скачать книгу бесплатно
В ответ тишина. Слава тоже решил больше ничего не говорить. И так все понятно.
Жена Бунина Вера Муромцева в своих мемуарах смело сказала, что жизни мало и для одной любви. Если она действительно так видела мир, то ей можно только посочувствовать. По крайней мере, сам Бунин так точно не считал: он имел насыщенную личную жизнь, дважды официально был женат и под конец жил сразу с двумя дамами – с идеалисткой Верой и с Галей Кузнецовой.
Теперь, говорят, в среднем любовь живет три года. Это больше похоже на истину. У Славы точно так и было. Сначала с женой в институте, потом вот Лера.
Когда он впервые увидел Леру, Слава на мгновенье забыл, как дышать. Он стоял на вершине горы, одетый так, словно собирался лететь в космос. Закованный в защитный панцирь, на голове шлем, очки, наколенники на ногах, сноуборд. На безымянном пальце как символ счастливой семейной жизни блестело кольцо. Он стоял и боялся ехать вниз, больно уж крутая гора была, страшно.
Мимо пропрыгала девушка, смешно, по-птичьи взмахивая руками. Она прыгала, пристегнутая к сноуборду, все ближе и ближе к краю. Без какой-либо защиты, без шлема и очков. В ярком спортивном костюме, длинные волосы, блондинка, правильные черты лица, отличная фигура.
Слава замер в восхищении. Как-то она очень гармонично смотрелась. Девушка допрыгала до края и в следующее мгновенье понеслась вниз. Грациозно, технично, с какой-то безумной скоростью. Словно рыбка, выброшенная на берег, допрыгала до воды и, оказавшись в своей стихии, красиво ушла на глубину.
Слава даже подумал, что она разобьется. Но нет, девушка превратилась в точку и исчезла за горизонтом. Вячеслав мгновенно снял кольцо, натянул перчатки и, забыв о страхе, бросился в погоню.
Следующие два часа он пытался познакомиться с девушкой, но та слишком быстро перемещалась. Когда он спускался, она уже была где-то наверху, и наоборот, как только Слава оказывался наверху, неуловимая красотка мчалась вниз.
Тогда он решил ее подкараулить и просто сбить, тихонечко. Слава доехал до середины горы, сел на склоне и затаился.
Народу было полно, броуновское движение. Была даже бабка на беговых лыжах, которая пыталась скатиться с горы, но безуспешно – постоянно падала.
Девушка появилась внезапно. Она вылетела из-за бабки и устремилась вниз. Слава вскочил и помчался наперерез. И сбил ее в конце спуска, как пудовый шар для боулинга одинокую кеглю. Чуть-чуть не рассчитал с инерцией. Так они и познакомились.
Она работала юристкой, откликалась на имя Лера и постоянно пропадала в офисе.
Слава стал ходить к ней на семинары, консультации и даже предложил Лере работу у себя. Внештатной сотрудницей.
Если Иисус превращал воду в вино, царь Мидас – все предметы, к которым прикасался, в золото, то Слава превращал цифры на банковском счету в новенькие хрустящие купюры с минимальными потерями. Обналичка. Та самая, с которой так давно и безуспешно пытается бороться наше государство. Поэтому дополнительные знания Леры очень пригодились. Они быстро нашли общий язык.
Корпоратив
«Хо-ро-шо, все будет хорошо, все будет хорошо, мы это знаем, знаем!» – со всех сторон гремел веселый голос Сердючки. Народ отплясывал, кто как умел. Мужики с кислыми физиономиями топтались на месте, эффектные девушки двигались грациозно, как пантеры, сохраняя чувство собственного достоинства. В центре прыгали две лихие тетки из бухгалтерии, терять им было нечего, поэтому они отрывались по полной. Откуда-то сбоку выскочил, как черт из табакерки, толстый лысый мужик и пустился вприсядку. Одна из девушек с визгом шарахнулась в сторону. Мужик кряхтел и отдувался, но продолжал упрямо скакать вокруг танцующих.
Чуть в стороне от танцпола женщина средних лет пыталась вытащить потанцевать Александра Степановича, совладельца компании. Она вцепилась двумя руками в мощную лапу шефа и тянула изо всех сил на себя в стремлении поднять его со стула и заставить пойти веселиться. Но квадратный Александр Степаныч никак не желал подниматься. Свободной рукой он вцепился мертвой хваткой в край сиденья и отчаянно мотал головой в разные стороны. Тем не менее он двигался с ужасным скрежетом прямо вместе с креслом в направлении танцпола. Женщина оказалась невероятно сильной и упрямой.
Олег, как и обещал, бомбил Вику комплиментами. Он по-хозяйски обнял ее и что-то шептал на ухо, Вика глупо хихикала. Потом вдруг резко напряглась и отпрыгнула.
– Вы что такое говорите, Олег Владимирович, не пойду я с вами ни в какую баню!
– Почему это? – Олег искренне удивился. – Я ж так, спинку потереть!
