скачать книгу бесплатно
– А ты?
– На промысел. В разведку. И дочка со мной.
– Что?!
– Не дёргайся. Сначала беспилотники всё осмотрят, а потом уже мы пойдём. Так что риска нет.
Она смотрит на меня тяжёлым взглядом, потом забирает пустую тарелку:
– Спать ложись. Глаза красные, как у рака.
Тут я с ней согласен. Тем более что времени до подъёма – всего четыре часа…
Удивительно, но этих четырёх часов мне хватило за глаза! Выспался так, как раньше за десять! И встал легко и без всякой тяжести в голове, как обычно от недосыпа. Быстро привёл себя в порядок, растолкал сына. Супруга уже хлопотала насчёт быстрого перекуса. Кстати, надо будет узнать насчёт наших поваров. Вроде бы уже должны начать готовить. Зря, что ли, с собой столько продуктов приволокли?
Прихлёбывая на ходу кофе, торопливо прокручиваю в мыслях сегодняшние планы. Ничего не упустил? Кажется, нет…
– Да сядь ты наконец, чего мельтешишь? – не выдерживают нервы у жены.
Моя половина точно на пределе. Плюхаюсь на стул, откусываю кусок копчёной колбасы. Светлана вздыхает:
– Всё. Последняя.
Беззаботно машу рукой:
– Сегодня должны начать кормить. Вчера было распоряжение. А к вечеру окончательно всё прояснится. У нас коптильни есть, так что ещё поедим колбаски. Из натурального мяса. Обещаю.
Она молча улыбается.
…Лес интересный. Хвойные деревья – нечто среднее между сосной и елью. Между ними встречаются молодые деревца вроде нашего можжевельника. Травы практически нет, лишь изредка торчат из почвы пучки. А так – всё засыпано толстым слоем иголок. До нижних ветвей высоченных деревьев не дотянуться, потому что высота стволов метров по пятьдесят, если не больше. А толщина… Метров шесть, а то и семь. Минимум. Но это на глаз. Чешуйчатая прочная кора, которую с трудом берёт мой верный 78-й. Её удаётся лишь поцарапать. Подобранная на земле высохшая до звона ветка лезвию вообще не поддаётся. Интересно, как она поведёт себя в воде? И – запах. Довольно приятный, но сильный. Чуть горьковатый, напоминающий то ли одуванчик, то ли мать-и-мачеху. Не могу определить. Да и слабоват я в растениях…
Вскидываю руку в предупреждающем жесте. Все замирают. Мне показалось, или что-то там мелькнуло? Несмотря на здоровенные стволы, просветы между деревьями довольно велики. Видимо, они как-то удерживают своё пространство. Поэтому лес светлый, и по нему можно двигаться, не опасаясь засады, что мы и делаем уже три часа. На границу чащи нас доставили грузовиком, десять человек. И теперь наш дозор, время от времени сверяясь с распечаткой авиаразведки, если наших роботов можно ею считать, продвигается вперёд. Только толка от импровизированной карты мало – сплошная завеса очень тёмных крон. И нигде нет ни просвета, ни поляны. Один из бойцов наскоро наносит кроки, так что не заблудимся. Да и магнитный полюс здесь есть, потому что наши компасы работают. Не так, как на Земле, но какую-то привязку дают. И ориентироваться по ним можно. Пока сойдёт и так, а там будет видно.
Странно, но не слышно ни птиц, ни зверей. Двое ребят следят за кронами, но у них тоже пусто. Либо тут что-то не даёт живности размножаться, либо они настолько зашуганы аборигенами, что сразу прикидываются кустиками. Мол, нет нас. Вам всё кажется… Лучше бы второй вариант, конечно…
И вот впервые за всё время что-что шевельнулось впереди нас. Я припадаю к густому слою хвои, осторожно выглядываю из-за кустика. Мать честная! Абориген! Как бы не тот, что мы видели вчера. Подношу к глазу монокуляр, мои ребята ждут. Делаю знак «двое ко мне». Первые бесшумно появляются возле меня, и я показываю им на местного жителя. Потом так же знаком отдаю команду «язык». Оба кивают и исчезают за стволом. Между тем абориген, пугливо озираясь по сторонам, что-то роет.
