скачать книгу бесплатно
– Хочешь, чтобы вместо умения владеть клинком мы выставили на Торги твои дырки?
Я ничего не говорю, зная, что он все еще играет со мной, как скучающий кот с мышью.
– Говори, – приказывает он, и я знаю, что сейчас он делает то же, что проделывал много раз с другими рабами.
– Нет, хозяин. – Мой голос звучит ровно, но сердце колотится в груди так сильно, что я боюсь, что он это почувствует.
– Может, мне сделать тебя домашней шлюхой, определить тебя в казармы, где ты можешь мечтать, сколько душе угодно, пока мои воины пользуют твою тугую дырочку и ломают твое крепкое тело?
– Нет, хозяин, – повторяю я, хотя мой желудок сжимается от его угроз.
Он наклоняется ближе, его губы касаются мочки моего уха, и я подавляю предательскую дрожь, что готова устремиться вверх по позвоночнику и прикончить меня.
– Я возлагаю на тебя большие надежды, рабыня, – шепчет он так, чтобы только я слышала его слова. – Я позволил тебе здесь задержаться. Я дал тебе свободу в обучении в благодарность за то, что ты расчистила мне путь и избавила от Дорсина, но на этом моя щедрость заканчивается. Ты меня понимаешь?
Я проглатываю свое несогласие. Тиллео может говорить, что хочет мне добра или каким-то странным образом возвращает долг, но это не так.
Я знаю этого монстра слишком хорошо. Ему что-то нужно от меня, и он хочет, чтобы я чувствовала себя обязанной, благодарной, чтобы я сама захотела дать ему все, чего он пожелает.
– Я – твой клинок, так повелевай мной, – покорно шепчу я, а в голове прокручиваю все, что он может от меня потребовать.
– Хорошая девочка, – мурлычет он, его глаза цвета какао горят жадностью, а рука скользит по обнаженной коже моих бедер. – В ближайшие пару дней кое-кто из другого Ордена потребует позволить поиграть с тобой. У него нюх на редких красавиц, которых еще не успели испортить. Он останется с тобой наедине, и, когда это случится, ты должна будешь убить его. Ясно?
От его слов я напрягаюсь, не в силах скрыть потрясение.
– Да, хозяин. Я – твой клинок, так повелевай мной, – я говорю это скорее по привычке, потому что каждая клеточка моего тела против того, что мне только что приказали сделать.
У меня нет проблем с убийством, нет, но Торги – это особые дни, они святы. Это значит, что члены Орденов не должны убивать или угрожать друг другу. Никакой охоты. Никаких хитростей. Никто не будет терпеть даже маленькую интригу, что нарушит правила и поставит под угрозу безопасность членов Орденов. Покуситься на священные Торги – значит, подписать себе смертный приговор. Нарушителя из Ордена ждет скорая расправа и легкая смерть. А вот раба клинка, вроде меня… меня будут медленно рвать на части за то, что нарушила священные правила. В конце концов, я просто выполняла приказ Тиллео, но моя смерть все равно будет кошмарной – до самого последнего вздоха.
Я хочу закричать, но не могу. Я готова умолять Тиллео отменить приказ, но знаю, что это бесполезно. Так же, как с Энси, Киридом и Линэ: моя жизнь закончилась, когда он прошептал всего пару слов. Тиллео приказывает мне убить члена Ордена за то, что тот прикоснется ко мне, рабу клинка. Он уже продумал мою казнь в мельчайших деталях, и по выражению его лица, когда он выпрямился передо мной, я поняла: Тиллео не намерен избавить меня от кошмара, на который сам меня и обрек. Он ни за что не признает, что это он заказал убийство члена Ордена. Нет – он скажет, что я сумасшедшая, и оставит меня умирать и страдать ради него. Тиллео – мой жестокий хозяин, что подписал мне смертный приговор в ту секунду, как только увидел меня.
