скачать книгу бесплатно
– А если не принесу?
– Наказание огребёшь лютое; мало не покажется. Тут недавно один такой же, как ты, хлюпик в непонятки полез, так до сих пор в больничке валяется расфасованный, да перебинтованный с сотрясением черепа.
…Подрулил вездесущий Санёк, зло зыркнув на новенького, процедил, как отрезал:
– Я шмурыгаю (смотрю), у нас тут не просто свежая котлета, у нас тут жидёнок пархатый. А с жидов, – двойная такса, два рваных (рубля) как с куста!
– Ребята, я не хочу с вами ссориться, не хочу драться, давайте жить дружно?
– Колян, я же калякал (говорил), что он, ваще, дерзкий! Может, прям щас ему и пропишем?
– Погоди, Санёк, успеется! Пусть сначала отступные притащит. Короче так, Баевич, завтра после хавчика (обеда), в тихий спок (час) – полный расчёт. Если нет, то включаем счётчик, и тогда тебе хана.
…Серёжа опустил глаза и тихонько отошёл в сторону; яркие игрушки его уже не интересовали, красивая девочка Таня тоже…
…Светлана Юрьевна сидела у себя в кабинете и лихорадочно вспоминала всё, что ей было известно по детской психологии, чему учили в пединституте.
На следующий день утром она отправилась к заведующей.
– Лидия Ивановна, могу я посмотреть Колю Ванюкина из подготовительной группы? Мне кажется, он некоторые звуки неправильно произносит?
– Откуда такая информация?
– Я вчера общалась с Еленой Игоревной по поводу детей в её группе.
– Хорошо. Когда приведут мальчика, пусть мамаша зайдёт ко мне; проследите, пожалуйста. Без её согласия я не имею права…
Светлана Юрьевна отправилась в подготовительную группу караулить Колю с мамой, а заодно понаблюдать за его поведением, получить, так сказать, первое впечатление о малолетнем хулигане…
– Доброе утро, Лидия Ивановна! Что с моим ребёнком не так? С чего это вдруг на последнем году пребывания в детском саду ему оказались необходимы услуги логопеда?
– Да вы не волнуйтесь так. Думаю, что с Колей всё в полном порядке; просто перед выпуском мы проверяем всех детей.
– Скажите, уважаемая Лидия Ивановна, как фамилия логопеда?
– Антонова Светлана Юрьевна. А при чём тут её фамилия?
– Я так понимаю, это фамилия мужа? А в девичестве она кто была?
– Варшавская… А что тут не так?
– Ну вот, Лидия Ивановна, мы и добрались до истины!
– Я что-то не совсем понимаю, куда вы клоните?
– Я категорически против, чтобы какая-то евреечка, жидовочка, вправляла мозги моему сыну, учила его правильно говорить.
– Вы это серьёзно?!
– Ещё как серьёзно! Я не даю своего согласия на проверку речи моего мальчика. Если уж так необходимо, то я найду другого, нормального логопеда.
– А кто вам сказал, что Светлана Юрьевна еврейка?
– Но она же не Иванова! Фамилия у неё чисто еврейская. Поэтому, извините, я на работу опаздываю. Молите Бога, чтобы я не рассказала мужу о нашей беседе. Надеюсь, вы в курсе, кто он?!
…Когда дверь закрылась, обалдевшая заведующая пребывала в полном недоумении и растерянности: «Как же так, на дворе конец двадцатого века, а ненависть к евреям та же, что и раньше? Это хорошо, что эта ненормальная мамаша не знает, что моя девичья фамилия Чмух».
…Когда, наконец, выдалась свободная минута, к логопеду заглянула Елена Игоревна.
– Ну как, Света, продолжим?
– Давай, только в мельчайших подробностях! Меня интересуют конкретные выходки этих малолетних уродов. В чём именно выражается эта так называемая дедовщина?
