скачать книгу бесплатно
– Товарищ капитан, у меня все бойцы обстреляны, молодых нет, – произнес Леонтьев. – У каждого из нас свои счеты с фашистами, так что можете на нас положиться.
– Тогда вот что, сержант. Проверьте оружие и получите дополнительно боеприпасы – произнес Сорокин. – Предстоит боевая операция против фашистских диверсантов, которые находятся недалеко от нас. У вас на подготовку час.
Сержант распустил отделение и, повернувшись к Сорокину, предложил перекусить. Вскрыв финским ножом банку с тушеным мясом, он протянул ее капитану.
– Угощайтесь, товарищ капитан, – сказал он и, когда тот взял в руку банку, поинтересовался у него. – Вы откуда родом, товарищ капитан?
– Я из Казани.
– Да мы с вами почти родня: я из Волжска. Он не далеко от Зеленого Дола.
Они рассмеялись.
– И вправду почти соседи, – произнес Сорокин и снова улыбнулся. – Сержант, у вас ничего нет из одежды? Я из госпиталя, там одели. Холодно.
– Найдем, товарищ капитан, и телогрейку новую, и шапку, и даже сапоги. Я смотрю, у вас старые сапоги, наверное, все ноги мокрые?
– Есть немного, – ответил Сорокин, выскребая из банки остатки тушеного мяса.
Сержант быстро исчез за углом здания, а Сорокин достал из кармана шинели помятую пачку папирос. Выбив одну, он закурил. Александр любил эти первые минуты после еды, когда как бы укладываешь принятую пищу в приятное облако табака. В эти минуты чувство сытости и блаженства полностью овладевали не только телом, но разумом. Он знал многих бойцов, которые отказывались от приема пищи накануне боя, боясь ранения в живот. Ходили слухи, что в случае ранения спасти человека практически невозможно, однако Сорокин этому не верил. От ранения в живот умирали и голодные, и сытые. Вот и сейчас, он не думал о ранении, ему было просто хорошо и комфортно, а что будет потом, через час или два, никто, кроме Бога, не знал.
– Вот, товарищ капитан, примерьте, – услышал он позади себя голос сержанта. – Думаю, должно подойти.
Капитан обернулся и увидел Леонтьева, который держал в руках практически новую телогрейку, шапку и сапоги. Александр быстро скинул с себя шинель и надел телогрейку. Новая одежда была его размера и сидела на нем так, будто он родился в ней. Сапоги оказались на размер больше, но это было все равно лучше, чем ходить в старой, дырявой обуви. Натянув шапку, он почувствовал себя новорожденным. Подпоясав телогрейку широким офицерским ремнем, он перебросил через плечо полевую сумку и автомат.
– Ну и как? – спросил он сержанта.
– Хорошо, товарищ капитан. Теперь вы похожи на настоящего командира.
– Проверь, бойцы готовы?
Леонтьев повернулся и, прихватив с собой шинель и старые сапоги капитана, направился в сторону куривших солдат.
* * *
Группа Сорокина обошла станцию лесом и, стараясь не шуметь, медленно двинулась в сторону железнодорожных путей, где в техническом тупике стояли с десяток разбитых войной вагонов. Александр подозвал к себе сержанта и, когда тот подполз, прошептал ему на ухо.
– В одном из вагонов должны быть немцы. Я не исключаю, что они одеты в нашу форму. Направь двух бойцов, пусть осторожно «понюхают», что там.
– Есть направить двух бойцов, – также тихо ответил Леонтьев.
Не успел сержант исполнить команду командира, как один из бойцов, передвигавшийся вдоль вагона, замер на месте, а затем поднял правую руку, что означало для всех – «внимание». Солдат рукой указал Сорокину на вагон, из которого еле слышно доносились мужские голоса. Александр махнул рукой, и солдаты быстро окружили вагон. Грачев залег за кучей какого-то ржавого металла и, установив сошки, направил свой пулемет на дверь вагона.
– Без команды не стрелять, – передал он по цепочке.
Капитан передернул затвор автомата и, укрывшись за углом водонапорной башни, громко закричал:
– Сдавайтесь! Вагон окружен! Сопротивление бесполезно! Всем гарантирую жизнь!
Все замерли, ожидая ответа немецких диверсантов. Чувствовалось, что они не ожидали окружения и сейчас решали: сдаваться им или принять бой.
– Сдавайтесь! – снова крикнул Сорокин.
– Кто нам предлагает сдаться? – выкрикнул кто-то из вагона. – Какие гарантии?
– Капитан Сорокин, сотрудник особого отдела армии. Я не агент госстраха, чтобы давать гарантии. Я предлагаю вам сдаться, чтобы спасти свои жизни!
