Четырнадцать

скачать книгу бесплатно


Наглая подмена

Телефон зазвучал новой мелодией. Семен открыл глаза и потянулся к прикроватной тумбочке. На телефоне была надпись: «Марат Аркадьевич Селиверстов».

– Только этого не хватало, – сквозь зубы пробурчал Семен и нажал кнопку «Принять вызов». Кинув телефон обратно на прикроватную тумбочку, Семен снова лег, чтобы обдумать такой странный поворот в посланиях Создателя. Из тишины утра доносились тихие сотрясания воздуха: «Алло! Алло! Семен Викторович!».

– Твою мать! – неожиданно громко вскрикнул Семен, резко подскочил и схватил телефон, – Марат Аркадьевич, слушаю! Я проспал? Сколько времени?.. Простите, я вас с программой перепутал… – наступила пауза.

– Семен Викторович, последние дни у вас странное поведение, я вас совершенно не узнаю, – голос Марата Аркадьевича был как всегда дьявольски холоден. – Тем не менее, сейчас половина седьмого. И я звоню сообщить, что в девять утра будет выездное совещание по нашей тематике, я не смогу присутствовать и прошу вас заменить меня. Все подробности уже на вашей почте. Как вернетесь в офис – доло?жите! Всего доброго.

Собеседник отключился, на экране было 6:32.

– Это надо ж было так… второй день подряд, – Семен отрицательно покачал головой, вспоминая свои промахи перед шефом, и принялся проверять почту.

Из жизни москвичей

Не то, чтобы он сильно любил выездные совещания, но некоторое разнообразие в рабочем процессе его всегда оживляло. Более того, предстояло ехать в центр Москвы, который Семен любил и отлично знал еще с университетских времен. Будучи студентом, он часто приглашал потенциальных возлюбленных погулять по центру города. Это позволяло убить сразу трех зайцев. С одной стороны, давало возможность похвастаться знанием истории тихих центральных улочек и выставить себя с лучшей стороны. С другой, позволяло незаметно для попутчицы обходить места с дорогими кафе. Бонусом шла старенькая и уютная квартира его бабушки на Чистых Прудах, которая в те годы по шесть месяцев была свободна – бабушка проводила все лето в деревне. Сквер возле бабушкиного дома как-то случайно всегда становился конечным пунктом маршрута со всеми вытекающими из этого последствиями.

Бабушка всю жизнь работала библиотекарем и знала историю Москвы от А до Я. В ее квартире было не так просторно, как дома, зато район был красивый и тихий, а время от дома бабушки до университета сокращалось почти в два раза. А еще бабушка очень любила Семена, поэтому, начиная со второго курса, Семен окончательно переехал жить к ней. И жил вплоть до ее смерти три года назад. После находиться в квартире стало невозможно, все напоминало о любимой бабушке. Поэтому Семен принял тяжелое для себя решение переехать, хотя очень сопротивлялся этому. Но изменить себе окончательно он не смог, поэтому переехал в похожую по планировке квартиру, в похожий по внешнему виду дом, в похожий по тишине и зелени район.

Постоянно отвлекаясь на воспоминания, Семен чуть не опоздал на встречу.

Он и оно

Еще раз убедившись, что все подобные мероприятия проходят по принципу «хочешь усложнить задачу – собери совещание», Семен вышел из душного офиса и направился медленным шагом к метро, во всех деталях обдумывая свою речь перед Маратом Аркадьевичем.

Район был знакомый, хотя за те три-четыре года, что Семен здесь не был, обстановка успела значительно поменяться. «Надо почаще бывать в центре, – подумал Семен, – особенно летом». Только вот перспектива гулять по центру одному была не столь воодушевляющей, чем снова напомнила о необходимости заняться личной жизнью. Неожиданно, Семену страшно захотелось свернуть в соседний переулок, чуть удлинив свой маршрут. И пусть он рвался загладить свою вину перед Маратом Аркадьевичем, но возможность отыграть у работы еще десять-пятнадцать минут казалась весьма себе привлекательной.

