скачать книгу бесплатно
Seattle Overdrive
Nick Bachman
Seattle Overdrive – история рок-музыканта Марлона Лавджоя, по-настоящему любящего своё дело. Герой идёт по собственному пути, намеренно не видя того, что мир изменился, и его творчество перестало что-либо стоить. Марлон настолько непреклонен в выборе своего стиля жизни, что продолжает путешествие по злачным местам Сиэтла даже после смерти.Как понять, когда закончилась жизнь и началось путешествие в бардо? Книга содержит нецензурную брань.
Seattle Overdrive
Nick Bachman
© Nick Bachman, 2021
ISBN 978-5-0050-3681-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Nick Bachman – Seattle Overdrive
Copyright© Nick Bachman, 2014.
Mail: nick.bachman66@gmail.com
Illustrator: Ekaterina Kozyreva
www.instagram.com/katia.kozyreva69
ISBN: 978-5-0050-3681-0
Seattle Overdrive – история рок-музыканта Марлона Лавджоя, по-настоящему любящего своё дело. Герой идёт по собственному пути, намеренно не видя того, что мир изменился и его творчество перестало что-либо стоить. Марлон настолько непреклонен в выборе своего стиля жизни, что продолжает путешествие по злачным местам Сиэтла даже после смерти.
Как понять, когда закончилась жизнь и началось путешествие в бардо?
DISCLAIMER
Прочтение может вызвать негативные эмоции у некоторых групп граждан. Автор не пропагандирует: насилие, нездоровый образ жизни и асоциальное поведение. Не рекомендуется к прочтению лицам, не достигшим совершеннолетия.
Посвящается Мишель.
Prologue
Я, Марлон Лавджой, расскажу вам одну не слишком длинную историю из места, у которого множество названий. Не ждите эпических сражений и спасений мира – мой рассказ простой, как и моя жизнь. Я не супермен, не ходячий рентген, а вполне обычный человек: я не умею летать, поднимать автомобили и обо мне, скорее всего, никогда не услышит мир. Начну повествование с давнего времени, приправленного беззаботностью и глупостью – отличное было время, надо сказать. Эх, тогда казалось, что сам куёшь свою судьбу, тебя точно ждёт успех и где-то, совсем близко, тебя обязательно ждут. Думалось, что достаточно лишь выбрать направление и не сворачивать, достаточно постараться и всё получится: «Я знаю, чего хочу», «Я всё могу, если захочу», «Всё будет так, как я хочу». Мечта и цель, успех, стремление.
Тогда я не знал, что эти формулы жизни, так и сочащиеся из каждого, – не работают. Половина важнейших слов вовсе не имеют значения; ничего не работает, никакая логика, черт её побери: миром правит неумолимый абсурд и хаос. Вера в формулы, слова, поп-психологию, мотивирующие речи имеет все минусы, содержащиеся в вере как таковой: всегда есть поле для отхода, всегда есть фраза с тысячью смыслами, за которой можно укрыться, – доказывать тут что-либо, бесполезно и глупо. Систематическая ошибка выжившего маячит на горизонте каждой судьбы, и об этом стоит помнить, иначе потом будет слишком больно и неприятно.
Стоит сказать, что информационный ландшафт всё чаще исключает истории неуспеха, однако падение бывает не менее интересно, чем триумф, да и вообще, может, падение и есть искомый смысл некоторых жизней, например моей. Я ни о чём не жалею, хоть в это и будет сложно поверить, просто моё озлобленное счастье выглядит не самым презентабельным образом, а жизнь интересна до боли, – в прямом смысле этого слова. Моя история «неуспеха» будет рассказана от лица музыканта, но если сменить профессию – призвание, если хотите – на художника, писателя, неважно кого – смысл останется прежним. Наверняка немало людей найдут аналогии со своей жизнью, своими мечтами, профессиями, хобби.
Хорошо, если по теме: скольких людей скинула волна мейнстрима? Был блюз, глэм-рок, гранж и так далее, и так далее; в литературе вспомните бит-поколение, гонзо. Вы поняли – всюду примеры мировой славы и вечной жизни в своём искусстве. Пусть и на одного счастливчика приходится тысяча неудачников. Как по мне, неудачник не так уж и отличается: счастливчик видит тревожные сны о том, как не справляется с тяжёлым грузом удовольствий жизни и забывается в радости, проснувшись; неудачник наблюдает во сне более лучший мир, кошмары приходят утром – достаточно лишь открыть глаза. Выбрать – не «видеть»: единственное спасение.
