скачать книгу бесплатно
Тот мучительно морщил лоб и продолжал молчать.
– Савелий хотел сказать, что поведение экономки выглядит подозрительно, если предположить, что… – начал Федор и тоже замолчал.
Капитан посмотрел на потолок, потом на Митрича. Вздохнул.
– …если предположить, что рыжей женщины не существует и она лишь плод воображения Кротова, то с экономкой все в порядке, – Федор наконец оформил мысль. – Она сказала, что никого не видела. А вот если она все-таки существует, то положение экономки было бы весьма затруднительным, так как она зачем-то нам солгала. Ты это имел в виду, Савелий?
Савелий неуверенно кивнул.
– Ей пришлось бы объяснить хозяину, зачем она солгала, если бы зашла речь…
– Только в том случае, если бы он был жив! – подхватил Савелий.
– Стоп! – скомандовал капитан. – Куда вас несет? Савелий, по-твоему, экономка убила хозяина, чтобы… что?
Савелий смотрел беспомощно и молчал.
– Она не убила хозяина, – сказал Федор. – Он покончил с собой по доброй воле… возможно. Савелий имеет в виду – она не могла знать, что он покончит с собой, то есть ей пришлось бы ответить за собственную ложь. Так, Савелий? И тут возникает вопрос: зачем она это сделала?
– А если не солгала? А если этой рыжей не существует? Обыск не дал ничего. Собрали коллекцию отпечатков, включая отпечатки домработницы и Буракова – это партнер Кротова, в основном внизу, в гостиной и в кухне. Неизвестные пробили по базе, никто не засветился.
– А чьи же они? – спросил Савелий.
– В любом доме полно посторонних отпечатков. Гости, сантехник, почтальон, сосед заскочил на минутку… и так далее. В спальне – только Кротова. Как я уже говорил, постель не тронута, там никто не спал, никаких следов в ванной, на посуде в кухне только его пальчики и еще Насти. На пластиковой бутылочке только отпечатки хозяина.
Его партнер, Бураков, понятия не имеет, что у Кротова кто-то был. Говорит, тот был скрытным малым, а после смерти жены слегка слетел с нарезки. Стал истеричным, крикливым, перестал выходить на работу, запил. Все это продолжалось около года, потом Кротов опомнился и взял себя в руки. Они школьные друзья, вместе учились в институте, знают друг о друге все. Знали… Он в шоке от самоубийства Кротова, считает, что это несчастный случай. Говорит, все было нормально, никаких предпосылок, он с головой ушел в работу, всегда был трудоголиком, сидел в кабинете допоздна в отличие от Буракова, у которого жена и трое детей. Он уверен, что никакой женщины не было. Если даже и была, то это несерьезно, иначе он бы знал. Очень удивился, о какой женщине речь. Утверждает, что у них секретов друг от друга не было. Да, Кротов был скрытным, все держал в себе, но иногда делился, потому что доверял. Он лично пытался подсунуть Кротову подружек жены, но тот не велся и только вкалывал. Правда, продолжал пить, но умеренно. Экономка у него много лет, смотрела за ним, как за малым ребенком.
– Кто наследник? – спросил Федор.
– Бизнес отходит Буракову, а все остальное разным благотворительным фондам и детскому дому, где он вырос. Он детдомовский. Точно он не знает, нужно смотреть завещание. Вроде разговоры были, но давно. Родных у Кротова нет. Приличные бабки, около четырех объектов недвижимости, коллекции картин и монет… Вместе набегает нехило.
Они помолчали. Митрич прикатил дребезжащую тележку с бутербродами и литровыми кружками пива. Лицо у него было расстроенным.
– Ребята, это правда, что Кротов застрелился?
– Наглотался снотворного и не проснулся, – сообщил Савелий. – Вчера вечером или ночью.
– Господи! – ахнул Митрич. – Неужели такая любовь? Или случайно?
Ему никто не ответил. Вздыхая, Митрич стал разгружать тележку.
– Она должна прийти на похороны! – вдруг сказал Савелий. – Не может не прийти… Когда его хоронят? Надо дать объявление в «Лошади». Мы все пойдем!
– Мамочка сказала, что ее тоже убили, – сказал Митрич. – Ищи, кому выгодно.
– Мы даже не уверены, что она была, – заметил Федор. – Никаких следов.
– Как это? До сих пор ничего не нашли? – поразился Митрич. – Если ее убили, то надо проверить все убийства за последнее время…
– Зачем ее убивать? – спросил Савелий. – Правда, он мог убить ее случайно…
– Кто? – не понял Митрич.
– Кротов! Случайно убил, а потом покончил с собой.