Внезапно он хлопает себя по голой спине, а потом беззвучно заваливается назад. Дротик с паралитиком чуть подрагивает в его шее. Но тут происходит непредвиденное. Откуда-то со стороны доносится гортанный крик, и потом на поляну выскакивают ещё двое – девчонка и парнишка. Оба совсем юные. Бросаются к лежащему на спине… наверное, родителю… Обнимают, визжат, плачут, пытаются растормошить… Увы, детишки. Действие паралитика закончится лишь через несколько минут. Народ у нас опытный, дозы умеют рассчитывать. Хлоп! Сетка окутывает всю кучу. Не зря я настоял на полицейском ружье. Хорошая вещь! Визг усиливается до ультразвука и резко обрывается, когда мы наконец выходим на свет. Представляю нас глазами аборигенов: первое – чудная пятнистая одежда. Второе – великанский рост, каждый из нас выше родителя или воспитателя минимум на голову. Да и черты лица у нас… Аборигены чем-то похожи на наших азиатов. Такие же раскосые глаза, чуть желтоватая кожа, чёрные волосы и плосковатые лица. Широкие носы, узкие губы. Ну, точно – азиаты. Больше всего смахивают на вьетнамцев. Такие же маленькие и худые. А эти ещё и истощены. Нет. Вряд ли наши холостяки позарятся на их женщин. Придётся в местную Европу их посылать…
Детишки жмутся под сеткой, испуганно озираясь на нас и вцепившись в папочку руками. Даже побелели от страха.
Освобождаем их из сети, невзирая на отчаянное сопротивление, почти не ощущающееся при нашей земной силе. Девчонка пытается кого-то укусить, получает звонкую пощёчину и издаёт дикий визг, тут же, впрочем, обрывающийся после нажатия на подчелюстные узлы. Как только её губы смыкаются, следует отточенное движение – и скотч заклеивает ей рот. Малявка чего-то мычит. С парнишкой проделываем то же самое. Схватываем хомутами запястья. Остаётся их родитель. Тоже вяжем руки, заклеиваем рот.
– Что дальше?
– Похоже, рядом либо их лагерь, либо деревня.
– «Рядом» – понятие относительное.
Киваю. Кто знает, на какие расстояния здесь уходят охотники. Хотя… С детьми? Вряд ли далеко. Но это может быть и изгнанник. Эх, не знаю я их языка. И допросить нет возможности. Присаживаюсь над лежащим на хвое аборигеном, внимательно осматриваю его одежду. Чёрная свободная рубаха с короткой застёжкой, украшенная красным орнаментом. Прямые штаны, тоже свободные, до щиколотки. На ступнях – плетённые из соломы или сухой травы сандалии. Пояса нет. Штаны просто подвязываются на верёвочках. Волосы чёрные и сальные или смазаны маслом, собраны в узел на макушке, подвязанный тонкой ленточкой с двумя полосками. Пуговиц нет нигде. Его нож лежит рядом с сумкой в виде обыкновенного прямоугольника. Лезвие – лавровый лист. Заточено с двух сторон. Довольно тонкое и… ручной работы. Кое-где видны следы молота. Рукоятка – рог. Металл… по виду – калёное железо. Мой нож оставляет глубокую царапину на клинке аборигена.
Перехожу к сумке, вытряхивая из неё содержимое. Хм… Несколько непонятных корешков. Надо отдать медикам на анализы. В чистую тряпицу завёрнуты какие-то коричневые шарики. Еда? Может быть. Уж больно жадно на них смотрят детишки. Отщипываю кусочек, крошечный. Осторожно пробую… Рис! Самый настоящий натуральный рис! Только почему-то красный… Красный? Твою ж… Таким у нас в Азии арестантов кормят! Так-так… Аккуратно убираю всё в сумку.
Теперь детишки. Мальчишка лет десяти, может, одиннадцати. А скорее всего – четырнадцати или пятнадцати. Потому что худой, словно его в концлагере десять лет держали. Его сестра или подруга точно такой же заморыш. На обоих всё точно такое же, как на папочке. Только на девочке вместо штанов юбка с запахом такой же ткани, как и одежда мужчины и мальчика. Да волосы на макушке украшает… – хвала великому канцелярскому богу! – огромадная булавка! Честное слово! Правда, изготовлен сей предмет из начищенного серебра, поскольку вряд ли местные жители знают никель или хром. И… Я замечаю тонкую ниточку на шее девчушки. Протягиваю руку и извлекаю на свет небольшой круглый медальончик. Или амулет. Кто его знает. Всего знаний об этом – из передач о путешественниках.