Я буду говорить в настоящем времени, так проще вспоминать, но могу и в прошедшем, если воспоминания унесут слишком далеко. Вы наверняка заметили, что я уже несколько раз пересказал одну и ту же тему разными словами – да, бывает и такое. Начало повествования будет наивной комедией – как и сама молодость – конец будет словно триллер, как и сама зрелость, чтоб её. Ещё я могу говорить урывками и вообще как угодно… А, ладно, извините за излишнюю болтливость, пора уже начинать.
Вру, не пора.
Для чего, собственно, я тут вещаю: хочу, чтобы вы мне помогли отыскать момент, в котором я сюда угодил, никак в толк не возьму – когда?
Part 1
Chapter 1
Smells Like Teen Spirit
Сиэтл. Лето тысяча девятьсот девяносто шестого года. Обыкновенный дом наполнен «необыкновенными» людьми. Впереди великое будущее, как нам кажется, а пока мы «точим копья», чтобы встретить его.
Ричарда я любил больше всех, пускай он и был тем самым другом, с которым меня вечно сравнивали родители, – это ужасно бесило. Сейчас он усердно пытается порезать лимон для текилы на столе рядом с большим и переполненным людьми диваном – сок брызжет во все стороны, не вызывая оскомину разве что у моей бабушки живущей в английской деревне. Во что одет Рич, описывать не буду, советую пойти в любой торговый центр и посмотреть на манекенов за стеклом. Характер Рича, конечно, скверный и наглый, но обычно там, где надо. Рич чертовски непохож на меня, не знаю, как могло такое получиться – дружили мы с самого раннего детства. Он был тем, на кого можно рассчитывать. Возможно, из-за самолюбия, которое заставляло его быть впереди всех: самым достойным из достойных, но я-то знаю, что даже у хороших поступков могут быть непредсказуемые, тёмные мотивы.
Если Рич выставлял себя примерным малым, то, как правило, это было бросанием пыли в глаза, а то и камней в голову. Частенько Рич вёл себя не особо адекватно: бесновался, манерничал, иногда был слишком правильным, иногда валял дурака вместе со мной, тут не угадаешь. К пространному описанию могу добавить, что у Рича несколько лиц – и все они бывали полезны. Несколько личностей в одном человеке, надо признать, – очень удобно. Самый настоящий «Американский психопат».
Джейк – тип, за которым обычно ходят охранники в супермаркетах. Любит выпить и покататься на своей кроссовой хонде в понедельник утром, как все «нормальные» люди. В данный момент с нетерпением наблюдает за расправой Рича над лимоном с того самого дивана и по привычке гладит свою коротко стриженную голову. Он выглядит моложе своих лет из-за худобы. Джейк чертовски испорченный и злой, но, что удивительно, с мозгами, – лучшее сочетание, на мой взгляд. Таких людей я называю «гиенами» – без негатива, если что. Мы были отчасти похожи – нас нельзя было оставлять друг с другом на одной территории с острыми, колющими, режущими и вообще любыми предметами, представляющими опасность, а то мы вмиг покалечились бы, заигравшись как малые дети. Понятие «веселье» иногда носит у нас искажённый характер. Ещё у Джейка была пассия – Линда: пример вежливости и приличия, почему-то разбавляющий им свою чистоту. Если очень коротко: Джейк – человек, который не даст заскучать, – свободный, грешный дух.
В самом тёмном углу комнаты стоял Алан, мой старинный друг, добродушный парняга с большими планами; непонятно было, зачем он вообще водился с нашей компанией. Я чувствовал себя каким-то олухом и ребёнком на его фоне, как будто я чего-то не понимаю, – расселся тут, знаете ли, в своём воздушном замке верхом на фиолетовом драконе и мозолю глаза нормальным «поверхностным» людям. Алан был создан для съёмки в рекламе фермерского магазина или магазина автозапчастей: было в нём что-то семейно-работящее. Алан не слишком разговорчивый – поэтому сложно рассуждать, каков он в своей сути.
Общались мы каждый день с самого раннего возраста, он жил через дорогу, – довольно удобно. В детстве, а потом в школе я был на переднем плане, лез вперёд при каждой возможности; сейчас я понимаю, что так хотел скрыть ощущение собственной глупости, витавшее всегда поблизости. Мне кажется, что это вообще свойство таких дураков и неучей как я.