Семен свернул, и тут же невероятно сладкий и манящий запах свежесваренного кофе поймал его на крючок. Примерно посередине переулка рядом с крохотным сквером, утопающим в зелени, уютно расположилось кафе с несколькими уличными столиками на европейский манер и неприметной, но элегантной вывеской «кофе по-турецки».

Кофе Семен любил, хотя не сильно в нем разбирался. Это был скорее обязательный утренний ритуал, а также гарантия, что ударная доза кофеина спасет от возможного приступа мигрени, которые начали периодически мучать Семена после смерти бабушки.

Но именно здесь и именно сейчас Семен почувствовал, каким может быть кофе на самом деле: в меру крепким, в меру терпким, с удивительно нежными и одновременно насыщенными нотками восточных пряностей. От кофе еще шел пар, но он совершенно не обжигал, а плавно растекался каким-то неземным теплом по всему телу.

Официант, с довольной улыбкой наблюдавший за Семеном, подсел рядом с начал разговор. Других клиентов в это время не было, атмосфера сопутствовала размеренной беседе. Спустя минут двадцать беседы Семен значительно пополнил свой багаж знаний о этом чудесном напитке и, казалось, сам может выступать гуру в вопросах кофейного дела. Семен испытывал необычное ощущение внутренней свободы, правильности и какой-то даже магии происходящего. Его даже не смутил чек за одну кружку кофе сильно выше среднего. Семен знал, что именно про такие моменты говорят «товар стоит своих денег». И оставил щедрые чаевые.

Не вовремя

Вернувшись в офис, Семен сразу направился к Марату Аркадьевичу. Он успел продумать и заучить свою речь в лучших традициях корпоративной этики и морали. Ведь именно за это его и ценили. Но когда до кабинета руководителя оставалось буквально пару шагов, и силуэт Семена проявился с обратной стороны полупрозрачной двери, телефон в заднем кармане джинсов предательски завибрировал. Зазвучала та самая мелодия.

«Семен Викторович, заходите», – раздался голос из кабинета.

– Да как вы все не вовремя! – ругнулся Семен. Растерянный, он быстро достал телефон, взглянул на экран и нажал «Принять». Надпись на экране состояла из одного слова «Зачем?», написанного в вопросительной интонации. Никаких тебе мудрых изречений или отсылок, одно совершенно непонятное слово. Это и озадачило Семена. С каким событиям этой пятницы связан вопрос, почему он появился перед дверью Марата Аркадьевича. Вереница мыслей ураганом пролетела в голове, нарушая так тщательно выстроенный в ней порядок.

– Семен Викторович, ЗА-ХО-ДИ-ТЕ! – голос Марата Аркадьевича становился настойчивее.

Зайдя в кабинет, Семен почувствовал себя очень растерянным и неготовым к докладу под холодным и тяжелым взглядом руководителя. Запинаясь и оговариваясь, он безуспешно пытался делать все, чтобы попасть в ту манеру доклада, которая так нравилась Марату Аркадьевичу. От этого рассказ Семена казался еще более комичным и нелепым.

Марат Аркадьевич, будучи человеком военным, еще со времен службы возненавидел тягомотину и разгильдяйство даже больше, чем вранье и лесть со стороны подчиненных, от которых что в армии, что на гражданке было не спрятаться даже в библиотеке. И карал он за тягомотину по всей строгости военного времени, в котором провел первые годы службы после военного училища. То были конец девяностых – начало нулевых.

Выйдя в отставку, он по знакомству устроился к своему другу по училищу, который еще в начале нулевых, благодаря помощи и статусу Марата Аркадьевича, покинул ряды вооруженных сил и основал успешный строительный бизнес.

Семен, чей отец по долгу профессии имел много друзей среди военных, хорошо усвоил их менталитет за время многочисленных посиделок дома, за что и заслужил к тридцати годам довольно теплое и высокооплачиваемое место главного менеджера под боком у довольно сурового босса. В поставках стройматериалов гражданским майор запаса понимал чуть меньше, чем ничего. Поэтому Семен, вовремя подсуетившись, перевел все острые вопросы на себя, сделавшись незаменимым для руководителя. Что абсолютно устраивало их обоих.