– А куда он в таком случае дел труп?
– Куда дел труп? Туда! – рявкнул капитан. – Может, хватит? И так голова пухнет!
Наступило молчание. Митрич закончил разгружать тележку и со скрипом ретировался.
– А может, это идеальное убийство… – сказал Савелий. – Федя рассказывал. А если ее убили…
– Никто никого не убивал. – Коля уже остыл и чувствовал неловкость за свою вспышку. – Все живы. Кроме Кротова…
– Коля, как выглядела его жена? – вдруг спросил Федор. – Ты говорил, что видел фотографию у него в спальне.
– Фотография жены? – переспросил Савелий. – Фотография жены в спальне… а как же новая подруга?
– Я не особенно рассматривал, – неохотно сказал капитан. – Сам понимаешь…
Он не закончил фразы, но Федор понял, что Коля имел в виду. Капитан вообще не придал значения истерике и соплям миллионера, как он выразился, а потому отбывал «боевое задание», полный досады и неприятия. Теперь «ест себя поедом», как любит говорить бабушка Федора. Кто же знал…
– Брюнетка, блондинка? Хоть примерно…
Капитан задумался.
– По-моему, рыжая…
Савелий ахнул:
– Значит, этой, новой, не было? Он просто тосковал о жене и выдумал рыжеволосую девушку…
Капитан промолчал, только головой покрутил.
– Как версия… – неопределенно заметил Федор.
– Гипотетически, разумеется? – В голосе капитана Астахова прозвучали горечь и сарказм.
– Разумеется, пока не доказано обратное…
– Матушка Митрича сказала, что он застрелился, – вспомнил Савелий. – А у него было оружие?
– Ружье «Зауэр» и австрийский «глок».
– Он увлекался охотой?
– Нет. Партнер сказал, что лично подарил ружье на день рождения, у него коллекция оружия, хотел увлечь Кротова. А пистолет на сорокалетний юбилей.
– Увлек? – спросил Федор.
– Нет.
– Непонятно… – неуверенно произнес Савелий. – Тогда почему… – Он замолчал. – А патроны были?
– Были.
– А почему…
– Что почему?
Савелий сосредоточенно молчал.
– Почему он не застрелился, – подсказал Федор. – Да, Савелий?
Тот кивнул.
– Да мало ли… Боялся оружия. На ружье пыль, он к нему не прикасался, может, забыл про него. Пистолет в ящике стола в кабинете, под бумагами. После бутылки виски фантазия работает, вспомнил, что видел в кино или читал… Не знаю, Савелий. Не все могут выстрелить в себя, а наглотаться таблеток проще пареной репы, да еще после бутылки. Или ты хочешь сказать, что это доказывает случайность и непреднамеренность? Если бы выстрелил, то понятно, что убийство. А так… может, случайность. Так?
Савелий не ответил. Настроение у всех было отвратительным. Митрич сочувственно поглядывал издали и вздыхал. Время от времени приезжал со своей дребезжащей тележкой и молча расставлял бокалы с пивом и тарелки с бутербродами…
* * *
…Полная немолодая женщина протянула чаевые портье и с облегчением закрыла за ним дверь. Сбросила туфли и почти упала на диван. Подложила под спину подушку и закрыла глаза. Посидев так несколько минут, потянулась за сумочкой, порывшись, достала мобильный телефон. Набрала знакомый номер и с минуту слушала длинные гудки. Набрала другой номер – с тем же результатом. Набрала третий. Ей ответил женский голос. Секретарша после небольшой заминки сообщила, что главного нет, и попросила оставить координаты – ей перезвонят, как только он вернется. Переспросила название гостиницы…
Глава 6
Художники и философ, что общего?
Федор Алексеев по своему обыкновению просидел ночь в Интернете, собирал материал для статьи об идеальном убийстве, а утром его разбудил телефонный звонок фотографа Ивана Денисенко.
– Я пришел к тебе с приветом! – радостно заорал Иван. – Ты где?
– Дома… Который час? – пробормотал выдернутый из сна Федор. – Что случилось? Ты чего в такую рань?
– Какая, к черту, рань! Одиннадцать! Опять всю ночь работал? Одевайся! Я тут рядом, в «Буратине», пью кофий. У тебя пять минут!
– Погоди, какие пять минут? Что ты…
– У меня через час фотосессия, крутой эксклюзив, хочу, чтобы ты посмотрел на чувака. Сам говорил, что ты этот… френолог! Так что давай в темпе.
– Какой френолог? – Федор окончательно проснулся. – О чем ты?
– Спец по форме черепа. Помнишь, под Новый год?