– Тут, Света, целый букет. Методы настолько разнообразны, насколько и жестоки, точно как в армии или на зоне. Например, эти малолетние хулиганы отбирали конфеты и другие сладости, которыми родители снабжали своих чад перед детсадом. Они не давали новеньким подходить к красивым игрушкам, а главное – постоянно воровали еду с тарелок других детей: котлеты, сосиски, и нагло сжирали их на глазах голодных ребятишек; иногда вообще опрокидывали тарелку на пол. Если кто-то жаловался воспитателю, то ему цинично плевали в суп или компот. Новенького изолировали от всех: не давали играть с другими, которых запугивали и избивали. На самом деле, примеров много…
– Но ведь согласись, Лена, не каждого новенького можно так нагло унижать?
– Согласна с тобой! В первую очередь козлами отпущения становятся робкие, застенчивые, домашние дети. Они находятся под постоянным прессом злобных маленьких ублюдков.
– Я вот что сейчас подумала: скорее всего, родители таких неуверенных в себе детей делают большую ошибку, отдавая их в сад в надежде, что они «научатся общаться», что им в будущем будет легче жить, если они на собственной шкуре познают побочные эффекты коллектива.
– Точно! Такая «школа жизни» для неокрепшей психики просто губительна. Я тоже уверена, что ломать ребёнка такими испытаниями нет смысла. Будет ещё хуже! Родители, желая лучшего своему чаду, сами того не замечая, делают из него маленького психбольного; у ребёнка появляются невротические признаки – энурез, ночные страхи, бессонница, кусание ногтей.
– Елена Игоревна, а как с этой дедовщиной бороться? Ты же много лет работаешь в группе, что надо делать?
– Светлана, по правде сказать, даже не знаю! Единственное, что приходит на ум: не надо отдавать робких детей в сад, лучше пригласить няню или договориться с бабушкой, чтоб сидела с ним.
– Круто ты, Лена, только что отбрехалась. Типа, от воспитателя ничего не зависит. Мне кажется, ты просто снимаешь с себя всякую ответственность и элементарно устраняешься от решения проблемы…
– Светочка, да пойми ты меня, я не хочу решать детские проблемы, мне спокойно доработать бы до пенсии, и всё!
– Лена, я уверена, что внимательный педагог, воспитатель, способен полностью прекратить всякое унижение ребёнка, искоренить детсадовскую дедовщину. Поэтому надо работать в первую очередь с тревожными, застенчивыми детьми, а действия сопливых подонков пресекать безжалостно теми же методами – с позиций силы, чтобы хулиганы знали и помнили, что против любого лома найдётся другой лом, но гораздо больше…
– Светлана Юрьевна, но ведь это непедагогично! Я бы сказала: противозаконно!
– Ты, Лена, на себя погляди: ну законченная неврастеничка. У тебя руки ходуном ходят, как у алкашки, и глаз дёргается, как у настоящего психа.
– Да уж. И что же мне теперь делать, Светочка?
– Езжай уже в свой спасительный Крым. Я сама всё сделаю! Попробую разобраться в ситуации…
– Ну, не знаю… В любом случае, спасибо тебе. Да, я ещё про их родителей хотела несколько слов сказать. У Коли Ванюкина отец – зам прокурора города, пользующийся практически неограниченной властью. Может, если захочет, засадить любого в тюрягу. Как говорится: «Был бы человек, а статья всегда найдётся». Когда три месяца назад его отпрыск Коля зверски избил одногруппника, да так, что того увезли по «скорой», то не завели даже административного дела, спустили всё на тормозах, а заведующей влепили выговор. Эта малолетняя мразь за своим всемогущим папашей как за каменной стеной. Кстати, этот высокомерный папа сюда наведывался после того вопиющего случая и пригрозил всем, а мне в первую очередь, что если мы и впредь намерены клеветать на его послушного мальчика, то огребём лиха по полной. Понимаешь, Света, тут надо сначала с папой разбираться, а уж потом с его наглым выродком. В конечном итоге родители покалеченного пацана подписали мировую с этим козлом прокурорским и разошлись краями; в общем, служитель закона замял дело; всё как всегда. Я до сих пор не возьму в толк, зачем нужно мировое соглашение; ведь это лазейка для партийных задолбанцев, это – прямой путь к вседозволенности и безнаказанности…
– Да, Лена, тебе с такими мыслями надо было подаваться в правозащитники, а ты здесь маешься, инфаркт наживаешь, ненависть, обиду в себе копишь.