Но столько раз подряд за такое короткое время выставить себя полным идиотом – это уже начинало дурно пахнуть.

– Семен Викторович, вы давно были в отпуске? – эти слова были словно луч света в темном царстве негативных последствий для Семена. К такому повороту событий он был не готов.

– Прошлым летом, почти год назад, – ответ был неожиданно четким и звучным даже для самого Семена. Он не чувствовал себя переутомленным, но в данной ситуации было благоразумнее и проще согласиться, чем объяснять, почему нет.

– То-то я и думал, что вам пора отдохнуть, на море съездить, процедуры поделать, – с гордым видом врача, только что раскопавшего сложнейший диагноз у своего пациента, продолжил Марат Аркадьевич. – возьмите отпуск в начале июня, я подпишу… Но дней на четырнадцать, больше не согласую!

Услышав последнюю фразу, Семен не смог сдержать смех и непроизвольно громко хихикнул. «А болезнь-то прогрессирует», – про себя констатировал Марат Аркадьевич.

Как гром среди ясного неба

Ближе к концу рабочей пятницы раздался звонок от мамы.

– Сынок, ты помнишь, сегодня юбилей у твоей тети Люды? Мы с ней только что разговаривали, и она очень недовольна тем, что ты ее не поздравил. Я ей, конечно, объяснила, что ты человек занятой, но затягивать с поздравлениями не стоит!

Внутри Семена завопило стадо разгневанных и загнанных в угол бизонов. Тетя Люда с раннего детства была самым ненавистным для Семена родственником, если не представителем всего человечества. Она многие годы работала завучем по учебной и воспитательной работе в одной из школ подмосковного райцентра, считала строгость и дисциплину главными качествами своего характера и, по словам отца Семена: «еще в эпоху расцвета инквизиции, которой она же и была главной движущей силой, перенесла свои профессиональные привычки в семью». А статус «старшей сестры» для мамы Семена по представлениям самой Людмилы Станиславовны наделил ее священным правом давать в любой ситуации советы по устройству семейной жизни и воспитанию детей. Чем почти довела родителей Семена до развода.

– Я надеюсь, ты купил подарок, как мы договаривались? – продолжала мама, – Цветы мы купим, у нас они дешевле. И не забудь завтра к полудню забрать нас с отцом. Не опаздывай, в два начало торжества, а нам в другой город ехать.

– Да, мама, хорошо! Подарок уже в машине, – вздохнул Семен, соврал про загруженность на работе и повесил трубку. «Побежден, но не сломлен», – с этими словами он набрал номер тети.

– Тетя Люда, здравствуйте! Поздравляю с юбилеем, – начал было Семен. Но тут же был прерван командирским голосом тети:

– Что, забыл про юбилей родной тети? Сестра, наверное, напомнила, да? – дальнейший набор советов, фраз и клише про неблагодарных родственников, отсутствие уважения к старшим у нового поколения был настолько избит, что Семен предпочел молча дослушать монолог тети до конца.

– Что ты молчишь? – продолжала тетя, – вот зачем я тебе это говорю?..

– Действительно, зачем? – неожиданно для себя перебил тетю Семен. Еще с детства мудрая бабушка дала внуку совет внутренне не реагировать на подобные выпады, парируя грубые слова в свой адрес тонким и одновременно колким сарказмом. И именно благодаря этому совету Семен за многие годы общения с тетей научился мастерски посылать по известному адресу любого, да так, чтобы тот этого не понял. А если и понял, то уже спустя такое время, чтобы ответные меры казались еще более неуместными. Но сейчас Семен спросил голосом серьезным и вдумчивым, чем вызвал глубокую обиду тети. Та, не раздумывая, бросила трубку.

Но вопрос предназначался не ей, а скорее себе. Зачем лезть в жизнь других людей, даже самых близких, если тебя не просят? Даже, если имеешь благие намерения. Случай тети был тем самым примером из учебника, как можно испортить отношения со всеми окружающими, залезая в их жизни с советами, иной раз даже правильными. Реши свои проблемы, а другие сами это увидят и придут за советом. Семен неожиданно вспомнил слова Мастера Ли Пиня: «хотите гармоничных отношений – найдите гармоничную пару и спросите у них, как создать гармоничную семью; хотите стать здоровым – найдите здорового человека и спросите его, как стать здоровым».

