скачать книгу бесплатно
«Опасность!»
Отец и Джек синхронно схватились за оружие. Серый успел раньше них, выскочил из дома:
– Что?
– Гости, – сказал Мрак. Он всматривался в темноту.
Темнота уже расступалась, ещё час – и рассвет. Шли бы одни, могли бы и дальше шагать, но Эри и Шамана приходилось беречь от солнца.
Серый тоже присмотрелся. И увидел, что на дороге клубится пыль.
– Конные?
– Ага. Трое.
– Что там? – на крыльцо выскочили отец с Джеком. Из-за плеча Джека выглядывала Эри.
– Гости, – повторил Мрак.
– Может, мимо? – предположил Серый. – Мало ли, куда скачут.
– Хотелось бы, конечно, верить, – пробормотал отец. – Но, как показала практика, оптимистичные сценарии в здешних местах не работают… Так. Джек, свяжи Шамана – бережёного бог бережёт. Эри, слушай его! Если почувствуешь, что пытается на кого-то воздействовать, блокируй. Серый, Мрак – бегом на ту сторону дороги. Найдите, где спрятаться. Действовать по обстановке, без команды не высовываться!
– Есть. – Серый и Мрак перебежали дорогу, притаились в заросшем палисаднике.
Всадники скоро приблизились. У первых домов посёлка замедлились, перешли на шаг. Ехали, осматриваясь по сторонам.
– Ищут, – шепнул Серый Мраку.
Тот кивнул.
– Нас?
Мрак пожал плечами. И тут же один из всадников осторожно окликнул:
– Шаман! Ты здесь?
Голос показался Серому знакомым. А в следующую секунду он узнал обладателя голоса. Того, кто бросается на тебя с намерением убить голыми руками, захочешь – не забудешь.
Георгий. Тот мужик, который возглавлял отряд Шамана, когда их пытались перехватить на дороге. И двух других всадников Серый узнал – старые знакомые, Ариадна и Виссарион.
Серый переглянулся с Мраком. По глазам друга понял, что не ошибся. А Георгий снова, уже громче, окликнул:
– Шаман!
Оклик прозвучал странно. Зло и в то же время жалобно – как будто Георгий заблудился в лесу. Так давно, что уже отчаялся звать на помощь.
– Шаман!!!
– Он здесь. – Отец вышел на крыльцо. Серый заметил, что руку держит на кобуре. – Чего ты кричишь? Зачем вы нас догнали?
Георгий осадил и развернул коня. Потребовал:
– Верните нам Шамана!
– Нет. Не вернём. Всё?
– Ты негодяй! – выпалил Георгий. – Я убью тебя!
– Кобылой затопчешь? – с ухмылкой предположил Джек, он вышел вслед за отцом. – Ну давай, попробуй.
Они стояли под навесом крыльца. Лошадь, на которой сидел Георгий, под низкий навес не забралась бы при всём желании. Георгий, должно быть, тоже это понял. Он спешился. Повторил:
– Верните Шамана!
– Ты глухой, или в детстве башкой об пол роняли? – заинтересовался Джек. – Русским языком тебе сказали: не вернём, самим нужен. Он у нас заместо завхоза. Кашу варит, носки стирает…
Георгий, набычившись, пошёл на него.
– Георгий, стой! – с коня спрыгнул Виссарион, схватил мужчину за рукав. И быстро, глядя на Кирилла, заговорил: – У нас пропала мать Ангелина. Люди сходят с ума. Мы не знаем, что делать.
– Куда вашим людям дальше-то сходить, – проворчал Джек, – и без того кукуха набекрень…
– Погоди, – поморщился отец. Обращаясь к Виссариону, потребовал: – Поясни. Что происходит? Что значит «сходят с ума»?
– Мать Доброты отвернулась от нас! – с истеричной ноткой выкрикнула Ариадна. – Это вы её прогневили!
– Во нормально, – хмыкнул Джек. – Прогневили, значит, мы, а отвернулась от вас?
Ариадна соскочила с седла – кажется, собираясь выцарапать Джеку глаза. Георгий подобрался и сжал кулаки.