– Берём с собой?
– Да. Может, удастся как-то объясниться. Они ведь знают, какой здесь климат, что идёт в еду. Ну, в общем, нашим головастикам есть над чем пораскинуть мозгами.
– Подождём наших ребят, а потом двигаем обратно.
Старший моих сопровождающих кивает и извлекает рацию:
– База, я Второй. Дошли до места, взяли языка. Начинаем возвращение через тридцать минут… Прошу прощения, выходим сейчас.
Потому что из-за стволов выруливают двое посланных пройтись по кругу, разводя руками в стороны. Ничего не нашли. Ну и ладно. Вернёмся сюда с собаками. Говорил же, надо было их сразу с собой взять! Нет! Мол, зачем? Мало ли что, где потом найдём? Да найдём! Тем более что шли не столько в разведку, сколько в поиск. А это разные вещи…
Напоследок из любопытства подхожу к яме, которую копал абориген, и… красноватые комья бурого железняка узнаю сразу. Под слоем почвы сантиметров в тридцать – сплошная охристо-жёлтая порода. Вгоняю в неё нож, отламываю большой кусок. Лимонит? Очень похоже. Надо попробовать его нагреть и кислотой облить. Засовываю образец в карман разгрузки, пусть наши геологи проверят. Выпрямляюсь. По моему лицу люди понимают, что произошло нечто хорошее. Абориген, напротив, начинает злиться.
– Пошли.
Ребята пинками заставляют уже очухавшего мужчинку подняться, цепляют детишек за него, и мы начинаем обратное движение. Впрочем, мои мысли уже далеко. Если мои предположения оправдаются… То мы сели на месторождение железа. А это, как бы сказать… Не слишком хорошо. Ладно. Посмотрим, что нам скажут пленники.
Глава 6
На первом месте мы пробыли неделю. Как я и подозревал, бывшая крепость стояла на огромном, в несколько десятков километров радиусом месторождении железной руды. Пленники оказались из небольшой деревушки к северу от нашей высадки. До неё пешком – двое суток пути. Мужчина, как выяснилось (правда, намучились с ним, но всё же кое-как объяснились, рисунками, жестами, картинками, потом отпустили восвояси: бояться нам местных нечего – народ примитивный, лук со стрелами, копьё), был местным кузнецом. Потихоньку плавил болотную руду, а сюда явился за окатышами. Здешний лимонит довольно богат никелем и марганцем. Тоже редкость. Во всяком случае, на Земле. Впрочем, о родном мире, похоже, надо забывать.
Ещё новость: в ста километрах к югу от большой реки, которую мы обнаружили ещё в первую ночь нашего пребывания в новом мире, нашли огромное плато из самородного асфальта. А это значит, там есть нефть. Ну а если ещё и нефть под боком, точно надо отсюда перебираться. Поэтому решились отправить на поиски вертолёт. Дальности наших беспилотников не хватает для поиска нормального места. Пленники же рассказали всё, что знают. Железо знают, но до промышленных масштабов, как до луны пешком. Техника же вообще внушила им тихий ужас. При виде взлетающего вертолёта все трое рухнули ниц, закрыв голову руками, и, как мы поняли, начали неистово молиться. Была мысль оставить их, чтобы узнать местный язык, но прошла. Государства у аборигенов нет, живут племенами по разным местам материка. А объясняются они в основном жестами, которых около сотни. Им хватает. Мы скопировали их на камеру, будем готовить переводчиков.
Вертолёт наши надежды оправдал. Совершив пятисоткилометровый полёт на север, вышел к побережью океана и после дозаправки прихваченным с собой топливом двинулся на восток, поскольку запад был сплошной водной поверхностью. Через примерно триста километров начались горы. Командир принял решение возвращаться, и это, как оказалось, было правильно, потому что, срезая угол, машина пошла напрямик и наткнулась просто на райское место – громадную долину между двумя реками, густо поросшую зеленью. Леса, кустарники, обилие дичи и огромные пастбища для скота. Близость гор давала надежду на наличие полезных ископаемых, да и до моря, испокон веков служившего лучшим торговым путём для человечества, не так далеко. К тому же по воде. Поэтому вполне возможно, что при достаточной глубине корабли смогут подниматься вверх по течению к самому городу. А здесь, на месте первого лагеря, можно будет организовать промышленный район. Тем более нефть недалеко. Точнее, асфальт. Но и его можно перегнать на топливо, если совсем прижмёт. Словом, решили переезжать.