– Я жить хочу, поэтому, где не надо не вякаю, откровенничаю только с друзьями, да вот ещё с тобой.
– Помнишь, как у Бутусова: «Если есть те, кто приходит к тебе, найдутся и те, кто придёт за тобой…».
– Правильно ты всё говоришь, только, Света, накипело уже! Представляешь, страшно становится жить! Куда мы идём? Что будет с нашими внуками? Опять я на эмоции скатилась. Слушай дальше. У Саши Шкодина мама – двоюродная сестра председателя горисполкома, а значит, её сынуле-недоноску тоже всё можно.
– Хорошо, Елена Игоревна, я всё про родителей поняла; с ними разговаривать бесполезно. А как же папы и мамы униженных детей?
– А ты бы попёрла против зампрокурора, против самого горисполкомовского начальника?
– Нет, я с детства трусиха! Но надо что-то делать. В конце концов эти сопливые бандиты когда-нибудь тебе, Лена, вилку в спину воткнут или что-нибудь в этом роде.
– Думай, Светлана Юрьевна, у тебя голова светлая. Я уверена, ты найдёшь методы на этих гадов. Готовься, у тебя завтра первый день пребывания в аду…
…Когда дверь в спальню закрылась, и измотанная нянечка, наконец, вышла на улицу перевести дух и заодно покурить в тишине, подготовительная группа зажмурила глаза, пытаясь уснуть. В этот момент Коля Ванюкин поднялся во весь рост, демонстративно снял плавки и грозно заявил: «Видели, вот это вам всем; кто против меня рыпнется, будет сосать мою письку вместо леденцов!»
Кто-то из присутствующих нервно хихикал, кто-то спрятался под одеяло, кто-то просто потерял дар речи от такого детсадовского беспредела.
Между тем распоясавшийся подонок продолжал:
– Эй, рыжее чмо, хиляй сюда! Ты конфет притаранил? А может, ты уже забыл, что с жидов двойная ставка? Поднимайся, лупарик (очкарик) и канай (иди) ко мне, живо.
…Серёжа Баевич, ни грамма не испугавшись визгливого рычания маленького гадёныша, спокойно поднялся с постели и смело двинулся к будущему антисемиту.
– Ну, еврейчик носатый, и где мои рубики?
– Какие кубики Рубика?
– Ты дурочку не включай, а то щас без башки останешься. Санёк, обшманай (обыщи) его шконку (кровать).
…Корефан Коляна метнулся к кровати новенького, но по пути напоролся на Серёжин кулак. Еврейский мальчик каким-то ловким движением ударил Санька в бок чуть выше пупка, тот охнул и, обездвиженный, рухнул на пол.
Ребятня тут же примолкла, вытаращила удивлённые глаза, наблюдая за невероятными событиями, поскольку ещё никто не осмеливался противостоять сопливой шестилетней шпане.
Ошарашенный подонок Коля молниеносно напялил плавки, как коршун слетел с кровати и в полном гневе ринулся на Серёжу: «Ну, жидяра, тебе капец…»
Он замахнулся своим кулачком, выпучил страшные глазёнки, но тут же получил весьма болезненный удар в коленку. Нога сразу отнялась, а от бравады маленького хулигана не осталось и следа.
Серёжа спокойно нагнулся к нему и прошептал:
– Я буду бить тебя постоянно, если кому-нибудь наябедничаешь, то получишь ещё сильнее и больнее.
– Ты не знаешь, кто мой отец! Он тебя порвёт, как сявку!
– А ты, гад, без своего папашки чего-нибудь можешь?
– Сейчас коленка пройдёт, я тебя прибью!
– Коленка у тебя пройдёт дня через три, а пока исподнее суши, зассанец! А насчёт твоего отца я так отвечу: «У меня папа тоже крутой, никого и ничего не боится; террористов всяких, бандитов давил, как тараканов; пожалуешься – конец тебе и твоему отцу!