Сегодня компания собралась большая, но мне лень всех описывать: вчерашние одноклассники, просто знакомые, некоторых в первый раз вижу. Чёрт побери, это же мой дом, а тут ходит непонятно кто…
– Кто сюда всех подряд пускает, что за больной ублюдок?! – рыкнул я максимально громко. Никто не обратил внимания на моё заявление… – Джейк, ты?
– Не парься, Мар, все свои. Расслабься, братишка, – ответил мне Джейк со спинки дивана.
– Всё, хватит людей пускать, уже человек тридцать набежало, – сказал я с долей отчаяния, ведь это было уже не остановить – точка невозврата.
О, точно, забыл сказать: среди этой кучки придурков ходила особая девушка, давно мне понравившаяся, – Мишель. Напоминала она фарфоровую куклу – красивую и пугающую одновременно – мне это как раз по душе. Я с ней толком и не разговаривал, не представлялось момента, может, я пасовал, конечно. Вы только подумайте: волосы – шлейф чёрного дыма, по ним плывут красные отблески от неоновой вывески «Кока-Кола», прикрученной к стене.
Мы с Джейком и Аланом стянули её с заправки на прошлой неделе, – просто ради веселья. Несложно догадаться, чья это была идея. Я тогда сказал в шутку, что она мне нужна, эта вывеска, а Джейк воспринял это всерьёз, выдрал её с куском стены, и мы побежали сломя голову, помогая Джейку с его ношей. А что поделать? Дело уже сделано – нужно ноги уносить. Как говорит мой отец: «Умный не тот, кто попался, а кто вовремя съебался». Недавно я приметил старый неоновый логотип «Texaco» в одном баре…
Немного сбился. М-м-м…
О чём я говорил?
Совсем забыл описать себя. Ну, так вот, мне сейчас двадцать лет. Я музыкант, не профессиональный, но, по крайней мере, хочу им стать. У меня много татуировок, в большинстве набитых по глупости: на шее, руках, ногах. Часто набивка происходила на мероприятиях, подобных этому, и рисунки получились не слишком удачные – Slut на лодыжке нельзя назвать удачей, – хотя забавно, конечно. Моя внешность аналогична прочим в девяностые: мода на гранж не пощадила никого, и теперь я – клише, любой рокер с плакатов условного старшего брата, умершего в пьяной аварии по дороге на рок-концерт.
Черты характера описывать не буду, само собой по ходу рассказа будет понятно, да и в самоанализе смысла немного – никогда не знаешь, кто ты на самом деле, как тебя видят со стороны, – по крайней мере, я так себя и не понял. Мой дом – самый обыкновенный для здешних мест. У меня есть всё, что необходимо, но всегда хочется большего: денег, славы, ну, вы понимаете, – я молод, мне всё можно желать и о чём угодно грезить. Если считаете меня меркантильным, значит, вы что-то от себя скрываете.
Так вот…
Родители уехали к друзьям во Флориду, а пока их нет – это здание принадлежит нам; свет от неоновой вывески, о которой я уже упоминал, делает обстановку праздно-инфернальной; пара лава—ламп и стробоскоп дополняют обстановку в стиле вечно злой молодёжи. Я всегда любил много небольших источников разнообразного света; атмосфера для меня очень важна, она также невозможна без нужных людей. Когда все вместе – время летит, всё забывается, думаешь только о том, что происходит сейчас. Как глупо это звучит, на самом деле я это понимаю, м-да. Набрался я будь здоров… Надо на диван завалиться.
Тут от раздумий на тему дружбы и атмосферы меня оторвал Джейк:
– Слушай, Мар, можешь занять мне немного денег, даже машину заправить нечем? – спросил он наивно и простодушно, даже не помыслив о возможности отказа.
– Джейк, у меня у самого ничего не осталось, все на выпивку и хэш ушло для вечеринки. Голяк полный, – я же не работаю пока что.
Джейк скрутил себе тугой и длинный, – это он умел. Начал смолить и говорит:
– Чёрт, понимаю, ладно. Значит, поеду на работу на автобусе. Ненавижу общественный транспорт, так и тянет кого-нибудь прикончить. Потные тёти и дяди наступают на твою обувь, потом ты достаёшь охотничий нож своего отчима, просишь всех заткнуться, блокируешь двери, убиваешь водителя, угоняешь автобус, уезжаешь на нём в лес. Хм. Потом выходишь из автобуса, обливаешь его бензином и всё вокруг поджигаешь, включаешь трек MC Hammer[1 - Стэнли Керк Берел «MC Hammer» – американский рэпер, проповедник, телевизионный ведущий.] на бумбоксе и бегаешь с криками вокруг! Все в автобусе от страха и шока начинают смеяться!