Кстати, лётчики сверху видели несколько поселений аборигенов. Но небольших. Самое крупное – человек на триста. По десять – пятнадцать хижин на сваях, из плетёного тростника под высокими крышами. А это значит, что климат здесь мягкий, суровых зим не бывает, и наш выбор оказался правильным.
Оставив в первом лагере пятьсот человек, строителей и военных, основная часть поселенцев двинулась к месту, которое должно было стать нашим новым домом. Двадцать шестой забили до отказа людьми, инструментами, топливом, запихнули внутрь пару вездеходов, и громадная машина стартовала к будущей столице. С ним убыл Эсминец, остальные остались с колонной. Владыка Войны должен был приглядывать за остающимися и строительством промышленного района. Особенно за асфальтовым месторождением. Потому что туда тягачи потащили оба наших нефтеперерабатывающих завода, так как топливо для нашей цивилизации – кровь, и добыче нефти придавался приоритет даже больший, чем земледелию. Ради этого пошли даже на ещё один полёт Ми-26, расходуя драгоценнейшее топливо: чтобы сэкономить время, перебросили будущих нефтяников воздухом…
– Долина! Долина!
Эта весть мгновенно облетела колонну с уставшими от изнурительного пути людьми, ведь поселенцы ели на ходу, ночевали на земле, не разбивая палаток, чтобы не терять времени. На всех – пропылённые, пропотевшие одежды, соль на спинах солдат, охраняющих колонну от возможных диких зверей, и, чего уж греха таить, от людей тоже. Местные жители валились ниц на землю при нашем появлении, провожая испуганными взглядами ревущие машины и тракторы. Мы их не трогали, они же, убедившись, что мы не причиняем им вред, тоже не предпринимали никаких попыток напасть или просто познакомиться. Отсутствие любопытства – вот что отличало их от нас. А ещё – они боялись. И не только техники, но и огромного количества народа. Насколько я мог судить, местное население медленно и уверенно вымирало. Или вырождалось, что, в принципе, одно и то же. Апатия на лицах, потухшие глаза, равнодушие… А ведь когда-то здесь была цивилизация. И может, не одна. По пути мы несколько раз натыкались на останки городов, развалины могучих сооружений, что некогда были покинуты, разрушены и превратились в осколки величия прошлого. Конечно, покопаться в них было бы жутко интересно, но это, естественно, лучше оставить на будущее. Когда появится время. Сейчас куда более насущные проблемы были перед нами. Продовольствие. Вода. Топливо. Боеприпасы. Пока это всё было. Но надолго ли? Одной охотой не проживёшь. Рыбную ловлю с берега не организуешь. Надо выходить в море. На чём? Так что стоило спешить. И мы торопились изо всех сил. Поломавшиеся автомобили цепляли к целым, чиня, если, конечно, возможно, их на ходу. Люди вымотались, почернели, мечтали о том, чтобы вымыться, но не роптали, прекрасно понимая важность последнего пути. И вот, после недели пути, хвала богам, по ровной местности, когда не надо было строить мосты – лётчики разведали дорогу от и до, поэтому маршрут был известен. В этот раз мы шли не вслепую, а от источника к источнику, ночуя в местах, подходящих для остановки такого большого количества людей и машин.
Взобравшись на очередной пологий холм, наш «Урал» остановился. Перед нами расстилалась долина… Обтекая меня по сторонам, одна за другой выезжали на склон машины, автобусы, грузовики и тягачи, замирая на месте, и люди высыпали наружу, со слезами на глазах обозревая бескрайнее, раскинувшееся на сотни километров громадное междуречье.
Внезапно где-то вдалеке в небо взлетела алая ракета.
– Наши сигнал подают, – глухо обронил Инженер, оказавшийся рядом.
За время пути Костя почернел, глаза красные от постоянного недосыпа – каждую ночь он прогонял беспилотники по планируемому на день пути, прокладывая удобный путь.
Я кивнул:
– Угу.
Треснула и захрипела рация:
– Долго вы, ребята!