– Не помню… Не говорил я такого! Фотосессия? У Регины?
– Ну, значит, не ты. Тогда посмотришь как философ. Сессия у восковика, уломал наконец. Прямо целка, а не мужик! Тебе какой заказать?
– Эспрессо, – сдался Федор, потерявший надежду продраться через сюр Ивановых словес. – Через десять минут.
– Лады. Жду. Девушка, еще один эспрессо! Через десять минут! – заключительный вопль Ивана резанул по ушам, и наступила тишина.
– Это глыба! Мэтр! Здоровенный мужик, ручищи – во! Взгляд как у этой… медузы! – Видимо, имелась в виду горгона Медуза, обращающая взглядом в камень. Иван Денисенко по своему обыкновению кричал и размахивал руками. Федор, морщась, глотал кофе. В висках бил пульс, он чувствовал себя разбитым после бессонной ночи и «выдернутости» из хрупкого утреннего сна звонком Ивана. – Неужели не слышал про музей? – удивлялся Иван. – Два года, почти три уже! Оторопь берет, честное слово, все нутро наверху, не знаю, как он это делает. Живые! Вся дрянь и подлость на роже, художник – творец! Ловит модели прямо на улице. И набрасывается. Хищник! Неужели ничего? Весь город гудит!
– Кажется, слышал, но как-то не проникся. Не моя тема.
– Увидишь – проникнешься. Это надо видеть, Федя!
– А ты тут каким боком?
– Игорек и Регина одевают кукол, я готовлю ребятам буклет, я же рассказывал. Живые модели и куклы, представляешь? Живые девушки и мертвые куклы! Мороз по шкуре! Не отличишь, вот те крест! – Иван размашисто перекрестился. – В шикарных шмотках от ребят. Сначала буклет, потом выставка, потом клип, у меня здесь уже склалась картинка… – Он постучал себя костяшками пальцев по лбу. – Представляешь, они кружатся… медленно-медленно, платья развеваются, длинные волосы, разноцветные зонтики, шарфы, руки в стороны, глаза закрыты, не то мертвые, не то живые, и вдруг взмах ресниц – и смотрят прямо на тебя! В упор! Исподлобья! И улыбка… страшная! Оскал! У всех одинаковое выражение… Зло! Тайна! Обещание! Ужас! Ожившие зомби.
– Ужас, – согласился Федор, отпивая кофе. Страшная Иванова картинка не зацепила его, это была не его тема, как он уже сказал. – А я тебе зачем?
– Говорю же, хочу, чтобы ты посмотрел на него.
– Зачем?
– Не могу понять, что это такое. Не то гений, не то злодей. Не то вместе. Сатана. Талант от дьявола, я сразу понял. Достовернее живых.
– Восковые куклы?
– Ну! Смотрят на тебя, как живые. Я поставлю между ними Владу… Помнишь Владу? Она тогда еще с подружкой пришла.
– Помню.
– Подружка хороша! Бледновата, правда. Влада поярче и просто дьявольски фотогенична. И вообще… – Иван хихикнул. – А та в твоем стиле, тебе всегда нравились тощие недокормленные доходяги.
Федор пожал плечами.
– Поверишь, не отличишь, где живая, а где кукла! Помнишь того чувака, который мордовал девушек и выкладывал фотки в инете? Мне кажется, я понял, что он чувствовал. Он тоже был творец![7 - Подробнее читайте об этом в романе Инны Бачинской «Стеклянные куклы».]
– А чем я… – начал было Федор, но Иван перебил:
– Посмотришь на него и скажешь, дьявол или нет. Ты сможешь, я в тебя верю.
– Я не верю в дьявола, – скучно заметил Федор. – Это вы, художники…
– Вот и прекрасно, – обрадовался Иван. – Мне нужен твой трезвый глаз.
Насчет трезвого глаза он был прав – даже на расстоянии от Ивана слышался душок вчерашнего сабантуя.
– Кто он такой? Откуда взялся? Местный?
– Нет! В том-то и дело! Никто ни хрена о нем не знает! Выполз из преисподней, не иначе. Почти три года назад появился у мэра с альбомом своих работ, уболтал дать деньги и помещение. Ты нашего Тканко знаешь, у него зимой снегу не выпросишь, а тут нате вам пожалуйста! Деньги и помещение молодежного театра, обещанное детской музыкальной школе. Зато первая восковая кукла – мэр в образе римского сенатора, в тоге, с венком на голове. И морда зверская, все нутро сверху. Это коррупция или не коррупция, я тебя спрашиваю? Или даже взятка должностному лицу? А?
– Узнать хоть можно?