«Вам ли, Людмила Станиславовна, давать советы по здоровью, под весом вашей карты в поликлинике стеллаж прогибается», – ну куда же без сарказма.

… и снова весна

День выдался насыщенным. Семен решил пройтись длинной дорогой до метро, чтобы проветрить голову от скопившихся мыслей и еще раз прокрутить события дня. Подходя к знакомой двери, он увидел свет в окнах и новую вывеску: «Весна, лето, осень, зима… и снова весна» – смотрим, обсуждаем, пьем чай. Заинтересовавшись вывеской и зайдя внутрь здания с целью «я просто посмотреть», Семен молниеносно столкнулся с обезоруживающей улыбкой девушки-администратора в новой майке со старым драконом и вынужден был признать, что у него появились планы на ближайшие три часа. Он улыбнулся в ответ. В помещении приятной мелодией играли тонкие нотки востока.

В уже знакомом зале было всего десять-двенадцать человек. Большинство, судя по экстравагантному внешнему виду и дружеским речам, были частыми посетителями этого места. Лысая женщина также сидела напротив, радостно помахав Семену, когда тот зашел. Лишь пара человек выглядело привычно для Семена.

Свежий воздух из открытого окна делал атмосферу в зале более уютной. У стены, где раньше было рабочее место Мастера, растянулось белое полотно для проектора. Чуть сбоку на полу были разложены предметы для чаепития, из которых Семен мог сходу назвать только пиалу, термос и подставку. Остальную утварь он видел впервые.

Следующие три часа были наполнены магией. Сначала девушка-администратор устроила всем настоящую китайскую чайную церемонию, напоив такими удивительными по вкусу сортами и видами чая, о которых Семен даже не слышал. Затем в полной тишине и сосредоточении пролетели полтора часа фильма. Следующие полтора часа обсуждения фильма прошли в удивительно спокойной, познавательной и дружеской атмосфере. Семен мало чем мог поддержать беседу на совершенно новую для себя тему, зато его чувство юмора, казалось, вышло на новый, более глубокий и тонкий уровень. Его остроумные и своевременные шутки стали изюминкой вечера.

Три идиота

Стоит признать, что сам фильм оказался Семену не по зубам. И по пути к метро, продолжая обсуждение в компании наиболее близкой себе по возрасту и духу пары, больше слушал, чем говорил.

Высокий короткостриженный парень по имени Дима в свободной одежде и серьезным, даже строгим выражением лица называл этот фильм чуть ли не вершиной экранизации всей философии ДЗЕН, восхищаясь умению режиссера донести бренность и страдания мира Сансары. Его спутница, Оля, напрочь лишенная во внешнем виде элементов восточной экзотики, чем больше вызывала доверие и симпатию Семена, называла этот фильм очень сложным и запутанным для западного ума. С чем Семен экспертно согласился.

– Как мне кажется, – продолжала девушка, – куда правильнее доносить мудрость и любовь через игру, юмор и смех. А то создается впечатление, что любой познавший ЗЕН, – взгляд Оли на мгновение коснулся Димы, – становится черствым, как горбушка черного хлеба, полежавшая на солнце. Например, есть потрясающий индийский актер, Амир Кхан, все его фильмы наполнены любовью и мудростью. А еще в них много юмора, легкости и индийских танцев. Мой любимый – фильм про трех друзей, называется «Три идиота».

– Прям как мы сейчас, пытаясь понять этот ДЗЕН, – пошутил Семен. Девушка залилась смехом, ее спутник обиженно сжал губы. «З-ЗЕН», – произнес он сквозь зубы.

– Не обижайтесь, Семен, – улыбнулась Оля, – мой брат все еще иногда обижается.

День четвертый

Юбилейное утро

Намечался прекрасный майский день. Семен стоял у открытого окна, высунув на улицу лицо и опершись руками на подоконник, жадно вдыхая прохладу утра.