– Как успели, так приехали, – буркнул я в ответ.
– Ладно, Брум, не кипятись. Давай езжай. Мы уже заждались. Место тут… – Даже через эфир я уловил счастливые нотки в голосе.
Ну, если уж Эсминец доволен, то нам о лучшем и мечтать не стоит. Я нехотя влез в кабину – вести машину пришлось самому, наш водитель остался на нефтепромыслах, и ноги гудели, а запястья рук просто выкручивало после долгого пути. Жена взглянула на меня. Ей тоже досталось. Тем не менее моя половина держалась, правда, за эту неделю похудела. И довольно сильно. Но это ей только на пользу.
– Что? – Испугалась, что это ещё не конец.
– Осталось чуть-чуть. Только спуститься с холмов – и мы на месте. Уже по рации разговариваем.
Светлана облегчённо прикрыла глаза:
– Скорее бы…
– Потерпи, родная.
Фыркнул двигатель, медленно проворачивая большие рубчатые колёса, и вот машина плавно пошла вперёд… Правду говорят, что последние километры пути самые длинные и самые трудные. Завтра точно буду лежать пластом. А сегодня меня ещё поддерживает адреналин, бушующий в жилах.
Указатель?! Действительно… Шуточки Эсминца? Да нет, не шуточки. Чёткое распределение по секторам: для продовольствия, для техники, для оружия, для инструмента, для электростанции. Он уже распланировал весь город, выделил места для каждой семьи, для каждого будущего района. Гигантский труд. Просто колоссальный. Ну а мы довели колонну без потерь… И надеюсь, теперь долго не надо будет никуда двигаться. Во всяком случае, пока не построим город и не снимем первый урожай…
– Ну, как говорится, поехали!
Я втыкаю лопату на месте будущего дома. Рабочих рук мало, но зато есть техника. Эта же штыковая лопата – чисто символическая, вроде золотого костыля на строительстве железной дороги или кирпича, положенного лично Очень Высоким Лицом. А тут – будущий дом. Родовая усадьба. Рядом стоят дочь, жена, сын. Все ещё осунувшиеся после марш-броска, но зато все счастливы. Особенно моя половина. Но тут причины чисто личного характера. Светлана рада, что за неделю сбросила почти десять килограммов веса! Для неё это сродни чуду богов, и, что самое интересное, она утверждает, что процесс похудения не прекращается, а всё ещё идёт! Впрочем, её наряд подтверждает слова супруги.
Делаю шаг в сторону, машу рукой экскаваторщику. Тот трогает рычаги, и оборудованный ковшом и отвалом Xu gong, необычного для всех вида, приступает к делу. И вскоре, буквально через час траншея под фундамент выкопана. Она простая, без изысков. Обыкновенный прямоугольник двенадцать метров в длину, десять в ширину. На первое время достаточно для семьи из четырёх человек. Правда, дочь рано или поздно уйдёт к мужу. Но сын взамен приведёт невесту… Даже вздрагиваю от этой мысли.
Первая улица уже построена. Её заселили многодетные семьи и те, у кого маленькие дети. Остальные пока живут в палатках, но все понимают, что это ненадолго. По всей следующей будущей улице идёт бурное строительство: фырчат тракторы, стучат молотки и топоры, взвизгивают циркулярные пилы и электрорубанки. Пахнет свежим деревом, смолой, краской. Дома вырастают на глазах. За день возводят по семь-восемь особняков, а на одной улице их сто.
В дальнем лесу валят стволы могучих великанов, здесь они лиственные, с узкими длинными кронами и плотной древесиной, напоминающей нашу берёзу. Тракторами выволакивают на поляны, где раскинуты передвижные пилорамы, превращающие стволы в стройматериал. Из одного спиленного дерева получается восемь стандартных брусьев-«десяток». Сто на сто миллиметров и длиной почти в двадцать, а то и больше метров. Часть пилорам делает доски на полы и на стропила, некоторые пилят вагонку для внутренней обшивки. Гвоздей хватает, а вскоре намечается первая плавка в промышленном районе.
Нефтяники тоже выдали первые кубики солярки и бензина, так что дело теперь за тем, как их сюда перевезти. Цистерны у нас есть, но их мало. Поэтому придётся мудрить. Ну да смекалка нас никогда не подводила.