– Сходи к лекарю, пока синяк не потемнел, – нетерпеливо машет он рукой, указывая на мое лицо.
Словно дрессированный зверек, я сразу же подчиняюсь и обхожу Тиллео, едва не сталкиваюсь с Критом, уверенно выхожу из столовой и направляюсь в сторону того крыла, где работают целители.
Мое сердце колотится, а мысли скачут. Гнев распускается в моей груди, словно ядовитый цветок, а адреналин растекается по венам. Было время, когда подобные чувства заставляли меня чувствовать себя сильнее, но теперь я понимаю, что это не так.
Что хорошего в гневе? Находила ли я настоящую силу в своей ярости? Я хочу восстать, хочу сопротивляться, но в этом месте борьба невозможна – и победить здесь нельзя. Я всегда хотела только свободы, но она никогда не была и не будет моей. Сегодня я увидела это в лице Тиллео. Этот ублюдок никогда не позволит мне покинуть это место. Все это время я была чертовой идиоткой и теперь должна расплатиться за свою наивность.
Я двигаюсь на автомате, иду вниз по лабиринту арочных коридоров, что окружают большие тренировочные ямы в центре Приюта. Мои ноги двигаются сами по себе, в то время как остальная часть меня пытается смириться с неминуемой гибелью и с тем, что вся моя жизнь вплоть до этой секунды была глупой шуткой.
Я думала, что вырвусь из Приюта. Я бы выплатила долг Ордену, купившему меня, думала, что однажды обрету жизнь и дом, что будут принадлежать только мне. Как глупо. Я надеялась и мечтала, хотя прекрасно знала, к чему это приведет.
Я могла бы попытаться сбежать, но я видела слишком много трупов рабов, утыканных стрелами охраны всего в паре метрах от дверей Приюта. Они умирали у ворот, ведущих из крепости Тиллео к жуткой, смертоносной пустыне.
Если я не могу сбежать и не могу не выполнить приказ об убийстве, то что мне остается?
Смерть.
Все ведет к смерти.
Вопрос только в том, от чьих рук. От моих собственных? От рук Тиллео? Охранников? Членов Ордена?
Я знала, что Мрачный жнец рано или поздно настигнет меня – но умереть сейчас… еще слишком рано!
Когда я наконец прохожу под аркой, ведущей к лекарям, полностью оцепенею, а внутри разливается пустота. Передо мной неизбежность, что уничтожит мое будущее, и с моих губ срывается беспомощный вздох – словно порыв ветерка в самый жаркий день в пустыне.
Я ожидаю, пока целитель обратит на меня внимание и исправит то, что Крит сделал с моим лицом, и в душе моей поселяется пугающая уверенность:
Через несколько дней я умру.
Я сжимаю и разжимаю кулаки всего лишь раз, заставляя тело расслабиться. Я ничего не смогу изменить, мне не победить Тиллео. Я никогда не узнаю, какова свобода на вкус, не узнаю, кем я была до того, как меня заставили стать дикаркой. Все годы тренировок. Все, что я делала, чтобы выжить – все было лишь затем, чтобы умереть на этом проклятом песке, у пропитанных кровью высоких стен, что держали меня в клетке столько, сколько я себя помню.
Я говорю себе, что лучше умереть, чем оказаться среди тех, кто торгует телом, но это не помогает забыть о горькой реальности. Я выросла в этой яме отчаяния, и теперь, несмотря на все мои усилия, я здесь и умру, так и не узнав другой жизни.
Надежда – это смертоносная гадюка, и ее яд наконец достиг своей цели.
5
От воя огромных костяных рогов на входе в крепость и в залах Приюта кровь стынет в жилах. Он раздается так внезапно, что лекарь, врачевавший мою щеку, подскакивает.
Я борюсь с импульсивным желанием тут же сорваться с места и поучаствовать в происходящем – как и должна была – но целитель еще не закончил сращивать ткани на моем разбитом лице.