…Серёжа оглядел спальню, поднял руку и громко приказал: «Всем спать! Все забыли, что тут видели!», потом побрёл к своей постели, плюхнулся на подушку и заснул сном невинного младенца. В эту минуту его одногруппники уже храпели и сопели на все лады. А на полу валялись и нервно дремали два маленьких мешка с дерьмом – Колян и Санёк.
Через час вернулась нянечка и принялась будить подготовительную группу; заметив на полу двух спящих мальчиков, она резонно смекнула, что те скатились на пол во сне. Ребята с трудом и нехотя пробуждались. Когда Сашу Шкодина увезли в больницу с неожиданным аппендицитом, перешедшим в перитонит, за хромающим Колей Ванюкиным примчалась служебная машина из прокуратуры.
Зампрокурора нервно вышагивал по гостиной своего трёхэтажного особняка.
– Коля, объясни мне, что случилось в тихий час?
– Пап, я во сне упал с кровати и нечаянно ударился коленкой.
– Но я не вижу ссадины или синяка…
– Ну что ты меня допрашиваешь, мне очень больно, пожалуйста, оставь меня в покое.
– Я это так не оставлю, я привлеку к ответственности няньку, воспитательницу, заведующую, всех!..
– Папа, я сам виноват! Не кричи, у меня болит голова, меня тошнит, мне плохо…
– Сейчас я вызову врача.
– Делай что хочешь, только не трогай меня…
…Главный светило травматологии Томска профессор Фурман прибыл через пятнадцать минут после звонка:
– Что у нас тут, молодой человек?
– Коленка болит, как будто там внутри гвоздь. Встать не могу на ногу и голова кружится.
Профессор довольно тщательно осмотрел колено, нежно пропальпировал место предполагаемого ушиба, но не обнаружил ни вывиха, ни перелома, ни опухоли, ни мышечного спазма; нога выглядела вполне здоровой. Он почесал жиденькую седую бородёнку и глубокомысленно изрёк: «Нужен снимок!».
Колю в спешном порядке увезли на рентген. Ещё через два часа легендарный Фурман внимательно разглядывал снимок, потом долго пялился в пустоту, затем чесал умную репу, приговаривая: «Ничего не понимаю! Нет ни малейших признаков травмы. Почему тогда мальчик не может ступить на ногу? Это какой-то нонсенс!».
Таким образом, подготовительная группа, да и весь детский сад «Солнышко» оказались на несколько дней свободными от хулиганского беспредела, от малолетнего сопливого террора, от унижений и побоев. Но самое странное случилось через два дня после известных событий. Совсем недавно затюканный и униженный «дедами» мальчик Вова возомнил себя сильным и принялся терроризировать одногруппников.
Затретированный, преследуемый ребёнок в одночасье превратился из жертвы в преследователя, в злобного хулигана.
…Светлана Юрьевна, сочинившая за две ночи целую методичку по искоренению дедовщины в конкретном среднестатистическом детсаду, впала в полное недоумение, когда обнаружила в группе нового хулигана. Она оказалась в полном ступоре, не зная, что теперь предпринять.
Очевидно, дело не в детях и их родителях, а в системе, в государственном устройстве, в понятиях, установленных… Сами знаете, кем?!
Параграф 2. Адекватный ответ
«Не будь антисемитизма, я бы не думал
о себе как об еврее».
Артур Миллер.
…Прокурорский сынок, он же отпетый двоечник и несносный дебил Коля Ванюкин кое-как переполз в третий класс. После детского сада он вдруг стал полностью неадекватным – просто слетел с катушек. Одним словом, Всевышний явил миру законченную мразь и морального урода.
Его колено полностью восстановилось, но в голове образовался вакуум, тормозящий психическое развитие и умственные способности.
В свои десять лет Коля выглядел сопливым пацаном, картавым недоноском, обозлённым на всех и вся, а особенно на евреев. Он не забыл Серёжу Баевича, выключившего его из привычной системы ценностей, унизившего и оскорбившего до глубины его поганой душонки. Теперь все евреи представлялись Коле врагами как в личном плане, так и вообще…