– Ладно! Хорошо, чёрт тебя дери! Как тут откажешь, с таким-то рассказом – один он стоит пару бенджаминов. Ублюдок, мать твою… Сейчас из заначки достану тебе немного. А ну иди сюда, говно собачье… На чёрный день оставил. Решил ко мне лезть?.. Вот всегда так – тратишь деньги «на чёрный день», когда весело и хочется ещё. Забавно…
– Точно, спасибо, мужик, отдам после зарплаты обязательно. Только напомни. Хотя, конечно, я не забуду. Напомни, чтоб сам не забыл.
– Напомню, – усмехнулся я, – давай лучше выпьем – праздник всё же.
– Да, давай. А какой праздник-то? – поинтересовался Джейк.
– Эм-м… Не знаю, день спасения мной целого автобуса многострадальных пассажиров.
– Точно. Повод что надо.
Так мы и сидели, пока не раздавили на двоих полбутылки псевдо-мексиканского пойла, разлитого, скорее всего, где-то неподалёку. Но тут случилась трагедия циклопического масштаба – лимон отдал последний кусочек своего тела. Лимон, не лайм. Последний лайм был потрачен три часа назад.
– РИЧ! – крикнул я, пытаясь голосом пробиться через музыку.
– Что?!
– Где лимон… ты чего весь стол загадил?! – крикнул я снова, чуть не надорвав голос.
– Извините, лимон давно кончился, – сказал Рич, скорчив рожу, разведя руки и показав два средних пальца. Обожаю его. Определённо.
– Ладно, обойдёмся, поэтому я и не люблю текилу – слишком сложно с ней. То ли дело джин – просто и небанально.
– Давай уже, – сказал Джейк, сгорая от нетерпения.
Мы выпили с Джейком ещё пару-тройку раз, после чего я вышел во двор: там был небольшой бассейн и всякие принадлежности для отдыха, аккуратный газон, – за ним очень следил мой отец, даже слишком, можно считать, что это было его хобби, чтобы травинка к травинке. Никогда не понимал таких пристрастий, но каждому своё, каждый по-своему уходит от реальности: кому наркотики, кому несколько часов маниакальной обсессивно-компульсивной чистки ковра от катышков с помощью собственных пальцев.
На шезлонге в одиночестве разлеглась Мишель. Была там одна – странно. Я набрался смелости и решил подойти:
– Привет, как ты? Почему одна тут?
– Всё хорошо, смотрю на звёзды. Просто устала от людей. Решила побыть в тишине, – сказала Мишель очень спокойно и размеренно. Слова текли и пелись, а не просто проговаривались.
– Тут их почти не видно, мы же в городе… Да и тучи, вон всё заволокло, – говорил я, словно робот-разрушитель всякой романтики и красоты. Ещё и лицо нахмурил, как полицейский, учуявший запах каннабиса в машине.
– А ты романтик, я прямо покорена, – сказала Мишель ещё тише и отрешённее, чем раньше.
– Извини. Подкаты – не моя тема, – пробормотал я, чувствуя вербальное поражение.
– Ничего. Я слышала, ты музыку пишешь?
– Это громко сказано – а вообще, есть такое дело. На досуге. Ничего особенного…
– Сыграешь мне? Я бы хотела послушать, всё же в Сиэтле отличные музыканты, но лучшие, правда, в Абердине.
– Не сегодня, я совсем не в форме. Шумно и вообще время неподходящее. В следующий раз. Слово скаута, правда, я им никогда не был, – говорил я, пытаясь всячески улизнуть от темы.
– Ладно, я напомню потом обязательно – не отвертишься.
– Ха, – ухмыльнулся я. – Хорошо. Ты где-то сейчас учишься? Работаешь?
– Учусь на юриста – думаю, это моё. Не работаю пока, но ищу. А сам?