– А ну, успокойтесь! – прикрикнул отец. – Если хотите, чтобы мы выслушали – замрите на месте, оба! А ты, пацан, слезь с коня. Подойди сюда. – Он безошибочно определил среди троих единственного, кто не задыхался от ненависти.
Виссарион спешился и подошёл.
– Итак, – приказал Кирилл. – Ещё раз. Только внятно, без истерики – что происходит?
– Мать Ангелина пропала, – повторил Виссарион.
– Когда?
– Четыре ночи назад. Едва успела прийти в себя, ещё в лечебнице была – и пропала. Мать Серафима говорит, что отошла ненадолго, лекарство приготовить, вернулась – а матери Ангелины нет. Сначала они с матерью Марией решили, что мать Ангелина ушла в горы молиться, такое и раньше бывало. Но прошла ночь, потом другая, а мать Ангелина не возвращалась.
– И до сих пор её нет? – уточнил отец.
Виссарион помотал головой.
– Так. Ну, допустим. А с людьми-то что?
– От нас отвернулась… – снова начала Ариадна.
– Тихо! – оборвал отец. – Рот откроешь, когда разрешу. – И, Виссариону: – Продолжай.
– Люди… – запнулся парень. – Они стали… злые.
Отец нахмурился:
– То есть?
– Ну… Они спорят. Ругаются. Раньше всегда Шаман и мать Ангелина говорили, кому какую работу делать. А когда попробовал распорядиться Георгий, то одна женщина не захотела идти на прополку на дальний участок и сказала, что пусть идёт другая. А другая сказала, что не пойдёт, раз Георгий велел той. И женщины начали кричать друг на друга, очень громко, и ногами топать. А потом двое мужчин не смогли поделить улов после рыбалки, и один, отбирая рыбу, ударил другого. И тот его в ответ ударил! И опять!
– Это называется «драка», – хмуро подсказал отец.
Виссарион понуро кивнул:
– Георгий и другие мужчины насилу их остановили. А ещё один мужчина сказал, что не пойдёт заготавливать дрова для дома Шамана – раз у нас больше нет ни Шамана, ни матери Ангелины. Сказал, что матери Марии с матерью Серафимой и тех дров, что есть, за глаза хватит. А когда Георгий попробовал его заставить, бросил топор и ушёл.
– Люди перестали петь молитвы, – горько сказал Георгий. – Вчера утром на площадь пришло чуть больше половины народа. А днём… случилось страшное. Один человек напал на женщину. Разорвал на ней одежду. А потом… – он запнулся.
– Ясно, – всё больше хмурясь, сказал Кирилл. – Дальше?
– Ну… Этот человек напугался того, что натворил, и сбежал из посёлка. Он пока не вернулся. Но мы боимся, что это только начало! У людей помутился разум. Чем дальше, тем всё более страшные вещи они творят. Мать Серафима и мать Мария наказали догнать вас. Верните нам Шамана!
Глава 2. Серый
Отец молчал. Да Серый и сам офигел – слишком уж не вязался облик кротких, благонравных жителей шаманского посёлка с тем, что рассказывали Виссарион и Георгий.
А вот Джек не удивился. С нехорошей усмешкой покивал:
– Ну да, так оно и бывает. Если лупить-лупить, а потом с цепи спустить.
– О чём ты? – не понял отец.
– Видал когда-нибудь, как цепные псы с привязи срываются? – вопросом на вопрос отозвался Джек. – Нет?.. А мне вот по детству доводилось, еле ноги унёс. Шаман с его бабой народ в посёлке – считай, как собак, на цепи держали. Чуть что – сапогом в зубы, а то Мать Доброты прогневается. И, когда надо, она в натуре гневалась – вот люди и сидели тише, чем мышь под веником. Пикнуть не то, чтобы боялись – знать не знали, что вообще можно. С одной стороны. А с другой – вроде и не нужно. На кого рыпаться-то, когда все вокруг – добрые до усрачки? Уступают, помогают, слова поперёк не скажут. И с чего, спрашивается, при такой жизни волну гнать? А теперь нету той цепи. Вот они с резьбы и послетали.