Через несколько секунд раздается очередной трубный вой: значит, главные ворота открыли и гости наконец-то прибыли на Торги.
– Не двигайся, зверек. Я почти закончил, и тогда ты сможешь посмотреть, как процессия проезжает через ворота, – укоряет меня целитель.
Будто я ободранная крия, которой не терпится выскочить из люльки и посмотреть на это грандиозное событие.
К черту Ордены. К черту это место.
– Если вы не поторопитесь, я опоздаю на свой пост. И тогда я вновь вернусь к вам, но лечением одной щеки дело не ограничится, – ворчу я на тощего старика, но беспокойство все равно хватает мое сердце в охапку и уносится с ним прочь.
Пока я жду, когда лекарь наконец закончит свою работу, я перебираю в голове самые лучшие способы умереть. И от этого я чувствую себя свободнее и веду себя более дерзко, чем когда-либо осмеливалась раньше. К счастью, лекаря, похоже, больше беспокоит моя травма, чем мой язвительный ответ.
Он досадливо вздыхает на то, что я его тороплю, но также понимает, что я не вру. Поэтому его магия начинает литься в меня с утроенной силой, и я пытаюсь отмахнуться от жжения в деснах, когда сила проникает в ткани. Все это время я заставляла себя сохранять спокойствие, но мое эмоциональное состояние и такой мощный прилив магии сводят мои усилия на нет – сложно противиться желанию наконец отреагировать на боль так, как я действительно хочу.
– Ну вот и все, мой маленький зверек совсем как новенький! – объявляет лекарь и тепло похлопывает меня по плечу, демонстрируя добродушную желтозубую улыбку.
Если бы только за этим жестом стояла настоящая доброта.
Я коротко киваю ему, не позволяя себе поверить в это лживое сострадание, и спешу прочь из крыла лекарей, мчусь через весь Приют к главным воротам. Волосы цвета лунного света и темно-синяя ткань летят за мной, я мчусь по жуткой жаре к тому месту, где я должна стоять, чтобы приветствовать прибывающих гостей.
Солнце начинает опускаться – когда сумерки начнут чувственный танец с ночью, это принесет хотя бы небольшое облегчение. Я прохожу через центральный вход в Приют, направляясь к открытым главным воротам. Они врезаны в гигантские стены, окружающие обширные владения Тиллео.
Рабы клинка дважды в день пересекают пески, лежащие между Приютом и крепостными стенами. И, когда я нацелилась уже бежать к главным воротам – обычно я обхожу Приют по кругу, – меня вдруг охватило удивительное, радостное возбуждение.
Может быть, если я правильно рассчитаю время, то смогу скрыться в тени и проскользнуть через открытые ворота?
Но я тут же фыркаю, поражаясь нелепости этой мысли. Лучше найти быструю смерть на конце клинка, чем медленно поджариваться на песке – а это ждет всякого, кто отважится пересечь Корозеанскую пустыню пешком. И даже если бы Тиллео не приказал немедленно выследить меня и вернуть в Приют прежде, чем жар убьет меня, – все пустое. Ему не понадобилось бы много времени, чтобы понять, что меня нет, – не в такую ночь, как сегодня. Сегодня все охранники настороже и зорко следят за подопечными Тиллео.
Я быстро приближаюсь к собирающейся у ворот толпе. У меня в голове мелькала мысль о том, чтобы отказаться выполнить приказ Тиллео, но я все же пытаюсь найти выход из сложившейся ситуации. И единственный способ найти его – продолжать подыгрывать Тиллео, пока не разберусь, что делать дальше.
Заметив других рабов клинка, затесавшихся среди рабов дома и охранников, я тут же направляюсь к ним.
Я никогда не видела, чтобы главные ворота были распахнуты настежь – не за пределами Приюта уж точно. Все глаза выглядывают караваны, а я пробираюсь сквозь плотную толпу. Наконец, я останавливаюсь и смотрю на пейзаж за воротами.