На небе ни единого облачка, лучи солнца с грацией кошки пробиваются к земле сквозь окончательно распустившуюся зелень, легкий ветерок слегка колышет листву на деревьях и щекочет лицо. Уличный термометр уже успел порадовать своими показаниями – двадцать градусов уже к десяти часам утра. Из открытого нараспашку окна веяло свежестью и ароматом первой за весну свежескошенной газонной травы. Но за видимой легкостью и безмятежностью Семен почувствовал предупреждение.

– Что-то ты задумал, новый день! – подумал он и добавил, – надо бы съездить в деревню, проведать бабушкин дом… а еще окна помыть.

К этому времени Семен успел принять душ, сделать зарядку и выполнить серию дыханий по рекомендациям Мастера Ли Пиня, от которых почувствовал только головокружение и тошноту. Хорошо, что он еще не завтракал, по тем же советам Ли Пиня. «Предусмотрительный старик!» – промелькнуло в мыслях у Семена. А еще Семен слегка прибрался в квартире, этим утром беспорядок почему-то особенно сильно противел взгляду. А еще что-то в области сердца приятно грело.

За завтраком он с величайшим удовольствием открыл упаковку печенья «Юбилейное», достал одну печеньку, приподнял ее перед собой на свет, хитро прищурился и со словами: «с Юбилеем, Людмила Станиславовна! Это Юбилейное печенье я приношу в жертву жиру на своих боках в Вашу честь!» начал с пристрастием разжёвывать ее во рту.

Телефон молчал, но сегодня это уже не доставляло неудобств. Еще вчера стало понятно, что сигнал прозвучит в самое неподходящее время.

По дороге

Выйдя на улицу, Семен почувствовал запах свежесваренного кофе, разносившегося по двору из ближайшего открытого окна. Недолго думая, он направился в ближайшее кафе, чтобы купить coffee take away. Время позволяло.

Спустя минут двадцать он уже был на пути к дому родителей, в машине играла любимая музыка, в подстаканнике дымился горячий капучино. Неожиданно, трек на экране навигатора стал краснеть и почти мгновенно превратился в темно-бордовую полосу. Впереди по маршруту засветился значок аварии.

«Зато будет время допить кофе», – с той странной встречи в метро не прошло и недели, но перемены в поведении стали заметны уже сейчас: еще недавно Семен мог взорваться бурей эмоций и нелицеприятных эпитетов в адрес виновника пробки, но сегодня неожиданное препятствие совершенно не повлияло на его настроение. Зато на настроение его мамы еще как повлияло. За пятнадцать минут до полудня она позвонила:

– Семен, ты скоро? Мы тебя уже ждем.

– Уже? Так еще же пятнадцать минут до полудня. Еду, – Семен взглянул на экран навигатора, – Буду минут через тридцать, пробка.

– Я так и знала, что опоздаешь, – раздраженно ответила мама и бросила трубку.

«Так и думал, что выйдут заранее, собственно, как и всегда», – вслух рассудил Семен. Продолжая мысленный диалог с самим собой, он отметил, что многие люди в подобных ситуациях действуют по единому сценарию: сначала беспочвенная озабоченность и необоснованная торопливость; затем идут обвинения или упреки; дальше будет стандартный монолог о том, как бестактность и безалаберность доводят до нервного срыва. Кажется, что этот шаблон когда-то давно придумал один дьявольски умный адвокат, когда его спросили: «есть ли универсальный сценарий, как обезопасить свою задницу в любой ситуации?». Конечно есть, – ответил он, – начните паниковать раньше остальных. Затем выберите того, кто ближе всего к провалу и начните заранее обвинять его в неудаче. И в случае неудачи мгновенно вываливайте свои железные аргументы «А я же предупреждал!». И кто виноват потом? Правильно! Тот, кто приехал вовремя… ну, или чуть-чуть задержавшись… по независящим от себя причинам!