Иногда на границах будущего города появляются аборигены в своих чёрных одеждах. Как правило, пожилые. То ли старейшины, то ли вожди. Молча стоят, смотрят, что мы делаем. Лица без эмоций, сонные, скучные. Ни во что не вмешиваются, никуда не лезут, просто смотрят, выдерживая безопасную дистанцию. Чтобы не мешать белым великанам. Попыток вступить в контакт не предпринимают. Мы поначалу косились на них, охрана постоянно настороже, но поскольку попыток чего-либо украсть или помешать нам не было, в свою очередь лишь наблюдаем за зрителями. Может, они пытаются понять, что от нас ждать? Ну, если не будут предпринимать ничего плохого, то и мы им вредить не собираемся.
Первые поля уже распаханы, завтра начинается сев. Земля чёрная, жирная, как лучшие почвы Украины и Черноземья. Так что если наши агрономы угадали всё верно, то урожай будет знатным. Удивительно, что аборигены не использовали это место для своих нужд. Ни следов поселений, ни вообще какой-либо деятельности человека. Впрочем, если я правильно понимаю, это место не подходит для выращивания их основной еды – риса. Поэтому они сюда и не лезут. Скотина пасётся на лугах, поросших густой сочной травой. Кстати, когда пахали, воочию увидел, что такое жирная земля. Прежде почему-то думал, что это идиома или речевой оборот. А когда зацепил блестящий шмат чёрной почвы, откинутой отвалом плуга, убедился в точности выражения. Наши сельскохозяйственные специалисты разве что хороводы вокруг поля не водят. Насекомых мало, вредителей, соответственно, тоже. Да и будут ли они жрать чуждую им растительность, неясно. На такой случай у нас имеется химия. Немного, но тем не менее.
Самое главное – все при деле. Я имею в виду поселенцев. И рабочих рук жутко не хватает. Хочется всего и сразу, такова уж натура человеческая. Но приходится ждать, потому что прыгнуть выше головы мы не можем. И так работаем от зари до зари. Серый настаивает на посылке геологических партий – пусть ищут ископаемые. Что-то для нас, что-то – для наших потомков. Я не против, но другие члены совета предлагают погодить. А чего годить-то? Наоборот, пока занимаемся строительством жилья, выкроить пол-сотни человек можно, и, когда расселение закончится, уже будут видны перспективы. Ведь привезённые нами запасы далеко не бесконечны, а нужно очень многое, если мы не хотим опуститься до уровня аборигенов, когда наше оружие израсходует боеприпасы, техника сломается, а компьютеры и прочая электроника выработает свой ресурс.
В совете другая крайность: хотят первым делом построить порт. В той бухте, куда впадают наши реки. Но тут уж против я, потому что распылять наши немногие имеющиеся ресурсы на несколько строек глупо. Получится куча недостроев, и будем потом латать дырки, перебрасывая людей туда и сюда и ломая голову над тем, куда пустить наши жалкие крохи стройматериалов. Нет уж! Сначала – город. Потом – промышленные районы, потому что, если мы хотим строить своё государство, нам нужна экономика. Прочная, сильная, развитая. Затем – всё остальное. Спорим до хрипоты, аргументируем, приводим доводы за и против, но в конце концов всё решает народ, и после бурного обсуждения за основу принимается мой план за небольшим исключением – параллельно геологоразведке начинать на разведанных месторождениях и строительство заводов. Точнее – монтаж, потому что все наши предприятия мобильные и модульные, и их строительство означает простой монтаж готовых контейнеров в одно целое. И конечно, ищем место под электростанцию. Не дизель-генераторную, а настоящую, с плотиной. Генераторы у нас есть. Дело за тем, чтобы привести их в действие не двигателями, а силой воды или ветра. А будет энергия – снимется куча проблем, гораздо меньше станет расход дефицитного топлива, и наши заводы смогут нормально функционировать.