– Раньше на журналиста учился. Ушёл после первого курса, – тут я почувствовал стыд и ещё большую скованность. – Решил, что мне оно не нужно, у меня другая дорога. Учёба в принципе не моё – направление не имеет значения. И не работаю, ужас какой-то…
– Решил всё поставить на эту свою дорогу – не боишься? Как без образования-то?
– Наверное, нет. Кто хочет, тот найдёт, не знаю, что лучше подходит? Или что там обычно люди говорят? Скорее, мне просто не хотелось учиться. Сильно ограничивает это всё, если бы я себя видел кем-то и ради этого учился – то понятно, а так я себя больше никем не вижу, зачем себе задницу надрывать, собственно? Хотя идеи есть, даже планы.
Я решил не стоять над душой и расположился на шезлонге рядом, закурил сигарету, а Мишель продолжала:
– Круто, я бы так не решилась, да и у меня нет больше идей помимо учёбы. Если выбор между образованием и ничем – то ответ очевиден. Может, как-нибудь увидимся вдвоём… А, Мар? Так ведь тебя друзья называют?
– Да, так. Конечно, давай увидимся, как время будет, – говорил я и делал вид, что мне всё равно, наверняка слишком переигрывая. Только потом это понял, как обычно, впрочем.
– Ага. Пойду я домой, уже поздно. Спать у тебя тут, судя по всему, негде будет. А если и будет где – то приставать будут или ограбят… Сброд у себя ты собрал отменный, – говорила Мишель, поправляя волосы, – Особенно этот, как его… Джейк? Сидел и пялился.
– Они все хорошие. А тот, который пялился, вообще мой любимчик.
– Всё с тобой ясно, ладно, пока… Увидимся.
– Хорошо, пока, – попрощался я, провожая Мишель глазами, но аккуратно, чтобы не быть как Джейк.
Ещё немного полежав и ощутив странное чувство отупения, я решил вернуться в дом и увидел, как он изменился за двадцать минут моего отсутствия: на полу валялись стекляшки, стол лежал ножками вверх, за диваном кто-то спал или уже сдох – чёрт его знает; люди выдавали невиданные движения – как только это у них выходит? Не люблю танцевать – чувствую себя бревном; иногда мне кажется, что я самый непластичный человек на земле. Так вот. Было очень шумно, громко играла музыка, кто-то орал на втором этаже – неудивительно, что сосед зло смотрел из окна; как он ещё не застрелил меня из своего ружья, прокравшись ко мне в комнату в одну из ночей? Творился полный погром и хаос, который неизвестно как потом ликвидировать. Ну да ладно, ночь ещё не подошла к концу, не стоит расстраиваться заранее. Когда не знаешь, что со всем этим делать – стоит выпить, – так говорил мой дед, пока пьяный не перевернулся на лодке во время рыбалки и не утонул.
Тут я увидел Линду, заметил её по ярко-рыжим волосам.
– О, Линда, дорогуша, как дела? Я тебя не видел, давно тут?
– Привет, Мар, недавно. Дела хорошо – только есть охота, ужас как. У вас тут столько всего и ничего из нормальной еды – одна варварская пища. Ты умрёшь от закупорки сосудов или диабета в мучениях, если продолжишь так питаться.
– Это да. Есть сосиски, недавно с гриля; пиво, чипсы. И… мне совершенно нечего тебе предложить, – сказал я, расхохотавшись.
– Никакой ответственности, но не мне тебя учить. Марлон такой Марлон, – сказала Линда свысока.
– Я надеюсь, ты Джейка не салатами кормишь. Вдруг ещё больше нервничать начнёт, пришьёт кого-нибудь. Тебя, например, – сказал я, понимая, что давно пора остановиться, но уж больно хотелось попрыскать ядом.
– Пытаюсь приучить. Ты – то, что ты ешь.
– В таком случае я – корова, а ты – овощ… Морковка! Теперь буду тебя так звать. Ты не против?
– Не смешно, конечно, против. Останови поток своего искромётного юмора, пожалуйста, – сказала Морковка.
Видимо, начала дуться. Вегетарианцы вообще довольно обидчивы, хотя это я должен себя так вести, съедая вместе с мясом животный страх перед смертью и агонию. Морковка как-то внушала мне подобную проповедь. В общем, я решил прекратить этот разговор и перевести тему:
– Кстати, Джейк уснул на лестнице сидя, бери его и идите спать на второй этаж. Думаю, он достаточно повеселился, – сообщил я.
– А ты не против? Пусть пока отдохнёт, позже я его уведу наверх.
