скачать книгу бесплатно
На полынных полях
Борис Баделин
Зимняя охота на ангелов #2
В Центральном разведывательном управлении США работали весьма эффективные специалисты. В Комитете государственной безопасности СССР люди тоже – не щи лаптем хлебали… Вот на этом правда повествования заканчивается, а дальше – полный произвол автора и его выдумки на темы известных и неизвестных, реальных и нереальных событий. Любые совпадения – случайны! …Великие пакости, которые устраивали друг другу две могучих спецслужбы, иногда были истинными шедеврами мрачного человеческого интеллекта, как по замыслу, так и по исполнению.
Борис Баделин
Зимняя охота на ангелов. Часть вторая. На полынных полях
…Тогда, если кто скажет вам:
вот, здесь Христос, или там,
– не верьте,
Ибо восстанут лжехристы и лжепророки, и дадут великие знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных.
Вот,
Я наперед сказал вам.
Итак, если скажут вам:
"вот,
Он в пустыне ", – не выходите;
"вот,
Он в потаенных комнатах ", – не верьте…
От Матфея 24: 23-26.
Светлой памяти Виталия Васильевича Фролова, русского офицера, моего наставника и друга.
Предисловие
В Центральном разведывательном управлении США работали весьма эффективные специалисты. В Комитете государственной безопасности СССР люди тоже – не щи лаптем хлебали…
Вот на этом правда повествования заканчивается, а дальше – полный произвол автора и его выдумки на темы известных и неизвестных, реальных и нереальных событий. Любые совпадения – случайны!
…Великие пакости, которые устраивали друг другу две могучих спецслужбы, иногда были истинными шедеврами мрачного человеческого интеллекта, как по замыслу, так и по исполнению.
Игра шла по всему миру, и в этой игре для обеих сторон не было этически или юридически непригодных средств. Да и вообще – для тайных войн никто и никогда не устанавливал законов и правил, и никто не подписывал никаких конвенций.
Однажды интересы противоборствующих мировых держав столкнулись в Афганистане.
Одни пришли туда с бескорыстной помощью в строительстве социализма, а другие столь же бескорыстно предлагали афганцам истинную западную демократию.
Афганским же пастухам было одинаково наплевать как на социализм шурави, так и на демократические ценности янки. Они были далеки от всей этой глупости и жили сообразно своим древним законам и обычаям.
Но на беду афганцев, в их долинах испокон веков рос особенный мак.
В древние времена причастные тайнам дервиши употребляли загустевший сок этого мака, чтобы ходить в тонкий мир, говорить там с духами предков и передавать живым их волю.
В новое время люди, почему-то объявившие себя цивилизованными, стали превращать маковый сок в глобальный стратегический продукт – героин, который в их ценностях поставлен в самый высокий и кровавый ряд вместе с золотом и нефтью.
И одного этого уже достаточно, чтобы Афганистан был обречён на бессмысленную для живущих здесь людей войну. Их держат в темноте и нищете, между их племенами и кланами искусно подогреваются распри, а их государству не дозволяют иметь устойчивой власти, способной взять под контроль, а тем более – остановить производство героина…
***
Мы из Афганистана ушли.
К этому времени воспетый в гимне «союз нерушимый республик свободных» был уже на грани развала, а в его столице всё больше нарастала болезненная эйфория политических перемен.
На телевизионных экранах с утра до поздней ночи состязались в словоблудии демократически избранные депутаты. У трибуны Верховного Совета всегда стояла вереница жаждущих слова ораторов, и порой было даже заметно, как они нервничали и приплясывали от нетерпения, словно в очереди по известной нужде.
Самовлюблённые болтуны и циничные аферисты яростно ниспровергали всё, что обыкновенным людям до сих пор казалось, если уж не святым – то хотя бы незыблемым. Честные и разумные голоса безнадёжно тонули в истерическом хоре разномастных обличителей и ниспровергателей.
Старые газеты, которые раньше жили на приличном содержании у коммунистической партии и ходили в строго застёгнутом идеологическом платье, теперь фривольно распускали пуговицы, поддёргивали подолы, подмигивали и кокетничали направо и налево, чтобы не умереть от безденежья.
Только что рождённая, новая, и будто бы независимая, пресса – та сразу одевалась в пёстрые, откровенно блядские наряды, и даже не скрывала, что за деньги готова на всё.
Народ традиционно безмолвствовал…
И вот – свершилось: в пылу перестройки подломили опорные конструкции, и самое большое государство планеты развалилось.
В столице объявился новый Сусанин. Он, пьяный, взобрался на танк, широким – на полгоризонта – взмахом руки указал России дорогу к процветанию и запел что-то неслыханное и невнятное об истинной свободе и настоящей демократии.
Тут же, словно по команде, из окрестных подворотен, толкаясь и кусая передних за спины, к нему выскочили многочисленные мастера подпевки и подтанцовки – азартно завихляли бёдрами туда-сюда, якобы наглядно изображая радостную поступь народа к новой свободной и сытой жизни.