– Вы ни с кем меня не перепутали?
– Ну ладно, чего ты, в самом деле, как неродная?
– Что-то у нас Константин Петрович какой-то грустный, – Макс кивнул в сторону второго босса, пытаясь разрядить обстановку.
Константин Петрович сидел недалеко от них. Уставший, в помятой рубашке и запотевших очках, он был похож на потрепанного жизнью Знайку из мультика.
– Бледня бледней просто, – Наташа с тревогой смотрела на шефа, а Олег с улыбкой – на нее.
– Ну, в смысле бледный уж очень он, это я имела в виду.
– Да ладно не оправдывайся, поняли мы всё. А может, баба какая не дала, вот он и переживает, а?
– Фу, какой ты пошлый, Олег. Прямо помыться хочется после общения с тобой! Как тебя только Максим терпит?
– Олег, ну ты это, действительно, как-то давай помягче, что ли, – Максим попытался сгладить углы.
– Да я вообще молчать могу. Меня с детства твои близкие не любят. Бабка твоя говорила, что я тебя до гробовой доски доведу.
– Ладно, хватит.
– Ну, пока довел только до кресла директора базы отдыха, – Олег закончил и замолчал.
– Впереди еще всё, – тихо прошептала Наташа и зло взглянула на Олега.
Повисло тягостное молчание.
Константин Петрович сидел и смотрел на танцующих людей, таких, казалось бы, счастливых в этом текущем моменте, через пелену боли. Ему было очень плохо. Он ощущал себя глубоко несчастным и больным человеком. Саднило подорванное в боях за капитал и светлое будущее измученное сердце. Билось, как раненая птица в клетке. То замирало, то начинало колотиться с неистовой силой, а потом опять останавливалось. Он достал из кармана валидол, постоянный спутник последних лет, и положил под язык. Душа, вернее, то, что от нее осталось, иногда вспыхивала, загораясь ярким пламенем сожаления и раскаяния, но потом гасла, подавленная разумом и волей. В разгоряченном мозгу метались мысли, словно заведенные люди кричали друг на друга: «Что ж ты за сволочь такая, как так можно было с ней?!» – «А как иначе после того, что она сделала? Я б себя уважать перестал, противно было бы, просто противно!» – «А сейчас уважаешь, сейчас не противно? Как теперь жить-то с этим будешь?!» – «Да проживу как-нибудь. Сейчас вон яхту достроят и уйду в автономное плаванье на полгода, перезагружусь. Да, здорово было бы на яхте…» В мозгу мгновенно вспыхнул яркий образ: мощная стальная яхта, экспедиционная, способная на одной заправке обойти пол земного шара, сам он на капитанском мостике, вокруг океан, чайки кричат, брызги соленых волн, яркое солнце и никого больше. Свобода! Счастье!
Он даже перестал сосать валидол, а начал его жевать, захрустел, как леденцом, а потом вспомнил, что нельзя жевать, и проглотил.
Картинка погасла.
Песня неожиданно закончилась, оборвавшись на полуслове, вспыхнул свет, и в зал вбежала похожая на цыганку тетка с микрофоном. Тамада.
– У нас сегодня юбилей, сегодня будут танцы! – закричала она в микрофон.
Константин Петрович вздохнул и посмотрел в сторону подчиненных. Без музыки стало тихо и был слышен их разговор.
– Ну, сейчас начнет! Эротические алкоконкурсы, чтоб все быстрее накидались, а она домой поехала. – Олег заржал. – Ненавижу эту колхозную анимацию.
– Ты давно ли аристократом заделался? – съязвила Наташа.
– С рождения. – Олег опять засмеялся и толкнул Вику в бок. – А давайте выпьем за любовь, девчонки!
Он мгновенно наполнил бокалы и встал:
– Ну, за любовь!
– Я столько выпила за любовь – и где же она? – Вика с сомнением посмотрела на фужер.
– Пошли в баню, тебе говорят, и все будет! – Олег махнул стакан и по-хозяйски обнял Вику, – но та опять отстранилась.
– А теперь конкурс! – закричала ведущая, дочитав наконец свой стих. Олег как в воду глядел. – Ну, смелее выходите на сцену!
Но народ, наоборот, стал с ужасом разбегаться. Правда, две тетки из бухгалтерии смело шагнули вперед и скачущий мужик, хоть и держался за сердце, тоже мужественно остался в строю. Тамада попыталась схватить некоторых не особо расторопных за руки, но они вырвались и убежали. Народ схлынул, как волна, и прямо в центре зала показался могучий Александр Степанович, одиноко сидящий на стуле словно истукан. Упрямая сотрудница все-таки дотолкала босса до эпицентра развлечений, но он так и не затанцевал.
К нему тут же подскочила ведущая:
– Как вас зовут? Представьтесь, пожалуйста.