Делать нечего, придётся опять запускать нашу авиацию, как бы ни хотелось её сохранить на крайний случай. Но другого выхода нет. Почему-то мы упустили, что наши беспилотники имеют очень ограниченный радиус полёта, буквально двадцать – тридцать километров от оператора. А тут нужно обследовать весь материк. Ну, может, и не полностью, но всё-таки желательно большую часть, чтобы не пустить наши, пока ещё очень ограниченные ресурсы в трубу. Впрочем, в любом случае плотина будет временной, из дерева, пока не наладим производство цемента. Так что наши вертолёты поднимаются в небо, обследуя окрестности. Хорошо ещё, что мы используем аэрофотосъёмку, чтобы экономить топливо и время, и хотя с горючим положение постепенно выравнивается, поскольку оба наших завода работают на полную мощность, но вот драгоценный ресурс двигателей… Как мы ни пытались, запасных моторов к технике приобрести так и не смогли. И хотя машины прошли капитальный ремонт на специализированном предприятии, где мы, собственно, их купили, тем не менее количество у них не резиновое. А ещё предстоит немало полётов.
Подвесив на двадцать шестой баки, мы посылаем вертолёт на север. Ударный двадцать восьмой уходит на юг. Ну а стройка продолжается. Наш город растёт ударными темпами. Поля уже дали первые всходы, и глаз радуется их ровным рядам. Местные сорняки тоже с радостью восприняли обработанную почву, и устремились на культивированную землю едва ли не бегом. Но… Тут в дело вмешалась наша покинутая матушка Земля. Дело в том, что среди захваченных нами грузов спрятались, так сказать, беспаспортные пассажиры: муравьи, жуки, ящерицы, даже змеи. Хвала богам, и безобидные ужи. Как-то так получилось, что ни одна гадюка с нами не пролезла. А ужики как-то умудрились. Но, короче говоря, лучше всех освоились на Новой Руси, как мы назвали наши земли, обыкновенные рыжие муравьи. Если на Земле они распространяются с трудом, потому что развести их на новом месте очень тяжёлый и длительный процесс, то здесь… Их муравейники росли буквально на глазах! Время от времени громадные, куда больше, чем на родине, курганы извергали так называемые отводки, устремляющиеся в разные стороны, и, найдя подходящее и свободное от своих собратьев место, а такое было повсюду, новая колония принималась за строительство. Буквально неделя, дней десять – и вырастал новый громадный муравейник. Честно говоря, мы даже испугались, когда обнаружили столь бурный рост популяции, но… вскоре сработал некий механизм, и количество насекомых начало стабилизироваться. Именно муравьи и решили проблему сорняков, уничтожая их подчистую и совершенно не трогая земные растения. Видимо, местная зелень пришлась мирмикам больше по вкусу. Заодно мураши жёстко контролировали всех прочих земных собратьев, пуская излишки на прокорм. Словом, вырастал новый мир, симбиоз человеческих и аборигенных животных, растений, пресмыкающихся.
Наша скотина тоже оценила аборигенную растительность. Во всяком случае, лопали земные травоядные местную зелень за обе челюсти, толстея на глазах. Коровы резко прибавили в надоях, впрочем, как и овцы, и козы. Бык-трёхлетка вдруг начал бурно набирать размеры в холке и боках. А тяжеловозы… Те сохранили свой огромный рост, зато добавили в силе и скорости. Владимирцы и так относятся к одним из самых быстрых лошадей, не уступая в скорости орловским рысакам и превосходя последних в выносливости. А тут… В общем, наши животноводы чесали затылок и разводили руками, твердя лишь одно: «Не понимаем!» То ли им не хватало знаний, то ли требовались не умозрительные заключения, а серьёзное научное оборудование и анализаторы. Но факт оставался фактом – местный корм пошёл земным животным на благо. Впрочем, и нам, людям, тоже кое-что досталось от местных благ. В одном местечке, неподалёку от развалин древней то ли крепости, то ли чего-то похожего, разведчики наткнулись на гигантскую клубнику. По форме и вкусу самую обыкновенную земную клубнику. За одним исключением – каждая ягодка на этой плантации была величиной с металлическое ведро. Всего-то. И весила в среднем двадцать килограммов.
Поначалу люди не поверили своим глазам. Потом бросились за счётчиками Гейгера. К их изумлению, те ничего не показали. Нашёлся смельчак, оказавшийся моим сыном, который отважился на «подвиг во благо человечества», как он выразился, и слопал одну ягодку. Целиком. Результат был закономерным – долгая, изнурительная диарея. Не верите? Попробуйте за один присест слопать двадцать килограммов клубники. Когда его, слегка пошатывающегося после долгого сидения в позе гордого орла, осмотрели врачи, то с изумлением отметили, что молодой человек совершенно здоров. Словом, Вован рискнул и выиграл. А гигантская клубника стала одним из самых любимых десертов на наших столах. К тому же вкус у неё был изумительный!