Потом люди, конечно, сообразили, что на самом деле означали эти телодвижения, но было поздно.
К власти нахрапом прорвались политические сутенёры, которые деловито вывели Россию на мировую панель и стали предлагать её попользовать любому, кто положит деньги на их личные зарубежные счета…
***
Жёлтым утром в самом начале осени 1994 года одинокий мужчина лет сорока в сером костюме сидел в кафе на Арбате и листал газету над чашкой с остывающим кофе.
Заведение уже претендовало на элитарность – отсекало простую публику умопомрачительными ценами.
В лице мужчины не было ничего примечательного, во всяком случае, с первого взгляда оно не запоминалось. Зато в его плечах и фигуре, в скупых движениях присутствовало нечто, отчего две девицы, болтавшие за угловым столиком поодаль, неосознанно волновались и постреливали в незнакомца томными взорами.
Пытаясь привлечь внимание, они то и дело поправляли что-то в причёсках, грациозно меняли позы, чтобы выгоднее обозначить свои округлости.
К разочарованию девиц, мужчина даже ни разу не посмотрел в их сторону, а спустя полчаса и вовсе поднялся и, слегка прихрамывая, вышел на улицу.
У древнего Арбата всегда была своя мистика. На углу Староконюшенного переулка на перевёрнутом ящике из-под «Пепси» сидел с гитарой некто сильно бородатый в чёрной широкополой шляпе и пел хриплым голосом для небольшой кучки слушателей. В жестяной банке у ног музыканта тосковала кучка мелочи с парой скомканных бумажных купюр.
Человек из кафе, проходя мимо, успел уловить несколько слов, и ему показалось странным и удивительным, насколько точно легли эти слова на его настроение именно в данный момент:
«Магнитные бури, берег потерян,
Ветер над морем жёлт,
А компас, которому курс доверен,
Не видит пути и лжёт…»
Человек невольно приостановился и даже обернулся, надеясь услышать продолжение песни, но она оборвалась, а её исполнитель высыпал из банки в ладонь свой невеликий гонорар и встал. Кто-то слушателей несколько раз хлопнул в ладоши – концерт завершился.
По всей улице торговали картинами, рябило в глазах от ярких матрёшек и прочего мелкого сувенирного хлама, явно предназначенного для иностранцев.
Пройдя ещё немного в сторону Смоленской площади, мужчина в сером костюме задержался у прилавка, где была выложена военная атрибутика: эмблемы, кокарды, нашивки, значки и прочая блестящая мелочь.
Вертевшийся поблизости блудоглазый тип тут же тронул его за рукав:
– Орденами интересуетесь?
Мужчина вопросительно вскинул брови.
Блудоглазый оглянулся по сторонам и вытащил из сумки прямоугольный футляр из-под очков. Когда он его раскрыл, на чёрной бархатке внутри багрово блеснули два ордена Красной звезды.
На лице мужчины вроде бы ничего и не отразилось, но торговец мгновенно захлопнул свой футляр и шустрой испуганной крысой шмыгнул в толпу.
Человек в сером костюме помрачнел и медленно пошёл дальше. Ему не было нужды покупать ордена, ему просто стало больно и мерзко, словно на этой несусветной барахолке, в которую превратилась в эти дни страна, продавали и его самого, и ещё многих и многих людей, для кого цвет солдатского ордена был цветом реально пролитой крови…
Уже в гостиничном номере из выпуска дневных теленовостей человек узнал, что утром на одном из подмосковных просёлков в изрешечённой автоматными очередями машине обнаружены трупы отставного генерала КГБ и его водителя.
Ещё до того, как прозвучала фамилия генерала, человек понял, почему не состоялась сегодня его встреча в кафе на Арбате.
Всё складывалось очень скверно, до невозможности скверно.
Пока генерал был жив, он один мог подтвердить, что подчинённая ему специальная группа офицеров действовала по приказу и в интересах государства, а иначе человек в сером костюме и его товарищи автоматически превращались в опасных международных преступников…
Часть первая
Глава 1
Игорь Болотников имел боевые ордена, количество которых почти совпадало с числом шрамов на его теле, хотя шрамов было больше.
Но, как орденов Болотникова, так и шрамов его почти никто не видел, исключая тех, конечно, кто награды вручал, а раны лечил…
Ордена хранились в сейфе у начальства. А военная судьба несла Игоря по горячим точкам мировой политики, где непримиримые интересы великих держав проявлялись жестокими схватками между местными царьками и вождями всех мастей в искусно спровоцированных извне кровопролитиях.
Он был офицером военной разведки.
В отличие от «паркетных» разведчиков, которые в дипломатических фраках или в иных благопристойных костюмах нелегалов годами вытаптывают нужную информацию, Игорю и его сослуживцам чаще всего приходилось работать в режиме марш-броска, в кровище и вонище чужих войн и революций, нередко в чужом камуфляже и под чужими знамёнами.