Неожиданно тишину вспорола автоматная очередь. Дверь вагона резко открылась, и из нее полетело несколько гранат. Взрывы, едкий дым загоревшегося вагона и треск автоматных очередей, все слилось в единую какофонию. Пули крошили доски вагона, и казалось, что там уже не могло остаться ничего живого, но это только казалось. Диверсанты дрались отчаянно, хорошо понимая, что они обречены и что в случае их пленения пощады им не будет. Трассирующие пули прижали к земле бойцов Сорокина, не давая им поднять головы.
– Грачев! Прикрой меня! – крикнул он пулеметчику и бросился вперед.
Под прикрытием пулеметного огня Александр медленно пополз к вагону. Когда до него осталось метров тридцать, он сорвал чеку и швырнул гранату в открытую дверь: мощный взрыв разметал диверсантов по вагону. Похоже, он спровоцировал детонацию хранившейся в вагоне взрывчатки. Неожиданно стало тихо, только слышался треск горевших вагонных досок.
– Сержант! Соберите оружие и документы! – приказал Сорокин Леонтьеву. – Проверьте, потери есть?
– Убитых нет, Крылов легко ранен, – доложил тот.
Пока солдаты вытаскивали трупы диверсантов из разрушенного вагона и складывали их вдоль железнодорожного полотна, капитан присел на какие-то разбитые ящики и закурил. Только сейчас он понял, что у него сильно болит раненая нога.
«Не долечил, – подумал он. – Лишь бы не открылась рана».
– Сержант! Сколько диверсантов? – спросил он Леонтьева.
– Семь трупов, – как-то буднично ответил ему тот. – Посмотрите, товарищ капитан, кажется какие-то документы.
Сорокин взял кожаную полевую сумку и открыл ее. В ней находилась карта и несколько машинописных листов бумаги.
– Ну, что там?
– Карта и документы. Потом посмотрю. Все собрали?
Получив положительный ответ, он с бойцами направился к станции. Метров за пятьдесят до нее их остановила группа красноармейцев, бежавших к месту уже закончившегося боя.
– Кто такие? Ваши документы? – спросил Александра молоденький младший лейтенант, держа в руке пистолет.
– Капитан Сорокин из особого отдела армии. Еще вопросы есть?
– Это вы вели бой? – спросил его офицер и рукой указал в сторону догоравших вагонов.
– Да, – коротко ответил ему он. – Ликвидировали диверсионную группу немцев.
Младший лейтенант с нескрываемым восхищением посмотрел на капитана. Ему, выпускнику ускоренных курсов военного пехотного училища еще не приходилось участвовать в боях, и он тайно завидовал тем, кто прошел через них и остался в живых.
– Товарищ капитан, а много было диверсантов?
– Сходите и посмотрите, они все там лежат. Только не забудьте прихватить с собой лопаты, чтобы их закопать.
Бойцы, возглавляемые младшим лейтенантом, побежали дальше, а Сорокин, распустив людей, направился к коменданту станции. Он кратко доложил ему об уничтожении диверсантов и поинтересовался, как ему добраться до штаба армии.
– Какая армия? Какой штаб, Сорокин! Ты что, головой ударился? Не видишь, что творится. Немцы в сорока километрах и вот-вот будут здесь.
– Товарищ комендант, я что-то вас не понимаю! Мне что, так и бултыхаться на вашей станции?
– Почему бултыхаться? Видишь, стоят несколько легковых автомобилей и броневик? Иди туда, это штаб механизированного корпуса. Поговори с ними, может, они тебе что-то подскажут.
Сорокин посмотрел в окно. Около станционной постройки стояли несколько «Эмок».
– Спасибо за совет, товарищ майор, – поблагодарил он коменданта и направился к двери, взяв в руки свою палочку.
– Кстати, возьмите на память, – вернувшись, произнес он и положил на стол перед майором немецкий «Парабеллум».
– Спасибо, капитан. Хороший пистолет мне не помешает.
* * *
Сорокин сидел напротив начальника штаба механизированного корпуса Левченко и рассказывал ему о гибели подполковника Наумова.
– Вот так и погиб он от рук этих диверсантов, – закончил он свой доклад.
– Жалко Ивана Гавриловича, хороший был человек, честный. Он за свою принципиальность пострадал в тридцать восьмом году. Не понравилась тогда генералу Павлову его критика, он и снял его с должности командира корпуса, не дав ему получить звание полковника.
– Теперь куда? – поинтересовался он у Сорокина. – Я смотрю, капитан, ты с палочкой? Не мешает она воевать?
