.

Первые шаги на территорию порта – на поверхность планеты – дались им чрезвычайно легко. Ожидаемо, поскольку они оставались типичными землянами, но всё же излишне легко для подготовленных людей, да еще и облачённых в утяжеляющие костюмы. Корректировка местной гравитации за все прошедшие годы так и не была произведена: поначалу из-за научных ограничений, после из-за технических сложностей и дороговизны, а потом уже и потребность почти отпала – люди колонии изменились сами.