Мне кажется, что передо мной оазис, а я умираю от жажды. Я вижу темнеющие небеса, пустынные холмы и дрожь горячего воздуха над землей – далеко, насколько хватает глаз. Вдалеке начинают медленно появляться силуэты песчаных оленей. Эти могучие животные наверняка тянут за собой широкие повозки с членами различных Орденов, и я спешу занять место в рядах своих собратьев-дикарей.
Тиллео приказал нам встать по обе стороны от дороги, по которой пройдет процессия. Я замечаю брешь между Кин и Орит и спешу втиснуться в нее. Кин кивает мне, а затем поворачивается, чтобы посмотреть, как ее будущее медленно приближается к широко распахнутым воротам. Я быстро расправляю полоски ткани, убеждаюсь, что все прикрыто, а платье на своем месте. Поправляю металлический пояс на бедрах, выравнивая гербы Тиллео над промежностью и задом. Приятный ветерок подхватывает пряди моих волос и зовет их присоединиться к его танцу. Но я спешу пригладить их и замираю, боясь, что кто-то заметит, что я двигаюсь.
Костяные рога снова ревут, глубокий звук отдается в моем теле. Первая группа песчаных оленей лениво проходит через ворота. Я восхищаюсь тем, как грациозно двигаются эти звери по плотному горячему песку. Я уже видела стадо, которым владеет Тиллео, но только издали. Из их голов торчат массивные рога, но на них растут странные, широкие и плоские отростки. Я рассматриваю их внимательнее и замечаю, что эти отростки отбрасывают тень перед животными. Их белая шерсть жесткая и короткая, и золотистый песок сыплется с нее крошечными водопадами при каждом шаге зверей. Они вдвое больше самых крупных фейри, которых я когда-либо видела. Они без труда тянут за собой большие повозки, и в их походке чувствуется величественная грация.
Первый песчаный олень издает глубокий и довольно пугающий звук, и я практически слышу в нем констатацию того, что он наконец дома и голоден. Олени, идущие за ним, ревут в ответ, и я думаю о том, каково это – работать вместе, сообща, как они?
Тиллео стоит у входа в свой огромный замок посреди пустыни, его окружает бессчетное количество охраны и рабов дома. За его спиной возвышаются квадратные навершия стен из песчаника, и создается впечатление, будто поместье буквально выросло из песка – и только потому, что Тиллео повелел. Во множестве башен вырезаны ряды маленьких прямоугольных окошек – кажется, что они собрались тут случайно и образовали единое целое. Я уверена, что некоторые рабы дома сейчас украдкой выглядывают из них, чтобы увидеть хоть одним глазком, что творится внизу.
Проницательный взгляд Тиллео ничего не упускает, скользя от башен к нам и обратно. Первая из повозок останавливается перед ним. Рабы спешат открыть двери, и из них выходят четыре потрясающих женщины-фейри, усыпанных драгоценностями, их платья так причудливы, что я таких и вовек бы не придумала.
Они приветствуют Тиллео как старые друзья – тот целует им руки и лукаво улыбается. Тария и Сеннет придвигаются к ним ближе, ожидая, когда на них обратят внимание – значит, эти женщины из Ордена Лисиц, которым Тарии и Сеннет поручено прислуживать, пока идут Торги.
Снизу по горлу ползет паника: я понимаю, что не представляю, как выглядят члены Ордена Скорпионов.
Я смотрю на Харша и надеюсь, что Тиллео рассказал ему, как узнать наш Орден, пока я была у лекаря и рушилось мое будущее. Учителя объясняли, что на время Торгов члены Орденов будут носить чары – так они смогут скрыть свое лицо от других участников Торгов. Чары могут изображать чужое лицо или животное – талисман Ордена. Однако я все равно не представляю, легко ли будет определить, кто есть кто и из какого он Ордена.