С этими мыслями Семен подъехал к дому родителей. У подъезда стояла уже знатно взвинченная мама с тортом в руке и суровым выражением лица. Рядом стоял уже успевший возненавидеть этот день отец с огромным букетом роз, пиджаком на сгибе локтя и тяжелой сумкой на плече, набитой непонятно кому, но нужными вещами. На лице отца промелькнула нотка грусти и окончательной безысходности, когда машина Семена появилась в переулке – ставка на святого Семена-Избавителя не сработала.

Хотя лишь отчасти. Когда церемония погрузки в авто успешно завершилась, и мама закончила свой обвинительный монолог, Семен включил музыку. Из динамика машины бодро прозвучало заранее спланированное и недвусмысленное «I’m on a highway to hell!» группы AC/DC, Семен громко и довольно подпевал. Отец, знавший английский язык, улыбался и чувствовал, как стрелка настроения неторопливо, но все же поползла вверх. Мама английского не знала и была занята попытками вернуть себя в привлекательный вид после перенесенного стресса, сидя на заднем сидении.

Дорога заняла гораздо больше времени, чем планировалось. Москва специально подливала масла в огонь, зажигая исключительно красный свет на каждом попадающимся на пути светофоре. Но пыткой это было даже больше не для Семена, а для его тетки. Нет в свете другого человека, кто сильнее ненавидит опоздания, чем школьный завуч по учебной и воспитательной работе. Семен мысленно подмигнул Москве за еще один повод порадоваться этому дню.

На небе появились первые тучи.

Разница налицо

Оказавшись у двери квартиры за пять минут до начала торжества, Семен, держа в руке коробку с новой мультиваркой в подарочной упаковке, нажал на звонок. В подъезде пахло сыростью, стены имели плачевный вид, лампочки работали через одну. Последние дни Семен чаще обычного стал обращать внимание на запахи и окружающую его обстановку, чего никогда не было ранее. Аналогии между событиями и местами казались очевидными.

Ему открыла дверь виновница торжества с недовольной миной на лице. «Явно противотанковой, не меньше» – отметил Семен и протянул подарок. Дальше были обмен приветствиями, дежурные поздравления «с порога», рассказы про чудодейственные свойства мультиварки, беготня по квартире в поисках незадействованной еще вазы для цветов, среди которых тетя все же не сдержалась и отметила строгим голосом бестактность со стороны сестры и ее семьи: «все пришли вовремя, одних вас, королей, ждали».

Наконец, когда все подготовительные ритуалы подошли к концу, Семен, с трудом протиснувшись к своему месту, пробежал глазами по комнате. Тетя жила в стандартной трешке в кирпичном доме 60-х годов постройки. С крохотной кухней, узким коридором и низкими потолками. Примерно в такой жил и Семен. По традиции жителей таких квартир, все крупные торжества проводятся в зале, где обитает большой угловой диван, несколько массивных кресел, чайный столик. Напротив них, по обычаю предков, размещается СТЕНКА, которая одновременно играет роль бельевого и вещевого шкафа, выставочного трюмо для всей имеющейся в доме красивой посуды, книжной полки, ТВ тумбы и стеллажа для старых фотографий. В комнате тетки еще стоял рабочий стол со старой советской лампой, где она в бытность работы в школе проверяла работы своих учеников. Центральной частью интерьера был большой обеденный стол на двенадцать персон, которые старались дышать через одного.

Было ощущение, что окружающее пространство давило и нависало над гостями. Воздух был спертым, даже открытая форточка не справлялась с поставленной задачей. «Хлам внутри приводит к хламу снаружи», – Семен вспомнил о своем утреннем желании сделать уборку. Остальные же гости, казалось, даже не замечали неудобства, несмотря на стесненность и скованность каждого действия.

Церемония праздничного обеда набирала обороты. Холодные закуски, первый тост от мужа, второй – от сестры. Потом подали горячее, третий тост, четвертый. И с каждой рюмкой разговоры становились все предсказуемее: про политику, коррупцию, войну на Ближнем Востоке, плохие поликлиники, все новые болезни и налоги. Будучи единственным непьющим за столом, Семен быстро заскучал. Уловив нить дискуссий про дальнейшую судьбу дома бабушки, он попытался включиться в обсуждение. Тетка Семена, дачница с полувековым стажем, раздавала советы его родителям, больше похожие на строгие указания и руководства к действию. Все они в той или иной форме сводились к призывам продать дом, до которого так далеко добираться, и купить участок рядом с дачей самой тетки в старом дачном кооперативе в трех станциях езды от ее места жительства. Манера общения выпившей тетки была грубая и напористая, поэтому влезать в споры было бессмысленно.