Отец нахмурился:
– Ты хочешь сказать, что постулаты Матери Доброты в посёлке соблюдались по принуждению? Обычной пропаганды было недостаточно, и Шаман с Ангелиной прибегали к собственным методам внушения?
– Я хочу сказать, что не бывает таких людей, чтоб круглые сутки, с ночи до утра, жизни радовались, – проворчал Джек. – Какой бы человек хороший ни был – вот, хоть тебя, блаженного, взять, – а бывают моменты, что бесишься. А этим хоть ссы в глаза – всё божья роса! Утрутся и спасибо скажут. Почему и говорю, хрень это. Наведённое оно, ихнее добро.
Отец молчал, барабанил пальцами по кобуре. И решил:
– Приведи-ка сюда Шамана. Стоять! – рявкнул бросившемуся было к крыльцу Георгию.
Тот, ворча, остановился. Джек неодобрительно покачал головой, но спорить не стал. Скрылся в доме.
Через минуту вывел на крыльцо Шамана – со связанными за спиной руками.
– Что вы с ним сделали?! – ахнула Ариадна.
– Примерно то же, что он делал с вами на протяжении тридцати лет, – бросил отец. – Шаман! Не говори, что ничего не слышал. Мы верно догадались, что доброта твоих людей – результат воздействия на их мозг?
– Мира и добра тебе, Георгий, – будто не слыша отца, проговорил Шаман. – Мира и добра, дети.
Георгий, Ариадна и Виссарион нестройно отозвались.
– Нет слов, чтобы передать, как мне жаль вас и всех, кто остался в посёлке, – продолжил Шаман, – как я тревожусь за мать Ангелину. Без неё и меня вы растерялись, как теряются малые ребятишки, оставшись одни.
– Растерялись, значит, – хмыкнул Джек. – Морды друг другу бить и баб насиловать – это они от растерянности. А как ты вернёшься, сразу найдутся. Так?
Шаман проигнорировал и Джека.
– Я сумею вернуть в посёлок мир и благополучие, – всё тем же мягким, обволакивающим голосом продолжил он. – Вам ведь уже сейчас стало спокойнее. Правда?
– Да!
– Правда!
– Верни нам свою мудрость, Шаман!
Серому показалось, что догнавшая их троица не опускается на колени лишь потому, что стесняется присутствия чужаков.
– Джек? – спросил Кирилл. Наверное, подумал так же.
Джек мотнул головой – кажется, с недоумением:
– Нет. Ничего не слышу.
– Ты напрасно подозреваешь меня в том, чего я не делаю, – скорбно сказал Шаман Кириллу. – Люди привыкли ко мне, любят меня. Им становится спокойнее от одного лишь моего присутствия. Но ты отнял у них даже эту малость! Люди напуганы, растеряны, из-за паники творят безумства. И ты ещё говоришь, что не причинял нам зла?!
Лицо Кирилла хранило каменное выражение, но Серый понял, что он колеблется. И есть от чего. Если в посёлке, враз лишившемся обоих управляющих, уже сейчас такое творится, так оно чем дальше, тем хуже будет. Того гляди, вовсе друг друга перебьют. А отец, получается, крайний – Шамана-то он увёл. И что теперь делать, спрашивается?
– Собаки без хозяев тоже воют, – бросил Джек.
Отец вопросительно посмотрел на него.
– Да жил в Ногинске дядька один, – объяснил Джек, – а у того – псина. Брехливая, бестолковая, но преданная – страсть. Так вот, когда тот дядька помер, она жрать перестала, и даже воду пить. Круглые сутки лежала да выла, а потом подохла. Не смогла без хозяина.
– Собака – животное, – сказал отец. – Животными движут инстинкты. А перед нами люди.
– Да какие они люди? Ты глянь на них – кабы могли, уже бы пятки своему уродцу лизали.
– Как ты смеешь?! – взвился Георгий.
– Оставь его, Георгий, – мягко проговорил Шаман. – В душе у этого человека – тьма. Ему неведома Доброта. Не дано понять, сколь велика моя любовь к вам и ваше уважение ко мне.
– Ну-ну, – сказал Джек. Уселся на перила, выдернул зубами из портсигара сигарету.