И был случай, когда «паркетные» в одной знойной стране получили приказ немедленно и – любой ценой – живым переправить в Москву военного советника при местном вожде. Раненый советник лежал в госпитале без сознания, на грани жизни и смерти.
В Москве срочно придумали повод, чтобы прислать в эту страну специальный самолёт. Летчики доставили медикаменты и другой гуманитарный груз для пострадавшего от войны населения, а назад в пустом чреве воздушного транспортника увезли примотанного бинтами к носилкам неизвестного военспеца.
Это был майор Игорь Болотников…
***
Радиолокационная станция, спрятанная между барханами дремучей пустыни, была напичкана секретной аппаратурой и занималась перехватом переговоров, которые на специальных частотах вели между собой корабли американского флота, курсирующие в Персидском заливе.
Великие мировые державы держали тогда под ревнивым и неусыпным контролем действия друг друга в главном нефтеносном регионе планеты.
Срок командировки Болотникова истёк, смена прибыла, и он, получив приказ, уже на следующий день готовился покинуть станцию, вернуться в Союз и доставить руководству очень важные сведения, полученные за последнюю неделю.
Настроение у него было прекрасное: впереди ждал отпуск. Он уже предвкушал, как после этого жуткого пекла уедет с палаткой на родную Владимирщину. Это же сказка: забраться в глухомань, купаться в чистой и прохладной лесной речке по имени Суворощь, валяться на зелёной, пряно пахнущей на излёте лета траве, и жарить по вечерам на костре упругие и ароматные белые грибы, насаженные на свежий ивовый прут.
Лес его воскрешал, неведомым образом снимал с души накопившуюся муть и приводил в согласие с самим собой. Игорь даже поймал себя однажды на мысли, что в лесу ему хочется молиться…
Но объект между барханами засекли, и в этот злополучный день пара самолётов, поднявшихся с авианосца в заливе, накрыла его точным ракетным залпом.
Станция, вдобавок, была оснащена системой самоуничтожения: мощная взрывчатка, заложенная под внутренней обшивкой, была рассчитана на то, чтобы при угрозе захвата от секретной аппаратуры не осталось никаких деталей.
Все, кто находился на точке, погибли.
Игорь остался жив лишь потому, что на момент атаки он находился не в самой станции, а метрах в ста от неё – отдыхал в тени большого чёрного камня, торчавшего из земли, словно зуб исполинского пустынного дракона.
Рвануло так, что Болотникова подбросило ударной волной, как на батуте, и, переворачиваясь в воздухе, он успел поймать в правую ногу жгучий кусок металла. Если бы не древний камень, прикрывший его от густого роя осколков, смерть была бы неминуемой.
Нашли его почти через сутки, когда душа майора уже расставалась с телом, и находился он в каком-то сумеречном состоянии, не отличая видений собственного бреда от действительности…
***
Как ему тогда показалось, он вынырнул из удушающего забытья, открыл глаза и обнаружил, что неподалёку сидит на камне старший лейтенант Герасим Батищев – целый и невредимый. Это было никак невозможно: за полчаса до налёта Герасим сменил за аппаратурой самого Игоря и в момент атаки мог находиться только внутри станции, на месте которой теперь зияла большая дымящаяся воронка, окружённая обломками искорёженного адской силой железа.
Игорь хотел окликнуть старшего лейтенанта, но не смог – высохшая гортань не издала ни звука.
Увиденное дальше было и вовсе за гранью любой реальности: рядом с Герасимом, словно из воздуха, возникла стройная девушка с распущенными светлыми волосами, в удивительном старинном синем сарафане до пят, какие Болотников встречал когда-то лишь на картинках к русским сказкам.
Она обняла Батищева, но в её объятиях он стал вдруг прозрачным, превратился в сгусток золотистого, неестественно яркого света, который на мгновение завис на уровне лица девушки и стремительно вознёсся к раскалённому небу пустыни…
Затем в глазах у Болотникова потемнело, и в следующий раз сознание вернулось к нему только на борту транспортного самолёта, который к тому времени плыл уже в небесах над родной землёй…
Глава 2
Выздоравливающий Болотников получил очередной орден, погоны подполковника и месячную путевку в один из военных санаториев Сочи.
Спустя пару недель, когда он чуть было совсем не расслабился от роскошной курортной жизни, в санатории неожиданно появился генерал-лейтенант Растопчин.
Ранее Игорь никогда прямо не встречался с ним по службе, поскольку генерал принадлежал к параллельному ведомству, но узнал его сразу.
Личностью Растопчин был легендарной, и Болотников слышал, что карьеру свою он начинал ещё во фронтовом «Смерше», а после войны довольно долго работал в Болгарии, помогал тамошним «братушкам» в становлении новой службы госбезопасности.
На следующий день после завтрака на открытой веранде санатория Растопчин, облачённый в белый полотняный костюм, подошел к Игорю и предложил прогуляться по парку.