«Ну уж нет, Людмила Станиславовна, не позволю!» – решительно подумал Семен.

***

Двое детей тетки, будучи немногим старше Семена, с оживлением участвовали во всех дискуссиях, с наслаждением поглощали салаты и куриные ножки, запеченные под майонезом. Они настолько органично смотрелись среди пожилых участников банкета, что Семен тихим голосом заметил: «и когда же вы успели постареть?..».

– Семен, ты что-то сказал? – слова одного из гостей прозвучали как вызов, требующий немедленного ответа.

– Да, Семен, ты же еще тост не говорил, твоя очередь, – вердикт присяжных был лишен всяческой жалости и сострадания. Однако, Семен был готов к такому повороту событий и даже заучил небольшой стандартный монолог про важность семьи, мудрость поколений, пожелания здоровья «в первую очередь». Но за всем этим набором пожеланий, с виду наполненных благими намерениями, не было искренности. Даже больше, ее не было за этим столом вообще. Семен поднял бокал с томатным соком:

– Людмила Станиславовна, гости, – Семен дождался тишины, – вчера вечером мне посчастливилось побывать на одном мероприятии: люди пили чай и обсуждали новый для себя фильм. И вот мы с вами тоже вроде бы собрались, разговариваем, едим и пьем. Но как-то иначе. Вчера за разговорами я увидел неподдельный интерес живых людей, все вокруг слушали друг друга. Не слышали, а слушали, понимаете разницу? Атмосфера была наполнена уважением и взаимной симпатией. Как-будто каждый отдал частичку себя другим, но приобрел намного больше. И я, и другие стали богаче после вчерашней встречи. Так вот я желаю вам, Людмила Станиславовна, и всем здесь присутствующим, хотя бы раз в жизни стать частью такого вечера, на каком побывал я.

Гробовая тишина повисла над столом. В глазах гостей, уставившихся на Семена, были видны недоумение и попытка найти хоть какое-то объяснение только что произнесенным словам. Тишину нарушила мама:

– Всё тебе не так, Семен. Куда нам, простым людям, до тебя. Все люди как люди, сидят, разговаривают. Посмотри на детей Люды, почему-то им все нравится, один ты возмущаешься!

– Веник им не забудьте под конец вечера дать, – мгновенно вскипел Семен, – пусть песок из-под себя уберут.

– Какой еще песок? – в один голос возмутились двоюродные браться Семена.

– Сахарный, – усмехнулся он от их глупости.

Растущий накал страстей остудил Виктор, отец Семена:

– Кстати о сахарном песке, – бодро вклинился он в разговор, – а что с чаем? Что с десертом? Мне кажется, пришло время праздничного торта!

На самом деле, отец Семена точно также ощущал скуку, дискомфорт и полную неприязнь как к самой Людмиле Станиславовне, так и к данному мероприятию. Переход к десерту лишь означал начало финального акта, что означало лишь скорое долгожданное расставание. И он был единственный, кто прекрасно понимал слова сына. Многие вечера, проведенные дома у его матери, бабушки Семена, были наполнены интеллектуальными и интеллигентными беседами, элегантно разбавленные тонким и всегда уместным юмором. Не было в них разговоров про политику и болезни, обсуждения новостей и сплетен. Зато имена великих музыкантов и художников, ученых и писателей с невообразимой легкостью разлетались по вечерней Москве из открытого окна кухни, где любили собираться гости.

Когда бабушка умерла три года назад, отец Семена тяжело перенес утрату. Несколько месяцев он жил словно тень, сгорбился, почти ни с кем не разговаривал. Все свободное время он проводил за чтением книг в квартире на Чистых Прудах, в которых, по его словам, искал ответы на возникшие вопросы в новом для себя статусе «старшего в семье».