Но Александр Степанович молча поднялся и кряхтя побрел к столу. Навязчивая тетка с микрофоном не сдавалась, бежала за ним и сыпала вопросами. Александр Степанович лишь отмахивался от нее, словно от надоедливой мухи. Он и трезвый-то был не очень разговорчивым, а пьяный вообще терял дар речи. Отдельные слова и междометия еще мог произнести, но не больше.
Через минуту шеф тяжело добрел до столика ребят и притащил за собой вертлявую тамаду. Пока он медленно брел, та раза три обежала вокруг него, пытаясь засунуть ему микрофон под разными углами, но ничего не получилось. Александр Степанович молчал как партизан. Она, видимо, понимала, что он здесь главный, поэтому и прицепилась.
Когда они вместе оказались у столика, приставучий аниматор тут же переключилась на сидевших за ним ребят:
– Та-а-ак, молодые люди, выходим, выходим, берите своих девушек, не стесняемся, – застрочила она как из пулемета.
Макс сразу стал ковыряться вилкой в пустой тарелке, скромно потупив взор. Ему совсем не хотелось никуда выходить, он был человек скромный и не публичный.
В этот момент Александр Степанович опустил тяжелую руку Максиму на плечо и обдал перегаром. Макс с надеждой посмотрел на босса. Тот, видимо, хотел что-то сказать, но не мог.
– А ну-ка, пошла отсюда! – Олег резко крикнул на женщину, та отшатнулась, как от удара, и обиженно посмотрела на Олега.
– Олег, разве так можно?! – Вика вспыхнула. – Мы сейчас выйдем, вы уж простите нас.
– «Мы», «нас» – дело пошло! – Олег заржал и поднялся.
– Макс! – вдруг наконец хрипло выдохнул Александр Степанович и чуть не упал.
Максим вскочил и еле удержал его.
– Ты это…
– Да, Александр Степанович, вы что хотите?
– Баня, это, а?
– Вы в баню хотите? Попариться?
Но Александр Степанович, с трудом произнеся пару фраз, растратил все ресурсы, молча кивнул, сел на стул и тут же уснул.
– Макс, Наташ, пойдемте! – закричала Вика, они с Олегом уже стояли около женщин из бухгалтерии.
Максим тяжело вздохнул и шагнул вперед, а Наташа спряталась.
– Как вас зовут? Представьтесь, пожалуйста, – ведущая сунула микрофон Вике под нос.
– Я Джессика, – вдруг неожиданно сказала Вика.
– А я Брэд… как там его, дьявола… – Олег защелкал пальцами, – фамилию забыл…
– Питт? – с сомнением спросила ведущая.
– Во, точно! Питт! Брэд Питт – это я!
Максим засмеялся и подошел к ним.
Минуты через две он уже сидел на стуле со стаканом водки в руке, а на коленях у него прыгала толстенная бухгалтерша. Ощущение было такое, словно ноги плитой отдавили. Конкурс начался.
* * *
Белый мерседес плыл в общем потоке машин, как большая акула среди мелкой рыбешки. В багажнике лежали продукты и лекарства, на заднем сиденье сидела дочка и непрерывно болтала.
– А я ей и говорю: ты дура, Маша! А она мне и говорит: сама ты дура. А я ей и говорю: как я могу быть дурой, если дура у нас – это ты?
Слава, конечно, любил дочку, но на расстоянии. Минут десять назад он спросил у Светы, как дела в школе, и с того момента она говорила и говорила. «В кого она у нас такая болтушка? Ира вроде молчаливая, я тоже не болтун». Слава посмотрел в зеркало заднего вида на дочку и сделал музыку погромче. Но Света повысила голос, перекрикивая музыку. Видно, для нее то, что она рассказывала, было очень важно.
Тогда Слава честно попытался вникнуть в поток сознания дочери и как-то поддержать разговор. Ведь с детьми надо разговаривать, иначе нельзя.
– Свет, Свет, послушай, а почему, если Маша дура, ты тоже не можешь быть дурой? В чем логика? Это ведь не аргумент!
– Чего?
– Ну ты говоришь, Маша, мол, дура, а ты, значит, умная, потому что типа Маша дура, так?
– Чего?
– Да ничего, Свет! Ты тоже дура, как и подруга твоя Маша! – Я?!
– Ты!
Света вдруг замолчала и начала всхлипывать.
– Ты что, плачешь, что ли? Ну перестань! Лучше быть красивой дурой, чем умной уродиной!
– Я не дура!
– Ну нет, конечно, я пошутил. Ну и что там Маша говорит?
Света мгновенно успокоилась и снова зачирикала. Слава выдохнул и молча свернул к огромному недостроенному торговому центру. Дочка удивленно закрутилась:
– Папа, мы куда приехали? А где цирк?
– Я тут с дядей должен встретиться.
– А зачем тебе с ним встречаться?
– Я ему должен денежку отдать.
– А зачем ему отдавать?
– Я ему отдам, а маленький процентик себе заберу.
– Процентик? – удивленно переспросила дочка.
– Свет, ты помолчи, пожалуйста, пять минут, и поедем, – Слава в телеграме дописывал Михаилу Александровичу условное послание.