– Нет, товарищ полковник, не мешает, с ней удобнее, – ответил Сорокин и улыбнулся. – Куда? Если честно, то не знаю. Служил в особом отделе 37-ой армии у генерала Власова. Сейчас, вы говорите, он по приказу Сталина, формирует новую 20-ую армию, вот и направьте меня туда.
– Можешь остаться у нас. Наша часть тоже входит в состав этой армии. Ну ладно, уговаривать тебя не стану. Езжай в штаб армии, там и получишь новое назначение. Завтра туда едет майор Захарченко, вот с ним и езжай, а теперь иди отдыхать, капитан. И еще, зайди к нашему военврачу, пусть осмотрит ногу.
Сорокин поднялся с табурета. Сильная боль в ноге заставила его поморщиться.
– Разрешите идти, товарищ полковник?
– Иди и непременно загляни к врачу, я ей позвоню.
Александр вышел из здания и, достав из кармана кусок марли, вытер вспотевший от напряжения лоб. Заметив, стоявшую в стороне машину с красным крестом, он направился к ней. Военный врач, женщина в звании капитана, внимательно осмотрела его рану.
– Рановато вас выписали, товарищ капитан, – произнесла она. – Я бы вас еще подержала в госпитале как минимум недельки две. Сейчас я обработаю вашу рану.
Она быстро набрала в шприц какое-то лекарство и сделала ему укол. Заметив, что Александр поморщился от боли, она усмехнулась.
– Вы тоже из той категории людей, капитан, которые не переносят уколы?
Он хотел ей ответить, но она прервала его.
– Все, все, больше колоть не буду. Вот порошки, попейте с неделю, думаю, что они вам обязательно помогут.
Она быстро перевязала рану и велела одеться.
– Скажите, капитан, это вы уничтожили немецких диверсантов на станции?
– Да, я с солдатами.
– Почему вы решили это сделать сами, с раненой ногой, ведь на станции стоит много воинских эшелонов? Обратились бы к начальству с рапортом, и это бы сделали без вас.
Сорокин улыбнулся и виновато пожал плечами.
– Просто я умею это делать лучше других, товарищ военврач. И всегда считал, что нужно поручать то или иное дело лишь профессионалам.
– Капитан, нужно быть скромнее. Профессионал! А может, вы и правы.
Он вышел из машины и посмотрел на затянутое тучами небо. Редкие снежинки, кружась, медленно падали на землю и моментально таяли в месиве угольной пыли и грязи.
– Капитан! – окликнул его стоявший на крыльце майор. – Сорокин! Подойдите ко мне.
Александр направился к нему, немного прихрамывая на раненую ногу.
– Слушаю, товарищ майор.
– Я – майор Захарченко, а вы, как я понял, капитан Сорокин. Выходит, мы вместе завтра поедем в штаб армии.
– Так точно, товарищ майор.
– У вас есть место для ночлега? – поинтересовался майор.
– Нет, товарищ майор. Я только что из госпиталя.
– Я так и понял. Следуйте за мной, многого не обещаю, но тепло и спирт будут.
Захарченко оказался веселым и словоохотливым человеком. После первого тоста его было уже не остановить: он сыпал анекдотами, как из рога изобилия, вызывая у Сорокина невольные улыбки.
– Вы женаты, Сорокин? – неожиданно спросил он. – Чего молчите? Я так и понял, что мы все здесь неженаты. Может, махнем с вами в санбат? Там такие девчонки – пальчики оближешь?
– Если хотите, то идите, товарищ майор. Я очень устал, и мне бы хотелось немного отдохнуть, да и рана что-то разболелась.
– Ну, смотрите сами, капитан. Не хотите? А я пойду. Кто знает, придется ли завтра пожить так, как живу сегодня.
Он встал и, накинув шинель, направился к двери. Остановившись, он вернулся обратно и, взяв со стола недопитую флягу со спиртом, вышел из комнаты. Сорокин, расстегнув ворот гимнастерки, прилег на топчан и моментально уснул.
* * *
Генерал-майор Андрей Андреевич Власов положил телефонную трубку и растерянно посмотрел на главного врача госпиталя. Он уже три дня находился в полевом госпитале с диагнозом «воспаление среднего уха».
– Мне нужно срочно ехать в Москву, – произнес он. – Меня вызывают в Кремль.
– Андрей Андреевич, вам сейчас нельзя студиться, – произнес главврач, – может возникнуть осложнение.
– Какое осложнение? – удивленно спросил генерал. – Вот, если я не прибуду, тогда будут осложнения и у вас, и у меня.
Он вышел из кабинета врача и направился в свою одноместную палату. После разговора со Сталиным он решил немедленно ехать в Москву. Генерал быстро переоделся и вышел во двор госпиталя, где его ждала служебная автомашина.