Рабы дома забирают из повозки сундуки и чемоданы, перед Тиллео тут же останавливается следующая повозка, а членов Ордена Лисиц провожают в огромное поместье.
Из дверей следующей повозки выходят шесть огромных мужчин. На них поверх туник надеты жилеты, сзади к ним пришиты изображения головы медведя, разинувшей пасть в оскале. Значит, это представители Ордена Медведей – Орит тут же вздрагивает у меня за спиной, и я вспоминаю, как один из учителей предупреждал нас о жестоком характере членов этого ордена.
К «медведям» подходят два раба клинка – Йотта и Таур, и до меня доходит: Тиллео не отправил девушек прислуживать этому Ордену. Это только укрепило меня во мнении: то, что говорят о «медведях» и об их отношении к слабому полу – правда.
Из следующей повозки выходят три крупных фейри – наполовину люди, наполовину волки. При виде них у меня невольно раскрывается рот, но я быстро прихожу в себя. Они стоят на двух ногах, на них замшевые брюки – но выше их тела покрыты густым, жестким мехом, а шеи их венчают волчьи головы.
В такой жаре им не позавидуешь – и к «волкам» тут же подскакивают рабы дома с опахалами. Фейри с волчьими головами приветствуют Тиллео так же весело, как и члены других Орденов.
Подъезжает еще больше повозок, а я внимательно слежу за Харшем, чтобы не пропустить прибытие нашего Ордена. Осталось еще две повозки, и песчаные олени нетерпеливо бьют копытами, ожидая, когда же их избавят от груза.
Я наблюдаю за занавешенными окнами предпоследней повозки, гадая, кто же там внутри. Но ткань, закрывающая окна, неподвижна, никто за ней не проявляет любопытства, не пытается отодвинуть ее и выглянуть наружу.
Очередной порыв ветерка влетает сквозь распахнутые ворота и холодит мою вспотевшую шею. Пот течет по загривку, я хочу вытереть его, но на мне нет ничего, кроме пары полос шелковой ткани.
Я представляю, как Фигг наблюдает за мной из башни и делает себе пометку – выпороть меня за то, что я посмела осквернить это нелепое платье своим мерзким потом. Я про себя молю ветер дуть посильнее – мне нужна хотя бы небольшая передышка от этой невыносимой жары, и вдруг вижу, что Харш направился к остановившейся повозке.
От волнения у меня защемило в груди, но я успела подстроиться и зашагала в ногу с Харшем. Дверь сбоку повозки открывается, и я, не отрываясь, смотрю в проем, готовая встретить членов Ордена, которым нам с Харшем поручено служить.
И тут мои ноги – и сердце – замерли. Из повозки изящно выступили три фигуры, и Тиллео им поклонился. Я вижу, как в его глазах цвета какао промелькнуло нечто похожее на страх. Еще бы – перед ним остановились три скелета.
Проклятые ублюдки.
На мужчинах костюмы цвета оникса – слишком роскошные для такой глуши. Все трое стоят неподвижно, только головы слегка поворачиваются, пока черные впадины глаз сканируют пространство вокруг.
Неожиданно понимаю: я остановилась как вкопанная и пялюсь на гостей. Тут же все выработанные инстинкты, обеспечивавшие мое выживание, просыпаются, мозг словно перезагружается, и ноги приходят в движение. В несколько шагов я догоняю Харша и становлюсь рядом, ожидая, когда к нам обратятся.
Меня охватывает страх, я шокирована, стук сердца отдается в ушах грохотом боевых барабанов, а я смотрю, как три скелета обмениваются с Тиллео высокопарными приветствиями.
За все время, что я провела в Приюте, готовясь к Торгам, мне никогда не приходило в голову, что мужчины, перерезавшие Дорсину горло и похитившие что-то из сейфа в его комнате, были членами Ордена. Я чувствую себя полной идиоткой, потому что никогда не связывала Орден с теми событиями. Почему я была уверена, что никогда больше не увижу их? Я даже не знаю, те ли трое, что появились из ниоткуда той ночью, сейчас стоят передо мной, но вновь ощущаю страх.