А когда спустя некоторое время обнаружился ещё один неожиданный эффект, то все были в шоке. Аборигенная клубника великанская, как её обозвали биологи, оказалась не просто вкусной ягодой, но и лекарством! Регулярное употребление в пищу небольших её порций полностью восстанавливало иммунную систему, работу желез внутренней секреции, омолаживало организм, возвращая коже упругость, а волосам их первоначальный цвет и густоту. Короче, человек начинал молодеть. Не слишком, конечно. Во всяком случае, не настолько, как в наших сказках о молодиль-ных яблоках, где одно съел и в младенца превратился. Вовсе нет. Просто кожа разглаживалась, исчезали морщины, в глазах снова появлялся блеск. Шевелюры либо густели, либо начинали расти заново, причём если ты раньше был брюнетом, то и новые волосы приобретали окраску воро-нова крыла. Ну и наши ветераны излечивались. Те, у кого болели суставы, кто не мог разогнуться, кто имел плохое зрение… В общем, люди начали выздоравливать и приходить в хорошую физическую форму. Не скажу обо всех, но я точно за два месяца сбросил с плеч минимум десяток лет. А моя половина… Тут разговор особый. Надо сказать, что с возрастом и после рождения детей её, мягко говоря, растащило… При росте сто шестьдесят два сантиметра её вес застыл на отметке сто два килограмма. И как она ни пыталась его скинуть, сколько ни сидела на диетах и ни ездила по врачам, всё было бесполезно. Но через два месяца после того, как в нашем рационе привычным блюдом стал ломтик охлаждённой гигантской клубники, стрелка весов застыла на пятидесяти девяти килограммах… А я, в отличие от своей похудевшей супруги, начал вес набирать. В плечах, бицепсах, грудных и спинных мышцах. И не только я.
Глава 7
– Ну, что у нас плохого? – Я сидел с чашкой кофе и с тоской думал о том, что напиток подходит к концу. Скоро, увы, придётся переходить на местные настои.
Серый молча положил передо мной тонкую стопку фотографий. Самых обычных, цветных, снятых и отпечатанных на лазерном принтере. Я нехотя взял. Но когда взглянул на то, что было изображено на них, застыл. Затем, не веря самому себе, переспросил:
– Берег?
Сергей кивнул:
– Он самый. И, судя по всему, южная оконечность континента Панъевропы. – И хитро усмехнулся: – Нет желания прокатиться?
– В смысле?
– Самом прямом. Узнать новости, поискать полезное для колонии, ну и заодно проверить наш холмик. Кто знает, что могло появиться на его месте после схлопывания портала.
Я размышлял недолго:
– А стоит ли? У нас дел невпроворот. Только обустраиваться начали, едва заводы запустили, да и то не все. К тому же планов громадьё, как говорится. Ну и вообще… Если честно, не хочу бросать всё на полпути. Да и семья… Ты ведь мне предлагаешь глубокое внедрение?
– Нет, только нечто вроде резидентства. Нашего негласного представительства.
– Насчёт представительства возражать не стану. Но вот по поводу времени, думаю, рановато.
Он скривился:
– Да что вы все как сговорились! Рано, рано. А когда? Чего тянуть?
Я откинулся на спинку стула:
– Слушай, Серый, ты только не обижайся, но я сейчас выскажусь. Честно говоря, надоело.
Наш командир словно споткнулся:
– Что значит – надоело? Хочешь вернуться на Землю?
Я отрицательно мотнул головой:
– Нет. Надоело другое. И прости, если тебе это покажется обидным.
– Говори. – Он напрягся.
– Тогда слушай: мне надоело, что ты постоянно гонишь коней. Люди работают, колония начинает становиться на ноги. У нас куча запущенных проектов, на которые остро не хватает рук и техники. А что предлагаешь ты? Резидентура – это не просто один человек где-нибудь там. – Я вытянул в сторону руку, где, по моим представлениям, должна быть Русия. – Это жильё, документы, связи, средства, словом, куча всего того, что нам необходимо здесь как воздух. И ты предлагаешь оторвать от себя всё именно сейчас, когда мы даже толком разведку материка произвести не можем?