Когда я впервые попала в это кошмарное место под названием Приют, меня постоянно преследовали воспоминания о Дорсине и о пробуждении в клетке. И я полагала, что мне до конца жизни придется бороться с этими кошмарами – но нет, их из моей памяти вытеснили новые.
Довольно скоро я перестала ломать голову над тем, как я тут оказалась. Какой в этом смысл? Попытки понять это лишь дразнили меня и вызывали только новые вопросы, на которые я не находила ответа. Все это никак не меняло моего положения в Приюте – я стала рабом клинка. Сбежать отсюда было невозможно, так что мне пришлось сосредоточиться на том, чтобы просто выжить в окружении учителей, других дикарей и Тиллео.
Тиллео подзывает меня и Харша, и один из скелетов устремляет свой черный взгляд на меня. И тут же я чувствую сильный запах крови орков, смешанный с запахом крови Дорсина. Я чувствую, как сапоги бьют меня по ребрам и бедрам, как Дорсин выбивает остатки воздуха и надежды из моего хрупкого тела. Призрачный язык орка скользит по моему бедру… но мы с Харшем подходим ближе. Усилием я отбрасываю эти воспоминания подальше, стараясь сосредоточиться на том, что происходит вокруг меня – Тиллео не должен ничего заметить, и плевать, насколько я напугана и шокирована.
К счастью, мои ноги продолжают двигаться, когда меня настигает ужасная догадка: а знает ли Тиллео? Знает ли он об охоте, которую Орден Скорпионов устроил на его босса? Это он заказал убийство Дорсина?
Я быстро оглядываю Тиллео, пока он не смотрит, и вдруг начинаю сомневаться во всей своей приютской жизни.
Нет. Мы с Харшем останавливаемся рядом с Тиллео, словно безмолвные призраки, какими нас и учили быть, и о нас снова скоро забывают. Но зачем Тиллео привел меня сюда, если знал, кто на самом деле убил его хозяина? Дорсин должен был кому-то меня продать, и если бы Тиллео знал, что он задумал, то просто продолжил бы начатое, прежде чем тому безжалостно перерезали горло. Не думаю, что Тиллео тогда знал, кто я. И потому я задумываюсь: а знает ли он правду сейчас?
Может, именно поэтому он поручил мне убить одного из членов Ордена на этих Торгах? Это расплата за то, что я, пусть и неосознанно, но хранила тайну Ордена Скорпионов?
Я стою и молча наблюдаю за тремя фейри в их магическом облачении. Они снова обмениваются любезностями с моим хозяином, и я прикидываю, за убийство кого из них мне придется умереть? Кому я перережу горло и нарушу священное правило Торгов? Тиллео наверняка жаждет отомстить. Убить двух зайцев одним выстрелом – он такое любит.
– Следуйте за моими людьми, они проводят вас в шатер и приготовят ванны, вам стоит немного освежиться. У вас будет время передохнуть до начала сегодняшних торжеств. – Голос Тиллео весел, и я стараюсь не сжимать кулаки от его дружелюбной, непринужденной болтовни.
Да что со мной такое?
Я хочу вернуть себе обычный контроль и здравомыслие. Обычно я не спотыкаюсь на ровном месте, мои мысли не блуждают и меня не ловят на том, что я витаю в облаках. Хочется тряхнуть головой, заставить мысли прекратить бешеную скачку, вновь стать тем твердым и расчетливым рабом клинка, коим я и являюсь, но я не могу. Похоже, даже я не застрахована от тревог и смятения, которые мучают всех во время Торгов. И я не могу убежать от призраков своего прошлого, которых, как я считала, уже давно похоронила.
Скелеты кивают и на время прощаются с Тиллео. Я пытаюсь свернуть панику и растерянность в тугой клубок и запихнуть его поглубже в свое сознание.
Торги начались. И теперь меня окружают лучшие наемные убийцы, одного из которых я должна убить. Сейчас не время теряться в вопросах и распутывать неразрешимые загадки. Сейчас самое время доказать, что я не та испуганная маленькая девочка, которую нашли прикованной в углу, окруженной ужасом и смертью. Настало время показать им монстра, которого они создали.
– Я отдаю вам своих лучших рабов, – Тиллео указывает на нас с Харшем – мы стоим так же неподвижно, как поместье у нас за спиной. – Не стесняйтесь использовать их, как пожелаете, – бесстрастно продолжает он, и члены Ордена Скорпионов оборачиваются, чтобы нас рассмотреть.
Я дышу, но меня душит паника, волнами накатывающаяся на меня, и я вновь задаюсь тем же вопросом: те ли это фейри? Узнают ли они меня? А я их узнаю?
Я пытаюсь вглядеться глубже, разглядеть настоящие лица, заглянуть под чары, что раскрасили их тела в черно-белый. Но мне трудно сфокусироваться. Их взгляды скользят по моему телу, и кажется, будто их руки ласкают мою кожу. На Харше черные глаза скелетов даже не остановились – троица отвернулась и последовала за рабами дома к шатру.
Рабы несут их сундуки с вещами высоко над головой, мы идем прочь от Тиллео и поместья. Я смотрю на спины членов Ордена Скорпионов: ощущение такое, что они не просто идут, а прокладывают путь через пески. Харш и я идем по их следам, словно вода по руслу реки. От этой троицы веет силой, она шлейфом тянется за ними, развеваясь, словно плащ на пустынном ветру. Они темные, опасные, но по какой-то причине кажутся мне невероятно притягательными.
Может быть, какая-то часть меня все еще надеется получить ответы о той ночи, но даже если эти трое – те самые убийцы Дорсина, они ничего не узнают. Они не захотели помочь мне тогда, и я сомневаюсь, что сейчас что-то изменилось.
Харш смотрит на меня, словно проверяя, чувствую ли я яд в них, но я сохраняю привычную маску раба клинка и игнорирую его испытующий взгляд. Внутренне я посмеиваюсь над собой за то, что отгораживаюсь от Харша. Мы не совсем дружны, но мы и не враги с ним. Просто обычно я слишком серьезна и осторожна, хотя на самом деле сейчас мне нет нужды выстраивать вокруг себя дополнительные стены. Я умру раньше, чем выберусь из Приюта; может, пришло время немного отпустить контроль и пожить для себя до того, как за мной придет смерть?
Наконец, мы подходим к огромному шатру кремового цвета – его установили в западной части крепости. На южной стороне стоит точно такое же сооружение, но я не пытаюсь разглядеть, кто к нему направляется – занавес в наш шатер распахивают два охранника, словно только и ждали этого момента. Рабы дома минуют укрытый шкурами вход, спеша поставить сундуки и пристроить все вещи, что члены Ордена Скорпионов привезли с собой. Последние входят в шатер, и сразу видно – они – почетные гости. Плотные створки смыкаются за мной и Харшем.
Мы становимся по обе стороны от входа, и я пытаюсь подавить вздох восхищения: убранство шатра роскошно. Внутри просторно, высокие лампы излучают мерцающий волшебный свет, на пушистых коврах всевозможных цветов вышиты причудливые узоры. Они устилают весь пол, словно для скелетов ступить на что-то, кроме мягких ковров, – это большой грех. У задней стенки шатра стоят три кровати – подозреваю, матрасы, что лежат на них, набиты самыми пушистыми перьями и соломой. Да и одеяла для скелетов выбрали самые мягкие – они во множестве набросаны на кровати, а на них лежит куча подушек. Меня удивляет, что ко всему этому Тиллео не добавил еще и рабынь плоти – или двух. Их тела, маняще раскинувшиеся на кроватях, гости встретили бы с воодушевлением.
